Сознание — свойство

ВЫСОКООРГАНИЗОВАННОЙ МАТЕРИИ (ЧЕЛОВЕКА)

 

Сознание возникает в результате бесконечного развития материи и является свойством, продуктом или функцией высокоорганизованной материи — человека. Связь сознания с его владельцем, или носителем, так же выступает предметом ряда частных наук, прежде всего психологии, физиологии высшей нервной деятельности, морфологии мозга и др. Предметом философского исследования служит наиболее общая, фундаментальная природа этой связи. Философия должна выяснить глубинную сущность связи человека и его сознания. В этом плане перед философией становятся вопросы: как связано сознание с высшей формой материи, какой должна быть та материя, которая способна к отображению любого качественного многообразия внешнего мира и самого человека, какова природа материи, продуцирующей идеальное, как сознание управляет материальными процессами в человеческом теле и человеческим поведением.

Нередко сознание определяют как свойство мозга. Имея некоторый положительный смысл, ибо сознание действительно непосредственно связано с мозгом, это определение содержит изрядную долю упрощения, имеет скорее популяризаторский, чем серьезный научный смысл и, если им ограничиться, приводит к серьезным ошибкам. Мозг — это биологическое образование, биологический орган и описывается прежде всего в понятиях морфологии и физиологии. Конечно, мозг человека не мог появиться вне влияния социальных факторов. Однако он представляет собой все же биологический орган, хотя и несет на себе глубокий отпечаток социальной истории. Сознание — социальное явление и поэтому утверждение, что оно есть свойство или продукт мозга, означает, что мы рассматриваем качественно более сложное явление — сознание как свойство биологического органа, что теоретически и логически несостоятельно, ибо сложное не может быть свойством или продуктом принципиально более простого. Социальное не может быть свойством биологического. Тезис: сознание — свойство мозга — содержит, с одной стороны, элемент вульгарного материализма и биологизаторства, с другой — фактически приводит к мысли, что мозг, как принципиально более простое образование, стоящее на целую ступень ниже сознания, не может быть творцом или носителем сознания.

Поэтому Ленин, не избегая и популяризаторской формулы, в строгих изложениях теории материализма использовал более правильную формулу: мыслит человек при помощи мозга1.

К сожалению, нестрогая формула связи мозга и сознания продолжает широко применяться, хотя современный идеализм и дуализм уже давно используют этот тезис простоватого материализма в качестве аргумента в свою пользу. Один из крупнейших физиологов XX в. Ч. Шеррингтон в книге «Человек о своей природе» (1940), рассматриваемой многими зарубежными учеными как библия современного дуализма, утверждал, что мозг, описываемый в понятиях естественных наук, слишком прост для того, чтобы быть органом человеческого духа. Поэтому, с его точки зрения, необходимо признать, что дух представляет собой деятельность не мозга, а души, духовной субстанции, вместилищем которой выступает мозг. Материя и дух находятся в отношениях сосуществования и взаимодействия. Мозг — это энергетическая система, обнаруживающая «структурную гранулярность», ибо состоит из клеток, молекул и т. д. Дух не обнаруживает подобной гранулярности. Материя и энергия, а также жизнь имеют гранулярную структуру, дух ею не обладает2. Связь духа и материи, согласно Шеррингтону, осуществляется в коре головного мозга. Шеррингтон утверждал, что вопрос как (how) связаны мозг и психика, остается ныне в том же состоянии, что и две тысячи лет назад, во времена Аристотеля.

Дуалистическая концепция Шеррингтона была развита в наше время его последователями в физиологии — Е.Д. Эдрианом и Дж. Экклсом. Ставя знаменитый вопрос how, Экклс полагал, что связь двух различных субстанций — духа и материи можно до некоторой степени объяснить, рассматривая мозг как детектор духа. Продолжая аргументацию Шеррингтона, Ф.М.Р. Уолш писал, что нервная система человека, ее нейронные цепи не настолько существенно отличаются от нервной системы и нейронных цепей крысы, чтобы этим различием можно было объяснить гигантское отличие человеческого духа от психики крысы.

Коренная ошибка как критиков материализма, так и простоватой формы материализма состоит в непонимании того, что для научного материализма высокоорганизованная материя, продуцирующая сознание, не тождественна мозгу. Мыслит, согласно диалектическому материализму, человек.

Качественная специфика человека как социальной формы материи не поддается описанию в тех относительно простых абстракциях, в каких описывает мозг естествознание. «Формула связи» (how) сознания и человека раскрыта в настоящее время диалектическим материализмом в ее наиболее общих и принципиальных чертах. Суть ее заключается в идее производности сознания от человека как высшей формы материи, возникающей в результате бесконечного развития материи и имеющей универсальный характер. Глубинное содержание этой связи — неисчерпаемая философская проблема, которая должна решаться на каждом новом этапе развития системы частных наук, в особенности психологии, физиологии высшей нервной деятельности, морфологии мозга. Некоторые важнейшие стороны или механизмы этой связи мы рассмотрим ниже.

Мозг и психика

Формула связи сознания и человека включает в себя формулу связи сознания и мозга, поскольку мозг выступает в качестве непосредственного носителя мысли. Эта связь аналогична, например, связи наследственности с ДНК и РНК, которые являются не органами, а химическими носителями наследственности. Наследственность не является свойством нуклеиновых кислот. Связь психики и мозга — проблема психофизиологии. Однако она также имеет глубокий философский смысл и выступает одной из важнейших сторон проблемы связи сознания и высокоорганизованной материи.

В истории науки выдвигался ряд психофизиологических концепций. Исторически наиболее древними из них, однако сохранившимися до настоящего времени являются две противоположные концепции: тождества души и тела, психического и физиологического и независимости души от тела. Обе они ведут начало от взглядов первобытного человека. Первая концепция в античной философии выражена в представлениях о материальности души, психического (атомизм), с XVIII в. она выступает в виде вульгарного материализма, который во все более тонких формах дошел до наших дней. Концепция независимости души от тела получила выражение в религиозных и идеалистических воззрениях.

В XVII—XVIII вв. возникла концепция психофизиологического параллелизма, связанная с наблюдениями, свидетельствовавшими о существовании реальной связи, или соответствия, между психическими и телесными процессами (влияние алкоголя, повреждений мозга и т.д.). Идея параллельного течения психических и физиологических процессов первоначально использовалась многими материалистами (Дж. Пристли) в качестве аргумента в пользу признания зависимости психики от телесных изменений. Однако позднее она все более решительно наполняется дуалистическим содержанием. Дуалистическая интерпретация параллелизма основывалась на взглядах Р. Декарта.

Постепенно развитие психологии и физиологии привело к убеждению, что психическое и физиологическое не просто параллельны друг другу, а взаимодействуют: психическое оказывает влияние на телесные процессы, телесные — на психические. Концепция психофизиологического взаимодействия (X. Зигварт, У. Джемс, К. Штумпф и др.) сделала серьезный шаг вперед, не порывая, однако, с дуализмом, поскольку рассматривала психическое и физиологическое как два разнородных начала. Обе концепции — параллелизма и взаимодействия улавливали некоторые существенные стороны связи психического и физиологического, не раскрывая ее глубинную природу. По выражению известного английского психолога А. Бэна, с точки зрения концепции взаимодействия существует нечто вроде нематериального океана с материальными берегами. Неудовлетворенность обеими теориями привела к появлению концепции психофизиологического монизма (А. Бен, Г. Спенсер, Т. Рибо и др.), с позиций которой психическое и физиологическое — две стороны одного начала, которое одни трактовали в духе непоследовательного материализма, другие - с позиций идеализма («непознаваемое» Г. Спенсера).

Некоторые ученые считали, что соотношение психического и физиологического можно объяснить, распространив на них понятие энергии, существующей в двух формах — психической и физиологической, которые могут переходить друг в друга в соответствии с законом сохранения. Такие попытки предприняли, например, отечественные ученые В.М. Бехтерев, К.Н. Корнилов и др. Экспериментальные исследования не обнаружили никакого исчезновения физической энергии, которое свидетельствовало бы (если бы оно происходило) о ее превращении в «психическую энергию».

Научная формула связи психического и физиологического явилась результатом длительных поисков, в которых весьма важную роль сыграла материалистическая философия. Первоначально эта формула была высказана русскими революционными демократами. «Все явления исторического мира, — писал Герцен, — основываются на физиологии, но идут дальше ее»1. «Психология, не опирающаяся на физиологию, — утверждал Белинский, — так же несостоятельна, как и физиология, не знающая о существовании анатомии»2. Найденная ими формула физиологических основ психики была разработана крупнейшим отечественным физиологом И.М. Сеченовым, взгляды которого сложились под влиянием материалистической философии революционных демократов. Сеченов рассматривал физиологические явления как основу более сложных — психических. Он выдвинул также идею о рефлекторной природе нервных физиологических путей, физиологических основ, способа происхождения психики. При этом Сеченов предупреждал, что он не отождествляет психику с рефлексами. Позднее, в особенности во времена сессии АМН и АН СССР 1950 г., Сеченову была приписана рефлекторная концепция психики, отождествлявшая психику с рефлексами. Немалую роль при этом сыграло прямолинейное истолкование названия одного из главных трудов ученого — «Рефлексы головного мозга». Это название Сеченов считал не вполне удачным и оказался в известном смысле пророком, как бы предвидевшим будущие упрощения его взглядов.

Развернутое обоснование концепция физиологических основ психики получила в теории другого великого русского физиолога, основателя физиологии высшей нервной деятельности, И.П. Павлова. Заслуга Павлова заключается прежде всего в том, что там, где раньше видели только психическую деятельность (большие полушария головного мозга), он обнаружил новую сложнейшую область чисто физиологических явлений — высшую нервную деятельность и создал общебиологическую физиологическую теорию этой деятельности. Эта теория включает учение об основных формах высшей нервной деятельности — условных и безусловных рефлексах, основных ее процессах — возбуждении и торможении, их законах — иррадиации, концентрации, взаимной индукции, механизмах анализаторов и рефлекторной дуги, взаимодействии коры и подкорки, первой и второй сигнальных системах условных рефлексов, системности и мозаичности в деятельности больших полушарий.

Позднее в зарубежной и отечественной физиологии возникает ряд других школ — английская школа Ч. Шеррингтона, Е.Д. Эдриана, Дж. Экклса, французская школа Л. Ляпика и др. Наряду с методом условного рефлекса, имеющим общебиологическую природу, появляются новые методы исследования высшей нервной деятельности — электрофизиологические методы, метод хронаксии, химических воздействий, хирургических вмешательств.

В результате упрощенного истолкования условных рефлексов, влияния вульгарного материализма в советской науке возникла так называемая рефлекторная концепция психики (К.М. Быков, А.Г. Иванов-Смоленский, С.Л. Рубинштейн, А.Н. Леонтьев и др.). Согласно этой концепции условный рефлекс является одновременно психическим и физиологическим образованием и поэтому психическая деятельность подчиняется непосредственно физиологическим законам как общим и психологическим как специфическим. Между тем, согласно Павлову, условные рефлексы — это чисто физиологические явления, составляющие, наряду с безусловными рефлексами, лишь физиологическую основу психики.

Павлов считал, что психическое и физиологическое — это высший и низший уровни деятельности мозга. «...Нельзя сравнивать сложность явления, которое мы имеем, — говорил он, — с теми, которые имеются в руках психологов... Мы — проще, чем психологи, мы строим фундамент нервной деятельности, а они строят высшую надстройку...»1.

Павлов рассматривал условные рефлексы как относительно простые, в известном смысле «механические», связи, которые необходимо отличать от психологических связей в мозгу животных. Объясняя опыты с обезьянами (обезьяна строит из ящиков пирамиду, чтобы достать подвешенный к потолку банан), Павлов на одной из своих «сред» говорил, что здесь происходит «образование знания, уловление нормальной связи вещей», что нельзя назвать условным рефлексом. «Это — другой случай», «это другой вид ассоциации, имеющей значение может быть не меньшее, а скорее большее, чем условные рефлексы — сигнальная связь»1.

Признавая важную роль условных рефлексов в высшей нервной деятельности человека, Павлов на одной из «клинических сред» резко возражал Иванову-Смоленскому, определявшему мыслительные операции человека как условные рефлексы. «Это хорошо у собак, — говорил Павлов, — которые никаких рассуждений не ведут, а у человека куда вы денете его мозг?.. Трудно сказать, что действительно здесь есть условный рефлекс и что есть результат думанья»2. Павлов был весьма далек от приписываемой ему многими зарубежными и советскими учеными «рефлексологизации» психологии. Рефлекторной концепции психики не разделяли также известные советские физиологи Л.А. Орбели, И.С. Бериташвили, Н.А. Бернштейн, М.Р. Могендович, психолог Б.Г. Ананьев, некоторые советские философы3.

«Формула связи» психического и физиологического, заложенная в концепции физиологических основ психики, основана на диалектико-материалистической концепции соотношения высших и низших форм, или ступеней развития, материи, которую мы рассмотрим в следующей теме.

В свете представлений современной психологии и физиологии, научной философии психическое и физиологическое выступают в качестве двух принципиально различных, высшего и низшего, уровней деятельности материального мозга. В их соотношении можно выделить три основных момента. 1. Возникая из физиологических процессов и существуя на их основе, психическое находится в глубокой зависимости от физиологического, что является подтверждением идеи зависимости психического, идеального от материального мозга. Психология поэтому должна опираться на теоретические представления физиологии высшей нервной деятельности. 2. Являясь качественно своеобразной деятельностью или функцией мозга, психическое подчинено своим собственным законам, а не двум рядам законов — физиологическим и психологическим одновременно (как утверждал С.Л. Рубинштейн). При этом специфические законы психики зависят от физиологических, как законы высшего уровня всегда в существенной мере зависят от законов низшего уровня, однако физиологические законы действуют только в области физиологических явлений. 3. Будучи высшей, по отношению к физиологической, деятельностью материального мозга, психика в широких пределах оказывает обратное влияние на физиологические процессы, играет ведущую роль в поведении, управляет физиологическими процессами и поведением животных и человека.

Мысль управляет материальными процессами

Вопреки мнению вульгарного материализма, психика не является пассивным придатком физиологических процессов (эпифеноменом), она выступает в качестве высшего регулятора поведения животных и человека и, следовательно, регулятора наиболее сложных физиологических процессов. Загадка активного влияния мысли на телесные процессы получает свое решение на основе выяснения закономерностей соотношения психики и ее материального физиологического фундамента. В руководствах по психологии в прошлом веке нередко приводился пример: купец получает телеграмму, в которой сообщается о его разорении и, испытав психологическое потрясение, умирает. Что при этом произошло? — Физическое явление — буквенные знаки телеграммы — вызвало вначале физические, затем физиологические и психологические процессы в нервной системе. Последние (психологический шок) воздействуют на физиологические процессы и вызывают необратимые телесные изменения — смерть. Каким образом физические явления причинно порождают соответствующие им физиологические, последние — причинно вызывают определенные психические, которые в свою очередь причинно порождают телесную смерть? Каким образом мысль вызывает такие катастрофические телесные изменения?

Конечно, изучение глубинных механизмов взаимовлияния физических, физиологических и психологических процессов, как высшего и низших уровней деятельности материального мозга, дело еще далекого будущего. Однако наиболее общий и принципиальный механизм этого влияния может быть представлен уже сейчас. Психические явления неразрывно связаны с более простыми, физиологическими, или, иначе, каждое психическое явление имеет свою проекцию, индивидуальную основу, физиологический «эквивалент». Психика в целом имеет изоморфную ей физиологическую основу, или «теневую систему»1. Психические процессы, завися от своей физиологической специфической основы, в то же время благодаря своему структурному соответствию этой основе (изоморфизму) способны до определенной степени управлять физиологическими процессами. При этом управление физиологическими процессами осуществляется благодаря тому, что психические явления представляют собой субъективный образ внешнего мира, включают осознание потребностей и целей человека, способность к выработке решений и мысленный план действий, связанный с пространственно-временным образом внешней реальности. Физиологические процессы сами по себе, не являясь адекватным воспроизведением, образом внешней реальности и самого человека, не могут служить регулятором специфически человеческого поведения, как, впрочем, и поведения достаточно высоко организованных животных.

Превосходство психических процессов перед физиологическими заключается, как уже отмечалось, в том, что психическое схватывает собственные качества предметов и явлений внешней среды, в то время как в физиологических явлениях эти качества стерты. Благодаря способности отображать качества, психика способна к образованию таких связей в мозгу, которые сами по себе, в чисто физиологической форме, принципиально не могут возникнуть.

Существуют две качественно различные картины деятельности материального мозга — психологическая и физиологическая. На психологическом уровне деятельность мозга выступает как система качественно различных субъективных образов предметов и явлений, на физиологическом — как система качественно тождественных процессов возбуждения. Таким образом, на основе системы качественно однородных физиологических явлений в мозгу возникает система качественно разнородных психических образов. Этот психофизиологический парадокс, к которому мы еще вернемся в разделе о теории познания, не получил общепризнанного решения в философской и психофизиологической литературе.

Способность психологического управления телесными процессами может быть весьма существенно расширена посредством психотренинга, о чем свидетельствуют, например, поразительные достижения системы тренинга, связанные с йогой.

Идея ведущей, главенствующей в достаточно широких пределах роли психики по отношению к физиологическим процессам отнюдь не означает, что духовное, психическое ставится выше материального. При упрощенном подходе к проблеме соотношения психики и высокоорганизованной материи не замечают, что и высшая, психическая, и низшая, физиологическая, функции — обе являются деятельностью материального мозга, точнее, человека. Поэтому физиологической деятельностью управляет не духовная субстанция, а материальный мозг, человек как высшая форма материи. Человек как высшая форма материи, материальная субстанция не может быть растворен в его функциях. Главенство его высшей, психической функции над более простой, физиологической — совершенно естественное явление, не требующее никаких идеалистических «объяснений». Идея первичности материи, вторичности сознания получает таким образом свою разумную и последовательную материалистическую трактовку.

Изложенное объяснение влияния мысли на материальные процессы основано как на данных психофизиологии, так и на ряде философских идей, в чем проявляется эвристическая функция марксистской философии. Из философской концепции мозга и психики, далее, логично следует гипотеза о том, что в мозгу должны существовать такие структуры или особенности строения (по-видимому, как клеточного, так и надклеточного уровня), которые обслуживают психическую деятельность и для объяснения которых чисто физиологические подходы оказываются недостаточными. Эти структуры имеют и физиологическое объяснение, поскольку каждое психическое явление имеет свою физиологическую основу, однако основная природа этих структур объяснима только с психологической точки зрения.

Мозг и машина

С появлением кибернетики и кибернетических систем (ЭВМ) материалистическая трактовка психики приобрела новый важный аспект и обоснование. Кибернетика — наука о связях и управлении в системах. Она опирается на два основных понятия — информации и систем с обратной связью и управлением. Информация, согласно творцу кибернетики Н. Винеру, есть мера упорядоченности, мера организованности в системах. Наиболее распространенная интерпретация информации заключается в трактовке информации как величины, обратной вероятности: чем менее вероятно событие, тем больше информация. За единицу информации принимается бит, связанный с выбором одного из двух равновероятных событий. Информация — величина, обратная системной энтропии — меры неупорядоченности, неопределенности состояния системы.

Система — это совокупность взаимодействующих элементов. Кибернетическая система — такая совокупность взаимодействующих элементов, в которой конечные состояния действия системы влияют на начальные (обратная связь), благодаря чему осуществляется управление поведением системы. Кибернетическая система включает две подсистемы: управляющую и управляемую.

Появление кибернетики и создание ЭВМ все более сложных поколений (в настоящее время разрабатывается пятое и ведутся работы над шестым и седьмым поколениями) — одно из наиболее революционных событий современной истории. Главное в этом событии — появление машин, имитирующих работу мозга и способных осуществлять функции, аналогичные мыслительной деятельности. Благодаря этому коренным образом преобразуется технический базис общества, многократно возрастает производительность труда, усложняется его содержание, возникают такие продукты труда, которые были ранее принципиально невозможны. Современное общество вступает в процесс тотальной компьютеризации, который по существу поднимает человеческую цивилизацию на новую ступень, черты которой еще только приоткрываются перед нами.

Появление машин, все более глубоко имитирующих деятельность мозга, — подтверждение неограниченных возможностей, заложенных в развитии материальных систем, что является дополнительным мощным аргументом в пользу материалистического истолкования мира. Вопрос о связи и различии мозга и машины еще в 60-х гг. принял заостренную форму в виде утверждения, что машина может мыслить и, более того, превзойти в этом человека.

Теория и практика создания кибернетических систем свидетельствуют о том, что машине передаются все более сложные функции мозга, при этом многие из них выполняются лучше, чем это делает человек. Неограниченные качественно, вычислительные способности человеческого мозга весьма существенно ограничены количественно. Известно, что для создания первой атомной бомбы американцам потребовались тридцать тысяч счетчиков, выполнивших работу, которую сейчас легкостью выполнит достаточно мощная ЭВМ. В настоящее время созданы ЭВМ с быстродействием 1 триллион операций в секунду. Некоторые ученые полагают, что человеческая цивилизация в будущем уступит место цивилизации роботов, по крайней мере — в освоении космоса (И.С. Шкловский).

Вопрос может ли машина мыслить не допускает однозначного решения, поскольку термин машина скрывает по крайней мере три значения. Возможны поэтому три варианта решений. 1. Если под машиной подразумевать абстрактную систему взаимодействующих элементов, то следует признать, что такая система не может мыслить, ибо на языке абстрактных систем не существует понятия мышления. Последнее есть конкретное понятие психологии, логики, философии. 2. Вопрос получает положительное решение при втором значении термина, поскольку нам уже известна одна мыслящая машина — человеческий мозг. Однако это решение не содержит ничего нового. 3. Наибольшую остроту вопрос о мышлении и машине приобретает в том случае, если под машиной понимается то, с чем мы имеем дело в настоящее время, — система, построенная из физических элементов, кремниевых или германиевых кристаллов и т. п. Обсуждение вопроса о возможностях ЭВМ зашло в тупик, когда пытались найти границы этих возможностей, рассматривая конкретные формальные операции. Теория и практика создания ЭВМ свидетельствует о том, что не существует никаких функций, которые не могли бы имитироваться достаточно сложными ЭВМ будущего. Ключ к решению проблемы необходимо искать в фундаментальной философской его подоплеке.

Возможности мозга и машины можно определить лишь на основе учета их места на «шкале сложности» мира, т. е. в иерархии основных форм материи. Составленная из физических элементов, ЭВМ находится на несколько порядков, или уровней сложности, ниже человека, мыслящего мозга и, следовательно, не может обладать равным с человеком творческим потенциалом. Основным элементом или единицей деятельности машины является физический процесс — электронный импульс, магнитное состояние и т. п., единицей деятельности мозга — идеальный образ, отображающий качества вещей. Информация — это формальная величина, не выражающая, как таковая, никаких качеств. Информация представляет собой отражение, но отражение формально-структурное. Сознание, психика — отражение и формальное, и содержательное. Информация поэтому выступает лишь формальной стороной психического отражения. За формальной единицей информации — битом может скрываться как выбор между ничтожными по значению событиями (пойти налево или направо), так и выбор между крупными событиями (жизнью или смертью). Поэтому информационное описание действительности, несмотря на всю свою важность для современной науки и техники, имеет ограниченное значение и нуждается в качественной интерпретации, которая дается на основе внеинформационных факторов.

На одной из дискуссий по проблеме внеземных цивилизаций американский астроном К. Саган, возражая против переоценки информационных критериев подхода к проблеме, спросил: сколько бит информации содержится в соотношении Эйнштейна E=mc²? Ясно, что непосредственная информационная оценка этого соотношения совершенно не сопоставима с его действительным значением.

На основе изложенной ранее философской концепции единого закономерного мирового процесса можно высказать гипотезу о том, что информационные описания различных явлений или предметов могут быть сопоставимыми только в том случае, если учесть, к какому уровню организации материи (физическому, химическому, биологическому, социальному) они относятся, и выяснить закономерности соотношения этих уровней. Бит информации на социальном уровне отнюдь не тождествен (хотя формально и тождествен) биту информации на физическом уровне. Необходимо, очевидно, ввести своего рода коэффициенты или кванторы сложности для каждого уровня организации материи, которые позволили бы «переводить» бит информации одного уровня в определенное количество бит другого уровня.

Огромный интерес к кибернетике в последние десятилетия, наряду с серьезными исследованиями, привел и к некоторым поспешным и прямолинейным попыткам объяснения психического с помощью понятий теории информации и кибернетики. К ним можно отнести прежде всего выдвинутую Д.И. Дубровским «информационную концепцию» идеального. Согласно этой концепции психика, идеальное есть информация, данная человеку «в чистом виде». «...Идеальное есть не что иное, как данность информации в чистом виде». Эта информация, или идеальное, «необходимо воплощена в определенных мозговых нейродинамических системах». В этом аспекте, поскольку «всякая информация выступает как объективно существующая кодовая зависимость,.. для категории идеального не остается места»1. Прежде всего, бросается в глаза, что информация понимается автором концепции не в ее строгом научном смысле (как мера организации), а в расхожем, «бытовом» значении, в каком мы говорим, например, что «получили информацию по данному вопросу». Такое понимание информации не вносит ничего нового в понимание психического. Информация, далее, никогда не дана человеку «в чистом виде»: сознание всегда есть единство субъективного и объективного. Информация составляет лишь одну из сторон объективного содержания сознания. Наконец, идеальное, психическое нельзя трактовать как информационное содержание физиологических процессов, к тому же как «объективно существующее», т. е. материальное. Психическое и физиологическое — это два качественно различных относительно самостоятельных уровня деятельности мозга. Более того, психика человека — это сложнейший внутренний мир, а отнюдь не мера упорядоченности физиологических процессов. «Информационная концепция» психического, таким образом, совмещает в себе упрощенное понимание психического как зеркального отображения действительности («информация в чистом виде») с вульгарно-материалистическим пониманием психического как материального (в отношении к мозгу).

Парапсихология

В последние годы заметно обострился интерес к так называемым парапсихологическим, или экстрасенсорным, явлениям, необъяснимым с позиций «нормальной» психологии. К ним относят телепатию, телекинез, ясновидение, экстрасенсорную медицину. Существование этих явлений, в особенности телекинеза и ясновидения, пока еще нельзя считать окончательно доказанным. Однако существование по крайней мере некоторых экстрасенсорных явлений вряд ли вызывает сомнения. Следует считать установленным, что экстрасенсы могут ставить диагнозы болезней, применять нетрадиционные методы лечения, нередко достаточно эффективные. Явления экстрасенсорики еще подлежат глубокому исследованию и, возможно, приведут к интереснейшим открытиям, которые помогут в существенной мере прояснить природу сознания, связи психического и физиологического. Однако уже сейчас можно высказать объясняющую их гипотезу. Логично предположить, что телепатия, т. е. сообщение мыслей на расстоянии, связана с модуляцией либо известных электромагнитных, либо пока не известных физике полей. Представляется совершенно наивным полагать, что телепатия есть буквально обмен мыслями без какого-либо материального носителя или посредника. Поскольку мысль, как уже говорилось, связана с соответствующими ей физиологическими, химическими и физическими эквивалентами (или кодами), экстрасенсорное общение поддается вполне разумному объяснению как результат обмена не мыслями, а их физическими знаками или кодами. Передается не мысль, а ее физический (полевой) эквивалент или знак («теневая система»). Понятие теневой системы, вместе с понятием триггерного (усилительного) эффекта, позволяет объяснить и лечебное влияние экстрасенса на пациента.