Этика личности и Этика характера

В то же самое время в дополнение к моему исследованию восприятия я глубоко

погрузился в изучение литературы, посвященной успеху, которая была опубликована в США

с 1776 года. Я читал и просматривал сотни книг, статей и очерков в таких областях, как

самосовершенствование, популярная психология и помощь самому себе. У меня в руках

оказалась выжимка, субстанция того, что свободные и демократически настроенные авторы

считали ключом к успеху в жизни.

Исследуя двухсотлетнюю историю сочинений на тему об успехе, я обнаружил одну

поразительную особенность, связанную с содержанием этой литературы. Анализ проблем, с

которыми мы столкнулись в нашей семье, и аналогичных проблем в жизни и отношениях

множества людей, с которыми я работал на протяжении многих лет, привел к тому, что я все

более отчетливо стал понимать, что последние пятьдесят лет литература об успехе носила

поверхностный характер. Она была наполнена техниками создания имиджа, специальными

приемами быстрого действия – своеобразным "социальным аспирином" или "пластырем",

которые предлагались для разрешения острейших проблем. Благодаря этим средствам

некоторые проблемы могли временно потерять свою остроту, однако глубинные,

хронические болячки оставались нетронутыми, воспалялись и давали о себе знать вновь и

вновь. Полной противоположностью сказанному была литература первых 150 лет. Почти вся

она была посвящена теме, которую мы назовем "Этика Характера как основа успеха", Здесь

речь шла о таких свойствах, как цельность личности, скромность, верность, умеренность,

мужество, справедливость, терпеливость, трудолюбие, простота, а также приверженность

Золотому Правилу. Образцом такой литературы является автобиография Бенджамина

Франклина2. В основе своей это история о том, как человек работал над собой с целью

квалификации руководителей. (Прим. ред.)

2 Франклин, Бенджамин (1706-1790), американский просветитель, государственный деятель, ученый,

один из авторов Декларации Независимости и Конституции США. (Прим. перев.)

интеграции внутри своей личности определенных принципов и навыков.

Этика Характера учит тому, что существуют основополагающие принципы

эффективной жизни и что человек может испытать в жизни истинный успех и счастье только

в том случае, если научится воплощать эти принципы в своем характере.

Однако вскоре после окончания Второй мировой войны ключевое представление об

успехе переместилось с Этики Характера на, так сказать. Этику Личности. Теперь успех стал

рассматриваться скорее как функция социального образа личности, поведения и поступков,

навыков и техник, служащих смазкой в механизме человеческого взаимодействия. Этика

Личности имеет два основных направления: первое – техника человеческих и общественных

связей, и второе – позитивная ментальная установка (ПМУ). Эта философия в определенной

степени отражена в таких вдохновляющих и мудрых изречениях, как "Ваше отношение

определяет ваше положение", "У улыбки больше друзей, чем у хмурости" и "Можешь

достичь всего, что понял и во что поверил".

Другие направления "личностного" подхода представляют собой явную манипуляцию

или даже обман. Они побуждают вас использовать специальные приемы, чтобы понравиться

другим людям, или проявлять ложный интерес к увлечениям других, чтобы вытянуть из них

то, что вам требуется, или же демонстрировать власть и запугивать, когда это отвечает

вашим целям.

Порой подобная литература признает значение характера в достижении успеха. Однако

чаще всего рассматривает его обособленно, не отводя ему основополагающей роли, роли

катализатора. Ссылки на Этику Характера в этом случае являются формальными пустыми

словами, а истинная ставка делается на быстродействующие техники влияния, стратегию

силы, навыки общения и позитивное мышление.

Я начал понимать, что именно Этика Личности подсознательно явилась источником

тактики, которую мы с Сандрой пытались использовать в отношении нашего сына.

Задумавшись более глубоко над различием между Этикой Личности и Этикой Характера, я

понял, что мы с Сандрой получали социальное удовлетворение от хорошего поведения

наших детей. Младший сын в этом смысле нам ничего не давал. Наше представление о самих

себе и своей роли как добрых, заботливых родителей оказалось более весомым, чем наше

представление о собственном сыне и, возможно, влияло на него. С нашей стороны было

гораздо больше заботы о том, как мы видели эту проблему и как боролись с ней, нежели

истинного беспокойства за судьбу своего ребенка.

Поговорив с Сандрой, мы пришли к прискорбному выводу о сильном влиянии на наши

поступки черт нашего собственного характера и наших мотивов, а также нашего

представления о своем ребенке. Мы поняли, что социальные мотивы, двигавшие нами,

совершенно не гармонируют

с нашими глубокими внутренними ценностями и могут привести нас к "условной"3

любви к сыну и к утрате им чувства собственного достоинства Поэтому мы решили

сконцентрировать свои усилия на самих себе – не на способах поведения, а на наших

глубинных мотивах и на нашем восприятии собственного сына. Вместо того, чтобы пытаться

изменить его, мы попытались взглянуть со стороны, – отделить себя от него, ощутить его

личность, индивидуальность и достоинство.

Путем глубоких раздумий, влекомые верой и поддерживаемые молитвой, мы пришли к

тому, что увидели в сыне самостоятельную, неповторимую личность. Мы увидели в нем

бесконечные пласты возможностей, которые следовало реализовывать в соответствии с его

собственным жизненным ритмом. Мы решили устраниться и прекратить волнения, дать его

индивидуальности проявиться без нашего вмешательства. Свою естественную роль мы

3 В отличие от "безусловной", о которой будет говориться дальше. (Прим. ред.)

увидели в том, чтобы утверждать индивидуальность сына, радоваться за него и ценить его.

Кроме того, мы сознательно поработали над своими мотивами и начали культивировать

"внутренние источники безопасности", позволяющие нам добиться того, чтобы наши

представления о собственной значимости не зависели от "приемлемости" поведения наших

детей.

Стоило нам избавиться от давления прежних представлений о сыне и выработать в себе

мотивы, основанные на ценностях, как у нас начали возникать новые чувства. Мы

обнаружили, что теперь радуемся за сына, а не сравниваем его с другими, не судим его. Мы

уже больше не пытались растить его по своему подобию или сравнивать его с социальными

ожиданиями. Мы оставили попытки мягко, но целенаправленно лепить из него приемлемую

социальную модель. Потому что теперь видели в нем полноценного в основе своей, вполне

жизнеспособного человека. Мы прекратили защищать его от насмешек окружающих.

Приученный к опеке, сын поначалу испытывал немало трудностей. Он говорил об этом

нам. Мы выслушивали его, однако совсем не обязательно на это реагировали. "Тебя не

нужно защищать, – говорило наше молчаливое послание. – У тебя все в порядке".

Проходили недели и месяцы, и мало-помалу сын обретал уверенность в себе. Он начал

развиваться в своем собственном жизненном ритме. Он стал делать выдающиеся по

социальным стандартам успехи – в учебе, в общении, в спорте, – продвигаться вперед

быстрыми темпами, значительно быстрее, чем требовал естественный, так сказать, процесс

развития. Шли годы, сына выбирали на руководящие посты в различные студенческие

организации, он стал чемпионом штата по атлетике, приносил домой только отличные

отметки. Он вырос обаятельным, открытым парнем, доброжелательно относящимся ко всем

окружающим.

Мы с Сандрой считаем, что впечатляющие достижения нашего сына в большей степени

явились следствием его чувств по отношению к самому себе и его восприятия самого себя, а

не просто откликом на социальные требования окружающего мира. Этот случай преподнес

нам с Сандрой поразительный урок, весьма полезный как для воспитания других наших

детей, так и для применения в иных жизненных ситуациях. Он привел нас к основанному на

личном опыте осознанию принципиального различия между Этикой Личности и Этикой

Характера. Наше убеждение хорошо выражено в словах Псалмопевца: "Ищите в сердце

своем с усердием, ибо из него вытекают реки жизни".