Необходимость приведения военной доктрины в соответствие с доктринами стран-агрессоров

Нападение США и их союзников по НАТО на Югославию и Ирак, а также провоцирование кризиса вокруг Северной Кореи и настойчивое нагнетание напряженности вокруг Китая выявили принципиальное изменение самого понятия «агрессии» в условиях глобализации. Широкомасштабное использование современных информационных технологий и особенно технологий формирования сознания обеспечивает поэтапное, «ползучее», незаметное не только для мирового общественного мнения и общественного мнения стран-агрессоров, но и для самой жертвы агрессии втягивание ее в войну.
При этом момент начала агрессии - перехода от пропагандистской кампании и дипломатического давления к непосредственно военным действиям, сначала «точечным», разнообразно ограниченным и строго дозированным, а потом все более и более масштабным и разнузданным, - настолько размыт и трудно определим, что кардинально смягчает реакцию мирового общественного мнения.
Это принципиальное изменение нашло своевременное отражение в военных доктринах стран-агрессоров. Так, США рассматривают, как показано выше, обеспечение «информационного господства» в качестве неотделимой от начала боевых действий подготовки к ним (по аналогии с всеобщей мобилизацией), то есть фактически в качестве первого этапа собственно военных действий, в качестве пролога, образующего с ними неразрывное единство. Это в принципе стирает грань между пропагандистской, информационной и традиционной, «горячей» войной и коренным образом меняет содержание многих привычных понятий - в частности, понятия безопасности.
Представляется, что в свете нового акта югославской трагедии пришла пора привести в соответствие новым реалиям и военные доктрины стран - потенциальных жертв агрессии, в том числе и России.
Прежде всего, представляется необходимым выработать однозначный и формализуемый комплекс признаков «информационной агрессии», являющийся надежным критерием, позволяющим своевременно распознавать действия, ведущие в соответствии с военной доктриной США к «обеспечению информационного господства» и являющиеся, таким образом, прологом к переводу агрессии в форму непосредственно военного нападения.
Естественно, такой критерий, будучи фактически разграничителем мирного и военного состояния, должен быть абсолютно надежным. Он должен гарантированно и доказательно отделять рядовые пропагандистские кампании, преследующие локальные цели, от информационного этапа собственно военного нападения. В силу исключительной значимости данного критерия он должен быть широко распространен в российском обществе, а желательно - и внедрен в мировое общественное мнение, и стать неотъемлемой частью как минимум российской, а желательно - и международной политической культуры.
Будучи выработанными, как этот критерий в целом, так и комплекс образующих его конкретных признаков ни в коем случае не должны подлежать легкому изменению. Ведь сознание лиц, вырабатывающих этот критерий и составляющий его комплекс признаков, а также принимающих решения на основе этого критерия и признаков, является, как показывает как югославский, так и советский опыт, первейшим, ключевым объектом информационной агрессии.
Установление факта начала информационной агрессии должно быть предельно объективизированным, не поддающимся субъективному давлению. Оно должно быть исключительно надежным, так как цена ошибки неприемлемо высока. И, наконец, оно должно вести к автоматическому, неотвратимому запуску процедуры комплексной реакции на выявленную информационную агрессию.
Эта процедура, как представляется, должна включать в себя предупреждения (в том числе, возможно, и неформального характера) и лишь затем, если они не возымеют должного действия, и агрессия будет продолжаться, - превентивный удар по агрессору. Этот удар должен осуществляться таким образом, чтобы гарантированно и полностью лишать его возможности реализовать свои планы по эскалации агрессии и переводу ее из информационного в материально-вещественный аспект.
Страны, объективно не располагающие возможностью остановить начало агрессии на информационном фронте, должны иметь закрепленное международными юридическими нормами право отвечать на информационную агрессию как на обычную, то есть активным применением обычных, не информационных видов оружия. В связи с этим Россия, как представляется, должна прямо заявить или недвусмысленно дать понять о своей непреклонной решимости активно отвечать не только на агрессию с применением неядерного оружия оружием массового уничтожения, но и на информационную агрессию как таковую.
Понятно, что ответ на информационную агрессию традиционным оружием массового поражения и террора чрезмерен и не может быть оправдан практически ни при каких обстоятельствах. На этом этапе агрессии жизненно необходим комплекс иных, как более дешевых, так и более гуманных видов оружия, а при необходимости - скорейшая доработка и дополнительное развертывание соответствующих систем.
Представляется разумным включение в их состав всех возможных и доступных в настоящее время средств воздействия на лиц и структуры, участвующих в принятии решений о начале и прекращении информационной войны, а также на все инструменты ее ведения, включая систему национальных и международных коммуникаций.
В настоящее время, учитывая технологическую специфику США, наиболее полно соответствующим возможным формальным требованиям к системам такого рода следует признать различные виды компьютерного оружия. Мы делаем этот вывод вполне ответственно, несмотря на максимум первоначальный этап его разработки и вероятное фактическое отсутствие не только готовых для успешного достижения практических целей образцов, но и общепризнанных принципов подхода к их созданию.
Не вызывает сомнения, что сложившаяся в последние десятилетия тенденция, по которой судьба военных столкновений все в большей и большей степени решалась в столкновениях систем управления и анализа, будет развиваться и впредь. Так как системы управления и анализа - мозг не только современных армий, но и современных обществ - необратимо приобрели компьютерный характер, наиболее эффективные методы прямого воздействия на них также неминуемо будут компьютерными.
Однако принципиально важно отметить, что самоограничение вопросами индивидуального противостояния потенциальному агрессору, несмотря на сколь угодно глубокую их проработку, представляется совершенно неприемлемым и необоснованным.
В новых условиях представляется необходимым наполнить новым содержанием и доказавшую свою принципиальную полезность концепцию коллективной безопасности. Так как объектом неспровоцированной агрессии может стать практически любая страна, и так как каждое новое успешное нападение в силу объективных причин будет только повышать вероятность нападения на все другие страны, разумно ввести как в обыденный, так и в дипломатический оборот понятие «угрожаемой страны», то есть страны, подвергшейся информационной агрессии в соответствии с установленными и международно признанными критериями.
Как только та или иная страна окажется в «угрожаемом» положении, мировое сообщество, а на первом этапе, когда соответствующие механизмы будут еще слабы - Россия или другие страны как представители мирового сообщества должны немедленно известить ее об этом и предложить комплекс мер по обеспечению безопасности. Такой комплекс должен зависеть от характера угрозы и может включать достаточно широкий диапазон мер, - от предоставления оружия пассивной обороны (наиболее известным примером служат уже не самые новые зенитные комплексы С-300 и истребители) до, возможно, наступательного оружия, способного нанести наибольший вред военному потенциалу предполагаемого агрессора. В любом случае представляется целесообразным заранее обеспечить безоговорочный и гарантированный возврат этого оружия в предоставившую его страну немедленно по исчезновении угрозы агрессии.
Принципиально важным является передача вместе с оружием специалистов, способных обеспечить обучение национальных кадров и применение на первых порах, пока обучение еще не закончено. В югославской войне крайне рискованная с тогдашней политической точки зрения и вызвавшая бы в высшей степени неоднозначную реакцию даже в российских кругах передача одного лишь только современного оружия была бы полностью обесценена вероятным отсутствием в югославской армии должным образом подготовленных специалистов, способных обеспечить эффективное применение данного оружия.
Выбор конкретных мер должен зависеть не только от характера угрозы, но и от дружественности и разумности руководства «угрожаемой страны». Принципиально важно, что помощь должна быть предложена и при согласии оказана ему независимо от его морального облика и внутренней эффективности. Ведь сегодня США и их союзники по НАТО объективно угрожают всем странам мира без исключения, а перед лицом угрозы уничтожения инфраструктуры по югославскому или иракскому вариантам прежние противоречия во многом утрачивают свое значение.
При обсуждении военных уроков нападения США и их союзников по НАТО на Югославию и Ирак ни на минуту нельзя забывать фундаментальное правило, в соответствии с которым самооборона относительно слабого государства (и вообще любого относительно слабого участника любого столкновения) может быть эффективной, только пока она исходит из принципов асимметричности и неадекватности ответов.
Это вызвано тем, что, с одной стороны, в современных условиях отпор, как правило, в принципе невозможен, если он симметричен, так как в сфере своей агрессии всякий разумный агрессор практически гарантированно обеспечивает себе кратное превосходство. С другой стороны, отпор, чтобы быть по-настоящему действенным, должен наносить агрессору качественно больший ущерб, чем тот, который надеется нанести тот, так как только в этом случае агрессия станет невыгодной как вид деятельности.
Справедливости ради следует отметить, что теория «адекватных ответов» при условии правильного истолкования предусматривает практически то же самое, так как рассматривает необходимый ущерб не в абсолютном размере, а по отношению к потенциалу участников конфликта. Поскольку агрессор в подавляющем большинстве случаев (хотя истории, в том числе и новейшей, известны и исключения) обладает гарантированно большим потенциалом, сопоставимый по отношению к его потенциалу ущерб по абсолютной величине будет заметно больше ущерба, понесенного жертвой агрессии.
Естественно, это лишь некоторые фрагментарные наброски современной военной доктрины России, не претендующие ни на исчерпывающую полноту, ни на окончательность суждений по затронутым проблемам.
Вместе с тем практически не вызывает сомнений, что среди прочего военная доктрина России должна предусматривать:
Сохранение, развитие и постоянную модернизацию стратегических средств сдерживания, в первую очередь оружия массового уничтожения, так как развитые общества наиболее чувствительны именно к людским и экологическим потерям, а технологические разрушения восстанавливаются не просто быстро, но и тем быстрее, чем более развитым является понесшее их общество.
Выраженная и не вызывающая сомнения у окружающего мира (не только у потенциальных агрессоров) решимость применять оружие массового поражения первыми в случае агрессии. Эта решимость должна распространяться даже на те случаи, когда агрессор гарантированно не обладает им или гарантированно воздерживается от его применения первым.
Приведение систем управления средствами сдерживания в соответствие с потенциальными возможностями агрессора по воздействию на нее (включая ее модификацию и придание ей сетевого характера, чтобы при поражении центра или центров управления она допускала самостоятельное применение по инициативе нижестоящих командиров, сохранивших дееспособность).
Придание компьютерному оружию активного характера, вывод его на уровень, гарантированно обеспечивающий успех в случае применения, и поддержание его на этом уровне. Перенос центра тяжести с собственно информационного на физическое воздействие на компьютерные системы потенциального противника, включая уничтожение систем хранения, передачи и обработки информации, с одной стороны, и перехват управления недостаточно защищенными процессами - с другой.
На последнем виде современных вооружений вследствие недостаточного внимания к нему, трудно объяснимому чем-либо иным, кроме глубокой и всесторонней деградации науки и управляющих систем современного российского общества, представляется целесообразным остановиться несколько подробнее.
Сегодня уже практически не вызывает сомнения, что именно компьютерное оружие может стать основой качественно новых глобальных систем стратегического сдерживания, способных полностью восстановить реальный военно-политический паритет между США и их союзниками по НАТО, с одной стороны, и остальными странами мира, с другой. (Этот паритет был разрушен еще в результате поражения СССР в «холодной войне» и его распада, но стал бесспорным лишь восемь лет спустя - в результате агрессии против Югославии; уничтожение же Ирака и вовсе окончательно уничтожило Россию как военную державу).
Напомним, что принципиальная важность «оружия сдерживания» вызвана тем, что оно обеспечивает обладающей им стране некоторый пороговый уровень политической влиятельности, в значительной степени компенсируя недостаточный уровень ее экономического, социально-политического и интеллектуального развития.
Однако роль традиционного «оружия сдерживания» (оружия массового поражения, в первую очередь межконтинентальных баллистических ракет с ядерными боеголовками) для России в перспективе будет неуклонно снижаться. Причинами этой фундаментальной тенденции являются как нехватка средств на его поддержание, не говоря уже о развитии и противостоянии внешним попыткам обеспечения его деградации, так и то, что угроза его применения так ужасна, что со стороны относительно цивилизованной страны может быть воспринята всерьез только в совершенно исключительных обстоятельствах. Выше было наглядно показано, что традиционное оружие массового поражения из-за чрезмерности последствий своего применения в принципе не может быть оружием массового сдерживания на начальном, информационном этапе агрессии.
Соответственно, Россия нуждается в качественно новом типе «оружия стратегического сдерживания»: относительно дешевом, эффективном, желательно экологичном и уж точно ни в коей мере не самоубийственном.
В настоящее время представляется в высшей степени своевременным рассмотреть возможность разработки в качестве подобного «оружия стратегического сдерживания» компьютерного оружия, представляющего собой сообщество взаимосвязанных и взаимодополняющих компьютерных «вирусов» и вспомогательных программ, значительно повышающих эффективность их применения.
Сегодня известны лишь единичные случаи бесспорного сознательного применения компьютерных вирусов в военных или политических целях (одним из первых широко известных случаев стал обмен ими между израильской разведкой «Моссад» и исламским движением «Хезболлах»). Эффективность этих атак до сих пор принципиально ограничивает точечный характер применения (только против компьютерных систем непосредственно противостоящих структур, а зачастую и вовсе только против их официальных сайтов в Интернете) и несовершенство используемых вирусов. Достаточно указать, что, как правило, они уничтожают лишь часть накопленной информации или программного обеспечения, а не сам компьютер; как правило, они не копируют себя в другие компьютеры.
Между тем потенциальная опасность компьютерного оружия вполне осознана развитыми странами; так, США официально признали его «оружием массового поражения» и постоянно проводят специальные учения, в том числе и с использованием специально нанимаемых, а возможно, и специально обучаемых хакеров, направленные на защиту военных компьютерных систем от внезапных атак.
Чтобы стать современным «оружием стратегического сдерживания» нового типа, сообщество компьютерных вирусов должно, как представляется, выполнять следующие основные функции:
«взламывание» стандартных паролей (ряду представителей компьютерного сообщества известны опыты, в ходе которых стандартные программы за срок в пределах одного часа «взламывали» до 75% паролей атакуемой системы, оставаясь при этом полностью незаметными для последней);
копирование себя в максимальное количество компьютеров, связанных с зараженным компьютером (это стандартный «стиль поведения» большинства современных вирусов, используемых в частных целях или для развлечения);
уничтожение или приведение в гарантированную негодность памяти зараженного компьютера, а в идеале - его физическое уничтожение (также осуществляется рядом известных еще в конце 90-х годов вирусов).
Весьма перспективным направлением представляется создание так называемых «мутирующих» (а точнее, саморазвивающихся) вирусов, способных к эволюции под воздействием как фактора времени, так и внешних воздействий. Вместе с тем вероятная недостаточная предсказуемость такой эволюции делает разработку именно этого вида компьютерного оружия, по крайней мере, на первых этапах, чрезмерно опасной.
Но даже и без нее создание эффективного компьютерного оружия сегодня требует не создания принципиально новых элементов, а лишь соединения воедино уже существующих и, более того, широко известных частей. Эта ситуация напоминает сложившуюся в середине 10-х годов ХХ века, когда все технические решения, необходимые для создания танка, уже существовали порознь друг от друга, и создание принципиально нового вида вооружений путем их объединения было лишь вопросом времени, постановки принципиально новой задачи и компетентного управления.
Не подлежащим никакому сомнению преимуществам компьютерного оружия над традиционными видами «оружия стратегического сдерживания» представляются:
Относительная дешевизна, в том числе и с учетом сохраняющегося относительно высоким (несмотря на массовую эмиграцию специалистов) уровня российской школы программирования.
Возможность принципиальной неидентифицируемости стороны, применившей его (компьютерное оружие вполне может быть разработано и применено независимой группой частных лиц - как это и происходит обычно в настоящее время с разнообразными вирусами), и в связи с этим - принципиальная невозможность доказать сам факт применения такого оружия каким-либо государством в каких-либо конкретных целях. Это означает, что государства или отдельные политики, осуществившие или санкционировавшие применение компьютерного оружия, даже в том случае, если оно было применено в широких масштабах и привело к тяжелым последствиям, могут вполне обоснованно рассчитывать на полную анонимность и безнаказанность.
Избирательность сферы поражения: компьютерное оружие по самой своей природе представляет серьезную опасность только для стран с высоким уровнем информатизации общественной жизни, переведших на компьютерную основу через информационные сети общего пользования управление национальными системами жизнеобеспечения. Сегодня практически единственной страной мира, отвечающей указанным требованиям, являются США.
Относительная гуманность: компьютерное оружие не наносит непосредственного вреда ни людям, ни природной среде их обитания, ограничиваясь частичной, хотя, возможно, весьма глубокой и болезненной дезорганизацией техногенной среды обитания развитого человеческого общества.
Принципиальным недостатком компьютерного оружия представляется весьма существенная опасность провоцирования им техногенных катастроф чрезмерного относительно целей его применения, в том числе и планетарного, масштаба. Предельным случаем таких катастроф следует признать самопроизвольное применение оружия массового поражения, находящегося на боевом дежурстве и управляемого на основе компьютерных систем, которые могут оказаться невольной жертвой широкомасштабного использования компьютерного оружия.
Практически гарантированное устранение этого недостатка, как представляется, может быть осуществлено путем предварительных исследований (включая моделирование) и превентивной, осуществляемой в том числе и на стадии его создания территориальной и функциональной локализацией сферы действия того ли иного подготавливаемого к применению компьютерного вируса.

* * *

Принципиально важно, что Россия должна (желательно не своими руками и не по своей инициативе, а создавая соответствующее общественное мнение и обеспечивая проявление инициативы со стороны третьих стран) постепенно добиться признания описанной позиции, включая право на активную самозащиту и на оказание помощи «угрожаемым странам», со стороны мирового сообщества как единственного пути сохранения ее национального суверенитета (и национального суверенитета любой относительно слабой страны) в посткосовском и тем более постиракском мире.
При этом необходимо уделять первоочередное внимание разъяснению позиции российского руководства и интересов России по всем принципиально важным и потенциально конфликтным вопросам.
Это разъяснение должно вестись регулярно и «на опережение», в полной мере учитывать национальные, социально-психологические и иные особенности каждой отдельно взятой аудитории.
Слава богу, Россия больше не может надеяться завоевать мир. Но эта невозможность накладывает на нас другую, не менее трудную, хотя и реализуемую задачу, - убедить мир. Невнимание к этой задаче лежит в основе многих досадных срывов российской внешней политики.
Ведь на практике наличие у страны понятной, последовательной и логичной позиции доказывает ее справедливость и делает эту позицию в принципе приемлемой даже для тех, чьи интересы она ущемляет.
Естественно, что коренные изменения в организации всей внешней политики России, вызванные ее радикальной экономизацией, потребуют соответствующих изменений в системе управления ей.
В частности, представляется совершенно необходимым скорейшее создание единого центра стратегического планирования деятельности государства, в том числе в сфере внешней политики. В силу общности значительной части функций и неизбежно межотраслевого характера такого центра, а также его объективной в сложившихся условиях сосредоточенности в первую очередь на проблемах безопасности наиболее целесообразным представляется его создание не на основе администрации президента, Министерства иностранных дел или формально (а иногда и реально) независимых от государства исследовательских групп, как это делалось в прошлом, а на принципиально новой базе Совета безопасности. Попытка этого была сделана в самом начале правления Путина, но кончилась, как и многие обнадеживавшие начинания, ничем.
Мы не имеем права забывать о том, что югославская трагедия стала водоразделом между двумя эпохами: если раньше те общества, которые мировое общественное мнение по тем или иным причинам считало неправыми, в той или иной форме изолировали, то теперь их просто уничтожают - сначала морально, а затем и физически.
Если Россия и дальше будет оставаться «вечно неправой и виноватой», она очень серьезно и неоправданно сильно рискует всем своим будущим - вплоть до того, что уже на глазах читателей этой книги может разделить судьбу Югославии и Ирака.

Ъ: вероятная гибель Инета

«Забивание» американских официальных сайтов пустыми сообщениями в знак протеста против планируемого нападения на Ирак.