Николай Устрялов: прогресс как стремление к совершенству

 

Своеобразную теорию общественного прогресса и развития культуры предлагает Н.В. Устрялов в работе "Проблема прогресса" (Харбин, 1931).

 

Имя профессора юридического факультета Харбинского университета Николая Васильевича Устрялова (1890-1937) прочно связано с идеологическим течением, которое он сам называл национал-болыиивизмом. Устрялов как мыслитель в разное время испытал влияние славянофильства, евразийства и в конце концов пришел к неославянофильству, что, безусловно, отразилось на его концепции исторического и культурного развития.

 

Определяя современную ему эпоху как эру больших исторических противоречий, перемен, катастроф, Устрялов говорит о необходимости разобраться, уяснить, что представляет собой понятие прогресса, на чем основаны теории прогресса, превратившиеся в последние годы в религию, снабженную мифологией, нередко и собственной своей магией. История человечества долгое время рисовалась непрерывно восходящей линией, бегущей кверху лестницей. Вера в человеческий разум, его могущество и благую активность служила основой повышенного социологического оптимизма. "Бодрая самоуверенность века Просвещения, - пишет Устрялов, - и, пожалуй, еще глубже, позднего Ренессанса, светилась в системе этих идей и настроений" [170].

 

 

Теория прогресса сегодня достигла своего "качественного заката" - "догмат линейного победоносного прогресса подвергается атакам и жизни, и мысли". Однако завоевывающий жизненные пространства новый человек - "человек массы" - защищен от понимания природы социокультурных трансформаций, охвативших бывшие нововременные европейские (и не только) пространства, и готов верить и следовать прежним догматам и кумирам. Тем самым, проигрывая в качественном отношении, теория прогресса выигрывает количественно, даже расширяет сферу своего действия, "завоевывая психику нового человеческого материала, хлынувшего в историю и поддающегося общедоступному просвещению" [171].

 

Устрялов определяет прогресс как "развитие к лучшему, совершенствование. Но для того, чтобы знать, что такое совершенствование, нужно знать, что такое совершенство. Прогресс по самой природе своей есть понятие телеологическое: он имманентен идеалу, он обусловлен целью. "Развиваться" свойственно не только "добру", но и "злу". Следовательно, без осознания этих основных этических категорий, теория прогресса обойтись не может. Без них она была бы лишена существенного критерия" [172].

 

170 Устрялов Н.В. Проблема прогресса. М. 1998. С. 4.

171 Там же. С. 4.

 

 

172 Там же. С. 5.

 

 

Устрялов обращается к разным теориям прогресса, анализирует концепции О. Шпенглера, Н. Федорова и других мыслителей, пытается выявить прогрессивные тенденции и результаты в разных областях человеческой деятельности и духа. Задавшись вопросами, побеждает ли прогресс в истории и совершается ли он в истории вообще, философ говорит об экономическом, интеллектуальном, моральном, социальном прогрессе как видах общего понятия культурный прогресс. Отдельно Устрялов выделяет понятие технического прогресса - столь значимое в XX в. В итоге философ приходит к выводу, что "двадцатый век не ближе к "идеалу", нежели пятнадцатый, пятый или первый. И не

 

 

менее связан некой изначальной, общей повинностью, круговою порукою жертвы... Каждая эпоха имеет свою душу. Каждая эпоха знает свой прогресс и свой регресс" [173].

 

Согласно Устрялову, прогресс не в беспрестанном линейном "подъеме", а в "нарастающей бытийственности", в растущем богатстве мотивов. Теория прогресса - в понимании приближения, стремления, тяготения к идеалу. Философ сравнивает историю с музыкой. "Идея, "идеал" музыкальной симфонии не в ее финале, а в целокупности ее, всеединстве. Ни одна ее деталь не выступает изолированно, все ее тоны и аккорды сращены и взаимопроникнуты, все такты сочтены в идеальном внутреннем единстве. Восприятие мелодии слитно соединяет и перерабатывает все ее последовательности, снимает раздельность звуков, вдвигаемых один в другой. Отсюда утверждение, что в музыкальном времени нет прошлого" [174].

 

И мировая история, считает философ, также тяготеет к идеалу, стремится к нему, но "бесплодно искать его торжества в начале ее, середине или в конце. Он всю ее проникает собою, он - везде и во всем, он - в ее логике, в ее динамике, диалектике, в ее нарастающих и спадающих ритмах" [175].

 

173 Там же. С. 24-25.

174 Там же. С. 44. Здесь Усгрялов ссылается на работу А.Ф. Лосева "Музыка как предмет Логики" (М., 1927. С. 23).

175 Там же. С. 44.

 

 

Каждый исторический момент наполнен идеальным смыслом, несет на себе отпечаток идеала. Однако реальность далеко не всегда воплощает внутренний идеал, заложенный в ней изначально. Философ объясняет это на примере музыканта, способного ошибиться и сорвать выступление, композитора, чья ошибка также чревата провалом и соответственно неосуществлением, нереализацией идеала. Устрялов называет их провалами эмпирического плана. Но если существует лишь один этот план, то будущее неизбежно трагично: неизбежна победа зла, трагедия зла неразрешима, история не удалась.

 

 

Однако есть и другой план - идеальный по отношению к эмпирической наличности, но вместе с тем наделенный реальностью высшего порядка. И в этом плане, по мысли философа, преодолеваются ошибки и срывы "двусмысленной, хаотической эмпирии": "Композитор не смог адекватно воплотить открывшуюся ему симфонию, - но "идея" ее реальна в царстве музыкального бытия. Оркестр оказался неудачен - музыкальное откровение само по себе от этого не терпит убыли в своей качественной завершенности.

 

Эмпирическая история не удается, срывается в катастрофах, растет рожденная в тварной свободе сила зла, - идеальный смысл мирового процесса пребывает незыблемым в безмерной реальности всеединства.

 

"Прогресс" - не в смене одного эмпирического состояния другим, а в преображенном сохранении, восполнении их всех; в устремленности их к совершенству, всевременному бытию" [176].

 

Устрялов полагает, что тяжкие испытания исторической судьбы, горести и беды даны человечеству для того, чтобы вскрыть иллюзорность преходящего благополучия, сокрушить мнимое самодовольство, обличить мираж суетного лжепрогресса и обратить мысль к поиску нерушимой, негибнущей жизни. По его мнению, совершенство лишь в полноте бытия. Трагедия мира в основе своей - это проклятие раздробленности, разделенности, неотвратимой неполноты. Отсюда и страдание, отсюда и тоска - символы смысла в бессмыслице, залоги вечности в потоке времен.

 

176 Устрялов Н.В. Указ. соч. С. 45.