Отъезды из дома во имя народного блага

Инайят был в глубоком горе вследствие смерти своего деда, который был единственным его вдохновителем. Он ясно понял, как непостоянна эта жизнь, и решил, что жить ему стоило бы лишь в том случае, если бы он мог принести какую-нибудь пользу миру. Он высоко ценил ту великую услугу, которую Мула-Бэхш оказал Индии систематизацией ее музыки, но думал, что надо сделать еще очень многое, прежде чем можно будет вернуть музыке ее прежнюю славу, привнося в нее мораль. Он питал глубокую нежность к своему искусству и своему народу. Некогда музыка Индии служила не только нравственному совершенствованию человечества, но также и духовному его развитию. И часто говорил он: "Как грустно, что она так выродилась в той же самой стране". В крайнем отчаянии Инайят сказал однажды: "Увы! Если бы наш народ утерял только свое богатство и власть, это было бы еще не так плохо: ведь они постоянно переходят из одних рук в другие, и мы могли бы вернуть их в один прекрасный день. Но лучшее наследие нашей расы – божественная музыка – также уходит от нас из-за нашей небрежности". Он произнес имя Шарадхи, богини музыки, и воззвал к ней в этот момент отчаяния, моля о помощи и покровительстве. Эта мысль заставила его покинуть дом, чтобы создать универсальную систему индийской музыки и распространить ее. Он отправился в первое свое путешествие 18 лет от роду, проехав по Индии с севера на юг и с востока на запад, посещая наиболее важные места. Он встречал радушный прием при дворах раджей и магараджей, которые щедро вознаграждали его. Правящие круги Индии восхищались им, он получал приветственные адреса и медали и обрел бесчисленное множество друзей и учеников. Особенно высокую оценку встретил он при дворе его высочества Низама Хайдерабадского, первого правителя Индии, великого суфийского мистика и в то же время знаменитого музыканта и поэта. Инайят увлекал Низама своей возвышенной музыкой, не раз трогая его до слез. Это заставило Низама подумать, что в Инайяте есть еще нечто таинственное, кроме музыки. Когда он спросил у него об этом, тот ответил: "Ваше Высочество, звук, будучи высшею силой проявления, таинствен сам по себе. Всякий обладающий знанием звука, знает и мир. Моя музыка – это моя мысль, а мысль моя – это мое чувство. Чем глубже погружаюсь я в океан чувства, тем более красивые жемчужины я выношу оттуда в виде нот. Моя музыка вызывает во мне чувство прежде, чем другие замечают его. Ваше Высочество, моя музыка – моя религия. Мировой успех не может быть достойной платой за нее. Мой интерес к музыке заключается в том, чтобы довести человечество до совершенства". Это объяснение его чувства и удивительная власть музыки так очаровали Низама, что он пожаловал ему кошелек, полный ашсарфиев (золотых монет), а на палец его надел драгоценный изумрудный перстень, сняв его со своей руки, и дал ему титул Тансена (синоним знаменитейшего мистического певца). С этого времени Инайят приобрел в своей стране первенство среди музыкантов. В северной части Индии он считается "Утренней Звездой музыкального возрождения", а на юге его называют "Воплощением Маха-Вайдийянада Ийера".