Глоток вина

Тристан и Изольда выпивают любовное зелье, и в этот момент в нашу жизнь навсегда входит романтическая любовь, так как Тристан - житель Запада и его жизнь включает в себя общее для всех нас переживание романтической любви. Восторг героя порожден вином и обусловлен историческим моментом почти тысячелетней давности, когда в нашей культуре возник культ романтизма и началась медленная эволюция, продолжавшаяся столетия и сформировавшая наше современное отношение к любви.

Мы уже почти готовы по-новому взглянуть на действие любовного зелья. Все мы уже его попробовали, все были им одурманены; теперь наступило время посмотреть на него сознательно. Это вино очень сильное и мгновенно бьет в голову, его необходимо пробовать осторожно. Поэтому мы здесь остановимся и попытаемся прояснить, что мы имеем в виду, когда говорим о «романтической любви».

В нашей культуре люди пользуются выражением «романтическая любовь» для обозначения любого взаимного влечения мужчины и женщины, практически не замечая никаких различий. Если между мужчиной и женщиной существуют сексуальные отношения, люди могут сказать, что между ними существует «романтическая связь». Если мужчина и женщина любят друг друга и собираются вступить в брак, люди говорят, что у них «роман», хотя фактически их отношения могут быть отнюдь не романтическими. Они просто могут иметь в своем основании любовь, которая абсолютно отличается от романа. Или женщина может сказать: «Я надеялась, что мой муж будет более романтичным». Но при этом она имеет в виду, что ее мужу следовало бы быть более внимательным, более заботливым и меньше скрывать чувства, которые он испытывает по отношению к ней. Мы настолько охвачены верой в то, что романтическая любовь - это «истинная любовь», что используем это понятие там, где вообще нет никакой связи с романтической любовью. Мы считаем, что если есть любовь, значит, должен быть «роман», а если есть «роман», значит, это любовь.

Тот факт, что, говоря о «романе», мы подразумеваем «любовь», показывает, что в глубине нашего мышления существует психологическая путаница. Эта путаница в мышлении и языке - симптом того, что мы перестали осознавать, что такое любовь, что такое роман и какая разница между ними. Мы смешали две психологические системы, существующие внутри нас, получив результат, опустошающий нашу жизнь и наши отношения.

Большинству из нас известны пары, никогда не проходившие через «романтическую» стадию любовных отношений. Возможно, их отношения начинались с дружбы, они знали друг друга очень долго, как знают друг друга обычные люди, и никогда не испытывали романтического влечения. Или же мы видели пары, начинавшие свои отношения с романтического всплеска, который постепенно сменился взаимным принятием друг друга как обычных людей. Они отказались от своих взаимных ожиданий совершенства другого и построили человеческие отношения, исключающие постоянное ожидание романтического восторга.

Нам очень трудно представить, что после окончания романа может существовать какая-то любовь, по крайней мере, если речь идет о жизнеспособной любви. Однако очень часто люди, прошедшие через роман, сохраняют то, чего не достает всем остальным,- любовь, взаимосвязь, стабильность и обязательства. В западной культуре существует изобилие романтических отношений: мы влюбляемся, разочаровываемся, переживаем великие драмы, полные восторга, когда роман разгорается, и полные отчаяния, когда чувства остывают. Взглянув на собственную жизнь и жизнь окружающих нас людей, мы увидим, что роман не обязательно переходит в прочные отношения или обязательства. Роман - это что-то совсем иное, совершенно постороннее, это отдельная реальность.

Именно здесь находится отправная точка нашего исследования: романтическая любовь - это нелюбовь, а комплекс установок в отношении любви: переплетение чувств, идеалов и реакций. Подобно Тристану, мы утоляем жажду любовным зельем и ощущаем свою одержимость: мы оказываемся в ловушке автоматических реакций и интенсивных чувств, сужающих наше мышление и видение.

Западный идеал романтической любви был порожден в нашем обществе приблизительно в двенадцатом столетии - именно тогда, когда Тристан выпивает любовное зелье. В самом начале этот культурный феномен назывался «куртуазность» и означал «возвышенную», или платоническую, любовь. Куртуазная любовь представляет собой совершенно новое любовное отношение к человеку. Под влиянием определенных религиозных идей той эпохи куртуазная любовь идеализировала «духовные» отношения между мужчиной и женщиной. Она возникла как антипод патриархальной установки, существовавшей в мире Тристана. Она идеализировала фемининность; она учила жестокого рыцаря, подобного Тристану, жить, преклоняясь перед Лемининностью как таковой. Символом фемининности была прекрасная дама, которой он служил я которую обожал. Именно такое поклонение мы видим у испившего зелье Тристана. Мы чувствуем, что он видит не женщину, а существующее в ней некое божественное воплощение, нечто вселенское и трансцендентное, символом которого для него становится Изольда. По законам куртуазной любви каждый рыцарь соглашался подчиняться своей даме во всем, что относится к любви, привязанности, манерам и вкусу. В этой области она была его владычицей, его королевой.

Есть три основные черты романтической любви, помогающие нам ее понять. Первая: рыцарь и его дама никогда не вступают в сексуальную связь. Это идеализированные духовные отношения, созданные специально для того, чтобы поднять их над уровнем грубой материи и культивировать утонченную чувствительность и одухотворенность. Вторая черта возвышенной любви заключается в том, что рыцарь и дама не вступают в брак. Обычно прекрасная дама замужем за неким другим благородным человеком. Странствующий рыцарь обожает ее, служит ей и делает ее своим идеалом и духовным центром, но он не может иметь с ней близких отношений. Поступить иначе - значит сделать ее обыкновенной мертвой женщиной, а возвышенная любовь

требует, чтобы он постоянно видел в ней божество, символ вечной фемининности и фемининности своей души. Третья черта возвышенной любви состоит в том, что люди, которые ее испытывают, постоянно ее поддерживают. Распаляя друг в друге страсть, они все время страдают от страстного стремления друг к другу и пытаются сделать это желание одухотворенным, видя в любимом человеке символ божественного архетипического мира и никогда не сводя свою страсть к обыденным сексуальным и брачным отношениям.

Идеал романтической любви настолько захватил западное воображение, что стал основной подспудной силой, стимулирующей написание стихов, песен, любовных историй и пьес. Французские любовные истории стали называться романами; из французского языка это слово с незначительным изменением перешло в английский. В этих романах присутствовали все великие темы, послужившие основой для нашей романтической литературы. Рыцарь видит прекрасную даму и восхищается ее прелестью и добротой. Он служит ей, воплощающей его внутренний идеал, его внутреннее видение вечной фемининности. Переполненный священной страстью, он никогда к ней не притрагивается, но проходит через трудные испытания и совершает в ее честь великие дела, постоянно оживляя в себе ощущение благородства, которое она в него вселяет. Для него она не женщина, а Бланшфлер, Прекрасная Изольда, Луша, Беатриче и Джульетта, ибо все они воплощают в себе архетипическую фемининность, ее божественную сущность.

Слово романтический и наш романтический идеал пришли к нам из романов. Романтическая любовь - это «книжная» любовь. Но это такая история, которая заставляет каждого из нас прожить ее по-своему в рамках земных человеческих отношений и практической жизни. Несмотря на сексуальную революцию и современную тенденцию сексуализации всех отношений, мы по-прежнему ищем в своих романах те же фундаментальные психологические паттерны: женщину, которая больше, чем женщина, выступающую в качестве символа чего-то божественного и совершенного, внушающего нам страсть, которая превосходит по силе физическую привлекательность и любовь и жаждет только поклонения. Мы ищем духовной напряженности, восторга и отчаяния, радостных встреч и трагических расставаний, как это бывает в романах. И при этом чувствуем все, что чувствовали средневековые рыцари; эти чувства нас возвышают, делают более утонченными и придают жизни новый, особый смысл, который был утерян нами с уходом Бланшфлер и который мы надеемся обрести в Прекрасной Изольде. Мы можем ожидать, что культ любви, прямо Противоположный браку, одобряющий страстную любовь вне брака, основанный на стремлении к духовным отношениям, обладающим постоянной сверхчеловеческой интенсивностью, становится очень рискованным способом построения супружеских отношений. Тем не менее именно эти идеалы до сих пор лежат в основе наших паттернов возвышенной любви и брака! Понимаемые неправильно, эти унаследованные идеалы заставляют нас искать страсть ради страсти. Они вселяют в нас вечную неудовлетворенность, невозможность обрести совершенство, к которому стремится эта страсть. Эта неудовлетворенность омрачает любые современные человеческие отношения, создает недостижимый для нас идеал, который постоянно нас ослепляет, мешая наслаждаться красотой мира*, существующего здесь-и-теперь.

Есть нечто вызывающее трепет в этой сохранившейся в культуре системе верований и убеждений. Однажды мы осознаем свою полную одержимость этой системой верований, которую лично мы никогда не выбирали, и свою подчиненность ей. Это происходит так, словно мы выносим ее из кино и литературы, из окружающей нас психологической атмосферы, и тогда эти верования становятся частью нас, впитываясь в каждую клеточку нашего тела. Все мы знаем, что понимается под «влюбленностью» и что наши отношения строятся на романе,- нет ничего легче, чем считать именно так. Каждый мужчина знает, какие чувства у него возникают в тех или иных отношениях и чего он вправе требовать от своей жены или подруги. Весь текст этого заклинания подробно записан в нашем бессознательном. Это и есть «роман».

Тем не менее есть нечто реальное и истинное в романтической любви независимо от того, насколько мы ее понимаем и в какой мере приемлем для нас идеал наших предков. Есть некая правда в прекрасных историях романтической любви, которые потрясают нас. Есть истина в благородных поступках рыцаря, в красоте и доброте дамы, в жертвенности, в почтительности, в благородных поисках и верности до самой смерти. В одухотворенности романтической любви содержится глубокая психологическая правда, которая отражается в нашей душе, побуждает нас к тому, чтобы мы стали лучше, чем сейчас, чтобы мы стремились к достижению целостности. Ни один человек, если он не сделан изо льда, не может оставаться равнодушным, услышав или прочитав эти древние романы, узнав о такой любви, испытаниях и преданности, которые открывают свойственные нам благородство, любовь, верность и все великое и светлое, что существует в человеке.

Если нам необходимо разобраться в том, что плохо в романтической любви, давайте выясним и что в ней хорошо. В своей чистейшей форме она является идеалом, несущим в себе огромную энергию, и, как всякий идеал, она содержит в своей глубине реальность. Такие идеалы становятся «окнами» в нашу душу; они позволяют нам увидеть существующую внутри нас реальность, то, как мы живем и чем являемся в действительности. Мы можем не понимать стоящей за идеалом истины, а можем лишь прожить ее на несоответствующем уровне своей психики, но истина все равно сохранится, чтобы обогащать нас и направлять к достижению целостности. Наша задача состоит в том, чтобы найти истину романтической любви и уровень, на котором эта истина может жить.

Очень трудно иметь объективный взгляд на роман. Такие попытки весьма болезненны, ибо мы боимся, что реальность уведет нас от любви, сделав нашу жизнь никчемной и холодной. Однако одна из основных потребностей современного человека состоит в том, чтобы научиться различать земную любовь, составляющую основу любых отношений, и романтическую любовь, представляющую собой внутренний идеал и путь во внутренний мир. Любовь не пострадает, если ее освободить от системы романтических верований. Престиж любви лишь укрепится, если ее отличать от романа.

Юнг как-то привел высказывание одного средневекового алхимика: «Только то, что разделено, может быть надежно соединено». Когда две вещи смешаны и запутаны, требуется их разделить, различить и распутать, чтобы позже они могли как следует синтезироваться. В этом состоит правильное понимание психологического «анализа»; анализировать - значит разделять запутанные нити внутренней жизни человека: смешанные ценности, идеалы, привязанности и чувства - так, чтобы впоследствии их по-новому синтезировать. Мы анализируем романтическую любовь не для того, чтобы ее разрушить, а чтобы понять, в чем состоит ее суть и где она встречается в нашей жизни. Анализ должен всегда предшествовать синтезу, чтобы способствовать жизни. Все, что разделено на части, должно быть снова соединено вместе.

Королева-колдунья смешала в своем зелье редкие, волшебные ингредиенты. Это были секретные травы, магические заклинания и волшебные силы. Бранжьена даже сказала, что королева смешала «не просто любовь, а любовь вместе со смертью». Мы все попробовали эту смесь и отправлялись в другой мир, опьяненные волшебным зельем. Мы все были любовниками, а теперь должны превратиться в алхимиков. Мы будем разделять вино на его компоненты, снимая заклятия с трав. Тогда мы увидим, какие страшные силы, активизирующие нашу способность и к человеческой, и к романтической любви, смешаны у нас внутри.