Введение. Вариативность и цикличность

Вариативность и цикличность

Глобального социального развития

Человечества

 

Научный эксперт

Содержание

Введение

 

Глава 1. Мультидисциплинарная феноменология вариативности глобального развития человечества

1.1. «Демографическая вариативность» vs. «демографический переход»

1. 2. Экономическая вариативность

1. 3. Вариативность формирования социального государства

1. 4. Вариативность корпоративного управления

1.5. Политическая вариативность

1.6. Вариативность института права

1.7. Парадигма цивилизационной вариативности

Глава II. Мегацикл и цикличность глобального развития

2. 1. Методология социальной синергии (традиция и модернизация)

2. 2. Угрозы человечеству и модернизационные перспективы

2. 3. Синергийный ресурс перспективы

2. 4. Принципы синергийного традиционализма

2. 5. Традиция и модернизация в цикличности «цивилизационного

маятника»

2.6. Возможности конструирования будущего

Спектральный анализ исторических циклов

2.8. О новом классе циклических исторических процессов

Глава III. От глобализационной унификации к цивилизационному

полилогу

3. 1. Вызовы глобализации

3.2. Теория и практика диалога цивилизаций в формировании

современных международных отношений

Заключение

Литература

Введение

Формирование многополярного мира фактически провозглашено политическим руководством страны в качестве внешнего идеологического ориентира современной России. О принципе многополярности, как базовой норме международного права, неоднократно говорили и президент, и премьер-министр. Но этот подход вступает в прямое столкновение с идеологией унификационного глобализма. Различия в видении будущего миростроительства приводят не только к политическим и экономическим столкновениям с оппонентами. Можно видеть формирование глобальных стратегий развития мира, поглощающих колоссальные ресурсы, ставящих мир на грань раскола, грань масштабных переделов, не исключающих военные методы. Ресурсные войны далеко еще не удел одной лишь истории. Сталкиваются и совокупные национальные интеллекты в определении и борьбе за свои «проекты» путей развития мира.

Однако идейное (не путая здесь идею и идеологию!) и творческое состояние российской общественной науки таково, что рассчитывать на успех в развернувшемся диспуте трудно. Оперируя растиражированным универсалистским инструментарием ей нечего на сегодня противопоставить западной унифицирующей идеологии неолиберализма. В идейно-методологическом плане российским властям опереться в их попытке проведения политики многополярного миростроительства, как оказалось, не на что.

Важнейшая задача в этой связи видится в разработке нового междисциплинарного обществоведческого научного подхода, опирающегося на идею о цивилизационной вариативности развития. Речь идет о построении, оппонирующем абсолютистской теории глобализации.

Однополярность мироустройства не обеспечивает планетарной гармонии. Напротив, современный мир полон диспаритетов, порождающих глобальные противоречия, а в перспективе противостояния. Для того, чтобы в этом убедиться достаточно сопоставить цивилизационно характерные группы стран, находящихся на различной ступени развитости. Такое сопоставление может быть наглядно проведено для двух «семерок» - «большой семерки золотого миллиарда» (США, Канада, Япония, Германия, Франция, Великобритания, Италия) и «семерки больших полупериферийных государств» (Россия, Китай, Индия, Бразилия, Мексика, Индонезия, Пакистан).

Первая группа, за исключением Японии, представляет единую цивилизацию западного атлантистского мира, вторая – различные цивилизационные полюса. Преобладая по численности населения полупериферийная семерка значительно отстает по всем основным критериям материального благосостояния. Налицо факт цивилизационного первенства (рис. В.1- В.8, построенные по данным из работы [1]).

Рис. В.1. Население по группам стран «большой семерки золотого миллиарда» и «семерки больших полупериферийных государств» (млн. чел.)

Рис. В.2. ВВП на душу населения по группам стран - «большой семерки золотого миллиарда» и «семерки больших полупериферийных государств», (долл)

Рис. В.3. Продолжительность жизни мужского населения по группам стран - «большой семерки золотого миллиарда» и «семерки больших полупериферийных государств», (лет)

Рис. В.4. Грамотность взрослого населения, по группам стран «большой семерки золотого миллиарда» и «семерки больших полупериферийных государств», (в %)

Рис. В.5. Потребление энергии на душу населения «большой семерки золотого миллиарда» и «семерки больших полупериферийных государств», (кг условного топлива)

Рис. В.6. Число врачей на 10000 чел. населения «большой семерки золотого миллиарда» и «семерки больших полупериферийных государств».

Рис. В.7. Число больничных коек на 1000 чел. населения «большой семерки золотого миллиарда» и «семерки больших полупериферийных государств».

Рис. В.8. Число компьютеров на 100 чел. населения «большой семерки золотого миллиарда» и «семерки больших полупереиерийных государств».

 

Россия единственная страна «большой полупериферийной семерки», имеющая ряд показателей, характерных для стран первой золотомиллиардной когорты. Такая двойственность связана вовсе пока не с успехами постреволюционного (1991 г) развития, а с остатками советского наследия. Россия в составе СССР входила в число государств первой категории развитости, но была вытеснена из нее геополитическими конкурентами в 90-е годы.

В ряде проектов Центра проблемного анализа и государственно-управленческого проектирования (научный руководитель д.п.н. Якунин В.И.), связанных с анализом факторных оснований государственных политик России, был выдвинут концепт о вариативности глобального социального развития человечества. Суть его заключается в том, что единого, универсального для всех народов пути развития не существует. Каждая из этнокультурных систем выстраивается в соответствии с собственной идеальной моделью, особым видом цивилизационного оптимума в различных нишах общественного бытия. Накопленный материал позволяет переходить от ограниченного потенциала концепта к формированию фундаментальной объяснительной теории.

Узость теоретических возможностей монистического универсализма в ряде общественных наук подвергалась критике со времен О. Шпенглера.[2] Представлениям об одновекторном или унифицированном типе развития противопоставлялась поливариантная модель мира. Цивилизационный подход уже давно признан как в научном, так и в общественном дискурсах в качестве более адекватной объяснительной основы гуманитарных процессов, чем концепция универсального прогресса.[3] Однако собственно признанием дело, как правило, и ограничивалось. Цивилизационное содержание общественные науки в полной мере не приобрели и по сей день. В них по-прежнему традиционен универсализм, характерный для общественного познания XIX столетия.

Так, в демографии роль такого рода универсалия выполняет концепция «демографического перехода», утверждающая предопределенность тренда репродуктивного угасания обществ современного типа.[4]

Дискурс современных юридических теорий выстраивается на базе абсолютизации другой абстрагируемой категории – прав и свобод человека. Политологические стереотипы связаны с универсализацией категорий «гражданского общества» и «правового государства». Социологическое моделирование по-прежнему детерминируется эволюционным схематизмом, универсальное целеполагание которого определяется теперь концептом постиндустриализма (его эквиваленты – «общество знаний», общество инновационного типа», «сервисное общество», «общество социального благоденствия»). В теории религиоведения становление религиозных воззрений укладывается в формат сформировавшейся еще на заре нового времени схемы: первобытная магия – язычество – монотеизм. Констатация сложившегося в методологии обществоведческих наук положения позволяет ставить задачу осуществления цивилизационной насыщения научных знаний об обществе.

Речь идет даже не столько о плодотворности междисциплинарной, но скорее инодисциплинарной методики познания. Современные науки, длительно развиваясь по пути специализации и накопления эмпирического багажа, дошли до того предела, когда стали утрачивать способность к целостному восприятию предмета своего исследования. В настоящее время принципиальный научный прорыв (на уровне модификации научной картины мира) возможен при системном взгляде на предмет одних дисциплин с позиций и накопленного методологического багажа многих других.

Потребность в возникновении интегративного научного подхода предопределена всем ходом исторического развития человечества.

Модель мировой истории можно представить в виде триады мегацикла[5]: традиционное общество – модернизация – интегральный синтез. Без традиций никакая общественная система не может существовать. Именно посредством традиций человек передавал из поколения в поколение накапливаемый социальный опыт. Однако на последующих ступенях развития традиция стала выступать препятствием дальнейшему общественному прогрессу. Традиционность и различные традиционные институты стали служить помехой для инновационного приращения. Наступила эра модернизации. Исторически она сыграла важнейшую роль в процессе межкультурной интеграции. Но в настоящее время модернизационный путь развития как дискретная по отношению к национальным культурам инновационность себя исчерпал. Разрыв с традицией достиг своего апогея, поставив общественные системы на порог полной утраты идентичности, в состояние цивилизационного и национального обезличивания, а потому духовной эрозии. Возникновение интегративного подхода производно в этой связи от естественного стремления человечества к самосохранению.

Его (подхода) становление исторически определяется законом логики: теза – антитеза – синтез. Она, таким образом, синтезирует потенциалы традиционного и модернизационного обществ. И речь вовсе не идет о реставрации первой стадии и полном отрицании второй. Новый интегративный проект стремится совместить цивилизационные традиции и высокие инновационные технологии. В этом и заключается его глобальная историческая перспектива.

Расщепление гуманитарного знания на специализации привело к деструкции смысловой модели самого человека. Обществоведческий дискурс оперирует несколькими универсализированными моделями человека, причем абстрактная модель человека выстраивается всякий раз на монофакторной основе.

Американскими исследователями Г.В. Олпортом, П.Е. Верноном и К. Линдзи было выделено шесть такого рода доминирующих типов: «человек теоретический», «человек экономический», «человек эстетический», «человек социальный», «человек политический», «человек религиозный».[6] Реальная же, имеющая комбинированный характер, природа человека весьма далека от любой из обозначенной моделей. Задача заключается в замене однофакторных подходов многофакторным антропологическим моделированием. Множественность факторов положена также в основу осмысления феномена цивилизаций. Поэтому с авторской точки зрения наиболее интегративной и приближенной к конкретному индивидууму является модель «цивилизационного человека».

Ведущим методом исследования выступил историко- и страново-компаративистский анализ. Именно в применении методики компаративизма видится возможность проследить различия в базовых основаниях развития социумов. В том случае, когда по одному и тому же параметру наблюдаются устойчиво различаемые результаты у одних стран и устойчиво повторяемые у других, это означает прямое доказательство ошибочности универсалистских теорий.

Одна из основных задач заключается в определения оптимума цивилизационной устойчивости. Методика его поиска также задается законом логики: теза – антитеза – синтез. Цивилизационная устойчивость синтезирует потенциалы традиционного и модернизационного обществ, сочетая принципы охранительства и изменчивости. Новый интегративный проект стремится совместить цивилизационные традиции и высокие инновационные технологии.

В поле представляемого исследования лежат вопросы цивилизационно - средовых ограничений выбора государственно-управленческих решений. Цивилизационные накопления рассматриваются в данном случае как своеобразный коридор оптимальной государственной политики.

Еще одна сторона исследования феномена цивилизационности связана с пониманием общества, как производного от действий исторических, религиозных, национальных, государственных, ментально-аксиологических, идейно-духовных, природных факторов. Их совокупное рассмотрение позволяет ввести новую для обществоведческого дискурса интегральную категорию цивилизационного ресурса (интегрированного цивилизационного фактора).

Исследуется проблема определения принципов устойчивого существования цивилизаций. Предлагается концепт рассмотрения цивилизационных систем по аналогии с живыми системами. В качестве категориальной дефиниции в данном случае предлагается понятие «цивилизационного кода», «цивилизационного генетического кода». Искусственные попытки его изменения ставят задачу анализа феномена цивилизационного мутагенеза. По аналогии с живыми системами выдвигается предположение, что вторжение в социальный цивилизационно-ценностный генетический код приводит как и при генетических мутациях в биологическом мире к уродствам и гибели организма.

Анализируется на предмет выявления общих закономерностей мировой опыт гибели цивилизаций. Выявлены два пути их разрушения. Первый связывается с чрезмерностью иносистемных заимствований, приводящих, в конечном итоге, к подмене собственной цивилизационной идентичности. Разрушение уникального в своем роде генокода цивилизаций оборачивается их вырождением, приводит к пресечению исторической преемственности.

Причиной второго сценария гибели цивилизаций является чрезмерность самоизоляции. Искусственность общественной консервации оборачивается на практике обскурацией и невозможностью противостоять внешним вызовам. Вновь мы видим целесообразвность вхождения в класс задач на оптимизацию.

Таким образом, жизненные потенциалы развития цивилизаций видятся авторам в установлении разумного сочетания принципов изменчивости и консервации. Формула успеха связывается с определением оптимума цивилизационного существования. Должны быть высчитаны гармоничные пропорции сочетания глобализационности и автаркийности, либерализма и этатизма, универсальности и специфичности, модернизма и традиции.

В контексте полученных выводов предлагается переоценка феномена глобализации. Формулируется позиция, принципиально отличная от крайностей глобализационной апологии и воинствующего антиглобализма. Проводится дифференциация обычно объединяемых и структурно смешиваемых понятий экспансионной и коммуникационной глобализаций. С новых методологических позиций проводится переосмысление концепта «цивилизационных войн». Исследуется проблема выработки оснований межцивилизационного полилога.

В настоящее время теория цивилизаций представляет собой исключительно гуманитарную конструкцию с характерной для современного состояния гуманитаристики недостатками. Главный из них связан с метафизической умозрительностью, отсутствием присущей методике точных наук верификации. Методология представляемого исследования основывается на синтезе гуманитаристского и естественно-научного подходов. Авторами применяется апробированная в демографическом проекте Центра проблемного анализа и государственно-управленческого проектирования методика оцифровки слабоформализуемых гуманитарных показателей исторического процесса и соотвественно количественные методы обработки данных.

В качестве одной из рабочих гипотез в отношении циклических закономерностей развития выдвигается концепция «цивилизационного маятника». На ее основании устанавливается гармонический закон исторической смены ценностных векторов развития цивилизационных систем. В широком историко-страновом анализе определяется амплитуда исторических колебаний (периодичность смены вектора развития в диапазоне между модернизмом и традиционностью). Доказана цивилизационная вариативность частотного спектра исторических колебаний. Решается проблема идентификации полюсов цивилизационного маятника. В рамках единой концепции синтезируются историографические модели теории цивилизаций (принцип исторической идентификационной константности) и теории циклов (принцип исторической динамики). Выстраивается хронологическая шкала цивилизационных колебаний.

В работе фактически происходит мировоззренческое переосмысление феномена центризма, как парадигмы устойчивого развития цивилизации. Центризм, в отличие от его вульгаризированной трактовки, рассматривается не в качестве компромисса или переходного состояния, но в виде принципиально нового по отношению к обоим полюсам интеграционного восхождения к оптимизации всеобщего выигрыша.

Основным практическим результатом исследования является концептуальное примирение принципов традиции и модернизации, их вклад в формирование цикличности исторического развития. Доказывается взаимодополняемость и историческая объективность обоих компонентов, как интегрированного фактора цивилизационной устойчивости. Обоснование цикличности и ритмичности исторического процесса дает основания для широкого разносрочного прогнозирования.

Верифицируется гипотеза об обусловленности государственной успешности уровнем цивилизационной адаптивности политики соответствующего государства. Полученное доказательство дает основания для пересмотра универсализма мировой истории в пользу модели ее вариативности. Предполагаемые выводы позволяют говорить о противопоказанности прямой экстраполяции в Россию западной цивилизационной модели.

Структура исследования выстроена сообразно с разработанной в Центре проблемного анализа и государственно-управленческого проектирования методологией проблемной декомпозиции. В данном случае она была положена в основу определения проблемного плана работы, схематически представленного в виде «проблемного дерева» (рис. В.9).

 

Рис. В.9. Тематическая структура исследования.

Может показаться, что основная тема исследования является почти банальной. Ну разве не очевидно каждому, что развитие мира не может быть синхронным и совершенно одинаковым в разных его частях и происходят то подъемы, то спады? Что здесь исследовать и есть ли предмет для каких-либо доказательств?

Однако есть по крайней мере два серьезных вопроса, которые свидетельствуют о сложности поставленной проблемы. История, в том числе современная, дает примеры, когда одни государства, считая свой опыт и образец, темпы и уровень развития правильными и успешными навязывают свою модель развития другим странам, причем иногда с помощью бомб. При этом они искренне считают, что сотворяют высокое благо.

Кроме этого, принципиален вопрос, что считать успешным, в чем состоит самый интегративный критерий развития стран, государств и народов? Это километры, килограммы, проценты, доллары, гектары и т.п. – все, что характеризует технический прогресс и материальные достижения?

Или это идейно-духовное развитие человека, отличающее его от биосущества, именно для которого количество пищи, крова и материального благополучия является критерием «успешной» жизни и воспроизводства?

Что считать правильным в развитии и правомочна ли в принципе такая постановка вопроса для человечества и всех его многочисленных и разнообразных воплощений в разных концах мира?

Как видим тема выходит на совершенно небанальные вопросы. Авторы склоняются к мысли, что человеческое спокойствие, безопасность, уверенность в будущем, психологический комфорт, устойчивость долгосрочного развития, включая гармонию с природой и ресурсный баланс, возможность идейно-духовного восхождения, обладание высшей социальной ценностью – свободой, конечно в необходимой мере материальные достижения, формируют очень непростой искомый критерий.

Скорее всего – это Счастье человеческое. И хотя оно представляется очень схожим для разных стран и народов, но это представление также навязано исторически ситуативно доминировавшей западной цивилизацией – оно в своих конкретных проявлениях оформляется по разному. И нет в мире, не должно быть правильного или неправильного счастья. Правильной или неправльной религии, правильного или неправильного образа жизни, форм общественного бытия и очень многих вещей, которые и дают основания для человеческого благополучия и счастья. А эти вопросы совсем неочевидны и непросты. Им и посвящено в сущности исследование.

И еще один вызов. Что считать за норму, а что есть случайные или шумовые отклонения от глобального среднего? И с какой или до какой амплитуды отклонения можно считать его шумом или напротив правомочной в вышеуказанном ценностном смысле вариацией развития?

Вариация – это в строгом смысле слова отклонение от глобального тренда как усредненной характеристики либо по историческому времени, либо по одновременно существующему пространственному распределению, ансамблю стран и народов.

Так с чем человечество имеет дело: со случайными отклонениями или совершенно правомочными различиями? Вопрос – также нетривиальный. Значение же ответов на поставленные вопросы, как показывает история, измеряется зачастую ценой в многие миллионы человеческих жизней.

Полученные результаты – это не только обширная феноменология. Получены не только основания и подходы к теории вариативности, мегацикличности и цивилизационной цикличности глобального человеческого развития, как объяснительной модели. Авторы входят также в поле деятельностной повестки как национальных государств, так и мирового сообщества. Дело в том, что вариативность развития рассматривается в двух континуумах: времени во-первых, и пространства, как географического понятия, во-вторых.

Посмотрим на рис.В.10, посвященный историческому тренду демографического результата для России.

 

Рис.В.10. Коэффициент витальности[7] (изменчивость численности эффективного населения в год) для России. (1-Октябрьская революция, 2- голодомор, 3 – предвоенный сталинский цивилизационный ренессанс, 4 - Великая Отечественная война, 5 - Победа, 6-перестройка Горбачева, 7-распад СССР, 8-дефолт, 9-приход Путина. А - величина «предписания» тренда. B -уровень вариации развития, как результата действия. С – отрицательная «рукотворная» вариация как результат развала государства.)

 

Не отвергая объяснительного потенциала теории демографического перехода, касающейся длинного тренда, можно видеть вариации развития как в отрицательную, так и в положительную сторону. Важно, что они связаны с государственным управлением, общественно политической деятельностью, человеческой активностью - они «рукотворны». Амплитуда же этих вариаций (отклонений от среднего по длинному тренду) может быть существенно больше, чем «предписания» длинного тренда! Судьба национального государства, судьба человечества поистине у него в собственных руках. Пространственные вариации подчиняются этому же закону.

Значит практическим выходом работы является императивное требование активности, профессионального и научно обоснованного управления на уровне как государств и национальных обществ, так и человеческого сообщества в целом. Если этот вывод рассматривать в контексте цикла работ Центра проблемного анализа и государственно-управленческого проектирования[8], то главный вывод исследования – это исторический оптимизм, оптимизм действия!

Авторы благодарят за помощь в работе, полезные консультации, экспертное участие Орлова И.Б., Клычникова В.М., Строганову С.М.

Авторы будут признательны читателям за творческие реакции, дискуссионные замечания, развитие идей, содержащихся в монографии, предложения для научных публикаций, экспертного участия в работах и продолжения исследований.

Для этого можно обращаться по адресу: 107078 Москва, ул. Каланчевская, д.15, подъезд 1, этаж 5, Центр проблемного анализа и государственно управленческого проектирования. Электронная почта и портал Центра: ([email protected] WWW.RUSRAND.RU).