Глава 11. Все участники группы тусовались в главной комнате для отдыха за сценой

 

Данк

 

Все участники группы тусовались в главной комнате для отдыха за сценой. Мне нравилось проводить время в их компании, но обычно перед концертом они были окружены фанатками, которые действовали мне на нервы. Во многих из них я мог чувствовать печаль и болезненное помешательство. То, что многие люди считали сексуальностью, в большинстве случаев отталкивало меня, так как все, что я мог видеть, это душу. А их души были слабыми и ущербными.

 

Я погрузился на мягкий кожаный диван и закинул вверх ноги. Пэган появится здесь в любую секунду, вместе с Джи и Мирандой, которые захотят познакомиться с остальными музыкантами группы. Миранду ждет разочарование. Они ничем не отличались от обычных рок музыкантов. И у них были свои пристрастия. Они считали, что все девушки их боготворят. В общем, они были всем тем, чего так боялась увидеть во мне Пэган.

 

Стук в дверь удивил меня. Я думал Джи зайдет без стука.

 

– Войдите, – прокричал я и встал, чтобы поприветствовать Пэган. Мне хотелось показать ей здесь все. Но это была не Пэган. Это была фанатка, которую я видел с Лузом. Фанаткам сюда вход был воспрещен. – Ты ошиблась дверью, – ответил я, садясь назад на диван в ожидании прихода Пэган.

 

– Упс, – хихикнула она и вошла в комнату, закрыв за собой дверь. Она что, не понимает языка? Да у нее, к тому же еще и герпес. Я мог почувствовать это от ее тела.

 

– Убирайся. Вон. Немедленно, – скомандовал я, указав на дверь. Если она не перестанет принимать наркотики, то очень скоро я вновь встречусь с ее душой.

 

– Какой командир. Я люблю, когда мужчина командует, – неотчетливо пробормотала она, направляясь ко мне. Ее душа была тусклой. Внешность имела все те черты, которые привлекают людей, но ее внутренняя сущность была безобразна.

 

– Предупреждаю в последний раз. Я позову охрану и тебя выгонят отсюда.

 

Такое происходило каждый раз во время концертов. Такое ощущение, что фанатки ведут между собой игру за то, кто из них лучше всего проявит свой талант, доберется до меня и сделает так, чтобы я позволил им остаться. Они не понимали, что то, что я видел, меня не прельщало.

 

– Да ты ворчун. А ведь меня предупреждали об этом, прежде чем я решила идти сюда. Я клянусь, что могу сделать тебя счастливым, – она уже почти добралась до меня, когда я резко отскочил в сторону и она, споткнувшись, повалилась на диван. Достав из кармана телефон, я набрал номер охраны.

 

– У меня тут одна особа в гримерке, которая отказывается уходить. Я хочу, чтобы ее выставили из издания.

 

– Понял, мистер Уолкер, – последовал быстрый ответ.

 

– Ох уф-ф-ф, ты даже не позволишь мне показать, насколько я талантлива, – начала она хныкать, по-прежнему лежа на диване в неуклюжей позе.

 

Дверь распахнулась и в комнату вошла Джи, а следом Пэган и Миранда. По крайней мере, я находился в противоположной стороне комнаты от полураздетой девчонки, расположившейся на диване, словно ожидания меня.

 

– Мне позвать охрану? – спросила Джи, посмотрев на девчонку, чья падшая душа была единственным, что видела в ней Джи.

 

– Уже вызвал. Я жду, когда ее выведут, – ответил я, обходя ее, чтобы взять Пэган за руку.

 

До потери памяти Пэган уже приходилось все это видеть. Когда мои фанатки знали, что у меня есть девушка, от этого было только хуже. Но мы превращали все это в игру. Перед концертом мы с Пэган ставили на то, сколько девчонок проберется ко мне в гримерку на этот раз. Но сейчас она выглядела озадаченной.

 

– Я ждал тебя, – заверил я ее, пока она не отрывала взгляда от девчонки без рубашки, из лифчика которой вываливались большие фальшивые сиськи. Да, это выглядит достаточно уличающе. – Ее сейчас выведут. Охрана уже идет за ней, она пришла без приглашения.

 

Пэган нахмурилась и посмотрела на меня:

 

– Где ее рубашка? – медленно произнесла она, будто ожидая, что я признаю, что как-то причастен к отсутствию на ней одежды.

 

– Возможно в другой гримерке, где сейчас группа. Она пришла сюда уже в таком виде. Мое нежелание тусоваться с группой и фанатками часто сподвигает тех, кто посмелее, приходить ко мне в гримерку, чтобы убедиться, смогу ли я изменить свое мнение. Но все их попытки тщетны. Я не употребляю наркотики и не желаю подхватить какую-нибудь заразу.

 

Легкая улыбка коснулась губ Пэган, когда дверь открылась и один из охранников клуба вошел и утащил за собой девчонку.

 

– Я хочу, чтобы она не появлялась в клубе, пока я здесь, – напомнил я ему.

 

Он кивнул:

 

– Конечно, сэр.

 

– Но почему они остаются? Они тоже явились без приглашения, – начала плакаться девушка и колотить охранника по спине. – Оставь меня. Мои сиськи намного больше их и я отсосу, – дверь захлопнулась прежде, чем она успела еще что-либо сказать. Спасибо, Господи.

 

Как только дверь закрылась, я глубоко вздохнул.

 

– Вау, это было интересное зрелище, – поддразнила Пэган.

 

Я улыбнулся ей, а затем перевел свое внимание на Джи.

 

– Почему бы тебе не взять с собой Миранду и не познакомить ее с остальными участниками группы."

 

Это не было просьбой. Я знал, что Джи и другие присутствующие в этой комнате также об этом догадывались.

 

– ДА! – Миранда захлопала в ладоши. – Я захватила с собой маркер. Они оставят автограф на моей рубашке?

 

На ней была надета белая рубашка, одна из тех, что продавала группа во время концерта на пляже в прошлом году. Она привела Пэган на тот концерт, хотя на тот момент Пэган не знала, кем или чем я был.

 

– Они подпишут все, что ты захочешь, но помни, что они ужасно похотливые парни. В итоге твоя грудь будет исписана огромным количеством имен.

 

В ответ на мое предупреждение Миранда улыбнулась. Она определенно была в хорошем настроении. Пэган рассказала мне о том случае с другой девчонкой. Как бы я хотел сказать ей, что все будет хорошо. Что та душа, которую она полюбила в теле Уайта, была той же самой душой, что живет сейчас в Нэйтане. Но я не мог. Она должна сама это понять.

 

– Я прослежу за этим. С ней все будет хорошо, – ответила Джи и повела Миранду к двери, оставляя меня наедине с Пэган.

 

– Почему я чувствую себя так, словно ты специально их спровадил? – спросила Пэган, посмотрев на меня из-под ресниц.

 

– Потому что ты умная девочка. А мне нравятся смышленые девочки, – ответил я.

 

– О-о-о-о, так это объясняет, почему ты не был покорен той обнаженной моделью с идеальным телом, которая больше, чем просто желала исполнить все твои желания.

 

Я почувствовал отвращение, подумав о той девчонке, что была здесь. И теперь мне не хотелось и близко подводить Пэган к этому дивану, не говоря уже о том, чтобы предложить ей на него сесть. Я чувствовал, как от него исходила вонь.

 

– Все, что я хотел с ней сделать, так это выставить отсюда ко всем чертям. В этом недоразумении нет ничего привлекательного.

 

Пэган понравился мой ответ. Я разглядел это в ее глазах. Я доказал ей, что не был извращенцем, помешанным на сексе и трахающим все вокруг, каким она меня считала, только потому, что я пел в группе. Она сделала шаг мне навстречу. Я не протянул к ней руку и не дотронулся до нее. Я хотел увидеть, что она планирует делать дальше. Если она начнет двигаться, я могу схватить ее и прижать к себе, но сейчас я хочу, чтобы она почувствовала, что вся власть в ее руках.

 

– Это так сексуально, Данк Уолкер. Просто чтобы ты знал. Большинство парней только и повелись бы на ее внешность, – от трепета в ее голосе я затаил дыхание.

 

– Я рад, что ты поняла, что я не столь поверхностный, каким сперва тебе показался, – ответил я.

 

Пэган положила руку на мою грудь и провела ей, пока она не коснулась ожерелья, которое купила мне перед моим последним концертом, до того, как у нее забрали память. Она сказала, что главному вокалисту нужны какие-то драгоценности. Она выбрала кельтский узел на черном шнурке. Она сказала, что узел был бесконечен, как и мы, наши отношения. С тех пор я не снимал. Я прятал его под мою рубашку, когда выходил на сцену. Мне нравилось, когда к нему прикасались другие. Его подарила мне Пэган. Оно было священным. Она держала узелок в руке, и я почувствовал странное ощущение власти, от того, что оно снова было в ее руках.

 

– Это кельтский узел. Почему ты выбрал именно его? – спросила она, глядя на меня с интригой в глазах.

 

– Кое-кто дал его мне, – объяснил я, ожидая, что может для нее это прольет свет на некоторые вещи. Она провела пальцем по холодному металлу.

 

– Узел бесконечен, – сказала она так тихо, словно повторяя свое воспоминание.

 

Я ничего не ответил. Мне не хотелось прерывать любые небольшие воспоминая, которые, возможно, пытаются прорваться. Она опустила руку с моей груди, повернулась и пошла прочь от меня. Не то, чего я ожидал.

 

– Что случилось? – спросил я почти боясь говорить.

 

Она пожала плечами, и я услышал тихий всхлип. Черт возьми, она плакала. Почему она плакала? Я сделал два длинных шага пока не оказался за ее спиной, и прижал ее к своей груди.

 

– Почему ты плачешь? – спросил я осторожно.

 

Она глубоко вздохнула и покачала головой:

 

– Я не знаю. – Она потянулась и вытерла слезы на щеках. – Просто вдруг захотелось плакать. Это так странно. Мне жаль. Не знаю, что со мной не так.

 

Надежда. У меня была надежда. Кельтский узел затронул что-то внутри нее.

 

 

Пэган

 

Данк подумал, что я была идиоткой. Комок, образовавшийся в горле в тот момент, когда я держала ожерелье в руках, был странным. Я должна была спросить об этом, и он говорил о нем с таким благоговением, что я не могла побороть рыдания. Мои глаза мгновенно наполнились слезами. Насколько безумно это выглядело?

 

Удивительно, но он не вызвал охрану, чтобы убрать меня отсюда. Он держал меня. Был ли этот парень реальным? Большинство ребят списали бы меня со счета, как сумасшедшую. Его руки плотно обвились вокруг меня. Я положила голову ему на грудь и наслаждалась этим. Было что-то утешительное в том, чтобы позволить ему держать меня в объятиях. Я чувствовала себя в безопасности.

 

– Нам скоро выходить на сцену. Ты придешь посмотреть на меня из-за кулис? Я хотел бы иметь возможность обернуться и увидеть тебя на безопасном расстоянии от той толпы. Из тех клубов, где мы выступали, этот довольно дикий.

 

Его черта защитника должна была раздражать меня. Я совсем недавно с ним познакомилась… но не раздражала. Мне это нравилось. Защищал ли меня когда-нибудь Джей? Разве кто-нибудь когда-нибудь защищал меня, кроме моей матери?

 

– Ладно. Как насчет Миранды и Джи? – спросила я, по-прежнему стоя спиной к его груди, пока его руки крепко обнимали меня.

 

– Они тоже могут остаться за кулисами, если захотят. Им будет разрешено ходить поблизости или стоять рядом. Джи известны все ограниченные места.

 

Вот именно об этом я и хотела узнать. Кем ему приходилась Джи?

 

– Как ты встретился с Джи? Увидев вас впервые, я подумала, что, может, вы могли быть парой, но несколько я поняла, это не так.

 

Данк повернул меня к себе лицом.

 

– Джи одна из моих старейших друзей.

 

Он выбрал довольно странный способ сказать об этом. Имел ли он в виду, что они были друзьями долгое время? С тех пор, когда они были детьми? Я открыла было рот, чтобы спросить, когда дверь открылась и вошли парни, которые выглядели так, как я и ожидала выглядят ребята в рок-группе.

 

– Ёпта, чувак я взбесился, когда мне сказали, что ты бросил белокурую красотку, но, приятель, ничего удивительного, если бы она затеяла ссору из-за этого дерьма.

 

Парень с длинными светлыми дредами, стянутыми сзади в конский хвост, и темно-карими глаза с красными кругами, словно он очень мало спал или, может быть, курил слишком много косяков, откровенно оценивающе осмотрел меня.

 

– Луз, это Пэган. Она со мной. Только со мной, – ответил Данк, сомкнув руки в замок на моей талии. – Никто не будет ошиваться рядом с ней. Никто не прикоснется к ней.

 

Луз поднял почти полностью сбритые брови:

 

– Понял. Не делить девушку Данкстера. Конечно. это непростительно, хотя бы потому что она хорошенькая.

 

Парень с необычайно короткими рыжими волосами толкнул Луза.

 

– По-моему, сейчас кому-то надерут задницу. Забей и заткнись. Этот чувак выглядит чертовски зловеще.

 

Данк указал пальцем на парня, который говорил.

 

– Это Лес. У него самое нормальное имя из всех музыкантов группы. Он, к тому же, и второй вокалист.

 

– Привет, – ответила я, не зная, что еще сказать.

 

– Она такая правильная и, черт, это жуть, как сексуально, – ответил Луз, подмигивая мне.

 

Парень с бритой головой и с, как минимум, пятнадцатью проколами пирсинга в каждом ухе, поднялся и обхватил Луза за плечи:

 

– Тащи свою задницу на сцену, пока мы не лишились единственного барабанщика.

 

– Это Раббер и, пожалуйста, не спрашивай, почему его так зовут (имелось в виду, что дословный перевод «раббер» с англ. языка – «резинка», «презерватив», – прим. пер.), – сказал Данк, в то время, как лысый парень кивнул и вытолнул Луза за дверь.

 

– Пора начинать, Данк. Давай порвем этот зал, – прокричал Лес, последовав за другими двумя.

 

– Они оправдали твои ожидания? – спросил Данк, смотря на меня с озадаченно хмурым выражением лица.

 

– Да. Именно то, что я ожидала, – заверила я его и направилась к двери.

 

– Подожди, я забыл кое-что сказать, – произнес он.

 

Я оглянулась на него:

 

– Что такое?

 

Он сократил между нами расстояние.

 

– Мне нужен хороший поцелуй на удачу.

 

О Бог мой, конечно. Это я могу. Я закинула обе руки ему на плечи и потянулась вверх, чтобы быстро поцеловать его. Но видимо у него были другие планы. Он закусил мою нижнюю губу и начал нежно ее посасывать, а потом, проникнув своим языком в мой рот, начал ласкать мой язык. Это слишком быстро закончилось. Он отступил назад и сделал глубокий вдох.

 

– Хорошо. Я, пожалуй, пойду отсюда, прежде чем решу, что они могут обойтись без меня и не запер эту дверь.

 

Головокружительное ощущение, нахлынувшее на меня от сексуальной силы его слов, было изумительным. Мне действительно нравилось, что он был мной так заинтересован. Но какой бы женщине это не понравилось?

 

Данк слегка наклонился и взял меня за руку, пока мы шли к выходу на сцену. Спустя долю секунды он отпустил мою руку и вышел на сцену. Дым обволок его и на мгновение меня охватила паника, когда воспоминание о том, как дым заключил в ловушку мое тело и как кто-то спас меня, вдруг всплыло в моей памяти, – но этого никогда со мной не случалось.

 

Послышался незнакомый племенной бит барабанов и крики фанатов внезапно смолкли. Я наблюдала, как Данк вышел из тумана на красный луч прожектора. Казалось, на сцену прилетели трусики и пару лифчиков. К этому стоит привыкнуть. Следом на свет вышел Лес, а затем – Раббер.

 

Бит звучал все громче, по мере того, как Луз продолжал порождать гипнотический звук. Мелодия электрогитары влилась в этот звук и к ним присоединился голос Данка.

 

«От опасности стынут жилы,

Ведь знаю, что страхи мои все еще живы…

Смерть идет и всё стоишь ты

На месте, будто ноги к земле приросли

Не сделав и шага. Не уходя

Оттуда, где нет и солнца луча.

Знаешь, было оглашено предупреждение,

Они придут за моим без промедления.

Отпустить – вот, что осталось нам.

Отпустить свой безяростных грех.

Опасность была последней из адских потех.

Отпустить – все, что осталось нам.

Дать покой нашим безяростным грехам.

Не был одарен я пока прощением…

Нет. Еще нет.

Но сожалеть мне не о чем…»

 

– Это их новая песня. Я ее обожаю, – прошептала Миранда, подойдя ко мне.

 

– В какой-то степени болезненное дерьмо, вот что это такое, – раздраженно сказала Джи.

 

Я смотрела на Данка, когда он пел слова и удивилась, что его песню я слышала и раньше. Его голос был знаком. Я слышала, как он что-то поет. Его песни не были широко известны, я знала, что ее не крутили по радио.

 

Он перевел взгляд на меня и улыбнулся уголками рта, прежде чем повернуться к толпе и не начать следующую песню. Лес говорил со своими поклонникам. Данк может быть и был вокалистом, но он не был фротнмэном. Он не устраивал представления для толпы. У Леса же это отлично получалось. С тем же рвением девушки скандировали и имя Данка.

 

– Он отлично выходит на этой своей мистической загадке, – одобрительно сказала Миранда. – Они любят его, потому что чувствуют, что он скрывает какой-то большой секрет, и хотят его узнать.

 

Джи фыркнула и мы обе повернулись, чтобы посмотреть на нее. Если у Данка был секрет, что она бы единственной, кто знал его.

 

– Никто не захочет узнать, что творится у него в голове. Поверь мне.

 

Мне захотелось защитить его. Задрожав, я посмотрела на него. Я знаю его одну неделю. Она знала его почти всю свою жизнь. Я действительно ничего не знала.

 

– Прекрати хмуриться, Пегги Энн. Я всего лишь пошутила. У Данка Уолкера есть свои секреты, но не такие, от которых тебе захотелось бы убежать. Помяни мои слова.

 

Так-то лучше. Сейчас она отзывалась о нем не с таким негативом. Мне нравился Данк. Он оказался не таким, как я думала. Я что-то начала говорить Миранде, когда звуки гитары Данка стали единственным, что звучало. Остальные участники группы отступили, оставив его в центре сцены. Что-то во мне заболело. Было ли из-за одинокого печального звука музыки или вида Данка, стоящего там, в темноте, в одиночестве? Не уверена, что точно это было, но от этого мое сердце сжалось. Затем он начал петь. Каждое слово затянуло меня. То, о чем он пел. Мелодия обвилась вокруг меня. Я хотела пойти к нему и обнять его. Я прижалась к стене, когда слова “Пока ты остаешься” заставили мое сердце быстро биться. Что со мной? Моя голова жестко раскалывалась и слова “Пока ты остаешься” барабанили снова и снова, когда мне стало трудно дышать и взгляд помутился. Я слышала, как Джи спросила, все ли со меня в порядке. Я слышала, как Миранда говорила отчаянным голосом, что у меня был приступ паники. Я не могла сосредоточиться ни на одной из них. Слова затягивали меня. Душили меня. Мне нужен был воздух.

 

– Расступись, – через пелену тумана прорвался голос Данка и мне удалось сделать столь необходимый глубокий вдох. Я закашляла, когда воздух вошел в легкие. – Я с тобой, Пэган. Все нормально. Мне очень жаль, – продолжал бормотал он еще о чем-то, чего я не понимала, но его слова успокаивали меня. Мое сердце успокаивалось, и облегчило небольшую боль. Данк держал меня и качал в своих объятиях. Его рука ласкала мою голову аккуратными движениями. Вдруг я почувствовала, что устала.

 

– Она в порядке? – спросила Джи откуда-то неподалеку.

 

– Да, сейчас она дышит легко, – ответил Данк.

 

– Что, черт возьми, произошло? Она была в порядке, а в следующую минуту она была в полномасштабном приступе паники. Я знаю, что это было потому, что у меня было несколько таких, после того, как мой друг умер. Я могла увидеть все это на ее лице. Она не могла дышать, она не могла видеть, – донесся расстроенный голос Миранды.

 

Я подняла голову с груди Данка и посмотрела вверх, чтобы увидеть, что Данк сидел на полу спиной к стене, и я была у него на коленях. Миранда опустилась на колени рядом с нами, всплеснув руками, отчаянно.

 

– Я в порядке. Не знаю, что произошло. Что-то просто щелкнуло, – попыталась я объяснить. Я решила не говорить им, что из-за его слов я потеряла контроль.

 

– Это все перемена места. Ты не выспалась. Ты привыкаешь. Я заставляю тебя выходить в свет по ночам, а потом выгружаю все мои причиняющие вред эмоции на тебя. Я плакала у тебя на плече, и ты была единственной, кто заставил меня чувствовать себя лучше. Это моя вина. Мне нужно перестать быть большим ребенком.

 

Я подняла руку, чтобы остановить Миранду от ее внезапной необходимости взять всю вину на себя.

 

– Я в порядке. Это не по твоей вине. Не знаю, чем это было вызвало, но теперь я в норме.

 

Я чувствовала себя идиоткой, свернувшись, как младенец в руках Данка. Просто чудо, что парень не послал меня упаковывать вещи. Я начала вставать и позволила ему вернуться в группу. Выглядело так, словно другие участники без него вели себя фривольно. Он быстро вскочил и навис передо мной, как будто я собиралась рухнуть на землю.

 

– Ты должен быть там, – сказала я ему, кивая в сторону сцены.

 

– Я могу уйти с вечера. Хочешь, я отвезу тебя обратно в общежитие? – Его обеспокоенный тон сделал эту ситуацию еще более унизительной. Я была сумасшедшим, психически неуравновешенным другом.

 

– Нет. В самом деле. Я в порядке, но не думаю, что пора уходить, если Миранда не против, – я посмотрела на нее, и она согласно кивнула.

 

– Я могу подвезти тебя. Она может остаться и послушать все остальные песни, – сказал он, изучая мое лицо, как будто ждал, что появятся несколько ответов.

 

– Я сделаю это, Данк. Иди делай свое дело. Тебе предстоит долгая ночь, – пропела Джи и Данк бросил на нее предупреждающий взгляд. Такое я уже привыкла видеть. Он делал так много раз.

 

– Со мной все хорошо. Иди, пой, – заверила его я, и снова мягко подтолкнула в направлении выхода на сцену.

 

Данк сильнее нахмурился, и покачал головой. Джи шагнула вперед и схватила его за руку и сердито прошептала что-то ему на ухо. Его пораженный вздох беспокоил меня, но когда она закончила, он кивнул и взглянул на меня.

 

– Ладно. Если ты уверена, что с тобой все будет хорошо. Скажи только слово, и я отвезу тебя обратно в общежитие.

 

– Заметано, – ответила я.

 

Данк кивнул, повернулся и побежал обратно на сцену. Толпа в клубе разразилась аплодисментами и скандировала его имя.

 

– Ладно, Пегги Энн, давай уберем тебя отсюда прежде, чем он снова запоет. Судя по всему, это твой криптонит.