Ранние формы отражения действительности

Логично предположить, что самой ранней формой отражения действительности человеком стало объемное изображение, то есть скульптура. Именно такое изображение давало наиболее полную характеристику изображаемого предмета. Но зафиксированная таким образом информация о нем как бы принимала на себя свойства изображаемого предмета – скорее всего, животного, на которого охотились, или же самого охотника. Эти древнейшие изображения не могли не стать объектом поклонения. Тем более сакральными становились изображения в виде рисунков, в которых изначальная информация как бы сжималась и требовала известного напряжения воображения – иначе говоря, прочтения. О том, что эта информация не сводилась просто к фиксации внешних черт фиксируемого предмета, а передавала и отношение древнего художника к тому, что он изображает, свидетельствует удививший исследователей высокий художественный уровень палеолитических рисунков, впервые открытых лишь в конце XIX века. Характерна в этом отношении ставшая крылатой фраза Пабло Пикассо, увидевшего эти рисунки на стене пещеры Альтамира на севере Испании: «После Альтамиры – всё упадок!».

Дальнейшее развитие письменности – рисуночной или знаковой  - все более и более напрягало воображение и создавало все более широкую картину мира. Несомненно, что человек вкладывал в эти письмена нечто большее, чем просто информацию о видимом им мире. Это был творческий процесс формирования все более и более сложной и многообразной человеческой культуры, в ходе которого рождалась новая сущность, соединяющая человека не только с миром, но и с Творцом его. Сам мир преображался, поскольку в него вносилось нечто новое, не бывшее до этого.

Человек не мог не ощущать этого, не чувствовать своей внутренней соприродности с Богом, проявляемой именно в процессе творчества. Поэтому все создаваемое человеком немедленно приобретало сакральный смысл, превращалось в предмет поклонения, становилось как бы мостом между Творцом и тварным миром. И книга, становясь венцом творческих возможностей человека, уже с первых шагов в процессе своего создания становилась предметом священным.

Одно то, что этот процесс в совершенно разных по своему характеру цивилизациях шел, по сути, в одном и том же направлении, свидетельствует о его глубинной связи с самой сущностью человека и человеческого творчества.

За много веков до того, как в Византии появилась книга-кодекс в виде сшитых в один переплет листов пергамента, в сознании древних народов сложилось представление о всеобъемлющем своде выраженных словами сведений об окружающем людей мире, которое не только отражало этот мир, но и как бы «запечатывало» его в себе.

Уже в древнейшей из известных библиотек, представляющей собой около 30 тысяч глиняных клинописных табличек, обнаруженных в развалинах дворца ассирийского царя Агишурбанипала и относящихся примерно к XVIII-XVI векам до нашей эры, оказались запечатлены практически все знания и представления, характерные для древней цивилизации Месопотамии, включая знаменитые законы древневавилонского царя Хаммурапи, описания мифов, гимны богам и т.д.

Из этого факта вполне можно заключить, что все эти собранные вместе тексты представлялись чем-то единым и всеобъемлющим, и в этом смысле равным миру. Из этого  «равенства» между текстом и миром вполне естественно возникало представление и о мире как книге, которая может читаться. Следы этого древнейшего представления очевидно проступают, например, в позднеантичной астрологии, трактовавшей звездное небо, как письмена, содержащие некоторое сообщение человеку от высших сил..

Не удивительно, что во всех культурах мира книга, независимо от формы, которую она приобретала, и от материала, на который наносились письмена, изначально воспринималась как священный предмет, имеющий очевидную сакральную сущность.

В Древнем Египте особое отношение к запечатленным текстам и рисункам (которые тоже воспринимались как текст) отчетливо проявилось в том особом положении, которое занимали в общественной иерархии писцы и художники.