Геленджикского города-курорта! 4 страница

Очень важная наука — информатика!

В это время из машины вылезает заспанный практикант. Со словами: «Чего разорался средь бела дня? И на работе по­спать не даешь! Робот, будь хоть ты человеком!» — он вытас­кивает какой-то провод и втыкает его в другое место. Треск, искры, дым, — робот замер на полудвижении и замолк. Со сло­вами: «Вот это по-людски!» практикант снова ложится спать.

Попов. Да-а... У робота только интеллект искусственный, а потребности у него естественные. Ему тоже человеческого от­ношения хочется.

Барон. Человеческое отношение — это сейчас больная про­блема...

Ходжа. У врачей все проблемы больные! Попов. На повторную переаттестацию! Машина с роботом едет в обратную сторону, а ей навстре­чу въезжает новая машина. На бортах надписи: «Смехопсихо-диспансер «С приветом!». Лечим рабскую психологию, барскую психологию, иждивенческую психологию!» В кузове больной в смирительной рубашке со связанными рукавами вопит, прыга­ет и катается по полу. Его с трудом пытаются удержать два здоровых санитара. Звучит громкий рок-н-ролл.

Барон. Это психоз?

Попов. Нет, это — брэйк-данс!

Барон. Теперь вы видите, уважаемые, что человек дейст­вительно произошел от обезьяны?

Ходжа. И не просто от обезьяны, а как минимум от двух обезьян!

Попов.

Диагноз «брэйк-данс-мания». Больной

Почти неизлечим. Рецепт такой:

«На месяц в изолятор. Этот вой

И пляски прекратить. Сплошной покой!»

Грохот резко смолкает. Звучит тихая плавная мелодия. Больной с санитарами танцуют вальс-бостон.

Попов.

Вот видите!..

Десять улыбок с утра натощак —

И вам не страшен ни рок, ни рак!

Идет новая машина. На ней окошко с надписью «Регистра­тура». На окошке — амбарный замок. Надпись: «Прием закрыт, все ушли на базу (овощную)!»

Попов. Так принимает ухо-горло-нос. Работает за троих.

Барон. А больным говорит: не держи нос по ветру, не бу­дешь болеть насморком.

Ходжа. Или еще проще: не будь сопляком!

Попов. Все ясно! На повторную переаттестацию!

Машина едет в обратную сторону, а ей навстречу едет обыч­ная «Волга». По борту надписи «Бр-р-р машина» и «Боль-ма­шина». Из «Волги» выходят два врача с засученными рукавами халатов. По радио текст:

Если ты затаил на кого-то зуб,

Значит, ты попросту груб и глуп.

Здесь тебе не дадут его отрастить, —

Вырвут и вставят зуб мудрости.

Врачи открывают багажник — это пасть, как у акулы, с ог­ромными клыками. Врачи достают из багажника отбойный мо­лоток и электродрель-«автомат». В это время Продолжается текст:

Если зубы хороши,

Мы смеемся от души,

До ста лет в пороховнице держим порох.

Он достанет инструмент,

И починит зуб в момент,

И наладит вам улыбку стоматолог.

С пулеметным треском врубаются «инструменты» в пасть. «Волга» медленно едет, за ней следом идут врачи, продолжая сверлить и долбить. Летят искры.

Барон. Должен вам сказать, коллеги, что у стоматологов на редкость беззубый юмор.

Попов. Да, в юморе они, видать, ни в зуб ногой!

Ходжа. Э-э-э, когда у человека начинается массовый па­деж зубов, ему не до смеха. Как гласит восточная мудрость, хорошо смеется тот, кому есть, чем смеяться!

Попов. Аттестация пройдена!

Ходжа. Кстати, друзья, а как у них тут работает младший медперсонал — сестры, лаборанты, санитарки?..

Попов. Давайте посмотрим. Следующий!

Появляется медсестра, тащит на веревке осла. Тот упирает­ся. У сестры плакатик: «На процедуры». По радио — дуэт осла с медсестрой:

Он. Я выражаю протест и отказ!

Она. Будем лечить принудительно вас!

Он. Вылечусь лучше холодным пивком.

Она. Я напишу на работу в местком.

Оба.

Где это видано, где это слыхано,

Чтобы лечиться тащили силком?!..

Уходят.

Попов. Такого осла лечи — не лечи, ему не смогут помочь врачи.

Плетется истощавший больной с рюкзаком на спине. В рюк­заке — дебелая медсестра, которая с аппетитом уплетает пи­рожки. Больной пытается присесть, но медсестра тут же го­ворит:

Не садись на пенек,

Не ешь пирожок,

А послушай нас, дружок.

Сказка — ложь, да в ней намек —

Отдыхающим урок:

По лестницам и коридорам нашей курортной поликлини­ки от кабинета к кабинету, от врача к врачу бегом... марш! Больной плетется дальше, а сестра говорит зрителям:

По кабинетам бегать стал,

Расти животик перестал,

Побегай ты по кабинетам,

Скоро станешь сам атлетом!

На площадь выходит группа абхазских долгожителей — го­стей праздника. Идет танец стариков на площади. Лозунг: «Один день отдыха — один год здоровья!» Текст звучит по ра­дио:

Если ты хочешь лет двести прожить,

Приезжай, товарищ, к нам в Геленджик!

Лучше для отдыха места нет,

Можешь прожить и четыреста лет!

Попов. Вот так славно потрудились наши врачи-геронто­логи.

Барон. Ну, для этого есть более дешевый способ, чем по­купать путевку. Взять больного и дать ему жизни как следует. Или просто приказать ему долго жить.

Ходжа.

Чтоб долго жить, красиво надо жить,

Служить другим, а не себе служить,

И не мириться с тем, что жить мешает,

Высмеивать порок, людей смешить,—

Так только можно жизнь не зря прожить.

(К старикам.) Салям алейкум, аксакалы!

Попов. Долгих лет жизни!

Барон. Учитесь у меня. Более трехсот лет живу, а все как новенький. Главный рецепт — диета и физкультура.

Ходжа. Кстати, проверим, как у них тут с этим делом. Старики уходят, провожаемые аплодисментами всех при­сутствующих, а на площадь въезжает машина диетологов. В ванне здоровый парень держит плакат с надписью: «Не за­буду родной Геленджик». Вокруг — бригада врачей. Выслуши­вают парня в громадный стетоскоп, ставят градусник и т. д. Звучит текст по радио:

Мы не знахари, не астрологи,

Мы курортные врачи-диетологи.

К нам приводят больных да хворых,

А мы их лечим, и очень скоро.

Жирное забираем, сладкое отнимаем,

По терренкуру гулять отправляем.

Каждый отдыхающий, помни это:

Главное — режим, моцион и диета!

Не пить, не курить, не лежать желательно,

И вы похудеете здесь обязательно.

Врачи поднимают большие силуэты разных «запрещенных» продуктов, затем переворачивают их, и те превращаются: око­рок в грушу, колбаса в огурец, отбивная в яблоко, торт в арбуз, коньяк в боржоми и т. д. Толстяк от ужаса ныряет в ванну. Попов. Вот это правильное лечение. Аттестация пройдена. Следующий!

Едет цистерна с надписью «Валидол». На прицепе мусорный бак с надписью «Таблетки. Пилюли». Следом — женщина, оде­тая микстурой (платье со шлейфом-рецептом). Над всем лозун­ги: «В Геленджике это вам не понадобится», «Музейные экспо­наты», «Сдадим в архив». Звучит текст по радио:

Кто о здоровье мечтает в тоске,

Тот еще не был в Геленджике.

А кто посетил хоть раз Геленджик,

Тот больше к доктору не побежит.

И ему не понадобятся таблетки

Ни в этой, ни в следующей пятилетке.

От лекарств не холодно и не жарко,

Сдадим в музей! Ни капли не жалко.

Заменим все их без промедления

На курс физкультуры.

Вот это — лечение!

Ходжа. Правильно. И наша восточная медицина так счи­тает.

Барон. Поддерживаю. Взгляните на меня. Попов. Аттестация пройдена! Все трое весело декламируют:

Если ты утром, с постели встав

И еще совсем не устав,

Чувствуешь, что болит коленный сустав,

В ухо стреляет,

В зуб ударяет,

В теле ломота,

В скулах зевота,

И на работе тебе спать охота,

А чуть пообедать откроешь рот,

Сразу в берцовую кость отдает,

Голову кружит,

В ухе жужжит,

Приезжай, товарищ, к нам в Геленджик!

Нигде не найдешь таких докторов:

Месяц полечат — вечно здоров!

Звучит «Физкультурный марш» Дунаевского. На сцену вы­бегает методистка ЛФК (это может быть гимнастка из спорт-секции). Сбрасывает халат, остается в костюме для аэробики. Звучит бодрая музыка. Девушка делает упражнения. Все, кто есть на площади, включая клоунов, их повторяют. Звучит текст:

Товарищи! Лучшее средство от скуки —

Разминать ежедневно ноги и руки.

А самое верное средство от лени —

Приседать на месте, сгибая колени.

И чтобы у вас не оплыли бока,

Посвящайте полчасика в день ЛФК.

А теперь все вместе попробуем выполнить несколько очень простых упражнений лечебной физкультуры, которые нам про­демонстрирует ученица второго класса Геленджикской средней школы номер два Наташа Грачева.

Барон. Кстати, у этой восьмилетней девочки первый взрос­лый разряд по художественной гимнастике. Выбегает Наташа в купальнике.

Наташа. Внимание, приготовились... Делайте все, пожа­луйста, вместе со мной!

На носочках потянулись...

Вдох и выдох... Чуть прогнулись...

Стали прямо... И все вместе

Трижды прыгнули на месте.

Раз-два... раз-два...

Шире плечи, выше голова,

Грудь вперед, дыханье произвольно...

Раз-два-три!.. И довольно!

ЛФК, режим и диета —

И тогда вы сможете сделать вот это!..

Делает сальто и колесом уходит с поля.

Попов. Ну что ж, коллеги, наша переаттестация показала, что медсмехперсонал первого смехокурорта Советского Союза в общем и целом к работе готов.

Ходжа. Да, есть и смехотерапевты и сатирохирурги, есть люди, умеющие лечить улыбкой и разить сарказмом.

Барон. Так что? Перейдем теперь к приему пациентов? Ходжа. Знаете, таких называть «пациентами», — как бы настоящие больные не обиделись.

Попов. Что ж делать, у нас такая участь — высмеивать то, на что порой и смотреть противно.

Барон. Так давайте их называть так, как они того и за­служивают, — «сорняками».

Все, кто здоровью и счастью помеха,

Больше всего опасаются смеха!

Товарищ! Друг! «Сорняков» не жалей!

Трави их сатирой! Иронией бей!

Попов.

Сорняки не только в поле,

Бродит кое-кто на воле,

Но мы их выкорчуем, выполем, искореним,

Курорт наш в город образцовый превратим!

Ходжа. Это болезнь социальная, и вылечить ее можно, только применяя инъекции юмора, капли иронии, очиститель­ную клизму пародии, скальпель сатиры и ланцет сарказма.

Барон. Ну что ж, эти инструменты и препараты у нас всег­да наготове!

Попов (кричит). Запускай!

Начинается проход восьмой колонны. Впереди лозунг на штандарте: «Геленджик — город смеха». За ним марширует ор­кестр милиционеров. У тамбурмажора в руках большой жезл регулировщика. Над головами плакат: «Ударим здоровым юмо­ром по отдельно взятым недостаткам!»

Затем идет и едет группа «Бюрократия». Впереди задом пятится толпа чиновников в нарукавниках и с портфелями. Над ними лозунги: «Вперед, к светлому прошлому!», «Марш застоя!», «Меняем новые идеалы на старое одеяло!», «Гласное иль тай­ное, в глаза иль за глаза, — чтоб ни приказали вы, голосуем «за»!» За ними ползет каток — асфальтоукладчик. На вращаю­щемся цилиндре надписи «Без доклада не входить!», «Посторон­ним вход строго воспрещается!», «Траву не мять, по газонам не ходить!», «На поручни не облокачиваться, на ступени не са­диться!», «Нет выхода!», «Не высовываться!», «Не влезай — убьет!» и т. д. вплодь до: «И чтоб было тихо!» Кабина катка задекорирована под письменный стол, в который врос бюро­крат. Его туловище, тоже из полированного дерева, растет прямо из стола, кисти рук — телефонные аппараты, губы и уши — ящики и т. д. Над ним плакат: «Новая гелиоцентрическая сис­тема: я — в центре, остальные — по бокам!» За катком плетет­ся толпа рабов, прикованная к столу. На руках — кандалы в виде параграфов, к ногам прикованы ядра с надписями «Инструкция». Над ними плакат: «Это не жизнь, а каторга!» Зву­чит текст:

Какой-нибудь почтенный зам,

Для подчиненных грозный воин,

Хоть и принадлежит к тузам,

Сегодня очень неспокоен.

На даче ночью пьет вино,

А днем в регалиях и в силе

Сидит в президиуме, но...

Боится, чтоб не сократили!

Попов. Ваше мнение, коллеги?

 

Ходжа. То, что было самообманом,

Всеобщим дурманом,

После съезда стало туманом,

Туманом сплошным.

Торжественно раздутое

Оказалось балаганом,

Величественно-напыщенное

Стало смешным.

Барон. Болезнь сильно запущена. Необходима срочная ампутация.

Попов. В операционную! Следующий!

Бюрократ уезжает, ему на смену идет группа машин цикла «Экология». Впереди — цементовоз, из него валит клубами бе­лый дым. Надписи на бортах: «Мы не можем ждать милости от природы после всего, что мы сделали с ней!», «Теперь приро­да ждет милости от человека!» По радио текст:

Пришла пора задуматься серьезно,

Учтя простой, но веский аргумент:

Цемент, конечно, нужен нам как воздух,

Но воздух нам нужнее, чем цемент!

Следом едет машина с надписью «Черное море». Но на ней груда песка. На песке лежит кукла-рыба и разевает рот. С двух сторон от этой кучи песка находятся: женщина во вдовьем чер­ном платье и черной шали, на перевязи надпись «Черное мо­ре», и человек в костюме, в шляпе и с портфелем. На перевязи надпись: «Горморрыбраззор». На бортах машины надписи: «Мелиораторы взяли обязательство превратить все болота в пустыни!» и «Не плюй в океан — пригодится, когда последний колодец засорится!» Текст звучит на два голоса — от лица мо­ря и от лица начальника. Потом поет хор. Начальник.

Современным поколеньям

Стало море по колено

В результате обмеленья

Не поймешь по чьей вине.

Море.

Я все суше, я все уже,

На безрыбьи я к тому же,

Скоро сможете на мне

Ставить Горького «На дне».

Хор (поет).

Вода не поступает

И море сохнет,

Начальник выступает,

А рыба дохнет.

Начальник.

Зато теперь рыбак рыбака может видеть издалека.

Хор (поет).

Звучат повсюду речи:

«Достать икры бы!»

Икру начальник мечет

Заместо рыбы.

Начальник.

Зато теперь вся рыба может выйти сухой из воды.

Хор (поет).

Ах, море, море, море,

Какое горе!

Куда глядит сатирик

Григорий Горин?

Море. Вы знаете, почему меня назвали «Черным морем»? Потому что я почернело от горя.

Хор (поет).

Сказать еще могли бы,—

Смолчим, как рыбы.

Того, кто слишком храбрый,

Возьмут за жабры...

Смолкают. Слышны только рыдания.

Попов. Так. Анамнез ясен. Что скажете, коллеги?

Ходжа. Черное море срочно отправить на водолечение.

Барон. А начальнику сделать вливание!

Попов. В бальнеологическую смехолечебницу! Следующий!

Едет машина «Браконьеры». Она украшена деревьями и кус­тарниками. В центре верхом на олене (чучело из краеведчес­кого музея) сидит связанный браконьер. Его конвоирует мед­ведь с ружьем (чучело). На шее браконьера плакат: «Когда я охочусь, становлюсь зверем!» На борту надпись: «Занесем бра­коньеров в Красную книгу!» Звучит текст:

Деревья есть в лесу, которым по три века,

И без прогулок в горы не проходит дня.

Условие одно: быть добрым человеком,

Любить зверей и птиц, не разжигать огня!

Другой голос по радио плачет:

Были ландыши, фиалки,

Были елки, стали — палки...

После этого столетья

Что увидят наши дети?..

Попов. Все ясно. У этого отдыхающего искривление совес­ти. Вправить ему как следует прямо в приемном покое.

Ходжа. А всем остальным отдыхающим могу пока что рекомендовать по чайной ложке юмора на бочку терпения. При­нимать в случае обострения... ситуации.

Барон. Следующий!

Едет группа машин из цикла «Работа, не бойся, я тебя не трону!». Впереди лошадь тащит за собой трактор. Он весь раз­вален, какие-то части прикручены проволокой, вместо рулевого колеса — тележное и т. д. На тракторе трое механизаторов иг­рают в карты «по носикам». Впереди гордый плакат: «Сельхоз­техника! Только что из ремонта!» На боках лозунги: «Тише едешь — целее будешь!», «От работы трактор глохнет!» У ме­ханизаторов лозунги: «Пусть трактор пашет, он железный» и «Вы пашите, мы вас подождем!» Звучит текст по радио:

Вышел трактор из ремонта

Без руля и без колес,

Много шума, много понта —

Нет бензина, ест овес.

Тормоз — как на самокате,

О другом и не проси,

Чтоб пахать на нем, — не хватит

Даже лошадиных сил!

Барон. Так. А теперь вы увидите, что по сравнению с не­которыми нашими руководителями, которые кормят людей только лживыми обещаниями, я — самый правдивый человек на свете. Смотрите все! Берем обычный смехопатрон, закладыва­ем хороший заряд сатиры, засыпаем взрывчатую смесь иронии и пародии, сверху — хорошо отлитую пулю сарказма, тща­тельно целимся... и... одним выстрелом... по дутым обещаниям и лживым уверениям... огонь!

Выстрел. Взрыв. Трактор с грохотом разваливается, меха­низаторы в ужасе гонят лошадь вскачь. Барон кланяется зри­телям.

Ходжа. Браво, барон! Воистину, ты самый меткий стрелок на свете, клянусь Аллахом!

Едет 5—6 такси с включенными зелеными огоньками и оди­наковыми плакатами: «Едем в парк!»

Попов. Не смешно.

Барон. Совсем не смешно.

Ходжа. Скорее грустно.

Попов. Надеемся, у ОБХСС хватит юмора, чтобы отнес­тись к халтурщикам вполне серьезно.

Следом едет группа машин «Курортная мода». Первой едет машина «Ремонт обуви». К ней привязан огромный деревян­ный башмак на колесиках. Башмак кое-как сколочен и покра­шен, торчат доски, гвозди, заплаты. В башмаке сидят сапожни­ки с топорами, ломами, молотками — «чинят». На машине ло­зунг: «Все курорты обойдешь — лучше туфель не найдешь!» Текст по радио:

Модная обувь для всякой погоды —

Туфелька Золушки, сапоги-скороходы...

Ремонт по принципу — ни дать, ни взять,

Ни в сказке сказать, ни в местком написать!..

Чаплин свистит в четыре пальца.

Попов (орет, как на стадионе). Сапожники!

Ходжа (так же). Халтурщики!

Барон. С поля!

Идет группа девиц в кроссовках, надетых и на руки и на ноги. Танцуют и поют:

Кроссовки, кроссовки, кроссовки «Адидас»,

Вы созданы всем лишь для мученья!

Достать невозможно путем законным вас,

Вы для всех модниц — предмет влеченья!

Попов. Да, если у нас что и есть в изобилии, так это де­фицит.

Ходжа. Что здесь можно посоветовать? Постараться не терять чувства юмора в условиях хронической товарной недо­статочности.

Барон. А всех тех, от кого зависит выпуск модной обуви, отдать русалкам на щекотание. Тем, к счастью, кроссовок не надо, у них ног нет, а эти поймут, что такое — попасть в ще­котливое положение.

Попов. Следующий!

Въезжает машина, кузов которой затянут сверху белым по­лотном. Из него, как отрубленные, торчат просунутые в проре­зи головы в париках. Лица мужские (усы, бороды), а парики — дамские (локоны, косы, букли). В центре парикмахерши с ог­ромными бутафорскими ножницами, гребешками, щипцами — доводят прически клиентов до кондиции. По бортам — лозунги: «Модные мужские прически-86», «Локоны, кудри, косички!», «Завивка, укладка, химия!» Над машиной плакат: «Феминиза­ция мужчин обгоняет механизацию сельского хозяйства!» По радио рекламный текст:

Модникам, франтам и прочим пижонам,

И всем клиентам, вошедшим в раж,

Наши куаферы и пастижоры

Делают дамский ночной макияж!

Едет машина курортной моды. На машине девушки демон­стрируют костюмы — пародию на модные силуэты. Главный художник-конструктор Дома моды в мегафон комментирует показ. (Здесь текст зависит от того, какие «антикостюмы» пред­ложат модельеры геленджикского Дома моды. Мы вместе по­фантазировали, и в результате появились платья, комментарий к которым сочинялся в процессе репетиции.) Вначале звучит текст по радио:

Последний писк моды —

Костюм для любой погоды!

Такого не видели до сих пор

Карден и Зайцев, Шанель и Диор!

Модельер. Модель «Ловушка для Золушки». Женский силуэт: мужские брюки, мужское кепи, мужская стрижка. Пройма свободно болтается пониже колена, повыше ступни. Элегантные металлические пуговицы могут служить защитой от принцев-самозванцев. На шее — изящная цепочка, соединяв­шая прежде будку с ошейником. На поясе — ажурные брачные цепи. Стиль «панк», игра ва-банк!

Модель «Огородная фея». Абсолютно невесомое воздушное платье, засиженное модными бабочками, мушками, мотылька­ми и прочими перепончатокрылыми. Перо вставить — полетит! Особую прелесть силуэту придает накладной карман-мешок. Удобно носить картошку с рынка, ребенка из садика, мужа после получки. Прическа типа «Кинг-конг» удачно гармонирует с головной повязкой модели «Мечта пирата».

Модель «Цветы Сан-Ремо в Геленджике». Пиджак свобод­ного мужского покроя с чужого подкладного плеча. Хлястик системы «извини, подвинься». Брюки хранят следы былых улы­бок и дружеских встреч. В ушах элегантные сережки два пи эр квадрат на косинус гипотенузы. Блузка — косая сажень в плечах, на спине — малое декольте на двенадцать персон.

Модель «По морям, по волнам, нынче здесь, завтра там». Для скромной интеллигентной девушки, стремящейся выйти из полуподвала в полусвет. Блузка с шестнадцатью разрезами по периметру не скрывает достоинств фигуры и недостатков на­туры. Юбка из сплошной бахромы с отверстиями для сквозной вентиляции системы «совьет кондишн». В ушах — амулеты на счастье. Если уши выдержат — ваше счастье!

Модель «Аист на крыше». Шляпа из искусственного пуха мо­жет также служить тентом на пляже и абажуром в гостиной. Юбка складная из мешковины. Элегантный пеньковый пояс из причального каната. Сердце в этом сезоне носят не в груди и даже не в пятках, а на спине. Помимо этого сердце трепетно бьется в ушах. Лопаются почки, в клочья рвутся мочки, терпеть нету мочи, дожить бы до ночи!..

Универсальная модель «Здесь моя деревня, здесь мой дом родной». Походно-пляжный гарнитур для интеллигентного дика­ря-одиночки. Элегантная фуфайка «Утоли мои печали» гармо­нирует с изящными брезентовыми брюками, стеганными на ва­те, и кирзовыми ботами системы «Прощай, молодость!». Боты следует носить на тонкий капроновый чулок, поверх которого наматываются портянки. Костюм не пропускает ни песка, ни воды, ни воздуха, не продувается даже девятибалльным норд-остом. На пляже может служить подстилкой, матрацем, лежа­ком и шезлонгом.

Попов. Ну здесь рецепт простой — дружеская улыбка при каждой следующей встрече.

Бабуся в платочке ведет на веревке корову. Корова очень модно одета — на всех копытах кроссовки, на филейной час­ти— джинсовая юбка, на морде темные очки. На всём загра­ничные клейма, ярлыки и надписи. Меж рогов плакатик: «Жую только импортную жвачку!» Бабуся ведет корову и похваля­ется.

Бабка.

Корова моя в заграничных носках,

Прошла у фарцовщиков школу,

И нонче она не даеть молока,

Доится одной кока-колой!

Барон. Совсем озверела буренка!

Попов. Ну, это уже по ветеринарной части! Следующий! Идет оркестр общепита. Впереди поварята-ложкари выби­вают ритм алюминиевыми ложками. Затем повара — играют на половниках, как на саксофонах, на шумовках, как на трубах, на сковородках, как на банджо, на дуршлагах, как на тромбо­нах и т. п. На машине смонтирована из кастрюль, тазов, кры­шек и противней целая ударная установка. За ней шеф-повар в колпаке стучит взбивалками. На машине вывешено меню: Первое блюдо — с гуся вода. Второе блюдо — ни рыба, ни мясо. Третье блюдо — седьмая вода на киселе. Ежедневно во всех столовых и ресторанах города. Повара (поют).

Мы варим, парим, жарим еле-еле,

Чтоб вы потом все это не доели!

Чего не спросит милый гость,

У гостя в горле встанет кость,

И он покинет навсегда «столовку» нашу!

Мы сварим суп из топора,

Куличик слепим из песка

И, чтоб никто не расхлебал, заварим

кашу!

За этой группой идут учащиеся кулинарного ПТУ. Плакат: «А мы из кулинарного техникума». У них свое меню:

Первое блюдо: «О! Крошка!» — порция для грудных мла­денцев.

Вторые блюда: «Шашлык по-курскн» — одни ребра, «Би­точки втемную», «Гуляш на пляж», «Де валяй по полу».

Третье блюдо: «Фазаны с нарзаном и пармезаном а ля Ха-занов».

И последним идет совсем маленький поваренок с плакатом: «А мама готовит лучше!»

Барон. Вот так фрукт!

Попов (поет на мотив частушек).

Не дают в кафе фрукты-овощи,

Не избегнуть мне «скорой помощи»,

И желудок мой всем им по боку,

Лягу к гастро-я-энтерологу.

Олег Попов падает как бы замертво. Чаплин и Мюнхгаузен его «лечат» щекоткой, но ничто не помогает.

Ходжа. Олег, а юрт хочешь?

Попов (приподнимается). Какой торт?

Ходжа. Вот он местного производства. По-моему, из мыла с глицерином.

Каждый, приехавший к нам на курорт,

Должен попробовать фирменный торт.

Барон. Каждый, отведавший этого торта,

Будет лечиться всю жизнь по курортам.

Хаджа. Канцерогены, консерванты, химикаты...

Так можно полкурорта отравить.

Барон. Сначала выявить всех тех, кто виноваты,

А после принудительно лечить.

Попов. В санэпидстанцию их всех! Без всяких шуток! Вот как здесь некоторые встречают дорогих гостей!

Колонна поваров и кондитеров уезжает. Появляется новая большая группа — «Курортные герои». Первыми идут и едут «гостеприимные хозяева». Текст по радио:

Два моря в Крыму,

На Кавказе — два моря!

Всюду, где солнце

И юг — чародей!

То, что поменьше, —

Черное море,

То, что побольше, —

Море людей!

Едет машина, декорированная под дот. В амбразуре пуле­мет. Над амбразурой вывеска: «Выдача путевок». Напротив — баррикада из рюкзаков, гитар, надувных матрасов и чемоданов. За ней — «дикари». Они действительно грязные и рваные. Над ними черное знамя с надписью: «Путевка или жизнь!» Из ам­бразуры дота несется «пулеметная» скороговорка: «Путевок нет, путевок нет, путевок нет, путевок нет...» «Дикари» кричат в ответ: «Я полгода жду», «Умрем, но не отступимся!», «Даешь места!» и т. д. Текст по радио:

Когда он приезжает, он еще не дикарь,

Он полноправный гражданин с нормальными

нервами,

Но мы его быстро делаем диким, как встарь,

С помощью нашего ненавязчивого сервиса!

В это время один «дикарь» с криком: «А я от Ивана Ива­ныча»,— кидает в амбразуру бумагу. Взрыв. Пламя. Дым. Пу­лемет смолкает, и изнутри высовывается большая белая «Пу­тевка», как сигнал о сдаче. Все кидаются на нее, свалка.

Барон. Да... Юмором тут не поможешь.

Ходжа. А это оттого, что кое-кто до сих нор относится к проблеме «дикарей» с юмором!

Попов. Вот он-то и есть настоящий дикарь. Следующий! По радио звучит текст:

Семь шкур сдирают с «дикаря»...

Призналось солнце без утайки:

«Всего одну сдираю я,

А остальные шесть — хозяйки!»

Идет старуха-квартиросдатчица. В руке скворечник. Пла­кат: «Сдается! Одна ночь — 3 рубля. С видом на сад». На те­лежке катит за собой собачью конуру. Плакат: «Сдается! От­дельная комната на 6 коек! С видом на огород».

Ходжа. Спекулянтка койками — злейший враг!

Выполем, граждане, этот сорняк!

Барон. И сделать анализ желчи на токсикоз!

Попов. И инъекцию человеколюбия внутривенно.

Барон. А потом в изолятор на длительный срок.

Попов. Сначала дать срок, а потом изолировать!

Ходжа. Следующий!

Въезжает машина с новыми героями. На ней — торговцы, курортные фотографы, «Монумент лучшему сувениру ГПУ БОН» — большая аляповатая кошка-копилка. На борту надпись: «Курортные герои всегда идут в обход!» В частно­сти, на машине торговец цветами в огромной кепке. В руках большой цветок, где каждый лепесток — сторублевая купюра. Он гадает: обрывает лепестки и сует эти купюры за пазуху. Говорит в мегафон:

Скоро каждый лепесток

Будет рубликов по сто!..

Купят — не купят,

Поймают — оштрафуют,

Всё отберут — три года дадут!..

На той же машине — шашлычник. Тоже в огромной кепке. На шампуре тоже сторублевые купюры. Он достает из-за па­зухи и насаживает на шампур новые сторублевки. Текст поч­ти такой же, а вторую часть вообще они говорят хором:

Если каждый кусочек стоит «кусок»,

У тебя не останется даже на сок...

Купят — не купят,

Разжуют — проглотят,

Всё отберут — три года дадут!

К машине привязано пять бочек-цистерн, одна за другой. На каждой проведена ватерлиния. Бочки покрашены, как ко­рабли,— в два цвета. На нижней половине надписи: «Вино», «Пиво», «Квас», «Фанта», «Развода», а на верхней везде одно слово: «Вода». И над каждой плакатик: «Вина нет», «Пива нет», «Кваса нет», «Фанты нет» и, наконец, «Ничего нет!» К послед­ней бочке прикреплена самодельная тележка с каким-то стран­ным аппаратом. Банки, бутылки, тазы, трубки... Дым идет. Сидит бабка, держит плакат: «У меня все есть! 100 гр = 100 рэ!»

Барон. Ну, это какая-то фанта с магорией!

Попов. Сделать им промывание для очистки совести!

Чарли Чаплин тут же достает клистир огромных размеров. Все спекулянты разом бросают свой товар и засучивают левый рукав.