Глава 1. Источники травм

 

Я — революционер поневоле. Моя работа обнажает вред, который общество наносит обыкновенным людям и приводит меня к противостоянию с социальными условностями и широко принятой моралью. Конечно, я не забираюсь на ящик из-под мыла, чтобы поднять народ на борьбу, и меня не слишком привлекает ниспровержение существующего порядка. Я просто вижу то, что отражается в людях, пришедших ко мне в качестве клиентов, когда осторожно прикасаюсь руками к их мышцам. И в этом отражении нахожу как причинённый им когда-то вред, так и исцеление, как болезнь, так и лекарство.

 

Вот уже тридцать лет я работаю в качестве практикующего неорайхианского терапевта, используя основные принципы, открытые Вильгельмом Райхом, передовым учёным и психотерапевтом, жившим в первой половине двадцатого столетия. Фактически, это означает, что я применяю райхианское дыхание и двигательные упражнения для создания интенсивного заряда энергии в теле клиента, что, в свою очередь, создаёт такую же сильную разрядку чувств и эмоций.

 

Выполняемая мною работа не ориентирована на конкретную личность, потому что в этой терапии практически все люди проходят через один и тот же процесс накопление энергетического заряда, а затем выражение и высвобождение чувств. И всё же, эта работа глубоко индивидуальна. Когда я работаю руками, массируя отдельные участки тела и мягко нажимая на них, на поверхность вместе с чувствами выходит всё, от чего пострадал человек, последствия всех преступлений против него и всех несправедливостей. И я здесь не безучастный наблюдатель. Я просто не могу оставаться в стороне от того, что разворачивается перед моими глазами, и глубоко вовлекаюсь в процесс вместе с каждым клиентом. Когда он входит в контакт с давно забытыми эмоциональными ранами и сдерживаемыми чувствами — я ощущаю ту же боль, что и он; облегчение, лёгкость и радость приходят к нам, когда все эти вещи оказываются высвобожденными.

 

Я не похожа на традиционного психоаналитика, сидящего в безопасности позади кушетки, в то время как пациент говорит в пустоту. Я прямо здесь, рядом, веду человека по минному полю накопленных напряжений и воспоминаний, в поисках эмоций, готовых взорваться, и подталкиваю его до тех пор, пока это не произойдёт.

 

И всё то, что проявляется с этим взрывом, без исключения, представляет собой обвинительный акт нашему воспитанию и навязанному нам образу жизни.

 

Моя революционность состоит в том, чтобы помочь людям избавиться от хронических проблем и ран неправильного воспитания, дать каждому возможность почувствовать, что значит быть индивидуальностью, свободной и здоровой. Я говорю о революции, поскольку качество мятежности, по-видимому, оказывается неотъемлемым качеством индивидуальности.

 

Самое глубокое значение того, что испытывают приходящие ко мне люди, обычно надёжно скрыто из виду.

 

То, что побуждает их работать со мной, это лишь поверхностные симптомы.

 

Часто потребность в терапии осознаётся лишь тогда, когда люди начинают чувствовать себя несчастными, или когда им кажется, что жизнь застряла на каком-то повторяющемся эпизоде, в монотонности и рутине, и никуда не движется. Некоторых приводят эмоции, начинающие выходить из-под контроля, и непонимание того, что происходит. Люди приходят ко мне, когда им кажется, что они перестали чувствовать, но ещё не забыли, что совсем недавно жизнь казалась ярче, была более насыщенной и интересной. Многие из них ощущают, что огонь жизни остыл, пламя её померкло и потускнело, и каждый день приносит минимум энергии и впечатлений.

 

Люди приходят и потому, что, вложив много энергии и потратив много времени на достижение блестящего и вожделенного успеха, вдруг понимают, что где-то по пути пожертвовали подлинным счастьем и спокойствием духа. Пожертвовали ради вещей, которые не сделали их по-настоящему счастливыми.

 

Они приходят потому, что чувствуют подавленность, обеспокоенность, гнев или печаль.

 

Они приходят по многим, многим причинам. Но в общем их приход связан с некоторым дискомфортным и мучительным ощущением: «Мне это не нравится, и я хочу от этого избавиться». Неожиданно возникает чувство, что следует искать помощи, какой-то карты для движения в новом направлении. Именно тогда они приходят ко мне на индивидуальную сессию[1] или на одном из моих семинаров.

 

Прежде чем рассказать о том, что я делаю на своих сессиях и семинарах, я бы хотела взглянуть на некоторые знакомые нам всем примеры того, как наносится вред индивидуальности.

 

Например, я всегда питала слабость к принцу Чарльзу, наследнику британского трона. Возможно, из-за того, что мы ровесники — сейчас, когда я пишу эти строки, нам по пятьдесят четыре года — и даже несмотря на то, что я американка, а он, конечно же, англичанин, у меня всегда было такое чувство, что мы росли вместе.

 

С тех самых пор, когда я была подростком, а может быть, даже раньше, я просматривала газеты и журналы, чтобы узнать, чем он занимается. Он действительно нравился мне, и я в некотором роде отождествляла себя с ним.

 

Чарльзу приходилось быть «хорошим мальчиком» и мне было жаль его, потому что он, очевидно, не мог с кем-нибудь подраться, или перепачкаться, или если он всё же это делал, то должен был немедленно переодеться. Он не мог бегать по улицам, играть в салочки, в прятки и в мяч, лазить через заборы в чужие сады.

 

Он должен был постоянно контролировать своё поведение, потому что за ним всегда кто-нибудь наблюдал. Он не мог даже погулять один. Рядом с ним всегда находился кто-то, кто его охранял, поправлял, следил за тем, чтобы он вёл себя как хороший мальчик — как исключительный мальчик — и каким-то чудом Чарльз, похоже, с этим справлялся.

 

Ходили слухи о таких его странностях, как разговоры с растениями, эксперименты со спиритическими столами, интерес к оккультизму, но в течение долгого, долгого времени, будучи сначала ребёнком, а затем и взрослым, Чарльз, похоже, оказался в состоянии строго придерживаться королевских правил.

 

Через несколько лет, познакомившись с двоюродным братом Чарльза, принцем Уэлфом Ганноверским, я поняла, какая беспощадная самодисциплина требовалась для такой публичной роли. Уэлф сказал мне: «Вот самое главное из того, что в детстве мне снова и снова вдалбливали в голову: «Следи за тем, что ты делаешь: на тебя смотрят люди».

 

Уэлф был правнуком последнего германского императора и у него, как и у большей части европейской аристократии, не было трона, который он мог бы занять. Но у Чарльза такой трон был, и это ещё больше ограничивало его поведение.

 

В чём состоит основная функция членов королевской семьи? Вы когда-нибудь задумывались над этим?

 

Насколько я понимаю, они действуют как образцы поведения для общества. Во времена королевы Виктории у монархии была отнята вся власть, и единственная задача, оставшаяся у членов британской королевской семьи, заключается в том, чтобы являть собой высший пример поведения для простых людей.

 

Такую роль играет королевская семья и сегодня. Это люди, на которых следует смотреть с почтением, восхищаться ими, подражать им, отождествляться с ними — точно так же, как я, на свой американский лад, отождествлялась с Чарльзом. Естественно, такая роль требует от исполнителя максимального совершенства, и Чарльз хорошо справлялся до своего рокового бракосочетания с Дианой Спенсер.

 

Впрочем, семейная жизнь этой пары тоже начиналась хорошо, даже волшебно. В день их свадьбы, в момент, когда Чарльз поцеловал свою юную невесту на балконе Букингемского дворца, мне показалось, что вся британская нация замерла в коллективном оргазме. В такие секунды вы почти слышите, как комментаторы объявляют конец сказки: «...и жили они долго и счастливо».

 

Но затем, как известно, королевская колода карт рассыпалась — разоблачение следовало за разоблачением: его любовница, её несчастье, его уход, её любовники, тайно записанные разговоры, статьи в бульварной прессе, фотографии папарацци...

 

И с появлением первой биографии Дианы, написанной под её собственным руководством близкой подругой, любые надежды на восстановление этого брака рухнули. Притворство стало очевидным.

 

Что же на самом деле случилось с Чарльзом? Мне кажется, он разрывался между обязанностями публичной иконы и своими человеческими потребностями. И если более точно, этот глубокий конфликт, мучивший Чарльза с самого детства, вдруг неожиданно выплеснулся на публику, на всеобщее обозрение.

 

Чарльз, по его собственному признанию, никогда не любил Диану. Он женился на ней под давлением своего отца, принца Филиппа, следуя обязанности продолжить линию королевской крови и произвести на свет наследника. Он предпочёл долг своим личным чувствам, и был обречён на кошмар.

 

И именно это, в менее драматичной форме, с самого детства происходит со всеми нами. Именно так нас ранят и калечат, и именно поэтому люди приходят ко мне — чтобы как-нибудь исцелиться от довлеющего расщепления между своей естественной сущностью и обществом.

 

Это расщепление совсем необязательно. Сюда, на эту планету мы приходим без него. Новорождённый ребёнок являет собой единый, органичный, гармоничный, свободно изливающийся фонтан энергии — под энергией я подразумеваю жизненную силу, которая бьёт из некоего таинственного, скрытого внутри нас источника.

 

В традиционной китайской медицине эта энергия известна как «ци» или «чи», в древней науке индийской йоги её называют «праной». В обеих системах указывается, что эта энергия существует как внутри человеческого тела, так и свободно распределяется в пространстве. В западной культуре Франц Месмер называл её «животным магнетизмом», Карл фон Райхенбах — «одилью», Анри Бергсон — «elan vital», «жизненной силой». Для Зигмунда Фрейда это было «либидо», а для Вильгельма Райха — «оргон».

 

В маленьком ребёнке эта энергия не разделяется и не контролируется. Она выражается спонтанно в виде самых разнообразных естественных побуждений и нецивилизованного поведения.

 

Ребёнок ничего не знает о манерах. Когда он несчастен, он громко плачет. Когда весел — смеётся. Он бегает повсюду, когда у него есть силы, а когда он устаёт, то сразу же ложится и засыпает. Он сосёт грудь, не говоря: «Можно?» или «Спасибо!», и отталкивает пищу, не говоря: «Извините, я сыт». Он срыгивает, пукает, писает и какает, совершенно не думая о правилах этикета.

 

Но постепенно процесс обучения и воспитания начинает придавать форму как энергии, так и поведению ребёнка, поскольку эти понятия очень сильно между собой связаны.

 

Во многом обучение необходимо. Ребёнка нужно учить пользоваться горшком, носить одежду, избегать опасности, возникающей, например, когда он играет со стоящей на плите кастрюлей или, не посмотрев по сторонам, выбегает на улицу... Заботливым родителям приходится тысячами разных способов обучать ребёнка заботиться о себе и действовать в этом мире.

 

Процесс воспитания оказывает влияние на свободно текущую в ребёнке энергию. Она начинает принимать определённую форму, выражая себя в соответствии с требованиями общества: вот время и место, чтобы есть; вот время и место, чтобы играть, кричать и бегать; вот наступило время спать.

 

Кроме этого, воспитание может травмировать энергетическую систему ребёнка Часть повреждений просто неизбежна — как часть тех ударов и царапин, которые получает всё растущее. Почему, например, дерево вырастает с изогнутым или перекрученным стволом? Возможно, когда оно было маленьким, его пнули ногой или задели машиной. И дерево выросло кривым. Это — обстоятельства жизни. Иногда рост сопровождается болью, иногда он лёгок и изящен, и в этом нет смысла обвинять кого-то.

 

Например, когда ребёнок болен и попадает в больницу, родители не всегда имеют возможность быть с ним в палате двадцать четыре часа в сутки. Им нужно работать, зарабатывать деньги, заботиться о других детях и, возможно, даже правила больницы запрещают им оставаться на ночь. Скорее всего, в такой ситуации ребёнок будет чувствовать себя брошенным, отвергнутым, и позже может злиться на родителей, обвиняя их: «Как вы могли так поступить со мной? Я же ваш ребёнок! Вы меня не любите!»

 

И ребёнок имеет право на такое обвинение, потому что он действительно чувствовал себя покинутым, это было его неоспоримым эмоциональным переживанием. Но родители находились в совершенно иной реальности. «Нам пришлось сделать это, малыш, — терпеливо объясняют они. — Ты был болен, и тебе была нужна операция; без неё ты мог умереть».

 

В этом случае родители действуют из лучших побуждений, но несмотря на это, эмоциональные раны всё равно возникают. Даже если выводы, сделанные ребёнком, ошибочны, он всё же может быть ранен собственным неправильным пониманием. Дети часто не способны перенести или принять то, что для родителей очевидно и правильно.

 

Описанные ситуации я называю «неизбежными» повреждениями энергетической системы. В большинстве случаев они не являются серьёзными и могут легко исцеляться. Но кроме них существует огромное количество никому не нужных, бессмысленных травм, нанесённых процессом социального обуславливания.

 

Каждый ребёнок получает от своих родителей внушительный набор идеальных представлений о том, каким бы они хотели его видеть. Проблема заключается в том, что эти идеалы далеко не всегда поддерживают естественное выражение энергии и индивидуальности ребёнка. Можно сказать, никогда не поддерживают. Скорее, эти идеалы заставляют ребёнка действовать против своей собственной природы и создают в нём основное расщепление. Похоже, так случается с каждым человеком.

 

Есть две области, в которых движение против естественной энергии оказывается особенно разрушительным. Это эмоции и сексуальность. Именно здесь наносятся самые глубокие травмы.

 

«Не смейся. Не плачь. Не злись. Не грусти»

 

Большинство из нас могут вспомнить те ситуации из детства, когда наши эмоции заталкивались обратно, когда нам приходилось глотать слёзы или ярость, когда нас вынуждали скрывать свои чувства или притворяться.

 

Нам приказывали улыбаться, когда хотелось кричать и визжать. Нам приказывали вести вежливые разговоры, когда хотелось плакать. И это оказало непосредственное и чрезвычайно разрушительное воздействие на нашу энергию, деформируя её выражение.

 

«Не трогай себя там. Не думай о сексе. Секс это грязь. Не мастурбируй, а то ослепнешь».

 

Так же, как эмоциональная, сексуальная энергия была подавлена, загнана в самую глубь, скрыта от глаз общества, как будто её не существовало вовсе. Такое отношение задушило нашу энергию у самого истока.

 

Кто-то может возразить, что обучение и обуславливание в области эмоций и секса необходимо так же, как и в других областях, о которых я упомянула. И действительно, многие люди убеждены в этом, утверждая, что естественные, животные импульсы ребёнка должны строго обуздываться и направляться в русло цивилизованного поведения.

 

Но истина состоит в том, что подобное лечение ужаснее, чем воображаемая болезнь, а решение более разрушительно, чем сама проблема.

 

Зигмунд Фрейд и один из его самых способных учеников, Вильгельм Райх, открыли, что именно сексуальное подавление лежит в основе психических неврозов. Причём Райх пошёл дальше и обнаружил, что сексуальное и эмоциональное подавление является непосредственной причиной омертвения, безразличия и негибкости, от которых страдают все взрослые.

 

Я полностью согласна с Райхом. Мой собственный опыт работы с тысячами людей, делает это понимание неоспоримым. Закупоривая пути для энергии, которая ищет своё выражение через секс и чувства, особенно в молодости, мы эффективно убиваем себя, лишая способности наслаждаться жизнью.

 

Осознав такое положение вещей, Райх вступил в затяжное сражение с европейской и американской культурами, бросив вызов их основополагающим взглядам и положениям.

 

Он выступал за сексуальную свободу для всех человеческих существ, начиная с самого их рождения. Райх был уверен, что растущего ребёнка следует поддерживать в его естественных биологических побуждениях. Маленькому ребёнку необходимо сосать грудь, находиться в близком физическом контакте с матерью и играть со своими гениталиями. Между пятью и семью годами мальчики и девочки нуждаются в получении удовольствия от «сексуальных игр». А после наступления половой зрелости сексуальная свобода является наиболее важным условием сохранения здоровой психики подростков.

 

Райх писал книги, открывал клиники, выступая перед публикой не только на тему сексуальной свободы, — он высказывался по многим связанным с ней темам, рассказывая в том числе о важности эмоционального выражения и о преимуществах «оргонной» терапии. Он говорил и о той цене, которую общество платит за подавление: сексуальные извращения, изнасилования, порнография, проституция, насилие в семье, депрессия и всевозможные психологические проблемы.

 

Излишне говорить, что куда бы Райх ни приезжал, он всюду встречал сопротивление — в Австрии, Германии, Дании, Норвегии и Соединённых Штатах. В 1957 году в возрасте шестидесяти лет Райх умер от сердечного приступа в американской тюрьме. Для меня он был одним из наиболее противоречивых и наименее понятых людей двадцатого столетия.

 

Райх оставил нам множество ценнейших открытий. Среди них — практический метод, или процесс, который позволяет устранить в теле энергетические блоки, вызванные сексуальным и эмоциональным подавлением, а также возродить в человеке жизненную энергию и вкус к жизни.

 

Именно с помощью этого метода я выполняю свою работу. Меня научил ему американский учёный и преподаватель неорайхианской терапии Чарльз Келли. Сам он учился лично у Райха, затем работал с ним, а позже основал институт «Радикс», где я и проходила подготовку.

 

Как я уже сказала вначале, я не общественный деятель. У меня нет желания бросать вызов моральным устоям общества и бороться с ними. Я получаю удовольствие от того, что помогаю людям заново открывать в себе любовь к жизни, ощущение радости и счастья, своё базовое «да» по отношению к жизни, всё то, что, по моему мнению, составляет существенную часть человеческого жизненного опыта.

 

К тому же я вижу, что на социальном уровне происходят обнадёживающие изменения. Ролевые образцы того, как нам следует жить — или, если более точно, как нам следует умереть, продолжая при этом казаться живыми — не выдерживают пристального внимания со стороны современных средств массовой информации при её, информации, мгновенном распространении.

 

Яркий пример этого — ситуация с принцем Чарльзом. Приходит время снимать маски. И здесь я должна поаплодировать Чарльзу за его честность и искренность, за то, как он признал свои промахи, за публичное признание и своего поражения в роли мужа Дианы, и своей любви к Камилле Паркер Боулз. Такое чистосердечие со стороны живой иконы — члена королевской семьи, такое подтверждение человеческого «несовершенства» вселяет надежду.

 

Столь же знаменательным в этом отношении был и политический скандал в США, разразившийся вокруг президента Билла Клинтона и Моники Левински. Когда следователь Кен Старр неожиданно выставил их тайную связь на обозрение публики, практически все средства массовой информации и политический истеблишмент выступили за отставку президента Клинтон, однако, отказался уходить, и общество его поддержало. Простые избиратели поняли, что весь этот шум поднят кучкой лицемеров — тех людей, которые публично проповедуют мораль, но в частной жизни ведут себя совершенно по-другому. Билл Клинтон был прощен своими избирателями и смог остаться у власти. Даже сегодня, когда он больше не в должности, тысячи людей собираются, чтобы послушать, что говорит Клинтон — они всё ещё обожают его.

 

Тем временем по всему миру прошли разоблачения католических священников, якобы соблюдавших целибат, но занимавшихся всевозможными извращениями, включая педофилию. Масштаб этого явления продемонстрировал абсолютную бесполезность борьбы с нашей природой. Мы — сексуальные существа, и в основе любого роста, разумности и творчества лежит сексуальная энергия. Целибат не только труден, он невероятно разрушителен и невозможен биологически. Тот день, когда Ватикан признает этот простой факт, станет великим днём в истории прогресса человечества.

 

Ирония заключается в том, что большую часть времени мы даже не помним, почему и как были сформированы принятые в обществе взгляды и представления. Мы просто бездумно передаём их из поколения в поколение. Как будто нас принуждает к этому идущее из родового строя желание соответствовать, следовать нормам, а также глубоко укоренившийся страх в случае неповиновения быть отвергнутыми обществом.

 

Например, сохранение девственности до брака всё ещё высоко ценится в некоторых слоях американского общества — в 1990-х гг. более 2,5 млн. подростков в возрасте от 16 до 18 лет приняли «обет девственности», распространявшийся различными религиозными организациями. Однако первопричина сохранения девственности не имеет ничего общего с чистотой или нравственностью. Антропологи со всей определённостью установили, что девственность приобрела важность с появлением частной собственности в культурах, основанных на мужском шовинизме. Мужчина хотел иметь гарантии, что его дети и наследники произошли от его собственного семени и являются его кровью и плотью.

 

И лишь позднее религия освятила эту практику и превратила её в нечто праведное, усилив, таким образом, давление общества, в котором доминировали мужчины. И конечно, во все эпохи и во всех культурах для молодых мужчин непредосудительно было «гулять направо и налево» и «отдавать должное увлечениям молодости». Одни только женщины должны были оставаться целомудренными.

 

Однако сколь бы интересными ни были эти культурные явления, моя практика и мои интересы связаны не с ними. Я занимаюсь историей социальной несправедливости по отношению к женщинам не больше, чем политической революционной деятельностью.

 

В начале семидесятых, когда я жила в Сан-Франциско и ощущала первые волнующие возможности сексуальной свободы и избавления от власти морали образца пятидесятых годов, у меня, конечно же, было чувство, что я — часть широко распространившейся сексуальной революции. С появлением противозачаточных таблеток я стала представительницей первого в истории поколения женщин, которые обрели полный контроль над собственными телами. Теперь я могла сама решать, хочу ли я забеременеть или же просто пришло время наслаждаться сексуальной энергией и оргазмами ради собственного удовольствия. Случилось так, что именно в это время у меня возник интерес к работам Райха, потому что, читая его книги, я видела в них отражение своего опыта.

 

По сути, борьба, которую вёл Райх, подготовила почву для сексуальной революции. Со всем своим энтузиазмом и наивностью я думала, что эта революция вызовет необратимые изменения в общественных взглядах. Позднее маятник качнулся в другую сторону, обратно к пуританству, и я поняла, насколько мимолётными могут быть общественные настроения.

 

К счастью, моё внимание всегда было сфокусировано на индивидуальном опыте, а не на коллективных процессах. Я не собираюсь дожидаться, пока человечество вступит в эру Водолея, чтобы начать праздновать свою жизнь. Я занимаюсь своей работой просто потому, что я люблю её, и не питаю великих ожиданий относительно того, что она изменит мир.

 

Моя работа направлена на помощь тем людям, которые уже поняли самую суть — причиной их обусловленности являются травмы, нанесённые в детстве. Моя задача — показать им способ исцеления травм и провести их через весь процесс. Это моя работа, моя любовь к жизни, и эта книга посвящена разъяснению моих методов.

 

И ещё я бы хотела сказать вам, что на Райхе моя практика не заканчивается.

 

Какой бы удивительной и глубокой ни была проделанная им работа, с моей точки зрения, она была и остаётся незавершённой. Направленные на восстановление физического здоровья и эмоционального счастья методы Райха упускают духовное измерение. Это очень печально, потому что основа для такого измерения была подготовлена

 

Сам Райх был противником религии. Но это, я подозреваю, было связано с тем, что он видел сокрушительный вред, нанесённый его клиентам государственной церковью. По моему представлению, в качестве естественного развития работы Райха может быть принят духовный путь Тантры, который начинается с той же самой точки. Он начинается с физического тела, с сексуальной энергии и простирается вверх, к мистическому измерению медитации.

 

По ходу этой книги я буду рассказывать о том, как в моей работе райхианские методы эволюционируют в Тантру. Я также буду знакомить вас с работой другого провидца, Ошо Раджниша, индийского мистика, который привнёс в Тантру содержание, актуальное для двадцать первого века и простирающееся далеко за пределы популярного представления о том, что Тантра — всего лишь способ наслаждаться более качественным сексом.

 

Но всему своё время. Мне следует начать с первого, основного шага в этом процессе: с пульсации дыхания.