Глава 7. Обычно он не нервничал. Трудно было даже себе представить, чтобы он повышал голос

 

Обычно он не нервничал. Трудно было даже себе представить, чтобы он повышал голос.

— Боже мой, куда запропастился камердинер? Чарлз, этот галстук никуда не годится, — крикнул Дермотт. — Черт побери, о чем вы думали, когда завязывали эту штуковину?

— Простите, милорд. — Чарлз вбежал в гардеробную с переброшенными через руку шестью новыми галстуками. — Смею надеяться, что следующий мне удастся завязать так, что вы останетесь довольны.

Но увы, Дермотт сейчас ничем не мог быть доволен. Потом, когда хозяин наконец был одет, а Чарлз смог спуститься вниз,.он в деталях рассказал всем слугам, как одевался граф:

— Представьте себе, он сменил три костюма; а галстук, который ему не понравился, — давил каблуками.

— Не иначе она и в самом деле редкая птица, — присвистнул ливрейный слуга. — На этот дом он никогда не обращал особого внимания, а тут кухарка часами все готовит и готовит, и вино заказали самое лучшее…

— И цветы! — с чувством добавила горничная. — Я никогда еще не видела столько цветов.

— Наверняка она просто Венера, — сказал другой слуга. — Или что‑то вроде троянской Елены.

— Что ж, скоро увидим, — густым басом прогудел дворецкий. — Все по местам! — скомандовал он, критическим взглядом окинув своих подчиненных. — Через пятнадцать минут она уже должна прибыть, — И, поправив манжеты, направился к парадному входу.

 

Стоя у окна северной гостиной с бокалом бренди, третьим по счету, Дермотт рассеянно смотрел на улицу.

Чувствовал он себя как полководец перед боем. Сердце билось учащенно, нервы напряжены, а плечи бугрились под пиджаком — того и гляди, лопнет. Осушив последний бокал, он с облегчением почувствовал, как по телу разливается тепло — хоть одно знакомое ощущение в сплошном хаосе. Раздался бой часов, и Дермотт бросил взгляд на крылатую бронзовую богиню, попирающую ногами циферблат. Где же, черт возьми, эта мисс Лесли? Ведь уже семь.

Неужто передумала? Иди вообще Молли все переиграла?

А он попусту сломал привычный уклад жизни… Дермотт вдруг почувствовал пряный аромат цветов и, оглядевшись, увидел бесчисленное множество белых лилий, огромные букеты. «Как на похоронах», — подумал он.

— Шелби! — позвал Дермотт секретаря. Тот, видимо, стоял за дверью, так как появился мгновенно.

— Пусть горничные унесут часть этих проклятых цветов! — рявкнул Дермотт. — Они неприлично пахнут.

— Да, сэр. Может, вы хотите встретить свою гостью в какой‑то другой комнате? Если убрать вазы, запах может остаться.

Спокойный голос Шелби напомнил Дермотту о его собственной грубости.

— Простите, Шелби. Теперь вы видите, что я совершенно разучился ухаживать за женщинами, — перевел он все в шутку. — Нет, эта комната вполне подходит. Пожалуйста, возьмите одну из них, — сказал он, подавая секретарю большую вазу цветов, — а я вынесу другую, и тогда обстановка будет не так сильно походить на…

— Похороны?

— Вот именно.

 

Они уже готовы были спуститься вниз, чтобы оставить там вазы, когда входная дверь распахнулась, и в ее проеме, как бы в раме из мрамора, показалась Изабелла.

Дермотт пробормотал что‑то невнятное.

Она посмотрела вверх.

Дворецкий бросил взгляд туда же и с изумлением увидел своего хозяина с вазой лилий в руках.

— Это мне? — невинно поинтересовалась Изабелла.

— Если хотите, — усмехнулся Дермотт. — Но предупреждаю вас — они пахнут, — сказал он, спускаясь с лестницы.

— Я бы удивилась, если бы они не пахли. Вы не любите лилий?

— Люблю, но когда их не так много… — Спустившись с лестницы, он с поклоном протянул ей цветы: — К вашим услугам, миледи.

— Это приятно слышать, — сказала она вкрадчиво. Их взгляды встретились.

— Ваше желание для меня закон, — пробормотал Дермотт.

— Приятно вдвойне. Я с нетерпением жду вечера.

— И я тоже, мисс Лесли. — Передав вазу Поумрою, Дермотт уверенно взялся за завязки ее плаща. Развязывая бархатную ленточку, он тихо, только ей одной, сказал: — Я очень долго ждал.

— Молюсь, чтобы вы не были разочарованы. — Ее тон был почти игривым, и Дермотт на миг оторвал взгляд от узла.

— Этого не случится, — прошептал он и медленно снял плащ с ее плеч, словно разворачивая дорогой подарок.

Молодые лакеи невольно ахнули, но их вольность осталась безнаказанной, поскольку все смотрели на прелестную гостью. Белое кружевное платье Изабеллы, мягко облегая ее, подчеркивало безупречность девичьей фигуры, смелое декольте откровенно очерчивало контуры груди, а два небольших серебристых банта на плечах придавали ансамблю редкую элегантность.

— Примите мои комплименты, мисс Лесли, — прошептал Дермотт. — От вашей красоты у всех, кажется, перехватило дыхание.

Изабелла скромно потупила взгляд. А про себя отметила, что граф Батерст необыкновенно красив сегодня в элегантном фраке, с которым резко контрастировала безупречно белая, туго накрахмаленная рубашка, а галстук был скреплен огромным бриллиантом, несомненно индийским. От его высокой, стройной фигуры веяло мужественной силой.

— Могу ли я предложить вам бокал шампанского? — с улыбкой спросил Дермотт.

— Спасибо. Не откажусь, — промурлыкала она. Вознаградив ее мурлыканье еще одной улыбкой, он подал ей руку:

— Прошу, мисс Лесли.

Присев, она взяла его за сильное запястье, и обоих сразу, как написали бы в романе столетием позже, словно ударило током.

Дермотт глубоко вздохнул, стараясь подавить волнение. Не хватало только демонстрировать его перед собственной прислугой! А попробуй сдержаться, если эта дрянная девчонка специально наклоняется к нему так, что ее нежная грудь едва не вываливается из платья! Надо устроить ужин, решил Дермотт. Вот оно, спасение!

— Сейчас мы будем ужинать, — сказал он Поумрою.

— Прямо сейчас, милорд? — Ужин был заказан на девять часов.

— Сейчас.

— Да, милорд. — Поумрой двинулся вперед, чтобы проводить хозяина и гостью в столовую. Шеф‑повар будет рвать на себе волосы: ужин на два часа раньше! Впрочем, размышлял дворецкий, граф и его леди, кажется, настолько поглощены друг другом, что не обратят никакого внимания на то, что им подадут.

Столовая ошеломила Изабеллу роскошью: стены обиты полированными плитами вишневого дерева, массивная серебряная посуда, на столе красного дерева выстроились в ряд хрустальные бокалы, на стенах картины в позолоченных рамах, с высокого потолка свисают двойные канделябры из русского хрусталя. Изабелла словно попала в пещеру Аладдина.

— Вы всегда ужинаете здесь? — спросила она, слегка робея от такого великолепия.

Дермотт ответил не сразу — он редко обедал или ужинал дома, а. если и случалось иногда, то еду ему приносили на подносе прямо в кабинет, где он разделял трапезу с Шелби.

— Нет, — ответил он коротко. По правде говоря, он даже не мог припомнить, когда в последний раз обедал дома. — А вы хотите поужинать где‑то в другом месте?

«С тобой в постели», — все еще трепеща от его прикосновения, подумала она. Увы, этого говорить нельзя. Бесс предупреждала, что мужчины очень не любят, когда ими командуют.

— Нет, здесь очень мило, — с самым невинным видом ответила она.

— Бокал шампанского? — спросил Дермотт, которому отчаянно хотелось выпить бренди.

— О, благодарю вас, с удовольствием.

Кивком головы граф дал понять Поумрою, что пора подавать.

— Не сесть ли нам возле окна? Впрочем, — с улыбкой добавил он, намекая на ее воздушный туалет, — вам, вероятно, совсем не жарко.

— Что вы, мне, напротив, жарко… то есть я хочу сказать, что в комнате действительно душновато….

«Ее смущение просто обворожительно», — подумал Дермотт. Она показалась ему очень молодой и совсем не похожей на ту, прежнюю обольстительницу.

— Сколько вам лет? — ощутив странное беспокойство, спросил Дермотт.

— Двадцать два.

Вырвавшийся у него вздох облегчения вызвал у нее улыбку.

— Я не думала, что это имеет значение.

— Плохо уже то… Поставьте поднос, — сказал он несколько нервно, обращаясь к Поумрою, — мы сами себя обслужим. — Когда дворецкий удалился, Дермотт продолжил: — Неудобно то, что вы девственница, а уж спать с ребенком я бы и вовсе не стал. Впрочем, — усмехнулся он, — вы совсем не похожи на ребенка, мисс Лесли. Примите это как комплимент. — Он подал Изабелле бокал с шампанским.

— Молли была уверена, что платье вам понравится, — с игривой улыбкой сказала Изабелла. — Я выгляжу достаточно соблазнительно?

— В этом платье?.. О, несомненно! А белый цвет — это даже интересно, — пробормотал он, держа бокал возле самых губ.

— Вероятно, это метафора, — сверкнула глазами Изабелла. — Еще одна идея Молли.

— Она хорошо умеет оформить сцену.

— К тому же я получила неплохую подготовку, сэр, — многозначительно заметила Изабелла. — Хотя, наверное, для вас этого недостаточно. У вас весьма серьезная репутация.

Дермотт устроился в кресле поудобнее, взгляд его стал жестким.

— Жаль, что вы девственница.

— Если хотите, я могу отдать свою девственность кому‑нибудь другому.

— Нет! — отрезал он.

— А вы можете это принять к сведению, — предложила она.

— Не пойдет! — рыкнул он.

— Тогда давайте перейдем реку как можно скорее.

— У вас есть чувство юмора, мисс Лесли.

— Как‑то ночью мне пришлось наблюдать за вами.

— Чертова кукла Молли должна была не выпускать вас из комнаты.

— Она здесь ни при чем. Я была совершенно одна, к тому же лучше учителя, чем вы, мне просто не найти. Хотя вы тогда вели себя эгоистично. Не уверена, что леди получила удовольствие.

— С вами я постараюсь не быть эгоистичным. — Он постепенно стал упокаиваться.

— Молли сказала, между прочим, что я могу вести себя как настоящая эгоистка — вы сами о себе позаботитесь.

— Что сие означает? — с ухмылкой спросил он.

— Сие означает, что вы законченный развратник.

— Не могу спорить.

— Тогда позвольте задать вам вопрос: вы занимаетесь развратом, ни о чем не думая?

— В основном да. — Он пожал плечами;

— А я долго раздумывала, прежде чем на это решиться.

— Не удивляйтесь, но я тоже. Как правило, — он улыбнулся, — я не занимаюсь развратом с девственницами. Так что сегодня случай уникальный.

— И что это значит?

— Это что, допрос? — Он весело блеснул глазами.

— Нет, вы все‑таки ответьте.

— По правде говоря, я и сам не знаю. Не знаю, почему вы так меня очаровали.

— Я вас очаровала?

— Кажется, да.

— Этим? — Она провела рукой по платью.

— Это тоже играет роль, — с мальчишеской улыбкой ответил он.

— А меня, — ее лицо приняло решительное выражение, — соблазняет ваша внешность.

— Тогда нас обоих следует считать пустышками, — заключил Дермотт. Но на самом деле думал иначе. Он переспал с десятками красавиц, но ни одна из них не вызывала у него таких чувств.

— Вы действительно хотите есть?

— А вы? — осторожно спросил он, и его сердце на миг замерло.

— Пока что я не хочу есть. Я слишком взволнована. — Ее голос звучал хрипловато.

Он отставил свой бокал, выпрямился на стуле и окинул ее хищным взглядом.

— А чем бы вы хотели заняться?

В нерешительности она закусила губу, затем выпалила:

— Хочу посмотреть вашу спальню! — Сердце его забилось, но Дермотт сумел подавить волнение?.

— Конечно, — встав на ноги, почти равнодушно сказал он.

— Только не считайте меня нахальной особой. Бесс предупреждала, что мужчины не…

— Вы зря волнуетесь. — Подав руку, он помог ей встать со стула.

— И все же я никак не могу успокоиться. Так нервничаю!

Ее рука оказалась такой маленькой и теплой, что Дермотт с трудом сохранил самообладание.

— Возьмем с собой бутылку шампанского? — Он улыбнулся. — Для укрепления ваших нервов.

— Да‑да, возьмите. Хотя я перед отъездом уже выпила у Молли — пыталась успокоиться… так что теперь боюсь опьянеть.

— Пьянейте, сколько хотите, — великодушно разрешил он, доставая шампанское из ведерка со льдом. — Лично мне стоит пропустить бутылку‑другую, и мир кажется значительно лучше.

Едва они вышли в коридор, откуда‑то из тени возник Поумрой.

— Отложите ужин, — распорядился Дермотт. — Я позвоню, когда мы будем готовы.

— Отлично, сэр.

Шеф‑повар теперь наверняка разрыдается.

— Пожалуй, я все же немного проголодалась, — извиняющимся тоном сказала Изабелла. Ноздри ее тронул аромат пищи.

— Что‑нибудь легкое? — предложил Дермотт.

— Было бы неплохо. Кажется, я чувствую запах жареных цыплят.

— Всего понемногу, Поумрой, — приказал Дермотт.

— Прямо сейчас, сэр?

— Прямо сейчас.

— Мне так неловко, — начала Изабелла, когда они стали подниматься по лестнице.

— Зря. Поумрой обо всем позаботится; Это его обязанность.

— Наш дом был значительно меньше. И там все было не так официально. Я его немного боюсь, — призналась Изабелла.

— Поумроя? — засмеялся Дермотт. — Если; вы голодны, мы немного поедим. Все очень просто. Я так редко бываю дома, что почти не докучаю своей прислуге.

— Вы любите свой дом?

Он обвел взглядом мраморный парадный вход, над которым высился громадный купол; со стен на них молчаливо взирали портреты предков.

— Никогда об этом не задумывался. Наверное, да.

— И тем не менее вы почти в нем не бываете.

— Здесь слишком спокойно.

— Вам нужно нечто возбуждающее?

— Можно сказать и так, дорогая! — засмеялся он: — Пойдемте, нам сюда. — И он повел ее по коридору к огромной картине, которая изображала мужчину, одетого по моде елизаветинской эпохи, с охотничьей собакой.

Он назвал ее «дорогая»! Это сразу подогрело ее чувства, хотя Изабелла знала уже, что на приятные слова, сказанные обходительными мужчинами, не следует обращать особого внимания.

Дермотт остановился перед массивными резными дверями и, сунув шампанское под мышку, открыл их.

— Добро пожаловать в мои покои, мисс Лесли, — сказал он, пропуская ее в гигантскую гостиную.

— Но это же не ваша спальня!

Он кивнул в сторону еще одних двустворчатых дверей:

— Она там. Графы Батерст обычно использовали это помещение для… — он замолчал и усмехнулся, — понятия не имею, для чего. Пойдемте, я покажу вам свою спальню. Там чуть более интимная обстановка.

«Разве только чуть‑чуть», — подумала Изабелла, когда он открыл двери; Стоящую на возвышении кровать венчала позолоченная корона, задрапированная темно‑красной парчой. Вдоль стен выстроились громадные позолоченные кресла, обитые точно такой же тканью, — словно предназначенные для придворных, которые должны хранить сон венценосного властелина. Огромные окна прикрывала все та же парча — только с кисточками и оборками по краям. Посреди персидского ковра стоял массивный письменный стол — очевидно, предназначенный для работы, поскольку на нем лежали бумаги. Высокий потолок был расписан фресками на древнегреческие вакхические сюжеты.

— Вы действительно здесь спите?

— Уютно, не так ли?

— Для большого многодетного семейства.

— Позвольте показать вам мою гардеробную. — Церемонно взяв Изабеллу за руку, он повел ее по ковру, остановившись у скромной двери, ведущей в небольшую комнату.

Все здесь несло на себе отпечаток личности хозяина — от стоящих в изголовье кровати ботинок для верховой езды и лежащего на бюро футляра для часов до висящего в углу портрета маленького Дермотта, писанного маслом. Узкая односпальная кровать была покрыта голубым покрывалом из индийского хлопка. Здесь также стоял письменный стол, буквально заваленный бумагами. И книги. Множество книг — на полках, на стульях, даже на полу.

— Не обращайте внимания на хаос, — извинился Дермотт. — Я не разрешаю слугам касаться моих вещей. Если они станут наводить здесь порядок, я ничего не найду.

— Вы много читаете?

— Но это не страшно? — Он улыбнулся.

— Простите. Я удивлена, только и всего. Можно посмотреть?

— Конечно. — Кивнув в знак согласия, он отошел к столику с напитками, себе налил бренди. Изабелле немного шампанского и уселся на стул, наблюдая за Изабеллой.

— Филдинг, — с улыбкой сказала она, протягивая ему изящный томик. — Вы его любите?

— Этот писатель просто очарователен с его умением находить в реальности абсурдную сторону.

— О, конечно! А вот Ричардсон. Он вам тоже нравится?

— Когда хочется убить время. Ему не хватает юмора, а его героини часто плохо кончают. — Он пожал плечами. Она взяла с полки еще одну книгу.

— Гиббона я тоже люблю.

— Тогда вы просто страстная любительница чтения, — с улыбкой заключил он, наблюдая за ее радостно возбужденным лицом.

— Да, это мое окно в мир, о котором я без книг не имела бы никакого представления.

— По словам Молли, вы жили вдвоем с дедушкой.

— Да, наша жизнь была приятной, но не слишком разнообразной. Бизнес и книги, книги и бизнес. Уверена, что вы сочтете ее весьма скучной.

— Я тоже много занимаюсь бизнесом. Хотя мой секретарь Шелби… черт, я же забыл его вам представить. — Он снова заулыбался. — Вы меня совершенно сбили с толку.

— А мне нравится кружить вам голову.

— Не меньше, чем читать книги?

Она повернулась к нему:

— Да, милорд Батерст. Не меньше. А возможно даже, что и больше.

— Это очень странно.

— Но приятно, — тихо сказала она. — Это словно уютный огонь в камине в холодную ночь…

— Я чувствую иначе. — В той страсти, что сейчас его сжирала, не было ничего уютного. — Молли говорила вам, чего следует ожидать сегодня ночью?

— И всю ближайшую неделю, милорд. О Боже, разговорами о книгах я, кажется, вас сбиваю с толку?

— Не называйте меня милордом. И вы меня нисколько не сбиваете, — из вежливости солгал он, по‑рыцарски небрежно забыв недельное ожидание в Олворте.

— Наверное, вы предпочли бы иное времяпрепровождение, чем вежливо слушать мою болтовню о книгах. Но признаюсь, я точно не знаю, как… начать. Это все хорошо и замечательно, — нервно продолжала она, — я имею в виду — обучаться искусству обольщения, но когда реально выходишь на сцену, то…

— Садитесь и выпейте шампанского. А с чего начинать, мы решим чуть позже.

— Да, сэр.

— Пожалуйста, зовите меня Дермотт.

— Да, сэр, — она, досадуя на себя, всплеснула руками, — то есть я хотела сказать — Дермотт.

— Итак, выпейте шампанского, — сказал он, подавая ей бокал, — и расскажите мне о своем собрании карт. — До сих пор любовницы не говорили ему «да, сэр». И если мисс Лесли испытывала вполне понятное беспокойство, то и он, что уж совсем странно, чувствовал себя неловко.

Дермотту удалось довольно быстро успокоить свою гостью. Через несколько минут Изабелла уже раскованно отвечала на все его вопросы и, грациозно устроившись в кресле, мило улыбалась. Сначала ее безмятежная улыбка его немного нервировала, но потом атмосфера чувственности возобладала — Молли очень удачно выбрала платье для своей подопечной.

— Понимаете, если бы у Магеллана были более точные карты, он мог бы остаться в живых, — заявила Изабелла.

— А вы не хотите взглянуть на географические карты в моей библиотеке?

— Сейчас?

— У нас много времени. — Дермотт вообще‑то не собирался заниматься любовью с трепещущей от страха девственницей. По правде говоря, чем дольше он общался в этот вечер с мисс Лесли, тем больше ему хотелось отговорить себя от физической близости с ней.

Захватив с собой спиртное, Дермотт за руку повел Изабеллу к потайной двери, находящейся возле камина. По узкой винтовой лестнице они спустились в библиотеку. Карты лежали в больших выдвижных ящиках. Он вытаскивал их по одной, и Изабелла ахала над каждым листом из его коллекции. Наконец Дермотт показал ей карты Индии, в которые лично внес уточнения.

— Я могу вам помочь! — воскликнула она, бережно касаясь рукой изображений возвышенностей, которые Дермотт добавил в раздел, посвященный северной Индии. — У меня есть очень хорошие чернила, которые будут держаться вечно… то есть, — поморщившись, поправилась она, — когда я вернусь домой, я смогу взять их для вас. Эти чернила специально изготовили для дедушки в Париже.

Она не могла этого знать, но карты Индии были тем своеобразным Рубиконом, который Дермотт с момента возвращения в Англию никак не мог перейти. Глядя на склоненную над столом головку, на блестящие под светом лампы золотистые волосы, он чувствовал к этой девушке нежность, которой не испытывал с тех пор, как потерял свою семью. Каким образом эта хрупкая молодая женщина смогла так тронуть его сердце — в отличие от множества особ, с которыми он занимался любовью после своего возвращения?

Он отошел подальше от нее, не желая теперь испытывать то, что испытывал к той, единственной, женщине, которую действительно любил.

Наполнив свой бокал, он подошел к выходящему на террасу окну и долго стоял там, глядя на звездное небо.

— Я снова заставила вас скучать, — заметила Изабелла, положив на место карты; легкий шорох задвигаемого ящика заставил Дермотта встрепенуться.

— Нет, я просто устал.

— Должно быть, я сказала что‑то не то, — подойдя к нему, прошептала Изабелла. — Прошу меня простить.

— Ничего лишнего вы не сказали. Молли считает, что я часто бываю в дурном настроении.

— Тогда я сейчас буду вас развлекать, — весело заявила Изабелла.

— Надеюсь, вы не собираетесь петь, — улыбнулся он.

— Не вижу поблизости пианино.

— Какое счастье!

— Вы не любите, чтобы женщины развлекали вас таким образом? А… ну, тогда, наверное, я должна показать вам, как развязываются эти банты. — Она протянула руки к плечам.

— Пока не надо. — Перехватив ее руки, он задержал их в своих ладонях, все больше сомневаясь, что безыскусная девственница сможет спасти его от черной тоски.

— Да, сэр… э‑э… Дермотт, — поспешно поправилась она. Тепло его рук, близость его тела повергали ее в дрожь — страсть к нему стала глубокой и неудержимой. — А когда?

«Никогда», — должен был ответить он. Ее девственность должна была стать для него непреодолимой преградой, как и его мучительные воспоминания.

— Я так… сильно вас хочу, — прошептала она, чуть подавшись вперед и глядя на него умоляющими глазами. Это было ошибкой. И тем не менее он колебался.

— Вы же обещали! — настаивала она.

Святящееся в ее глазах желание, ее прикосновения ослабили его решимость. Тело Дермотта независимо от него отреагировало на ее близость.

— Вы же хотите меня, — выдохнула она, прижимаясь бедрами к его внезапно отвердевшей плоти. — Я это знаю…

Она была само искушение, и Дермотт, схватив ее за плечи, помимо воли прижал к себе. Ее сладкий запах взял его в плен, ее мягкая грудь, разжигая его страсть, прижалась к его широкой груди, ее бедра обещали наслаждение.

— А теперь я собираюсь поцеловать вас, милорд, — прошептала она, высвободив руки и положив их ему на плечи. А когда она приподнялась на цыпочки, чтобы дотянуться до его губ, Дермотт перестал сопротивляться. Его руки скользнули вниз, обхватили ее ягодицы и крепко сжали их.

— Вы уверены, что поступаете правильно? — прошептал он.

— Уверена. — В ее глазах не читалось сомнения, ее губы пылали рядом, стремясь к поцелуям.

Дермотт медленно, словно боясь обжечься, опустил голову.

— Поцелуйте меня, — прошептала она и еще крепче обхватила его за плечи.

И он повиновался, накрыв ее губы горячим поцелуем. Теперь, после недели ожидания, Дермотт уже не пытался сдерживаться, заставив себя забыть о ее невинности. Жадный, безрассудный поцелуй, и дразнящий, и возбуждающий, зажег их обоих.

Не испугавшись, напротив, обрадовавшись его страсти, Изабелла крепко прижалась к Дермотту и впилась в его губы, словно именно ради этого мгновения жила до сих пор.

Дермотт после своего первого поцелуя прожил много лет, и каким бы страстным и горячим ни был этот, он стремился к продолжению. Хотя понимал, что поступает дурно.

Поколебавшись, он резко оттолкнул ее от себя:

— Я не могу! Не должен!

— Но вы же обещали! — дрожа от желания, выкрикнула Изабелла. — Вы не можете отказаться от своих слов!

— Я могу делать все, что хочу, — спокойно возразил он.

— Вы грубиян! — запальчиво воскликнула она. — Так поступить со мной… заставить меня запылать страстью, а потом…

Он сделал глубокий вдох.

— Извините, я передумал.

— Так передумайте еще раз! — взмолилась она. — Вы же сами меня сюда пригласили!

— Я отошлю вас обратно.

— Я не поеду!

Стоя чуть ли не вплотную друг к другу, они метали злые взгляды.

— Да как вы смеете отступать, вы просто трус! — возмущенная его безразличием, в запальчивости выкрикнула Изабелла.

Под тонкой тканью платья ее грудь обольстительно дрожала. И Дермотт вдруг улыбнулся:

— Вы, значит, настаиваете?

— Конечно! Посмотрите на меня! — Она раскинула руки, и Дермотт увидел перед собой шикарную, почти раздетую женщину, страстно желающую, чтобы ее немедленно взяли.

Он коротко вздохнул и, сосчитав до трех, сказал:

— Ну хорошо. Я сдаюсь.

— Что ж, спасибо, — саркастически хмыкнула она, — за вашу доброту.

— Так вы этого действительно хотите? — Дермотт приподнял бровь.

Ее ноздри раздулись от негодования.

— Черт бы вас побрал! Да, да, да!

— Наверное, это именно его происки. Он все это придумал еще до того, как мы заключили это странное соглашение. А сейчас — пойдем. — И Дермотт направился к потайной двери.

Изабелла нагнала его в тот момент, когда он уже открывал ее.

— Если не возражаете, я пойду впереди, — как о чем‑то обыденном попросил ее Дермотт. Этот роскошный зад впереди сведет его с ума. Впрочем, цинично подумал он, она приехала сюда именно для того, чтобы лишиться девственности, не оговаривая никаких деталей. Так что при желании он может отбросить всяческие приличия и удовлетворить свою похоть, как ему заблагорассудится.

Она этого и требует, размышлял он, взбегая вверх по лестнице.

Однако времени на размышления у него не было, поскольку Изабелла преследовала его по пятам. Когда они подошли к двери в спальню, она даже схватила Дермотта за руку, чтобы он не убежал.

— Как бы вы опять не передумали! — задыхаясь, проговорила она. И, нагнувшись, провела рукой по туго натянутой ткани его бриджей. — Мне нужно вот это.

«Воистину страсть побеждает рассудок», — решил он, особенно если речь идет о целеустремленной мисс Лесли, которая совершенно не скрывала своих намерений.

— Ну? — требовательно вопросила она. И Дермотт, отбросив оставшиеся сомнения, подхватил ее на руки и пробормотал: — Что ж, посмотрим, как много вы знаете.

— Сейчас, — чмокнув Дермотта в щеку, весело прощебетала она, когда он внес ее в свою комнату. — Я чувствую себя победительницей. И готова сделать все, что бы вы ни пожелали.

— Весьма заманчиво, мисс Лесли. Хотя я мог бы поспорить относительно того, кто победил, — с язвительной улыбкой ответил Дермотт. Добыча, которую он нес в своих руках, сладко трепетала.

— Обещайте, что больше не будете меня дразнить, — выдохнула Изабелла, когда он положил ее на свою узкую кровать. — Я не могу больше ждать… хоть и должна. Ведь я не могу заставлять вас это делать.

Она не понимала, что он не тот мужчина, кого нужно принуждать к близости, — каждую неделю он соблазнял десятки женщин. Быстро сбросив фрак и галстук, он через голову стянул с себя рубашку — желание скорее соединиться с восхитительным девичьим телом было так велико, что Дермотт позволил себе забыть обо всех условностях.

Развязав банты на плечах, Изабелла одним коротким движением сбросила платье и швырнула его на пол. Стянув затем с себя почти невесомую сорочку, она, улегшись в. холостяцкой постели Дермотта, распустила волосы и, протянув к нему руки, с улыбкой сказала:

— Скорей, скорей!

— Я и так спешу, дорогая, — усмехнулся Дермотт, отбрасывая в сторону чулки и расстегивая бриджи. Сняв их с себя чуть подрагивающими руками, он услышал восхищенное «Ооо!».

— Подойдите поближе, — задыхаясь, сказала Изабелла. — Я хочу это потрогать. — Наклонившись вперед, она плотоядно пошевелила пальчиками.

Подобный энтузиазм вызвал у Дермотта улыбку, хотя его собственное рвение вряд ли было меньшим. Когда он встал перед ней, Изабелла деликатно потрогала его плоть, осторожно провела рукой сначала в одну сторону, потом в другую, с предельным вниманием изучая новый для себя предмет.

— Я никогда не видела такого вблизи, — тихо сказала она, нежно поглаживая самый кончик пениса.

— Значит, радуйтесь, что наконец свершилось, — насмешливо пробормотал Дермотт.

Вместо ответа она сдавила набухшую головку, и Дермотт, слегка выгнув спину, едва слышно застонал от удовольствия.

Взглянув на Изабеллу, он увидел, что она улыбается, довольная своим успехом.

— Молли говорила, что можно сделать так. А можно вот так… — гордо сказала она и задвигала рукой.

— Достаточно, — тяжело дыша, сказал Дермотт и разжал ее пальцы. — Я слишком долго ждал, чтобы этим удовлетвориться.

— Я так рада, что наше обоюдное ожидание наконец кончилось! — воскликнула Изабелла, откидываясь на голубое покрывало и протягивая к нему руки. — Давайте же любить друг друга.

Дермотту вовсе не требовалось приглашение; напротив, он должен сейчас проявить максимальную сдержанность, иначе для этой нетерпеливой молодой леди ее первый опыт обернется катастрофой. Присев рядом с ней, он отвел ее руки и положил их на ее бока.

— Я не хочу, чтобы вам было больно.

— Больно не будет! — горячо воскликнула она и снова протянула к нему руки.

Он не очень был сведущ в таких делах, но тем не менее понимал, что лишение девственности — вещь достаточно болезненная.

— Не надо спешить, дорогая, — остерег он нетерпеливую, отводя ее руки и раздвигая ноги. — Будем осторожны. — Просунув палец между ее влажных губ, он нежно погладил пульсирующую плоть.

Она выгнулась дугой от наслаждения:

— Ооо!

Для начала неплохо. Он снова чувствовал себя четырнадцатилетним, хотя мать Харви Николса едва ли можно было назвать неопытной. Он еще чуть‑чуть продвинул пальцы.

— Еще… еще… — молила она.

Он подчинился, опытной рукой массируя ее влажную промежность, постепенно продвигаясь все глубже и глубже, пока не наткнулся на преграду, которую предстояло разрушить.

Изабелла уже не могла припомнить ни одного урока из того, что ей преподавали. Закрыв глаза, она полностью отдалась восхитительным ощущениям, которые неудержимо нарастали. Она хотела одного — продолжить наслаждение — и поэтому инстинктивно медленно задвигала бедрами, подаваясь навстречу умелым движениям пальцев Дермотта.

Прекрасно зная, как довести женщину до состояния истерики, Дермотт наблюдал, как кожа Изабеллы краснеет от возбуждения, как учащаются ее вздохи, как лихорадочно дергаются ее бедра.

Да, она действительно настоящая распутница (а то он этого не знал!) и уже почти кончила.

Мягко поглаживая пульсирующую плоть Изабеллы, он страстно желал взять ее по‑настоящему, однако слова Дермотта звучали на удивление спокойно.

— Скоро мы дойдем до вершины, — шептал он; — Ты почувствуешь, как я войду в тебя до самого конца, ты. захочешь вырваться, но я тебя не отпущу…

Сжигавшее ее изнутри пламя с каждым его словом разгоралось все сильнее.

— Я буду любить тебя до тех пор, пока ты не сможешь двигаться, и тогда мы отдохнем и начнем все сначала. Потому что я не собираюсь тебя отпускать — ты будешь все время лежать подо мной, или на мне, или возле меня… У нас будет все…

Напряжение наконец разрядилось, и Изабелла испустила яростный крик восторга, а сладостное упоение все длилось, длилось и длилось — до тех пор, пока она не замерла без сил, не открывая глаз, с загадочной улыбкой на устах.

— Ну что, удовлетворены? — чуть поддразнивающим тоном спросил ее Дермотт, усаживаясь рядом.

— Ммм… — Ее глаза медленно раскрылись, улыбка стала шире. — О, вы действительно великолепны!

— Мы оба старались, — лучезарно улыбнулся Дермотт.

— А вы совсем не эгоист, — пробормотала она, дотронувшись пальчиком до его мускулистой груди.

— Обычно нет.

— Теперь я понимаю, почему на вас такой спрос.

— Просто концепция взаимного удовлетворения кажется мне более… плодотворной.

Изабелла лениво потянулась, словно юная султанша.

— Более плодотворной? — приподняв бровь, выдохнула она. — Тогда мы определенно должны над этим поработать.

— Я тоже так думаю, — улыбнулся он.

— Но я, право, не знаю, — нерешительно пробормотала она, — можно ли проделать все это снова?

— Никаких проблем, — утвердительно кивнул он. Ее глаза вспыхнули.

— Это точно?

— Абсолютно.

Она обольстительно улыбнулась:

— Думаю, Молли кое о чем все же не упомянула.

— Я продемонстрирую вам то, что вы пропустили.

— Поскольку вы еще не удовлетворены?

— Отчасти да.

— А другая часть — это я? — горделиво выгнув спину, спросила она.

— Именно так, — наслаждаясь восхитительным зрелищем, ответил он.

— И мне дозволено сказать «нет»?

— Вам дозволено абсолютно все. Но я гарантирую, что вам это понравится.

— И я снова почувствую это, когда в ушах звенит и кажется, что наступил конец света?

— Непременно.

— Почему вы так в этом уверены?

«Все‑таки годы практики», — подумал он, но осмотрительно сказал:

— Просто я это знаю.

— Из‑за всех этих ваших леди?

— Да, — честно согласился он.

— И какая я по счету?

Это ее возмущает или интересует? Когда она вот так сдвигает брови, понять невозможно.

— Я не считал.

— А я, наверное, смогла бы. Вела бы дневник или список — как Казанова.

— Казанова не вел никаких списков. Он все помнил только потому, что ему нравились все эти женщины.

— А вам они тоже нравились?.. Вот я вам нравлюсь?

Ее прямота вновь поставила его в тупик; Леди, которых он знал, были менее откровенны.

— Вы очень мне нравитесь, Изабелла.

— А я вас просто обожаю… за то, что вы только что сделали. Я никогда раньше не испытывала таких острых, таких сладостных ощущений — даже когда мы с дедушкой нашли карту Галилея.

— Я польщен. — Дермотт церемонно поклонился; неожиданное сравнение его от души развеселило.

— Что‑то я вдруг зверски проголодалась, — вдруг призналась Изабелла. — А вы не голодны?

Его голод не имел никакого отношения к пище.

— Я поем вместе с вами, — вежливо ответил он.

— Но вы не возражаете, если мы сначала поедим?

— Нет, конечно, не возражаю, — ответил Дермотт. — Я сейчас позвоню Поумрою.

— Какой вы милый, — слегка коснувшись его руки, пробормотала Изабелла.

«Да, милый, — подумала она. — Поскольку хочет поскорее снова заполучить соблазнительную мисс Лесли, пока сам себя не съел. Но после ужина меня уже ничто не остановит».