Над дозорной тропой

У далеких границ

Нам не слушать с тобой

Пролетающих птиц.

Нам на мир не смотреть,

Не любить, не дышать -

Нас заставила смерть

Под землею лежать!

Потому что границ,

Дорогой человек,

Разве только дляптиц

Не бывает вовек...

А у нас за спиной -

И страна, и друзья.

И пройти стороной

Мимо смерти нельзя.

Мы не смеем сказать:

"Я боюсь - не смогу!"

Вот и стынут глаза

И в цветах, и в снегу...

 

Пусть здесь птицы парят

И поют, и поют...

Это песня ребят,

Что погибли в бою!

Им на мир не смотреть,

Не любить, не дышать -

Их заставила смерть

Под землею лежать!

Потому что границ,

Дорогой человек,

Разве только для птиц

Не бывает вовек...

 

7.

Остатки армии Иррузая спасались бегством сразу по нескольким доро­гам. Число спасшихся все равно было еще слишком велико, чтобы земляне мо­гли уничтожить или задержать всех. Впрочем, эти остатки, как бы многочис­ленны они ни были, не представляли опасности ни для кого, кроме самих себя.

Уигши-Уого с охраной с трудом выбрался из сплошного потока обезу­мевших беглецов. Гухх, давно хрипевший под главой Совета, покачнулся и тя­жело упал - Уигши-Уого успел ловко соскочить, потрогал носком латного са­пога вздымающийся глянцевый бок. Наклонился к оскаленной морде, тронул то­лстой кожаной перчаткой закаченный глаз - тот не вздрогнул.

- Гухха, гухха! - кричал хрипло кто-то из офицеров. Уигши-Уого дернул го­ловой, сказал:

- Не надо, - и, тяжелыми шагами отойдя подальше от дороги, встал, скрестив руки на груди и не сводя глаз с потока беглецов, катившегося мимо.

Они бежали вместе - иррузайцы и лесовики, оранги, гуххи - не остана­вливаясь, без оружия, Их были еще тысячи и тысячи, но они лишь с ужасом бросали взгляды назад, и в каждом движении читалось одно: страх.

- Их же мало, - прошептал Уигши-Уого. - Их же было мало...

- Что? - осторожно спросил адъютант. Ответом был бессмысленный и страш­ный взгляд главы Крылатого Совета. Адьютант отшатнулся.

Уигши-Уого вскинул голову.До его острого слуха донесся шум - отту­да, где все еще горела земля долины, ставшей могилой для Великой Армии Священного Похода. Офицера охраны тоже зашевелились, а толпы на дороге ха­отично ускорили бегство.

Перекрикивая друг друга, за спинами бегущих задорно и резко гудели русские рожки: "И-ирр!.. И-ирр!.. И-ирр!.. И-ирру-урр!.." А потом Уигши-Уого увидел на форе черного от дыма неба, на гребне холма - всадника, похо­жего на выблеск света. Стоя в стременах, он широко размахивал огромным черно-желто-белым знаменем.

Уигши-Уого закрыл лицо руками и, покачнувшись, тяжело упад наземь.

- Приведите же гухха! - прорычал адъютант, бросаясь к главе Совета и приподнимая его. - Возьмите у тех! - он ткнул высокой перчаткой с ме­таллическими накладками в сторону группы верховых, неподалеку пробивав­шихся через дышащую страхом толпу.

Двое офицеров бросились выполнять приказ. Адъютант видел, как один из них схватил под уздцы переднего гухха, что-то крикнул, указывая на Уигши-Уого и его охрану. Всадник, ощерившись, толкнул гухха каблуками, грудью двинулся на офицера охраны - тот едва отскочил, схватился за ятаган, но ехавший следом всадник, выхватив пистолет, разрядил его в лоб офицеру - верховые выбились из толпы, помчались прочь.

Адъютант остолбенел. На его глазах творилось немыслимое. Глава Кры­латого Совета лежал на траве возле забитой бегущими дороги, а иррузайский кавалерист, вместо того, чтобы отдать своего гухха, убил офицера и ум­чался прочь, спасая свою жизнь! И никто, никто даже не смотрел в сторону конвоя Уигши-Уого!

Мир рушился не глазах адъютанта. Он жалобно посмотрел на своего го­сподина и увидел, что глаза того открыты. Не отрываясь, Уигши-Уого смотрел на происходящее - и был спокоен. Поймав взгляд адъютанта, глава Совета тихо сказал:

- Птица отвернулась от нас, мальчик... Помоги мне встать.

Но встал он почти сам. Твердыми шагами подошел к толпе на дороге, сделав конвою знак - в седла! Выбрав двух всадников, Уигши-Уого без разго­воров убил одного - страшной силы ударом ятагана снизу вверх - и легко взмыл в седло, оглушив ударом кулака второго всадника, с безумным лицом вскинувшего ружье. Подхватил поводья заводного гухха, поднял своего на ды­бы, крикнув конвою:

- За мной!

* * *

- Игорь! - Борька, подняв Раскидая на дыбы, сбросил, с седла трясуще­гося, перепуганного вабиска. - Он говорит, что тут был сам Уигши-Уого!

- Коня! - резко и громко прокричал Игорь, не обращая внимания на вабиска, который корчился в пыли, даже не пытаясь встать. Кто-то подвел ему рыжего горячего жеребца. Еще кто-то крикнул, чтобы Игорь подождал, потому что об этом просил генерал-губернатор, но юноша взвился в седло и, шпоря жеребца каблуками, помчался к выходу из долины...

...Большинство последовавших за Игорем быстро отстали - их кони были утомлены. Когда он оглянулся - следом мчались пятеро Алых Драгун - и то один из них, вахмистр, крикнул:

- Остановитесь! Мы даже не знаем, куда он направился, Игорь Вячеславович!

Игорь осадил коня и, выругавшись, повернул его, уже не спеша. Драгуны поехали сзади и чуть по бокам...

...А над тропками и дорогами вертолеты продолжали сеять панику сре­ди бегущих врагов. Переброшенное в западную часть болот ополчение восточ­ных губерний под командой Дзюбы и полковника Бурлакова разбило и повер­нуло вспять войска Аллогуна, шедшие на помощь Иррузаю.

В эту ночь Игорь спал каменным сном в палатке, поставленной недалеко от того места, где совсем недавно местные вабиска похоронили Рютти Ориккайннена.

8.

Игорь проснулся и лежал с закрытыми глазами, слушая, как за тонной си­нтетической стенкой кто-то добивается у кого-то смазки, а подальше моло­дые здоровые глотки орут: "Та чого ж ты плачашь - грай музыку, грай!", как цокают копыта лошадей и кто-то смеется.

Юноша открыл глаза. И встретился взглядом с еще двумя: насмешливым Тимки и спокойно-жутковатым Файта.

- Доброе утро, герой, - улыбнулся Тимка, а Файт с достоинством наклонил мо­гучую башку. Но голос черносотенца - в отличие от его глаз - насмешливым не был. Тимка оказался одет в полевую форму Алого Драгуна и держал на ко­лене пехотный шлем.

- Доброе утро, - Игорь сел и почувствовал, что очень голоден. - Тут есть, что...

- Я-ан! - крикнул Тимка, вытягивая длинные ноги в прыгунах и наколенниках. Вошедший Ян тоже улыбнулся и отдал не пионерский салют, а честь - в другой руке он держал поднос, который поставил на раскладной столик и еще раз ко­зырнул:

- Ешьте, сударь.

- Завтрак победителя, - без какой-либо уже насмешки заметил Тимка, глядя, как Игорь, хлопнув Яна по плечу, подсел к столику, сбросил со словами: "И где взяли?.." салфетку - после чего занялся завтраком вплотную, а Ян вышел бесшумно.

- Садись, поешь, - предложил он Тимке, но тот покачал головой: - Как ты тут оказался-то?

- Мимоходом, - ответил Тимка. - Долго бежал, потом то, потом се... ну, коро­че - оказался... Поздравляю. Это не просто победа - едва ли у Иррузая оста­лось сейчас организованное войско.

- Не надо всех этих слов, - Игорь поочередно наколол на вилку кусок жа­реной ветчины, последний, дольку маринованного перца и картофелину, проже­вал и принялся за кофе, - я просто сделал то, что должен. Только вот Уигши-Уого опять ушел.

- Я отправлюсь его искать прямо сейчас, - Тимка встал, встал и Файт, потянувшись на лапах. - Некоторые убеждены, что он убит в суматохе...

- Он жив, - Игорь отложил вилку, и Тимка кивнул:

- Я тоже так думаю... Ваша Светлость!

Игорь не успел спросить, с какой стати Тимка его так титулует - в палатку вошел генерал-губернатор Сумерлы Сергей Константинович Довженко-Змай. Он тоже был в форме и нес шлем в руке. Игорь вскочил, вытягиваясь по стойке "смирно", но генерал-губернатор, замерев в шаге, положил руки в перчатках на плечи юноши. А Игорь отметил вдруг, что смотрит рослому Довженко-Змаю прямо в глаза... ну, почти что в глаза.

- Не надо ничего докладывать, - прервал генерал-губернатор уже открыв­шего рот Игоря. - То, что ты сделал, все равно словами не оценить.

- Как у тебя-то дела? - Игорь вздохнул и, подождав, пока генерал-губерна­тор сядет на кровать (Тимка и Файт исчезли бесшумно и незаметно), опустился на стул. - Все в порядке?

- Сейчас - вполне, - ответил Довженко-Змай. - Но севере тоже победа. Но там обошлось легче... намного. И знаешь, что? - он улыбнулся. - Готовься к торжественной встрече. Люди уже знают, что ты сделал. Для них сделал.

- Я? - Игорь вздохнул. - Да нет, не я, Сергей. Эти самые люди - они все и сделали. А я, - он пожал плечами, - я только командовал. Чего бы мы стои­ли без тех, кто "не дворяне"? А, Серый?

- Немногого, - признался генерал-губернатор и встал: - Давай. Собирайся. Пошли...

...На всю жизнь.

На всю жизнь Игорь запомнил коридор из двух колонн солдат и ополченцев, в который он вышел, и который трижды грянул: "Ура!!!", сопровождая каждый клич синхронным взмахом головных уборов. Игорь не различал знако­мых лиц, хотя знал - они тут, его друзья. Просто мальчишку словно несло над ликующими людьми, и он ощущал лишь общий восторг, частичкой которого был сам...

- Я, - крикнул Игорь, захваченный этим ликованием, - сделал это для вас и для России! Вы победили! Это ваша победа!!!

* * *

Схватки не прекращались. Отряды землян медленно зачищали леса, одно­временно продвигая границу - тем более, что на новые площади с Земли уже собирались переселиться не меньше десяти тысяч человек. Генерал-губерна­тор отбыл в тот же день, оставив "фронт" на Драганова, бросившего свои изы­скания ради войны. И это здорово испортило Игорю настроение...

...Несколько раз он порывался уехать к Светке, которая просила об этом по связи - казалось бы, его тут ничего не держало. Но мысль о том, что Уигши-Уого жив, заставляла юношу снова и снова уходить в лес со своим конным отрядом, набранным из охотников. Он выслеживал вабиска - только иррузайских, не обращая внимания на остальных, если они не нападали первы­ми - и уничтожал без пощады, беря пленных лишь на срок, нужный для того, чтобы задать им вопрос: "Где Уигши-Уого?" - и выслушать ответ. На ночле­ге Игорь падал рядом со своим конем, намотав на кулак повод, ел, потом за­сыпал. Люди вокруг него менялись; некоторые (немногие, но все же) погибали, кого-то ранили, кто-то просто не выдерживал бешеной гонки и уходил отдо­хнуть.

Он оставался. И потерял счет верховым стычкам на лесных тропах, пе­рестрелкам в завалах и губам, шептавшим в ответ на вопрос: "Где Уигши-Уого?" только: "Не знаю..."

 

9.

"Тиу!"

Иррузаец вылетел из седла и покатился в ручей. Игорь выстрелил еще дважды. Стоявшие верхами чуть дальше ополченцы тоже стреляли - размерен­но и особо не целясь, потому что вабиска уже скрылись в кустарнике.

- Следом! - выкрикнул Игорь, шпоря коня и пуская его галопом. Гуххи со всадниками мелькали ниже по склону, они скакали по течению ручья. Игорь больше не стрелял - выхватив тесак и приподнявшись на стременах, он наго­нял врага впереди сильно отставших своих людей.

Азарт, охвативший юношу, заглушил чувство опасности. Он даже не сразу понял, откуда взялся грохот за спиной - и только обернувшись в седле, уви­дел там, где скакали передовые, облака черного порохового дыма. Взгляд впе­ред - иррузайцы мчались уже навстречу!

Коротко вскрикнув, Игорь ударил коня шпорами. Удар, удар - налево, на­право - двое вылетают из седел. Коня - на дыбы... в грудь ему входит пи­ка. Игорь соскочил наземь, сдернул и приколол еще одного...

Что-то жестко и узко захлестнуло горло. Дышать стало нечем, в глазах потемнело - и из этой темноты со свистом покатились огненные колеса.

Потом все погасло.

* * *

Пытка неизвестностью - самая страшная пытка. Теперь Игорь верил, что в прошлом люди от нее сходили с ума. Сам он, конечно, был далек от этого, но ожидание было ужаснее жажды, голода и повязки на глазах, от которой временами хотелось выть...

Игорь хорошо понимал, что его убьют. И понимал еще, что смерть ему придумают максимально мучительную, но был готов встретить любую гибель со спокойной отвагой землянина, русского, дворянина. Что бы ни изобрел те­мный ум фанатика - волю человека ему не сломить. Сил придавала и мысль, что все действия иррузайцев - просто трепыхания обезглавленного трупа. Конвульсии, вот и все. Их время теперь отсчитывается месяцами. Тимка убьет Уигши-Уого. Жаль, что не убил раньше из-за этих сволочей-торгашей. Через пару десятков лет вабиска будут жить совсем по-другому...

Вот только он, Игорь, этого не увидит. Вот что мучило. Не мысли о смерти или страданиях - а то, что он умрет, столького не увидев!

Нет, правда же: несправедливо и страшно умереть в шестнадцать лет, когда впереди еще минимум век такой интересной, такой... та­кой сочной жизни! Бессилие доводило до исступления. Смерть в бою была бы в тысячу раз легче, чем один час беспомощного ожидания - распятым, прикованным к этому вонючему топчану.

Унизительно было и то, что несколько раз пришлось мочиться в штаны. От остального удавалось удерживаться, а тут в конце концов терпеть ста­новилось невозможно. Хорошо еще, что обезвоженный организм не часто доса­ждал. Да и не в этом дело. А в том, что, убив, они закопают его вот так - воняющего мочой. Бр-р-р...

Нет, он не питал особой надежды на хороший, как в стерео, исход, на то, что "придут наши". Но и страха не было - твердое осознание того, что его смерть уже ничего не изменит. Сколько бы тупой, косной, фанатичной силы не выставляла против людей Вселенная - они все преодолеют. Они победят. Вре­менами он представлял себе планеты, которые знал, происходящее на них. Что знают обо всем этом его убийцы? Ни-че-го.

Вот только - Светлана...

Девушки делают нас слабыми - как они.

Впрочем, Светка не слабая. Игорь вспомнил девчонку Димки Андреева, Тоню. Она так и не полетела на Землю. Она своей работой мстит за погибше­го парня.

Может быть, и Свет будет так же...

Нет, Игорь не сдался. Он готовился бороться, едва для этого предста­вится возможность. Но готов он был и к смерти - поэтому не дрогнул, когда наконец в помещение, где он находился (небольшое, судя по отзвукам) вошли четверо. Офицеры, пограничники. Игорь чувствовал, что они очень спешат, нер­вничают, хотя действовали они молча и слаженно. Звякнул в замке ключ от кандалов, потом освободили ноги - но руки Игоря были уже связаны за спи­ной, да так, что веревка взрезала кожу. Такая же петля легла на щиколотки. Игорь скрипнул зубами: до чего умело вяжут, сволочи!

Его вытащили наружу. Голова закружилась от почти забытой свежести. Ночь? Нет, утро. Только утром бывает столько пьянящих, сводящих с ума запа­хов.

А еще пахло гуххами. Это Игорь понял раньше, чем его бросили животом на острую холку. Вокруг шумели, слышались неразборчивые команды, бряцало оружие. А потом...

Потом он услышал хлопки. Стреляли из плазмометов. Совсем близко. И то­гда Игорь крикнул в окружавшую его шумную темноту:

- Что, забегали?! Наши подходят! - его жестоко ударили по почкам (выучили, что у людей где!) древком пики, но Игорь засмеялся и крикнул снова: - Ни­куда не убежите, головы вам поотрывают, дурачье!

Его ударили снова, и он опять засмеялся. Нет, не потому, что вдруг по­верил в спасение. Просто невероятно сладко было ощущать бессмысленную муравьиную суету вокруг и знать, как эти боятся того, что скрыва­ется за близкими звуками.

Гухх поскакал, при каждом прыжке поддавая Игорю под дых. Стрельба стала удаляться, несколько раз то по голове, то по ногам больно хлестали ветви. Узкая лесная тропинка. Игорь улыбался, потом попытался насвистывать Получилось плохо, но над головой злобно, испуганно выругались, последовал удар кулаком в затылок. Похоже, перчатка была офицерская, металлизирован­ная.

Гухха резко осадили. Игорь, слетев наземь, тяжело ударился плечом обо что-то твердое, с трудом сохранив от удара голову.

ИНТЕРЛЮДИЯ: МОИМ ДРУЗЬЯМ (1.)

В длительных поисках истины, веры

и боли,

Кто-то верхом, кто-то просто

с дорожной клюкой,

Мы уходили из дома по собственной

воле:

Мы презирали уют и матрасный покой.

Под облаками мы рвали кольцо

парашюта,

В юность входя под его белоснежным

венцом,

Веруя в жизнь. Но порой выпадало

кому-то

Вниз, в перехлестнутых стропах,

- в ромашки лицом...

Гнали коней мы, отчаянно-нетерпеливы,

Нас проносящих сквозь годы, сомненья

и быт.

Если же кто-то не мог удержаться

за гриву -