Закономерность возникновения, функционирования и развития права, государства

а) Способы разрешения споров и конфликтов в древнем обществе

Впервобытную эпоху столкновения между социальными группами (родами, племенами), не имевшими до возникновения конфликта никакого общения, принимали форму войны. Чужим и незнакомым людям приписывали тогда враждебные намерения, они считались врагами. Согласно родовым нормам убийство врага есть дело похвальное, а организация военных рейдов в стан чужой группы была непременной обязанностью вождей. Распространенной формой межгруппового конфликта стала кровная месть, но она существовала там, где группы до некоторой степени были автономными частями крупного племенного или территориального единства, либо тяготели к нему. Поэтому кровную месть при активном содействии других групп можно было предотвратить, завершить примирением. Родовые коллективы, которым всё чужое представлялось враждебным, медленно притирались друг к другу, сфера межгрупповых конфликтов с большим трудом вырабатывала институты, обеспечивающие мир и спокойствие на территории проживания множества разнородных групп. Высшим достижением в этой сфере стал институт посредничества в межгрупповых спорах. Процесс поиска форм общей жизни людей происходил неуклонно, он был значительно ускорен за счет динамичного развития способов разрешения внутригрупповых споров и конфликтов. Со временем линии, связанные с разрешением межгрупповых и внутригрупповых споров, соединились, в результате чего возникла система средств безопасности, которую общество могло использовать для преодоления расколов и противоречий.

Родовые вожди и старейшины были крайне заинтересованы в укреплении единства и консолидации своей группы. Всякий внутренний разлад они воспринимали с большим неудовольствием. Поощрялась система воспитания молодежи, которая исключала такие человеческие качества, как строптивость, неуживчивость, себялюбие, жадность, хитрость и лукавство. Типичный член родового коллектива, преданный своему роду и родственникам, был носителем черт «неконфликтной личности», — он братолюбив и дружелюбен, уступчив и предупредителен, каждый сильный родич должен защищать слабых родственников, не давать их в обиду. Однако и тогда этот идеал не вполне отвечал действительности, иначе родовые власти не принимали бы столько жестких мер, чтобы не допустить серьезных конфликтов либо подавить их в зародыше. Коль скоро возник спор, считали вожди и старейшины, то его участники во избежание позора не должны доводить дело до властей, но решить его мирно между собой. Этого ожидали от них все члены рода, поэтому спорщики, не желавшие уступать друг другу, предпочитавшие открыто конфликтовать, вызывали неодобрение и даже раздражительную реакцию окружающих. Механизм родовой самоорганизации и самодисциплины начинает мало-помалу приходить в расстройство в обществе, где появляются имущественное расслоение, неэквивалентные сделки, растет богатство в руках немногих, рано или поздно ослабляется солидарность, обнаруживаются весьма серьезные поводы для споров. Сами же споры принимают вид серьезного социального конфликта. Формируются регулярные способы разрешения споров с участием вождя или родового совета.

Что касается механизмов разрешения споров и конфликтов, то каждая из древних культур могла представить множество разнообразных институтов, отражающих два универсальных способа преодоления противоречий между сторонами с активным участием внешнего авторитета — посредничество (медиация) и суд (юстиция). Они проходят единой, сквозной линией через всю историю человечества, от первобытности до нашего времени. В самой общей форме различие между порядком решения спора или конфликта через суд и соответствующим порядком примирения сторон на основе частного соглашения (посредничеством) сводится к некоторым процессу

альным обычаям и составу участников процесса рассмотрения споров. В одном случае действует судья или судебная ассамблея, в другом — посредник, примиритель, арбитр, советчик, знаток обычного права, но главные действующие лица в согласительном процессе все же сами спорящие или конфликтующие стороны. Процессуальные формы тоже могут быть очень схожими: обсуждение обстоятельств дела, выслушивание сторон, взвешивание доказательств и т. п. Все дело, однако, в том, что суд есть всегда особая властная инстанция, действующая не только самостоятельно по отношению к сторонам, но и стоящая выше их, представляя общий интерес группы. Структура судебного процесса иерархична, суд и судья занимают здесь высшее положение, принимая окончательное решение от имени общего интереса, который со временем оформляется как публичный интерес. Выраженная в его решении воля обязательна для всех и подлежит безусловному выполнению, несмотря на возможное недовольство одной или даже обеих сторон. Что касается лица или органа, осуществляющих посредничество в применении споров, то никакой особой стороны в процессе они не представляют, хотя их роль в его организации и результате может быть огромной. Решение согласительного процесса, улаживающего споры и конфликты, действительно и может быть реально исполнено, если обе столкнувшиеся стороны находят его приемлемым для данной ситуации.

Судебные и внесудебные (посреднические) способы разрешения конфликтов существуют в каждом обществе с глубокой древности и до наших дней. В архаических системах, однако, было больше организованных коллективов, которые предпочитали опираться при этом на самодеятельные институты примирения между сторонами, старались сами своими силами уладить дело. У некоторых племен и народов даже дела об' убийстве и кровной мести, не говоря о мелких обидах, подлежали мирному разрешению с помощью согласительных процедур. Например, когда случается спор внутри африканских племен аруша и ндендеули (южная Танзания), каждая сторона подбирает себе сторонников и обе группы встречаются для мирных переговоров. Арбитрами, подбираемыми по признакам влиятельности и авторитета, могут быть родственники по отцовской линии, сверстники или соседи. Решение чаще всего бывает компромиссным, обе группы принимают его как наиболее лучшее в данной ситуации. Принятое решение исполняется немедленно общими усилиями, — производятся необходимые выплаты, возвращается похищенная женщина, передвигаются межевые столбы и т.д. Основываясь на принципе «самопомощи», внесудебный порядок разрешения споров был ограничен возможностями группы, имел некоторые слабые стороны (неопределенность норм и ожиданий, случайность результата, высокая вероятность проигрыша и др.), но вместе с тем он формировал коллективный опыт ведения переговоров и достижения соглашений, который надежно гарантировал мир и безопасность в регионе.

В рамках родовой организации судебное рассмотрение было публичным, открытым, гласным, доброжелательным, участливым, заинтересованным не просто в мирном исходе спора или конфликта, но в результатах, способных устроить всех участников процесса, наилучшим образом разрядить ситуацию, установить гармонию. Судьи неторопливо и обстоятельно рассматривали спор, старались вникнуть в позиции сторон, понять мотивы их действий. Не было смысла подчеркивать социальное превосходство лиц, наделенных судебными функциями, над теми, кого они судят; судьи воздерживались от ругательств и поучений, потому что стороны — это равные им люди, которых они хорошо знали по совместному труду, военной и религиозной деятельности. Принцип доверия к соплеменнику четко проявляется в сути таких древних судебно-процессуальных институтов, как судебная клятва, присяга и соприсяжничество, поручительство и др. Он же определял и ценность свидетельских показаний.

Сильной стороной племенного суда было глубокое знание обстоятельств дела, всей подоплеки и предыстории спора. Английский ученый Д. Перестиани, описывая суд у восточно-африканского племени кипсигов, замечает: «Я особенно вспоминаю случай, когда старейшины в совете проследили потомство коровы в трех поколениях, они помнили ее первоначальную цену и знали, каким образом передавались права владения на ее потомство и по каждому пункту цитировался подходящий прецедент». В деятельности таких судов можно проследить более или менее четко вырисовывающиеся элементы судебного процесса: выслушивание сторон, судебные прения, анализ доказательств, вынесение решения и т. д. О беспристрастности древнего суда следует сказать особо. Безусловно, он был таковым изначально, но только относительно людей «своего» коллектива. Внутригрупповые отношения полностью контролировались той властью, которую представлял суд, поэтому родственники, вступившие в конфликт, были равны перед «своим» судом. Хотя в коллективе могли быть люди, сочувствующие той или другой стороне, судьи в интересах безопасности и мира в группе воздерживались от предпочтений. В острых ситуациях, когда, по логике, один должен выиграть спор, а другой — проиграть, судьи благоразумно уступали право сделать выбор богам и божественным сущностям, назначали ордалии, поединки, применяли судебное гадание и иные магические средства. При наличии двойных стандартов родового общества суд не мог быть объективным в отношении представителей чужих коллективов, иноплеменников и чужеземцев. Свои всегда оказывались правыми, требования чужаков неизменно отклонялись. Выход был найден в создании судебных органов на межгрупповой основе, сначала временных, потом — постоянных.

С процессуальной точки зрения способы разрешения споров и конфликтов в древнем обществе можно подразделить на два основных вида: согласительный и состязательный, а используемые сторонами процедуры соответственно — на согласительные и состязательные. Первые представляют собой приемы посреднической деятельности медиатора в сочетании со стандартами поведения участников конфликта, искренне желающих мирно закончить спор, достичь соглашения, приемлемого для обеих сторон. Конечно, каждый обратившийся к посреднику человек хотел бы получить от него решение в свою пользу, но логика согласительного процесса ставит его в положение, при котором он вынужден ограничивать свои претензии, чтобы не сорвать возможность примирения. Участник подобного процесса не может позволить себе игнорировать интересы другой стороны, он руководствуется максимой «пусть решение будет в мою пользу, но не в ущерб моему оппоненту». Суть согласительного процесса, согласительных процедур состоит в том, чтобы обеспечить определенную меру удовлетворения всем участникам спора и конфликта на основе компромисса. Древний суд, который существовал параллельно или в тесной связи с формами посредничества, также широко применял согласительные процедуры, особенно в своей самой ранней истории, но здесь это были, скорее, процедуры примирения в результате не столько согласия сторон, сколько их желания сохранить под эгидой власти мир и порядок, иногда пеной ограничения собственных интересов. Суд, настаивая на примирении, явно рассчитывал на солидарность и сознательность членов группы, общее благо которого он защищал. Если попытки склонить стороны к миру не приносили успеха, суд мог переступить через согласие и решить спор так, как считал нужным. В этом специфика судебного рассмотрения дел, которая вносила ограничения в область применения согласительных или примирительных процедур в судебной деятельности. В посредническом процессе есть два сталкивающихся интереса сторон (у посредника, как мы уже говорили, нет материального интереса в деле, есть только процессуальная цель — мирное соглашение), в судебном процессе к интересам двух сторон добавляется третий — высший публичный интерес, представленный судом. Он, собственно, и определяет характер решения по спорам и конфликтам.

Итак, если окинуть историю происхождения судов общим взглядом, то перед нами возникает следующая картина. Прежде всего необходимо признать существование досудебной стадии, когда разрешение споров и конфликтов внутри коллектива носило в целом примирительно-согласительный характер либо относительно легко достигалось простейшими авторитарными средствами, — вмешательством старших в дела молодых людей, приказом и окриком старейшины, повелением вождя, давлением общего мнения, осуждающего одного или обоих участников спора. Этого было достаточно и группах с высокой степенью родственной солидарности. С укрупнением групп, основанных на различных типах родства, появлением внутри них отдельных более или менее самостоятельных сегментов и секторов стали недостаточными чисто «домашние» средства улаживания конфликтов между людьми, состоящими в определенной степени родства. Они были вовсе не применимы, в отношениях с соседними группами, с которыми роду приходилось все чаще и чаще сталкиваться. Внутренняя дифференциация родового коллектива и участившиеся межгрупповые контакты — факторы, вызвавшие необходимость появления стационарного порядка разрешения споров и конфликтов. Вначале с некоторым опережением появились системы посредничества в рамках потестарной организации древнего общества; старейшины и вожди были естественными посредниками, заинтересованными примирителями в своей группе. Повсюду на ранних стадиях развития социальной организации в примирении участвовали все взрослые члены рода, тот или иной спор рассматривался на общем собрании, с которого, собственно, и начинается история судебных учреждений. Именно оно (общее собрание, общий сход) переступает ту черту, перед которой останавливались старейшины и вожди, взяв на себя власть применять карательные санкции от имени всего рода, право наказывать, осуждать на смерть, изгонять из рода и т. п.

На наиболее древнем этапе рассматриваемого процесса преобладают суды первичной формации — родовые сходки, племенные собрания под руководством старейшин и вождей, имеющих, как правило, определенный посреднический опыт. Этот «народный суд» древнего общества всеми мерами добивается примирения сторон, широко применяет согласительные процедуры, он вообще может рассматриваться как орган, воплощающий в себе как посреднические, так и судебные функции. К нему относится часто употребляемый в литературе термин «посреднический суд», который является следствием смешения форм посреднической и судебной деятельности. В древности эти формы действительно переплетались, но при разрешении споров и конфликтов общее собрание рода «или племени выступало в первую очередь как учреждение суда. Его посреднические функции (переговоры, уговоры, компенсации и т. д.) вытеснялись, — чем дальше, тем больше, — властными функциями чисто судебного характера — правом решать вопрос о виновности, вменять вину, применять репрессию, санкции, назначать наказания, правом миловать, регулировать меру ответственности. В родовом обществе суд, имевший вначале вид усложненного посредничества, показал себя как орган власти, учрежденный для принуждения.

В последующем развитии на первый план в судебной деятельности вышли «люди власти», к числу которых в то время относили потестарные (властные) органы, вождей и старейшин, действовавших, как правило, коллегиально. Они, в сущности, занимались всеми делами группы, судейские функции не были выделены из их «общей компетенции». В группах создавались своего рода «судебные коллегии» с более или менее постоянным составом, куда кроме вождей и старейшин входили почтенные опытные люди, имевшие репутацию правовых посредников либо какие-либо заслуги перед сообществом. Обычай выносить важные дела на общее собрание у многих народов сохраняется очень долго, но основой решения является позиция судей, отражающая интересы группы, а не отдельных ее членов. Подобного рода суд не постоянный орган, действует по необходимости после настойчивого обращения к нему спорщиков или одного из них (истца, обвинителя). Разбирательство дел проникнуто принципом родовой самопомощи, предполагает активное участие в процессе родственников сторон. Они являются в суд со своими свидетелями и доказательствами, выступают присяжниками, соприсяжниками, поручителями, доставляют в суд нужных лиц, берут на себя посильную работу по исполнению судебных решений и т. д. Зарождаются состязательные формы судебного процесса, многие из которых имеют сакральный, магический характер (судебные поединки, судебные испытания, клятвы, присяги, судебные гадания).

В дальнейшем древние суды проходят важный этап формирования родовой, племенной, общинной «юстиции», которая была подготовлена длительной практикой посредничества и опытом осуществления судебных функций различными потестарными структурами древних коллективов. Все культуры за редкими исключениями смогли создать жизнеспособные и оригинальные системы общественных судов, которые до появления государства в целом справлялись с задачами разрешения споров и конфликтов, обеспечивали с разным успехом безопасность и порядок в своем сообществе. С того момента как в группах появились лица и органы (коллегии), специализирующиеся на осуществлении судебных функций, древняя юстиция приобрела законченный вид. Это повлекло за собой, во-первых, выделение судопроизводства из общего контекста властной деятельности, что означало серьезную перемену отношения общества к суду и судьям. Хотя вождь племени, а впоследствии царь мог одновременно осуществлять административные и судебные функции, все, в том числе он сам, прекрасно понимали, когда он действует как судья, а когда — как правитель (управленец). Первая его ипостась более высокая, это служение богам и делу справедливости, вторая — сугубо земное призвание и «злоба дня». По современным понятиям, в то время произошел первый акт отделения судебной власти от исполнительной, положивший начало идеализации суда — цитадели добра и справедливости. Исполнительная власть начинается с царя, а судебная — идет от Бога, ищет Правду, карает пороки и вознаграждает добродетель. Что говорить о древних людях, если и в наши дни многие находятся под обаянием этого древнего, прекрасного в своей наивности взгляда?

Выделение судопроизводства в отдельный вид общественной, властной деятельности означало, во-вторых, возможность организовать работу судов на стационарной и вместе с тем системной основе. Это произошло в эпоху разложения первобытнообщинного строя, ломки архаических социальных структур, построенных на принципах кровного родства, поглощением их более крупными единствами, созданными по территориальным критериям, — родовыми союзами (мощными линиджами), союзами племен, народов, объединенных мечом удачливого завоевателя. В рамках этих объединений начинали действовать межродовые, межплеменные и межобщинные суды для решения небольшого круга задач зарождающейся публичной власти. Хотя претензии таких судов вначале были скромными, их давление на родовые, племенные и общинные суды возрастало по мере усиления публичного аппарата принуждения. Совокупность разрозненно действующих низовых судов начинает приобретать более или менее системный характер, возникают инстанционный принцип устройства судов (их разделение на высшие и низовые), возможность апеллировать к высшей инстанции, постепенно унифицируются судебные процедуры, более широкими и разнообразными становятся принудительные способы обеспечения судебных решений. В итоге подобных перемен в обществе укрепилось сознание того, что судебная функция — эффективное средство социального и политического контроля над поведением людей.

В борьбу за политический контроль над обществом вступают первичные формы государственности, ранние политические структуры (союзы племен, вождества, протогосударства, ранние государства и т. д.). Они в принципе отличаются от традиционной потестарной организации, ибо в их основании лежит публичная власть, защищающая публичный интерес, не сводимый к сумме индивидуальных и коллективных интересов членов племени или общины. Феномен публичности может быть абстрагирован от живой общественной субстанции, актуальных потребностей и желаний человека, может противостоять им как общее и безликое начало, которое возвышается над земной жизнью. Едва ли не впервые древние люди столкнулись с идеальной конструкцией нерелигиозного происхождения, заключавшей в себе необходимость подчинения высшей идее. В культурном смысле это был настоящий переворот в общественном сознании. Точно такое же значение имело и возникновение публичных, т. е. государственных, судов, которые хотя и не сразу вытеснили общественное судопроизводство в низовых ячейках общества, тем не менее довольно быстро заняли доминирующие позиции в политических системах различных культур. Длительное параллельное сосуществование государственных и общественных судов сменилось эпохой их конкурентной борьбы, в ходе которой государству удалось добиться монополии на уголовное преследование лиц, совершивших преступления. Представляющие государственную власть суды получили исключительное право принуждать и карать преступников в публичных интересах, осуществлять легитимированное насилие в отношении лиц, нарушающих публичный правопорядок. Государство и государственные суды взяли на себя основную часть работы по укреплению и защите имущественных и иных правовых отношений. Что же касается общественных институтов разрешения споров и конфликтов, то они, оттесненные на второй план, сохраняют способность к регенерации и возрождаются всякий раз, когда правоохранительная деятельность государства ослабевает, вызывает неудовлетворенность и критику со стороны общества.

б) Развитие политических институтов. Происхождение государства

Первобытная власть коренится в природе групповой, коллективной жизни, существует в силу необходимости организовывать усилия людей, которые могли выжить только в тесном сплочении, в условиях взаимопомощи, кооперирования труда. Люди, осуществлявшие власть в первобытной общине, начиная с ее ранних форм, были составной частью группы, представляли собой ее ядро, не претендовали на начальственное положение, которое присуще власть имущим в цивилизованных обществах. В то время власть меньше всего ассоциировалась с материальными и иными преимуществами, хотя уважение и престиж носителей властных функций и тогда имели важное значение. В первобытной общине оформляются властные (иногда говорят: потестарные) структуры, к которым принадлежали вожди-старейшины и советы вождей, люди, обладающие сакральной властью, способные использовать магические средства в интересах группы (жрецы, шаманы), вожди со специальными функциями, организаторы коллективной охоты, военных рейдов, и наконец, родовые, племенные сходки — собрания, на которых все члены группы, исключая женщин и детей либо только детей, решали самые важные вопросы жизни. Не совсем верно представлять себе организацию отношений власти в древности по схеме «одна группа — один вождь», «один приказывает — все подчиняются». Род и племя были сложно организованными единицами, они имели авторитетных лидеров, но управлялись далеко не авторитарно. В группах, в которых насчитывалось от нескольких десятков до нескольких сот человек, выделялся слой «больших людей», общепризнанных организаторов коллективных акций. Перед крупными делами они, как правило, собирались на советы (советы старейшин, советы вождей, советы дружинников) и совместно принимали решения. Несмотря на обилие и разнообразие властных структур в древнем обществе, они выстраиваются по линии «вожди — советы вождей — племенные собрания». Формы и методы осуществления первобытной власти были разными, но требования к ней оставались постоянными и едиными: власть обязана обеспечивать интересы общины.

Делами первобытного общества управляли старые люди — это черта системы власти, которую иногда называют геронтократия. В обществе, основанном на традиции и прошлом опыте, не может быть иначе, потому что именно старики обеспечивают преемственность поколений, сохранение исконного порядка вещей. В старых людях сосредоточена вся информационная память рода; они являются знатоками, интерпретаторами и охранителями норм и обычаев племени, на их советах решаются спорные дела, разбираются конфликты. История судов начинается с советов старейшин, они первыми взяли на себя судейские функции, суд в лице старейшин впервые предстает как учреждение власти, правда, пока еще племенной. Позднее судейские функции и правовое посредничество станут самостоятельными занятиями для подготовленных людей, правовых лидеров, которые войдут во властные структуры древнего общества. Таким образом, властные функции оказались связанными с властью старейшин, которую многие исследователи считают «простейшим типом власти». Естественно, что эта «простая» власть не могла существовать в чистом виде и слишком долго. Обязанности лидера в древней группе требовали не только знаний, мудрости, предусмотрительности в делах, но и сноровки, выносливости, физической силы, а такими качествами старики, конечно, не обладали. Рядом ними поднималось более молодое поколение вождей; они никем не назначались и не выбирались, но выдвигались благодаря своим способностям, уму, превосходству в силе и сообразительности, не в последнюю очередь, хорошему характеру. В процессе постоянного общения люди видели, насколько опытен, удачлив тот или иной воин или охотник, как точны и полезны его советы во время войны, охоты, они постепенно привыкали действовать по его словам и указаниям, признавать его авторитет. Круг и значение лидерских качеств в разных группах были неодинаковыми, не оставались постоянными, менялись в зависимости от фазы развития. Там, где на первом месте выступала функция самозащиты коллектива, вождями становились самые смелые и физически сильные люди. Но когда объединение первобытных людей ощутило себя экономической ячейкой, жизнь которой связана главным образом с организацией совместного труда, обменом продуктами труда, требуется вождь другого типа, не столько мощный и устрашающий, сколько опытный, умелый, сообразительный. В действительности многофункциональность первобытной общины приводила к порядку отбора вождей на основе комплекса требований и в результате их компромисса. При обилии требований и критериев могло быть так, что вождем оказывался человек не самый старый, мудрый, физически сильный, храбрый и т. д., но пользующийся доверием и поддержкой членов группы. Это, по-видимому, и было главным. Институт вождя в первобытном обществе последовательно служил интересам группы и коллективным ценностям. Вождь есть воплощение племени и его представитель. Он в большей степени, чем его сородичи, опутан сетью норм, табу, ограничений, он обязан отправлять большое количество очистительных обрядов — постов, воздержаний, зароков, смысл которых состоит в наделении вождя магической силой, своего рода святостью, необходимой для счастья и процветания племени. За этим стояла система ритуализированного контроля группы за своим вождем и вождями. Довольно рано развиваются понятия о правильном и неправильном правлении вождей. Если на племя обрушиваются несчастья — голод, стихийные бедствия, нападения врагов и'т. п., то они могли быть поставлены в вину племенному вождю, который, очевидно, своим небрежным отношением к традициям и ритуалам разгневал божеств, восстановил против людей души их предков, заветы которых нарушены. Такой вождь подлежал смещению и нередко убийству. Практически повсеместным в древности было требование к вождю быть образцом в соблюдении норм, правил, табу, социальных и религиозных традиций. Некоторые североамериканские индейцы проявляли особую щепетильность в отношении правил охоты на бизонов. Если даже самый высокий вождь нарушал эти правила, он, несмотря на весь свой авторитет, не мог избежать наказания, ибо все охотники, включая молодых, дружно ополчались на него и тех, кто его поддерживал. Связанность обычаями, требование безукоризненного их соблюдения были необходимыми критериями оценки деятельности вождей и их правления.

Конечно, властные структуры первобытных общин сильно отличались друг от друга по способам формирования, степени авторитарности и характеру отношений между вождями и группами. Но почти везде первобытная власть, основанная на коллективных представлениях и соответствующих нормах, была зависимой от того, как ее воспринимала и оценивала группа. Во многих случаях люди легко и свободно меняли своих вождей, некоторые африканские племена, как свидетельствует этнографический материал, широко практиковали «убийство вождей», когда они становились больными и немощными, ибо верили, что между физическим состоянием вождя и жизнеспособностью племени есть прямая сакральная связь. Чтобы избежать будущих несчастий, больного вождя умертвляли и выбирали нового. Другие племена прибегали к той же мере, если считали правление вождя несправедливым. Многие вожди получали свои властные полномочия в результате выборов на племенном собрании, и хотя эти выборы не были похожими на современные, они выражали общее согласие членов группы. Примечательно, что в той же Африке проживали племена, лидеры которых безбоязненно прибегали к деспотическим методам правления, окружали себя приближенными и через них управляли общиной. Эпоха расцвета и начала разложения первобытной родовой общины способствовала укреплению власти вождей в коллективах. Процесс этот стал особенно заметным в условиях производящего хозяйства, с развитием культуры земледелия и скотоводства, оседлого образа жизни, появлением межплеменного обмена и дарообмена. Все или значительная часть племенного имущества находилась в руках вождя, он был фактически его распорядителем. Хотя возможности личного присвоения отсутствовали либо были весьма слабыми, власть вождя над продуктом еще полностью контролировалась группой, он все равно имел преимущества перед лидерами других групп как вождь сильного, процветающего племени. А это, в свою очередь, повышало его авторитет внутри собственной группы, содействовало сплочению вокруг него всех общинников. Условия престижной экономики были весьма благоприятными для продвижения института вождей, которые в полной мере ощутили масштабы и могущество своей власти. Однако это привело к возникновению пожизненного лидерства, наследственной передаче власти от отца к сыну или иному ближайшему родственнику, появлению имущественных и иных привилегий, о которых ранее не могло быть и речи.

Итак, фундамент первобытной коллективности, на котором строилась система отношений власти внутри родов и племен, постепенно подтачивалась. Переход к социально дифференцированному, иначе говоря, раннеклассовому обществу, занявший довольно длительный период времени, означал, что власть теряла первобытно-коллективные черты и приобретала политический характер. Начинается процесс политогенеза, т. е. формирования политических структур и институтов, за которыми скрываются интересы не всего социально однородного общества, а обособившихся частей общины, которые, заняв лучшие экономические, сакральные и иные позиции в жизни, пытаются удержать и сохранить их у себя средствами власти. Процесс политогенеза завершается возникновением государства как наиболее совершенной политической организации, отвечающей социально неоднородному обществу.

Процесс образования государства, медленный и тяжелый, начинался с выдвижения военных вождей на передовые позиции во властных структурах разлагающегося первобытно-общинного строя. Войны с целью захвата имущества и рабов с расширением масштабов экономической деятельности приобретают постоянный характер, становятся средством усиления одних племен или союзов племен за счет других. Внутри отдельных племен складываются различные типы военной организации, но обычно ее основой выступали мужские союзы, сплоченное сообщество молодых воинов, возглавляемое общепризнанным и заслуженным лидером, который, собственно, и был военным вождем. В рамках соседских общин и поселений несколько военных дружин и вождей конкурировали между собой под контролем традиционной общинной власти. Но сосуществование двух властных систем — традиционной и военной — продолжалось недолго. Военная деятельность все больше отделялась от производственной, в общинах увеличивалось количество людей, для которых война была основным занятием и профессией, формировалась особая военная каста, особый слой людей, подчиняющихся только военному предводителю. Последние с целью успешного проведения походов заключали между собой договоры, создавали союзы, избирали, назначали единого вождя или он сам выдвигался, будучи сильной личностью. Военные союзы племен превращались в мощную политическую силу, они, собственно, и представляли собой первичную форму государственности. В рамках союза (лиги) племен возникает организация власти, общая для всех входящих в него групп, постепенно подчиняющая себе традиционные властные структуры, которые, несмотря на отчаянное сопротивление, вынуждены были отступать перед силой новой организации — публичной власти. Во главе ее стоит сильный вождь (царь, князь, фараон и т. п.), военный предводитель, в распоряжении которого находятся механизмы, позволяющие принуждать людей к повиновению. Он стоит в центре публичной власти, олицетворяет ее централизованное начало, опирается на войско и четко выделившийся слой людей, своих соратников, которые состоят при нем и выполняют различные организационные, управленческие функции, весьма похожие на административные полномочия современных чиновников. Ядром централизованной публичной власти являются сам царь и его «управленческий аппарат», который вначале был еще слаб и неопытен. Поэтому древняя царская власть очень долгое время даже не пыталась контролировать общественную жизнь на своей территории, опиралась на традиционные структуры власти, подвергая племенных и общинных лидеров самым небольшим ограничениям, практически не вмешивалась в деятельность племенных и общинных судов, не препятствовала группам жить согласно правовым обычаям своих предков. После формирования публичной власти и зарождения первичных форм государственности тянется длинная полоса истории, на протяжении которой сфера властных отношений раздвоена: с одной стороны — публичная власть, активное и наступательное государственное начало, устремленное к завоеванию руководящих позиций в обществе, а с другой — традиционная власть в группах, которая пытается выжить, удержать свое влияние на общественные дела. Это историческое противостояние, как известно, разрешилось в пользу государства.

Если публичная власть стала исторически первым признаком государственности и государства, то второй по политической важности признак связан с территориальным вопросом. Как только раннее государство почувствовало в себе силы, достаточные для проведения административных реформ, то прежде всего оно перекроило и перемешало территории, принадлежавшие с незапамятных времен племенам и общинам, заменило их территориальными единицами, созданными для удобства централизованного управления. Этот признак, известный как административно-территориальное деление, государство удерживает до наших дней. Столь же древними и универсальными являются государственные налоговые институты, сборы материальных и финансовых средств с населения для покрытия расходов царской публичной власти, которые могли быть уже в древности очень значительными, особенно во время войн. Первоначальная идея налогов (даней, натуральных и иных повинностей) состояла в том, что подчиненное царю население должно содержать его чиновников и войско в обмен на обеспечение внешней безопасности региона, поддержание внутреннего мира и порядка в обществе, создание благоприятных условий для экономической деятельности и торговли. В некоторых странах Древнего Востока отношения между царем и населением оформлялись специальным договором, но в подавляющем числе случаев эти взаимные обязательства предполагаются. Отсюда видно, что появление публичной власти было вызвано определенными общественными потребностями и функциями, с реализаций которых уже не могли справляться властные институты родового общества. Функции поддержания порядка, безопасности и развития широких внешних сношений между народами и землями сделали государство необходимым для всех, но внутри социально-дифференцированного общества преимуществами государственного строя воспользовались экономически сильные классы, которые при неизменной поддержке властей утверждали свое экономическое и политическое господство над низшими слоями населения. Государство во все времена выражало точку зрения господствующего слоя населения, в этом смысле оно действительно классовое.

Современная государственная власть подразделяется на три вида: законодательную, исполнительную и судебную. Исторически они возникали неодновременно. Самые древние формы публичной власти характеризуются неотделимостью приказа от его исполнения: царь повелел, слуги немедленно исполнили его приказ, касающийся, как правило, чисто оперативных вопросов. Такие приказы (указания, указы) даже приблизительно не напоминали закон, они не включали в себя общую норму, рассчитанную на отдаленные последствия и многократное применение. Подобные нормы существовали тогда в составе обычного права племен и общин, в которое государство на протяжении длительного времени старалось не вмешиваться вообще, и только позднее со всей осторожностью и тактом оно осуществляет отбор и запись отдельных обычаев, приспосабливая их к новым политическим условиям. Если роль органов исполнительной власти в древние эпохи была весьма заметной,,то в истории ранних государств законодательная власть не получила серьезного развития, она приходит сравнительно поздно и является признаком зрелого государства.

Иначе складывалась историческая судьба судебной власти; суды как регулярно действующие органы существуют уже на стадии расцвета первобытно-общинного строя, выражают властный способ разрешения споров и конфликтов от имени племенного или общинного авторитета. Позднее появляются иные догосударственные судебные формы, например суды храмов, городов, сельских и городских общин. Все они руководствовались нормами обычного права, принятыми соответствующей группой, прибегали в необходимых случаях к решению дел на основе судебных прецедентов. Громадный судебный опыт в рассмотрении имущественных, семейных и иных споров был накоплен задолго до появления публичной власти, судебные функции которой вначале были весьма поверхностными и скромными. Царь и его чиновники выступали судьями по ограниченному числу политизированных дел, их совсем не интересовала частноправовая судебная практика. Овладевая рычагами руководства обществом, государство рано или поздно должно было взять судебное дело в свои руки, оно, естественно, вступило на путь вытеснения из жизни общинного судопроизводства и замены его государственным. Например, если взять историю Древнего Египта, то в период древнего царства (2700—2400 гг..до н. э.) активно действуют родоплеменные и общинные суды (джаджат), тогда как суды, состоящие из чиновников фараона (кенбет), пока слабые, играют второстепенную роль; в период Среднего царства (2500—1700 гг. до н. э.) эти суды сосуществуют, конкурируют, но кенбет в конце концов вытесняет джаджат; в период Нового царства (1980—1070 гг. до н. э.) влияние родоплеменных и общинных судов практически сошло на нет. В Европе, особенно в Англии, общинные суды со временем интегрированы в государственную систему. Во многих регионах мира догосударственные судебные формы эволюционировали в особые негосударственные институты, например суды крестьянской общины в России, и в таком состоянии сохранялись очень долго.

Формы ранней государственности отличались большим разнообразием и способами происхождения, для которых военный фактор не всегда был решающим. Условиями формирования первичных государственных образований кроме войны могли быть необходимость контролировать торговые пути, другие межрегиональные коммуникации, стремление распространять религиозные культы, наконец, не последнюю роль играли амбиции полководцев и царей, которые насильственно приобщали к государственности политически еще неразвитые племена и народы. Государственное образование возникало на базе крупного и сильного племени, но чаще — союза племен, центров ремесла и торговли (восточные города — государства, древнегреческие полисы), храмовых территорий (как в южной Месопотамии). Появление первых образований ран негосударственного типа зафиксировано в густонаселенных областях с прекрасными условиями для земледелия и скотоводства, высоким уровнем межплеменного общения, экономических, культурных и религиозных связей. Такие условия сложились в Египте, где ранние царства появились три тысячи лет до новой эры, а также в плодородных долинах Междуречья, где примерно в это же время возникает ряд крупных городов-государств (Ур, Урук, Лагаш, Киш, Нишгур и др.). На этих территориях развертывалась история древнейших государств Ассирии и Вавилона, оказавших в свое время огромное влияние на мировое развитие. Процессы образования государства захватили прилегающие к Месопотамии области Ближнего и Среднего Востока, в особенности Иран и Палестину. Первые очаги государственности в Индии появились в середине III тысячелетия, в Китае — в начале II тысячелетия до н. э. Европейский континент впервые столкнулся с элементами государственности в так называемый позднеэлладский период (микенская культура, XV—XI вв. до н. э.), но образование древнегреческих государств-полисов (Спарта, Афины и др.) относится к более позднему времени — к IX—VII вв. до н. э. Древний Рим считал датой своего основания 753 год до н. э. Народы Западной и Восточной Европы переживали период образования государства в разное время, но это происходило в первом тысячелетии новой эры. В V в. сформировались государство вестготов, королевство саксов, в VI—VIII вв. на европейской карте появилось множество ранних государств, основанных германскими, галльскими, кельтскими племенами. В это же время происходило становление славянских государств болгар, сербов, чехов, поляков и др. У восточных славян активное формирование ранней государственности началось в VI в., а завершилось в IX в. образованием Древней Руси. Растянутым во времени и разнообразным по формам был процесс возникновения государств в Азии, Африке, на Американском континенте (в Месоамерике).

Заключение

Государство как высшая форма политической организации общества стало величайшим достижением человеческой культуры. Оно досталось человечеству с большим трудом и ценой невероятных страданий. Хотя само его существование немыслимо без принуждения и насилия как такового, без дисциплины, обязанностей и повинностей со стороны участников общественной жизни, все же только государство способно осуществлять социальное управление и регулирование общественных отношений на самом высоком организационном уровне. Ради этого люди не отказываются и не должны отрекаться от цивилизации государства, несмотря на некоторые теневые стороны его деятельности. Государство называют иногда «локомотивом», оно тянет за собой гражданское общество по пути культурного, экономического, технического прогресса. С появлением государства человечество резко рвануло вперед, создав огромное число материальных и духовных ценностей, от египетских пирамид до современных информационных технологий.

За пять-шесть тысячелетий истории государства творческий разум человека, опираясь на широкие организационные возможности, сумел создать цивилизацию, превзойти многократно все то, что было сделано им за сотни тысяч лет догосударственного существования. Организационный потенциал государства сегодня не исчерпан, он с помощью современных средств может быть усилен в целях совершенствования государства как инструмента социальных преобразований.

[1] Лосев А.Ф. Античная мифология в ее историческом развитии. М., 1957. С. 7.

[2] См.: Вебер М. Избранное. Образ общества. С. 68.

[3] См.: Урланис Б.Ц. Эволюция продолжительности жизни. М., 1978. С. 11-12, 19.

[4] Арсеньев В.К. Лесные люди-удэхейцы // Арсеньев В.К. Сочинения. Т. V. Владивосток, 1948. С. 206.