Глазами социологов и гуманитариев 4 страница

Таков наш “хронотоп”, наш адрес в астрофизическом видении, под естественнонаучным углом зрения. Таков наш Дом, наша Вселенная, в которой мы живем. С позиции намеченного нами ранее “антропного принципа” можно утверждать, что Вселенная такова потому, что в ней есть мы. Такое утверждение может вызвать недоумение, даже возмущение и резкие возражения. Разумеется, этот принцип не следует истолковывать в духе мистического антропоцентризма или вульгарного телеологизма. Дело в том, что объективные физические законы нашей Вселенной, ее непреложные константы несут в себе возможность возникновения того водоуглеродного субстрата стабильных “динамичных структур”, которые лежат в основе живого, биологической формы движения материи. И только на этой природной базе смог вырасти и вырос мир человека, развернуться сфера сознательного, утвердиться культура.

Само понятие “мир человека” выражает деятельностное бытие человечества как субъекта собственной истории, фиксирует его место в пространстве и Характер переживаемого нами социального времени. Все, что нам известно сегодня о Вселенной, побуждает к тому, чтобы не ограничиться пространственно-геометрической (координатной) привязкой человечества к некоей избранной сетке отсчета или хронологической точке во вселенской истории. Отсчет того, где мы обитаем, ведущийся от динамического центра нашей Галактики, таинственной черной дыры, “мега-машины” и “великого аттрактора” или от момента сингулярности, от “первых секунд” — все это лишь робкие шаги к тому, чтобы фиксировать статус человечества в мироздании. В рамках понятийной системы естествознания этот вопрос вообще не может быть разрешен не только сколько-нибудь исчерпывающе, но даже достаточно удовлетворительно.

Дело в том, что для физического понимания отношения Человечество и Космос характерны умалительные черты. Образные сравнения человечества с песчинкой в бескрайней пустыне, с затерянным в океане плотиком потерпевших кораблекрушение — все это не игривые изгибы теоретических построений физиков, а прямой результат их подхода к соотношению рода людей и Космоса в чисто геометрической, координатной плоскости в количественном плане. Для сциентистского понимания человечество это, как говорит в “Сумме технологии” Станислав Лем, побочный продукт звездной эволюции и такую продукцию Вселенная производила и производит в огромном количестве. В другом своем произведении, рассказе “Правда”, С. Лем вкладывает в уста героя идею о том, что человеческая жизнь и деятельность усамой грани тьмы и стынущего дыхания — это лиши бледный отблеск подлинной жизни, выраженной в огромном круговороте галактик, вспышках сверхзвезд и т. д. Конечно, это фантастическая идея, но в ней своеобразно продолжается все та же мысль о человечестве как чистой производной, отходе каких-то иных более фундаментальных процессов, случайной обмолвке природы. С такими тезисами примириться трудно. Они противостоят человеческому достоинству.

Разумеется, мифологическое полагание самих себя “пупом Вселенной” или многоцветные теологические проповеди о человеке как высшем творении Господа,) также безоговорочно принять трудно. Пожалуй, и хрестоматийные выражения о человеке как “цвете материи”, восходящие к марксистской классике (оно было высказано Ф. Энгельсом), тоже требует сейчас нового осмысления.

Как быть? Видимо, тут нужен поворот угла зрения. Необходимо осознать место Человечества по отношению к Космосу не в детерминированном ряду связей и зависимостей, а осознать его место в ценностной ранжировке явлений. Подлинный масштаб Рода людей, его место в миропорядке могут быть охвачены и выражены лишь с этих позиций. Идея развития, глобально-космического эволюционизма, методологический принцип восхождения, осознание сути целостного охвата действительности и построение ранговых соотношений по человеческой мерке дают нам ключ к пониманию нас самих и нашего места в мироздании.

Сейчас все настойчивее утверждается идея о космической природе жизни, о человеке (человечестве) как космопланетарном феномене (Волков Ю. Г., ПоликарповВ. С., 1994 г.). Ссылаются на гипотезу западноевропейского исследователя X. фон Дитфурта (1985 г.) о том, что де уже в “космическом костре” имеются предпосылки возникновения такой формы бытия, как жизнь вообще и человеческая жизнь в частности. Вновь актуализировалась мысль К. Э. Циолковского о том, что человечество как бы орган природы, способный к самопознанию и познанию мира. Это как бы рефлексия мира природы на самое себя. Американский физик Дж. Уилер еще более резко утверждает, что человек (Человечество) не только наблюдатель мира, но он тот его фрагмент, который придает Вселенной статус существования.

Давняя идея Протагора о человеке как мериле всего и вся, всех вещей сегодня оказывается вновь живой и современной. Человечество пока знает лишь само себя и ощущает себя как уникального носителя мысли и деятельности в обозримой Вселенной. Человечество видит себя как единственный феномен свободы в мире природы, в безмолвных просторах Космоса, сложного, по-своему гармоничного, глубоко противоречивого, во многом непонятного и чуждого нам.

Но есть еще один “простодушный” вопрос: одни ли мы? Увы, достоверного и исчерпывающего ответа на него нет. С полной достоверностью мы можем утверждать наше собственное существование. Мы — есть. А дальше начинается область гипотез, предположений, фантазии, спекулятивных размышлений, построения абстрактных моделей иноцивилизаций.

Надо заметить, что сам этот вопрос требует достаточно корректной постановки. Для того, чтобы логически строго поставить сам вопрос о множественности обитаемых миров, о наших космических собратьях, надо прежде всего выяснить, а что имеется в виду, когда мы говорим об аналогах человека, о внеземных цивилизациях? Какие черты подобия, качественного совпадения должны быть обнаружены для того, чтобы признать, что некоторый космический объект может быть охарактеризован как наш “собрат” — цивилизация.

Определение качественных особенностей Человечества как феномена действительности относится более к компетенции философии, чем естествознания. Но без него нельзя разобраться в том вопросе, который нами поставлен, нельзя и поставить достаточно обоснованно этот вопрос.

В работах отечественных исследователей Э. Маркаряна, Ю. Школенко, А. Урсула, Е. Фадеева, Е. Ру6цова. О. Гиндилиса и др. был высказан ряд веских мыслей, позволяющих дать определенную трактовка этого вопроса. Среди важнейших параметров, характеризующих космический объект как соизмеримый с миром земной культуры, адекватный нашей родовой сущности, называют: орудийность, социальность, разумность. Подчеркивается, что космический феномен, дабы быть зачисленным в наши напарники, должен быть представлен как материальная система, обеспечивающая негентропийный эффект и обладающая приспособительно-приспосабливающими (адаптивно-адаптирующими) признаками. Во многих определениях) выделяются как необходимые такие функциональные свойства, как способность накапливать информацию, абстрактно перерабатывать ее, поддерживать групповую форму бытия с выделением индивидуальных носителей культуры.

Как видно, общепризнанных дефиниций внеземных цивилизаций не выработано. Те, которые имеются, выведены из особенностей земной культуры и обращен к возможным внеземным аналогам. Так есть или не они — наши собратья в Космосе? Сейчас многие издания от бульварной прессы до “академизированных” специалистов по “уфологии” и вполне строго научных изданий публикуют то сообщения очевидцев, то откровения “посвященных”, то размышления исследователей этой проблемы. Летом1995 года в Англии демонстрировался документальный фильм, якобы тайно зафиксированный факт секции останков “инопланетян” на американской военной базе Грейт Фолос в 1950 г,

Продолжается, хотя и хило, с плохим финансированием программ “СЭТИ”, зондирование космоса с целью обнаружения сигналов внеземных цивилизаций. О необходимости такой программы еще в 1876 году говорил финский математик Ниовиус в книге “Величайшая задача нашего времени”. Практически она начата в 1960 году американским астрономом Ф. Дрейком. Но... никто до сих пор не откликался. Мы прощупываем космос, слушаем его, но ничегошеньки не слышим. В наши “сети” никто не попался. Многие исследователи пришли к выводу, что мы в мироздании одиноки. Об этом писали выдающийся отечественный астрофизик Б. Шкловский, французский профессор Марко Фелоди и другие.Им возражают.

Доводы предоставляются разного характера. Ссылаются, например, на то, что две с половиной тысячи лет назад древний мудрец Метродор Хиосский говорил о том, что считать нашу землю единственным обитаемым миром столь же абсурдно, как утверждать, что в поле, засеянном просом, может прорасти лишь единственное зерно. Наверное, этот античный мыслитель был не так уж наивен. Или же вспоминают философа XIII века Тенг Му, полагавшего, что небо и земля велики, однако во всем космосе они лишь как маленькие зернышки риса... Это как если бы весь космос был деревом, а небо и земля были бы одним из его плодов. Космическое пространство подобно королевству, а небо и земля — не более чем одно-един-ственное лицо в этом королевстве. Но на дереве много плодов, а в королевстве много людей. Как же неразумно было бы предполагать, что кроме неба и земли, вторые мы видим, нет никаких других небес и земель. Эти слова древнего восточного мудреца были поставлены эпиграфом к изданию материалов второй конференции ООН по космическому пространству (Вена, 1982 г.).

В том же 1982 году появилась книга американского историка Стивена Дика “Множественность миров. Истоки дебатов о внеземной жизни от Демокрита до Канта”. В ней доказывается, что идея множественности миров вошла в состав научной революции XVII века, стала ее важнейшей компонентой. Эта идея вошла в классическое научное мышление, в культурное сознание. Она вновь вспыхнула в нашем столетии.

Желание преодоления “космического одиночества” не оставляет человечество, хотя уже ясно, что у Солнца мы одни и прекрасной Аэлиты на Марсе не встретим и на прекрасной планете Венере нет ни деревьев ни листьев. Тем не менее массовое сознание жаждет найти собратьев по разуму. Бум “свидетелей” НЛО, поисков НЛО все нарастает. Многие утверждают, что уфология — это нарождающаяся научная парадигма XXI века. Считается, что поворот к такой парадигме позволит установить осмысленный и осознанный контакт с представителями “иных” внеземных “человечеств”. Уверенность в необходимости такого подхода опирается на расширяющиеся сообщения о “контактах” (хотя все еще слабо документированные) и на общие соображения типа того, что только в нашей галактике 400 миллиардов звезд, подобных нашему солнцу, и многие из них окаймлены планетными системами. Думается, что все это не бесполезные блуждания мысли, они имеют свой резон, нельзя полагать, что подобные занятия — пустая трата времени. Хотя все же стоит заметить, что вера в НЛО резко усиливается именно тогда, когда утрачивается вера в какие бы то ни было традиционные ценности: религиозные, научно-рационалистические, социально-политическим. общегуманистические. И все же на нынешнем этапе развязки этой проблемы внеземные цивилизации остаются гипотетическими идеальными объектами. Они пока что вписываются в картину мира не как достоверные ее элементы, а как возможные, вероятные, предполагаемые. Это действительно так. Поэтому проблемы “контактов”, космических коммуникаций, палеовизита и им подобные должны быть полностью и целиком отнесены в область гипотетического знания. Астросоциология как система знаний не имеет под собой ни одного достоверного факта.

Достоверно нам известны лишь мы сами. Человечество, рефлексируя на себя, представлено лишь в одном экземпляре. И сравниваем мы лишь сами себя с самими собой.

Если подытожить сказанное нами об образе человечества в системе астрофизического понятийного аппарата, то стоит отметить одно существенное обстоятельство. Некогда в период создания основ классической науки открытая ею картина беспредельного мира ужаснула человечество. Историк науки Леонард Ольшки отметил, что для тех, кто привык смотреть в корень вещей, Галилей раскрыл мировую неразрешимую загадку и бесконечно простирающуюся во времени и, пространстве науку, безграничность которой должна была повлечь чувство и осознание человеческого одиночества и беспомощности. Заявление Блеза Паскаля о пугающем его вечном молчании бесконечных пространств, длительное время оставалось выражением “онаученного” миропонимания человечества по отношению к мировой бездне.

В наши дни возникает иное мироощущение, более здравое и оптимистическое. Его основой выступает придание идеи развития, глобального эволюционизма, то есть изменения мира в масштабах предельной общности, причем таких изменений, которые могут совпадать с целями человека, характеризующими его сознательную деятельность. При таком подходе человечество, как материальная система, оказывается закономерным звеном противоречиво развивающегося бытия. Это то звено, в котором производятся не-гэнтропия, преодоление хаоса, упорядочение макро- и микромира.

“Мир человека” сам по себе не избавлен от хаотичности, резких стохастических поворотов, пронизан неопределенностью. И все же он противостоит миру Космоса, где господствует второе начало термодинамики, владычествует энтропия (деструкция, нисхождение от организации к дезорганизации) как остров усложнения структур, самоорганизации. С человечеством в Универсуме выявилась цель, возникла свобода, утвердилось творческое созидание. Разумеется, какой-либо вселенский мессианизм человечеству приписывать не стоит. Один из отечественных научных публицистов (И. Забелин, 1972 г.) утверждал, что у Человечества помимо имманентных есть высшая цель, некое предназначение в системе природы, миссия управления природными процессами сначала на Земном шаре, а потом и в околосолнечном пространстве. Вряд ли можно его позицию принять, оставаясь в рамках последовательно научного рассмотрения. Подобное воззрение, в разных вариантах, скорее присуще богословию или эзотерике. В строй естественнонаучных концепций она как-то не вписывается.

Можно сказать иначе: человечество — это деятельная сила Космоса, та конечная система, выросшая в бесконечной длительности Универсума, которая сконцентрировала способность к самоорганизации, смогла проникнуть в коллизии и противоречия безграничного простирающегося, ультрасложного мира, выявляя этим собственную неисчерпаемость. Конечно, сегодня еще трудно найти физическое место человечества среди гравитационных коллапсов, “черных дыр”, пульсаров и квазаров. Где-то там оно видится в створе между кварками и нуклонами, Галактиками и Метагалактикой.

Говорят, что с появлением Рода людей во Вселенной возникла “ноозона” (сфера разума). Но, вообще-то, физики и астрономы чаще всего описывают мир так, как будто человека в нем не было и нет. И действительно, механистическая картина мира, созданная теоретиками прошлого, не нуждалась в фигуре человека.

Современный этап постнеклассической науки с ее гуманистической ориентацией настоятельно требует того, чтобы Человечеству было найдено место не только в подлунном мире, в глубинах истории, но и в шатре Метавселенной. Эта задача еще ждет своего разрешения.

Сейчас много пишут и говорят о человечестве как космическом феномене. Космическая философия во всех ее поворотах, от русского космизма до современных участников ежегодных Циолковских чтений, вошла в духовную жизнь. И все же следует сказать, что Космос и жизнь, Космос и современное Человечество не только едины, но и различны. Даже сильнее можно сказать, они — антиподы. Сегодняшнее человечество (а не “лучистое” по К. Циолковскому) без создания сложнейших устройств, сохраняющих часть нашей экологической ниши, в Космос выйти не может. Жесткие излучения. Тьма кромешная, низкие температуры, отсутствие воздуха и прочие “прелести” космоса на сегодня ограничивают наше проживание в его бездонных глубинах.

Да, в перспективе выход в Космос необходим. Уже как школьная пропись воспринимается афоризм К. Циолковского: “Земля — колыбель человечества. Но нельзя вечно жить в колыбели”. Начало выхода в Космос — это великий рубеж в жизни людей. К этой теме мы далее вернемся. Но мы дети земли. И поэтому есть что сказать о Человечестве и комплексу геолого-географических наук.

Известный журналист В. Песков как-то заметил:

“Мы живем на шаре”. Вроде бы тривиальное положение. Кому оно не известно. Глобус — это одно из первых учебных пособий, с которым сталкиваются в начальной школе. Но оказывается, это положение стало общепринятым всего около400—500 лет томуназад. Поколения людейтех лет были взволнованны открытием шарообразности Земли, пожалуй, сильнее, чем мы в XX столетии космическими полетами.

Но задолго до того, как массовое сознание, мысль обыкновенных людей приняла идею о шарообразности земли, она высказывалась проницательными исследователями достаточно давно. Греческий философ Филолай из Таренты, где-то в 450 г. до нашей эры (насколько это известно) высказал мысль о том, что земля — шар. Спустя столетия великий Аристотель) из Стагиры дает обобщенный образ шарообразной земли. Но только в 1522 г. Фернан Магеллан завершил) первое кругосветное путешествие, длившееся три года,) и практически доказал шарообразность нашей планеты. Да, наше исконное обиталище, наш дом — Земля, это шар. А точнее не шар, а геоид, некоторое телосферического характера, слегка приплюснутое у полюсов и даже имеющее как бы грушевидный вид, поскольку приплюснутость Северного полюса больше, чем Южного.

О параметрах земли, ее массе, длине окружности по экватору, общей площади поверхности и прочих характеристиках написано во всех учебниках по естествознанию, географии и астрономии, во всех справочниках и энциклопедиях.

Именовать землю — голубой планетой давно стало журналистским штампом. Земля огромна и невелика. Огромна, потому что понадобились многие тысячелетия, чтобы люди ее заселили, освоили. И теперь почти нет на ней мест, которых бы, как принято говорить, не коснулась бы нога человека.

Она невелика, поскольку спутники, в том числе пилотируемые, облетают ее за час с небольшим. Недаром говорят, что одно из первых поразительных впечатлений космонавтов было то, что они зримо убедились, что земля маленькая. Она невелика, потому что вся ее поверхность прострочена огромным количеством коммуникаций: транспортных и информационных, коммерческих и культурных. Мы — человечество, обитаем на “кожуре” планеты, на ее тоненькой оболочке под защитой многослойного атмосферного покрова, лишь чуть-чуть проникая в земные недра. Те недра, которые нам известны гораздо меньше, чем ближний и даже дальний Космос.

Людей породила Земля, они продукт эволюции ее биосферы. Они несут в себе геохимическую предысторию нашей планеты. Как ни завлекательны идеи фантастов о том, что мы “внуки Марса”, или тех, кто был “засеян” на третью планету от Солнца, не то “за-галактическими обитателями” или “высшим разумом” — пока все это лишь изгибы играющего ума, современное мифотворчество, не более того. И вернувшись от этих прельстительных сказок, как говорится, “на грешную Землю”, будем, опираясь на факты, размышлять о себе как о детях Земли.

Наша планета (в латинском оригинале — странница, блуждающая) — это пространство человеческой жизни и деятельности, поле истории, сфера наших свершений и ошибок, триумфов и трагедий.

По-разному оценивается пребывание Рода людей на земном шаре. Одни говорят, что мы некая болезнь, разновидность плесени, которая покрывает стареющие планеты. Французский зоолог Жан Дорет так с брезгливой гневностью говорил, что человек появился, как червяк в плоде, как моль в клубке шерсти, и выгрыз себе место обитания, выделяя теории, чтобы оправдать свои действия. В -том же духе вещал астроном Дж. Джине, провозглашая, что Вселенная враждебна Жизни, равнодушна ко всякой жизни, подобной нашей, и прочее, и прочее. Ну, что же. Мизантропы, человеконенавистники, глубокие пессимисты — это не такая уж редкость, встречаются они и среди тех, кто причастен к науке.

Однако есть и иные оценки. Наш великий соотечественник В. И. Вернадский был одним из первых, кто твердо и доказательно оценил Человечество как планетный феномен, как геологическую силу. Он справедливо полагал, что в нашем веке человек впервые понял, что он житель планеты и может — должен — мыслить и действовать в новом аспекте, не только в аспекте определенной личности, семьи или рода, государства или их союзов, но и в планетарном аспекте. Человек и человечество есть закономерная часть биосферы, но вместе с тем и звено геологической, геохимической истории планеты, оно прежде всего природное тело и явление.

Появление человечества знаменовало собой выход истории Земли на новые взлеты, переход естественно-природного бытия в новое качество. Человеческая деятельность создала новый химизм в планетарном мире, переконструировала природные ландшафты, изменила очертания береговой линии океанов и русла рек. Лик планеты, ее воздушная оболочка, почвы и воды — все подверглось антропоморфному воздействию. Кардинально изменился животный мир, растительный покров, совокупность микрофлоры.

В. Вернадский, признавал верность давнего предания о Земле-матери и отце-Солнце, но вместе с тем полагал, что для землян их обитель, их планета ничем не может быть заменима. Человечество как единая сила, неделимая при всей его разнородности, не может и не должна насовсем отрываться от земной оболочки, с которой оно неразрывно, связано.

Сегодня география, как единая наука о строении геохоры (внешней оболочки земного шара), выступающей как обитель рода людей, пространство развертывания истории, уделяет огромное внимание глобальным характеристикам. В августе 1995 года в Москве проходила международная конференция “Глобальные изменения в географии”. На ней было подчеркнуто то обстоятельство, что роль общемировых тенденций сейчас стала довлеть над “особостью” даже очень крупных регионов Земли. Климат планеты, состояние Мирового океана, ресурсы (от минеральных до трудовых и интеллектуальных), все это сейчас приняло “Землешарное измерение”.

Академик В. М. Котляров, директор Института географии Российской Академии Наук, признал на этой конференции, что общие для мира проблемы бьют нас больше, чем других. Причем имеется в виду не только состояние географической мысли, но и состояние нашей страны, которая сейчас стоит на переломе и в какой-то мере болезненно аккумулирует в себе груз проблем, относящихся ко всему человечеству. Для всего комплекса геолого-географических дисциплин — человечество отнюдь не второстепенный объект внимания.

Но, пожалуй, больше и обстоятельнее о человечестве как природном явлении может сказать наука о жизни — биология. Тут, в мире клеток и популяций, видов и родов, экосистем и биосферы, человечество имеет свою регистрацию, свое место в таксономической сетке. По классификации видов, идущей от К. Линнея, человечество относится к виду “хомо сапиенс”, к отряду приматов, к подклассу плацентарных, классу млекопитающих, подтипу позвоночных, типу хордовых. Есть и более конкретное определение, относящееся к компетенции териологии и еще уже — приматологии. Согласно этому человек является “высокоразвитым гаплоидным узконосым двуногим питекоидным приматом”.

Но пусть читателя не смущают эти специальные термины. Они лишь обозначают его место в эволюционном развитии живой материи, его статус в грандиозной мистерии живой природы. Как образно высказался известный астроном Харлоу Шепли в книге “Звезды и люди”: “Человек теперь знает, что он является одним из главных участников грандиозных эволюционных “гонок”. Он продвигается, большей частью весело, в одной компании с вибрирующими атомами, Излучающими звездами, сгущающимися туманностями, с вечнозелеными лесами и порхающими в них птицами и бабочками. Надо признаться себе, что природа не бюрократична, в ней большое значение имеют связи типа координации, чем субординации”.

И стоит согласиться с тем, что Вселенная настолько грандиозна, что в ней почетно играть даже скромную роль. Человечество не просило, чтобы его создали. Оно возникло, оно существует и в самом своем бытии, в собственных внутренних противоречиях, в отношениях с природой, из которой оно вышло и с которой непосредственно связано, обретает смысл и цель своей исторической жизни.

Естественным фоном социальной деятельности человека, предпосылкой и условием его истории является жизнь, биологическая форма движения материи.

Определение специфики и реального статуса Человечества по отношению к биосфере планеты требует выявления отношения природного и социально-культурного в его бытии.

В решении этой проблемы следует исключить односторонние подходы, связанные со всеобъемлющим переносом на жизнь Человечества природно-биологических характеристик, либо с истолкованием природно-биологического в социально-культуроведческих понятиях.

Первый из них известен под названием социальный дарвинизм, уходит своими корнями в позитивистскую биолого-эволюционную социологию XIX века. Начиная от Г. Спенсера, закрепилась устойчивая линия натуралистического истолкования человеческого бытия, редукции социально-культурного к чисто биологическому. Натуралистический эволюционизм, приобретая форму биологизации общественной жизни, породил ряд концепций, выдержанных в духе органицизма. Уязвимость этих концепций отнюдь не в том, χςξ ξνθ проводят аналогию между биологическим и социально-культурным, это правомерный исследовательский прием. Их неприемлемость состоит в том, что социальность и культура полагаются как прямые производные органических приспособлений.

Характерна в этом отношении работа известного американского социал-дарвиниста У. Сэмнера “Обычай”, вышедшая в США в 1906 г. В этой книге автор на место организмов и их сообществ ставит этнические и культурные группы, утверждая, что в них на основе инстинктов вырабатываются формы поведения, обеспечивающее выживание, естественный отбор, успех в борьбе за существование- Эти формы поведения изначально биологичны и обретают на уровне индивидов форму привычки, на уровне групп и всего человечества - форму обычая.

Такие идеи весьма живучи и в наши дни переживают своеобразный “ренессанс”. Когда, обращаясь к животным, крик джунглей “Мы одной крови, вы и я” издает Маугли из романтической сказки Р. Киплинга, это побуждает читающего к тихому умилению, умонастроенности единства со всем живущим. Пожалуй, ничего пагубного в этом нет.

Но не до улыбок, когда английский зоосоциолог Д. Моррис в книге “Голая обезьяна” ничтоже сумняшеся заявляет, что природа человечества исключительно биологична, а сам человек — всего лишь единственная голая обезьяна из 139 видов обезьян, обитающих на Земле. Редукция социального к биологическому, природного к культурному — вещь отнюдь не безобидная. Однако ничуть не более приемлемо безоговорочное истолкование актов поведения особей животного мира через сетку социологического понятийного аппарата. Не делая сколько-нибудь существенных оговорок, многие этологи (Р. Шовен, Р. Хайинд и другие) пишут об общественных отношениях, семьях, совместных работах, интересах, ритуализации у животных.

Отклоняя оба эти односторонние подходы к соотношению биологического и социального, природного и культурного, нельзя не видеть реальной проблемы их взаимодействия. Афоризм Ортеги-и-Гассета “у человека нет природы, у него есть история” столь же мало проясняет дело, как и помянутые концепции.

Реален вопрос о генетической и структурной взаимосвязи социально-культурного и природно-биологического. В нашей научной литературе был сформулирован тезис (Б. Поршнев, 1974 г.): социальное нельзя свести к биологическому. Социальному не из чего вывести, как из биологического. Помимо внешней и внутренней (телесной) природной основы ни о каком статусе Человечества нельзя произнести ничего внятного. Лишенные своих природных предпосылок, социальность и культура остаются неосязаемыми абстракциями.

Односторонняя “социологизация” человеческой истории или же ее “спиритуализация” давно показали свою несостоятельность. Человечество и его культура есть нечто “над природное”, оно противоположно естественному ходу вещей. Но возможности его статуса и истории заданы естественно-природно. Даже на эмпирическом уровне можно констатировать то обстоятельство, что “природное” небезразлично для тех форм, в которые отливаются социум и культура. Стоит сравнить, например, особенности жизни горных народов, обитающих на Кавказе и в Андах, в Гималаях и Кордильерах, чтобы убедиться, что особенности ландшафта накладывают печать удивительной схожести на их образ жизни. То же можно сказать о народах, живущих в тропиках или полярных районах, жителях океанических островов или обширных степных просторов.

Яркий и плодотворный отечественный ученый Л. Н. Гумилев выдвинул идею о популяционной и климато-географической основе истории этносов. Рассматривая взаимосвязь истории людей и истории природы, он утверждал сочетание социальных формообразующих закономерностей с энергетическим импульсом, идущим как из Космоса, так и из недр биосферы. И процессы, и эксцессы, подъемы и депрессии в истории Человечества, по Л. Н. Гумилеву, неотделимы от природных явлений, циклов, катаклизмов. Физическая география, ландшафтные особенности смыкаются с историей и подчас однозначно детерминируют те или иные эпохальные сдвиги. Ставшее ныне общепризнанным понятие “пассионарность”, введенное им в научный оборот в его теоретических построениях, маркировало те импульсы, идущие от природы, которые подвигают человечество и его единицы (этносы) к историческим свершениям.