Теоремы 13 страница

Допустим, что имеется какое-то травматическое поражение суставной сумки. Как известно, такое поражение создает крайне тя­гостное болевое ощущение, болевую эмоцию. Какие средства может употребить наш организм для построения новой моторной координа­ции с исключением пораженного сустава? Практика показывает, что в таких случаях создаются исключительно широкие возможности вовлечения новых мышц, новых суставов и даже целых конечностей. Однако во всех этих случаях ограничивающим фактором является только ощущение боли. Организм человека осуществляет в этих слу­чаях многочисленные попытки движения, «обходя» болевое ощуще­ние, как только оно возникает. В данном случае болевая эмоция играет роль своеобразного отрицательного «пеленга», помогающего организму воздерживаться от несовместимых с жизнью движений («щажение» в медицинской практике).

Стоит только представить себе, что этот подбор не вредящих здоровью движений производился бы на основе каких-либо других критериев, например степени натяжения мышцы, угла отклонения в суставе и т. д., как сразу же станут ясными все совершенство уни­версального характера эмоциональных состояний и крайняя выгод-

ность их в приспособительном смысле. Практически весь жизненный опыт человека, начиная с первых дней жизни, помогает ему избегать вредных воздействий не на основе учета объективных параметров вредящего агента (например, острота повреждающего предмета, глу­бина погружения его в кожу и т. д.), а на основе именно того «общего знаменателя», который выражается эмоциональным состоянием:

«больно», «неприятно». (...)

Можно сказать, что всем без изъятия жизненным потребностям и отправлениям, включая и проявления интеллектуальной деятель­ности, сопутствует соответствующий эмоциональный тонус, благода­ря которому организм непрерывно остается в русле оптимальных жизненных функций.

Многочисленные факты, установленные психологами и физиоло­гами, демонстрируют некоторый единый план в архитектуре живого организма, благодаря которому все разнообразные его функции санк­ционируются или отвергаются на основании одного и того же прин­ципа — принципа их соответствия сформировавшемуся в данное время определенному эмоциональному состоянию. (...)

Биологическая теория эмоций.... Теории эмоциональных состоя­ний отличаются одной чертой, которая и является причиной их не­достаточности: они не рассматривают эмоциональные состояния как закономерный факт природы, как продукт эволюции, как приспособи-тельыый фактор в жизни животного мира. Исходя из дарвиновской точки зрения на эволюцию полезных приспособлений, надо считать, что эмоциональные состояния, удержавшиеся в процессе эволюции и развившиеся до своего тончайшего выявления у человека, не мог­ли бы ни появиться, ни сохраниться, а тем более закрепиться наслед­ственностью, если бы они в какой-то степени были либо вредны, либо бесполезны для жизненно важных функций животного. Вопрос сво­дится лишь к тому, в чем состоит биологическая и физиологическая полезность эмоций и эмоциональных ощущений в осуществлении жизненно важных функций организма.

Если дать общую характеристику поведения живых существ (и человека в частности), то оно может быть грубо разделено на две стадии, которые, непрерывно чередуясь, составляют основу жизне­деятельности. Первую стадию можно было бы назвать стадией фор­мирования потребностей и основных влечений, а вторую — стадией удовлетворения этих потребностей. Внимательный анализ поведения животных и человека показывает, что такая классификация вполне приемлема для всех видов влечений и для любого вида удовлетворе­ния потребности. Есть все основания думать, что эмоциональные состояния при их первичном появлении в животном мире включи­лись именно в этот цикл смены двух кардинальных состояний орга­низма. Все виды потребностей приобрели побудительный характер, создающий беспокойство в поведении животного и формирующий различные типы добывательного или, наоборот, отвергающего по­ведения. Эти потребности связаны с определенным эмоциональным состоянием, большей частью тягостного, беспокойного характера. Наоборот, удовлетворение потребности или выполнение какой-то

функции, которая устраняет назревшую потребность, связано с чувством удовольствия, приятного и даже иногда с чувством гедонического характера (наслаждения).

Таким образом, если проблему эмоций рассматривать с биологи­ческой точки зрения, то надо будет признать, что эмоциональные ощу­щения закрепились как своеобразный инструмент, удерживающий жизненный процесс в его оптимальных границах и предупреждаю­щий разрушительный характер недостатка или избытка каких-либо факторов жизни данного организма.

Обычно удовлетворение какой-либо биологической потребности человека не является только простым устранением этой потребности, имеющей тягостный характер. Как правило, удовлетворение, устра­няя потребность, сопровождается самостоятельным подчеркнутым положительным эмоциональным переживанием. Следовательно, с широкой биологической точки зрения удовлетворение можно рас­сматривать как конечный подкрепляющий фактор, который толкает организм на устранение исходной потребности.

С точки зрения физиологической перед нами стоит задача: рас­крыть механизм тех конкретных процессов, которые в конечном итоге приводят к возникновению и отрицательного (потребность), и по­ложительного (удовлетворение) эмоционального состояния. И преж­де всего необходимо проанализировать вопрос: в силу каких именно конкретных механизмов удовлетворение потребности создает поло­жительное эмоциональное состояние.

Биологическая теория эмоций (Анохин, 1949) построена на основе представления о целостной физиологической архитектуре лю­бого приспособительного акта, каким являются эмоциональные реакции.

Основным признаком положительного эмоционального состояния является его закрепляющее действие, как бы санкционирующее по­лезный приспособительный эффект. Такое закрепляющее действие проявляется только в определенном случае, именно когда эффектор-ный акт, связанный с удовлетворением какой-то потребности, свер­шился с абсолютным полезным эффектом. Только в этом послед­нем случае формируется и становится закрепляющим фактором поло­жительная эмоция. Можно взять для примера такой грубый эмо­циональный акт, как акт чихания. Всем известен тот гедонический и протопатический характер ощущения, которое человек получает при удачном чихательном акте. Точно так же хорошо известно и обрат­ное: неудавшееся чихание создает на какое-то время чувство не­удовлетворенности, неприятное ощущение чего-то незаконченного. Подобные колебания в эмоциональных состояниях присущи абсолют­но всем жизненно важным отправлениям животного и человека. Именно для подобных жизненно важных актов эмоция и сложилась в процессе эволюции как фактор, закрепляющий правильность и пол­ноту совершенного акта, его соответствие исходной потребности.

Как же центральная нервная система «узнает» о том, что какой-либо жизненно важный акт совершен на периферии в надлежащей последовательности и полноценном виде (утоление голода, утоление

жажды, опорожнение тазовых органов, кашель, чихание, половой акт и т. д.)? Для ответа на этот вопрос необходимо ввести два поня­тия: «эфферентный интеграл» и «афферентный интеграл». Каждому • акту периферического удовлетворения какой-либо потребности пред­шествует формирование центрального аппарата оценки результатов и параметров будущего действия—«акцептора действия» и посылка множества эфферентных возбуждений, идущих к самым различным органам и частям той системы, которая должна выполнить акт удовлетворения потребности. Об успешности или неуспешности такого акта сигнализирует поступающая в головной мозг аффе­рентная импульсация от всех рецепторов, которые регистрируют последовательные этапы выполнения функции («обратная аффе-рентация»).

Оценка акта в целом невозможна без такой точной информации о результатах каждого из посланных по эфферентной системе воз­буждений. Такой механизм является абсолютно обязательным для каждой функции, и организм был бы немедленно разрушен, если бы 'этого механизма не существовало.

Каждый на своем опыте знает, что всякая неудача в выполнении тех или иных актов создает ощущение' неудовлетворенности, труд­ности и беспокойства. Это и есть последствие того, что вторая часть периферического акта, именно результативный афферентный ин­теграл, не была создана на периферии и потому не произошло аде­кватного ее сочетания с центральной посылкой.

Суть биологической теории состоит в следующем: она утверждает, что положительное эмоциональное состояние типа удовлетворения какой-либо потребности возникает лишь в том случае, если обратная информация от результатов происшедшего действия точнейшим обра­зом отражает все компоненты положительного результата и потому точно совпадает с аппаратом акцептора действия. Биологически этой эмоцией удовлетворения и закрепляются правильность любого функ­ционального проявления и полноценность его приспособительных результатов. Наоборот, несовпадение обратных афферентных посы­лок от неполноценных результатов акта с акцептором действия ведет немедленно к беспокойству животных и человека и к поискам той новой комбинации эффекторных возбуждений, которые привели бы к формированию полноценного периферического акта, и следовательно, к полноценной эмоции удовлетворения. В этом случае полноценное эмоциональное состояние ищется способом пробных посылок раз­личных эфферентных возбуждений. Совершенно очевидно, что в этом смысле эмоциональные состояния от полноценного или неполно­ценного периферического акта являются своеобразным «пеленгом», который или прекращает поиски, или их вновь и вновь организует на другой эфферентной основе.

Из формулировки биологической теории эмоций явствует, что Джеме и Ланге в своей теории уловили правильный момент в разви­тии эмоциональных состояний, во всяком случае в появлении тех эмоциональных состояний, которые связаны с жизненно важными Отправлениями.

Однако, фиксируя внимание на периферии, ДжеМс и Ланге, [естественно, не могли раскрыть тот истинный центральный механизм I(совпадение с акцептором действия), который является-обязатель­ным и решающим условием для возникновения положительной эмо­ции (Анохин, 1949).

С другой стороны, Кеннон и Бард, фиксируя внимание на цент­ральном субстрате, в какой-то степени были также правы, поскольку конечный момент формирования эмоционального состояния совпада­ет именно с областью подкорковых аппаратов. Однако фиксация ими внимания только на центральном механизме не давала им возмож­ности раскрыть истинный механизм центрально-периферических взаимоотношений в формировании эмоций, ощущений. Эмоции вис­церального происхождения не покрывают, конечно, всех тех эмо­циональных состояний, которые составляют область эмоциональной жизни человека. Многие из этих эмоций, особенно болевая эмоция, не требуют постепенного увеличения потребности, они возникают вне­запно, и только простое устранение такой эмоции создает положи­тельное ощущение. Однако, несмотря на все эти изменения в деталях развития различных эмоций, архитектурный план возникновения эмоций остается тем же. Он распространяется также на потребности интеллектуального характера. Потребности, возникшие, например, от каких-либо социальных факторов (пусть это будет потребность в разрешении какой-то сложной технической проблемы, потребность в коллекционировании), завершаются уже'высшеи положительной эмоцией удовлетворения, как только результаты долгих и трудных исканий совпадут с исходным замыслом (акцептор, действия).

Есть основание полагать, что во всех эмоциях, начиная от грубых низших растительных эмоциональных состояний и кончая высшими социальными эмоциями, используется одна и та же физиологическая архитектура. Однако эта физиологическая архитектура может рас­сматриваться только как общая закономерность, присущая жиз­ненным явлениям различной степени сложности, но ни в коей мере не делающая их тождественными по их качественному характеру, по их содержанию. Подобные общие закономерности уже известны из об­ласти кибернетики. Именно эта закономерность — закономерность формирования аппарата оценки результатов действия до совершения самого действия и получения его результатов — является общей для различных классов явлений у живых организмов, в авторегулирую-щихся машинах и в общественных взаимоотношениях. Не удивитель­но поэтому, что на основе именно этой закономерности и по этой уни­версальной архитектуре произошло и развитие эмоциональных со­стояний человека — от первичных примитивных растительных ощу­щений до высших форм удовлетворения в специфически человеческой деятельности. '

ЛИТЕРАТУРА

А н о х и н П. К. Узловые вопросы в изучении условного рефлекса. — В. кн.: Проблемы высшей нервной деятельности. М., 1949..

Симонов Павел Васильевич (род. 20 ап­реля 1926) — советский физиолог, док­тор медицинских наук, профессор. Окончил Военно-медицинскую акаде­мию имени С. М Кирова (1951). С 1960 г. работает в Институте высшей нервной деятельности и нейрофизиоло­гии АН СССР, где в 1965 г. возглавил вновь созданную лабораторию физиоло­гии эмоций. Лауреат премии имени И. П. Павлова 1979 г. Основные работы П В. Симонова по­священы теоретической и эксперимент тальной разработке предложенной им информационной теории эмоций. В ре­зультате выполненных П. В. Симоновым

и его сотрудниками многочисленных физиологических и психофизиологиче­ских исследований выявлен ряд новых функций отдельных структур мозга (пе­редних отделов новой коры, гиппокампа, миндалины, гипоталамуса), важных для понимания нейрофизиологических механизмов эмоциональных явлений. Сочинения: Метод К. С. Станислав­ского и физиология эмоций. М-, 1962;

Что такое эмоция? М., 1966; Теория отражения и психофизиология эмоций. М., 1970; Высшая нервная деятель­ность человека. Мотивационно-эмоцио-нальные аспекты. М., 1975.

П. В. Симонов

ИНФОРМАЦИОННАЯ ТЕОРИЯ ЭМОЦИЙ' -

Наш подход к проблеме эмоций целиком принадлежит павловскому направлению в изучении высшей нервной (психической) деятель­ности мозга. (...)

Информационная теория эмоций... не является ни только «физио­логической», ни только «психологической», ни тем более «кибернети­ческой». Она неразрывно связана с павловским системным по своему характеру подходом к изучению высшей нервной (психической) дея­тельности. Это означает, что теория, если она верна, должна быть в равной мере продуктивна и для анализа явлений, относимых к психо­логии эмоций, и при изучении мозговых механизмов эмоциональных реакций человека и животных. (...)

В трудах Павлова мы находим указания на два фактора, нераз­рывно связанные с вовлечением мозговых механизмов эмоций. Во-первых, это присущие организму потребности, влечения, отож­дествлявшиеся Павловым с врожденными (безусловными) рефлек­сами. «Кто отделил бы, — писал Павлов, — в безусловных сложней­ших рефлексах (инстинктах) физиологическое соматическое от психического, т. е. от переживаний могучих эмоций голода, полового

Симонов П. В. Эмоциональный мозг. М., 1981, с. 4, 8, 13—14, 19—23,27—39 178

влечения, гнева и т. д.?» (Павлов, 1951, с. 335). Однако Павлов пони­мал, что бесконечное многообразие мира человеческих эмоций не может быть сведено к набору врожденных (даже «сложнейших», даже жизненно важных) безусловных рефлексов. Более того, именно Павлов открыл тот ключевой механизм, благодаря которому в про­цесс условнорефлекторной деятельности (поведения) высших живот­ных и человека вовлекается мозговой аппарат, ответственный за формирование и реализацию эмоций. (...)

На основании... опытов Павлов пришел к выводу о том, что под влиянием внешнего стереотипа повторяющихся воздействий в коре больших полушарий формируется устойчивая система внутренних нервных процессов, причем «образование, установка динамического стереотипа есть нервный труд чрезвычайно различной напряжен­ности, смотря, конечно, по сложности системы раздражителей, с од­ной стороны, и по индивидуальности и состоянию животного, с дру­гой» (Павлов, 1973, с. 429). (...)

«Нужно думать, — говорил Павлов с трибуны XIV Международ­ного физиологического конгресса в Риме, — что нервные процессы полушарий при установке и поддержке динамического стереотипа есть то, что обыкновенно называется чувствами в их двух основных категориях — положительной и отрицательной, и в их огромной гра­дации интенсивностей. Процессы установки стереотипа, довершения установки, поддержки стереотипа и нарушений его и есть субъективно разнообразные положительные и отрицательные чувства, что всегда и было видно в двигательных реакциях животного» (Павлов, 1973, с. 423).

Эту павловскую идею несовпадения (рассогласования — скажем мы сегодня) заготовленного мозгом внутреннего стереотипа с изме­нившимся внешним мы не раз встретим в той или иной модификации у ряда авторов, обращавшихся к изучению эмоций. (...)