Или аттенюатор Фильтр Дойчей Трейсман и Нормана 4 страница

Трудность исследования внимания давно осознана психологами, пытавшимися разобраться в его феноменах, определить его специфику или, наоборот, редуцировать к другим психическим процессам. Так, У. Джеймс разделил все концепции внимания на причинные теории и теории эффекта (James, 1890). Первые рассматривают внимание как причину, приводящую к какому-либо результату. Вторые считают явления внимания эффектами, то есть следствиями других психиче­ских процессов. У. Джеймс полагал, что научные данные склоняют чашу весов в пользу теорий эффекта, но по философским

*лат. — в орехе; сжато, вкратце.

42

соображениям отдавал предпочтение причинным теориям. Схема постановки и решения проблемы внимания, предложенная У. Джейм­сом, сохранила свое значение вплоть до настоящего времени, Ф.У орден пишет: "Взявшись за вопрос, является ли внимание эф­фектом или причиной, он [У. Джеймс ] проложил тот путь, по которо­му идем и мы, когда пришел к выводу, что возможные ответы в большей степени метафизические, чем научные" (Worden, 1966, с. 56).

Известные решения проблемы внимания распадаются на два ос­новных и один промежуточный класс. Теории первого класса так или иначе отрицают специфику внимания, единую сущность его явлений, рассматривают внимание как побочный продукт или характеристику других психических процессов. Теории второго класса, напротив, при­знают суверенитет внимания, считают его особым и самостоятельным процессом, играющим существенную роль в познании и поведении. Здесь внимание как бы включено в деятельность, является ее сущест­венным компонентом или особым процессом, несущим определенную функциональную нагрузку. Теории третьего, промежуточного класса рассматривают внимание как условие познания, поведения или дея­тельности. Каждая из таких теорий может одновременно содержать черты двух вышеуказанных классов, не являясь при этом варианта­ми компромисса, примиряющего полярные точки зрения основных теорий. По существу, они могут находится в отношении дополнитель­ности к решениям проблемы внимания в концепциях первого и второ­го вида.

Большинство современных исследований внимания проводится в рамках зарубежной когнитивной психологии, которая начиналась с анализа внимания и памяти. На первом этапе своего развития она находилась под мощным влиянием геппальтпсихологии, кибернетики и методологических установок необихевиоризма. Область когнитивной психологии определяют как исследование процессов приема, хранения, воспроизведения и использования информации (Neisser, 1967). В от­личие от различных вариантов бихевиоризма здесь утверждается и под­черкивается внутренняя активность субъекта. В то же время когни­тивная психология старается придерживаться строго научного подхода к изучению познавательной деятельности человека. Это выражается в высоком статусе и тщательном планировании лабораторных экспе­риментов, обязательном применении процедур статистической об­работки результатов, в недоверии к метафорическому языку описа­ния психологических механизмов и явлений, в стремлении к ясным дефинициям и устранению любого рода двусмысленностей на всех этапах научной работы. Многие когнитивные психологи считают, что при определении каких-либо понятий для

43

пользы дела лучше быть ошибочно точными, чем правыми смутно. Несмотря на экстенсивное развитие этого направления, выходящее за рамки исследования собственно познавательных процессов, внимание всегда оставалось "в сердцевине когнитивной психологии" (Keele, Neill, 1978, с. 3). Более того, как сетует А. Оллпорт, внимание служит для современной экспериментальной психологии "кодовым наимено­ванием сознания" (Allport, 19806, с. ИЗ). М. Познер предпочитает ис­пользовать понятие внимания в качестве общего наименования поля исследований механизмов осознания событий (Posner, 1986).

Связь когнитивной психологии с классической психологией созна­ния постоянно поддерживается благодаря "Принципам психологии" У. Джеймса (James, 1890). Участники симпозиума, посвященного столе­тию выхода в свет этой "библии" американских психологов, чрезвы­чайно высоко оценивают вклад У. Джеймса в целый ряд разделов со­временной психологии, в том числе и особенно, в психологию внима­ния. Д. Лаберж считает, что в последние тридцать лет происходила лишь разработка тех положений и идей, которые ясно сформулировал У. Джеймс (La Berge, 1990). Исследования когнитивных психологов обогатили эмпирическую область психологии внимания как в плане получения новых надежных данных, так и в плане разработки изо­щренных методик и процедур лабораторного эксперимента В то же время они ставят под сомнение любые попытки теоретического объяс­нения природы внимания. Модельные представления внимания в системах переработки информации сменяют друг друга с калейдоско­пической быстротой. Сравнительно недавно, В. Дарк и У. Джонстон провели исчерпывающий аналитический обзор результатов многочис­ленных исследований селективного внимания.

Авторы отмечают три особенности рассматриваемой области. Во-первых, массовый уход от определения того, что такое внимание. Во-вторых, легкость, с которой различные конкурирующие теории могут согласовываться с одними и теми же эмпирическими данными. В-третьих, постоянное привлечение для объяснения явлений внимания некоторой умственной силы или агента. Они указьшают на причинную взаимозависимость этих моментов, поскольку "трудно построить тео­рию процесса, который плохо определен, и трудно опровергнуть рас­плывчатую теорию, особенно в том случае, если она основана на представлении о гомункулусе" (Johnston, Dark, 1986, с. 43).

При оценке теорий селективного внимания авторы используют схему У. Джеймса (см. с. 42-43) и приходят к тем же выводам — большую часть экспериментальных данных лучше объясняют теории

44

эффекта, и, в то же время, полностью опровергнуть альтернативные теории только на эмпирической основе не удается. Тем не менее, они намерены продолжать усилия в плане упорной экспериментальной разработки теорий эффекта, поскольку все причинные теории страда­ют от одного изъяна — явного или неявного допущения существования гомункулуса переработки информации. В. Дарк и У. Джон-стон за­вершают свой обзор следующими словами: "И все же накатывает тяже­лое, обескураживающее чувство, когда подумаешь, что У. Джеймс был намного умнее нас и в конечном счете вообще оставил психоло­гию" (Johnston, Dark, 1986).

Все большее число психологов приходит к выводу, что найти ответ на вопрос о сущности внимания путем проведения исключительно экс­периментальных исследований в настоящее время невозможно. Не­обходимы постановка и серьезное обсуждение этой проблемы на более широкой базе данных и твердом методологическом основании, реше­ние комплекса теоретических вопросов, недоступных прямой эмпи­рической разработке и экспериментальной проверке. Понятие внима­ния, как и прежде, привлекает тех психологов, которые прямо пробле­мой внимания не занимаются, поскольку оно обеспечивает простое и согласованное объяснение широкого круга разнообразных феноменов. Поэтому, наряду с возражениями против объяснения темного путем ссылок на еще более темное, иногда раздаются призывы обратного ха­рактера. "Внимание не доступно прямому наблюдению. Однако, теоре­тический конструкт внимания упрощает множество наблюдаемых взаимодействий. Он схватывает общие эффекты многих разнородных классов наблюдаемых операций — таких как направляющие инст­рукции, награды за хорошее выполнение, время суток, наркотики, и любых других факторов, которые могут повлиять на внимание" (Bower, Clapper, 1989, с. 250). В качестве примера широкого исполь­зования объяснительной силы понятия внимания можно привести исследования М. Чиксентмихайи и Дж. Гамильтон (см. Приложение

2).

Трудности, с которыми сталкивается когнитивная.психология, обусловлены, прежде всего особенностями метатеоретического и мето­дологического характера (см., напр., Зинченко, Мамардашвили, 1977; Величковский, Зинченко, 1979). Кроме вышеупомянутой про­блемы гомункулуса, решающими недостатками здесь являются, во-первых, квалификация субъекта как организма, погруженного в сти­хию физической стимуляции; во-вторых, редукция к физиологиче­ским механизмам; в-третьих, методизм, или фельдшеризм проводимых исследований. Дополнительно следует отметить, что во многих рабо­тах этого направления отсутствует обоснованная постановка про­блемы внимания. Функция внимания здесь априорно задана. На-

пример, в структурных моделях вниманию сразу отводится роль отбора информации. Таким образом, в эмпирическом плане исследуется избирательность слухового или зрительного восприятия. Видимо по­этому, в обзоре 1982 года Д. Бродбент намеренно избегает слова "вни­мание" и предпочитает ему термин "избирательность" (Broad-bent, 1982). Представление о внимании не разрабатывается, а как бы вписывается в модели системы переработки информации. В области эмпирических исследований обсуждение этих моделей все-таки ока­зывается плодотворным. Они не только объясняют определенную группу лабораторных данных, но и выполняют функцию средства исследования, прокладывая дорогу для поиска и получения новых фактов и постановки новых вопросов. Теория в этом смысле для мно­гих когнитивных психологов играет лишь вспомогательную роль. Продуктивный анализ силы теоретической концепции заключается в ее характеристике и оценке как определенного пути поиска в про­странстве проблемы. В сложной проблеме данный путь не является ис­черпывающим и, будучи пройден до конца, должен быть оставлен, чтобы двигаться дальше. "Верша нужна — чтобы поймать рыбу: ко­гда рыба поймана, про вершу забывают. Ловушка нужна — чтоб пой­мать зайца: когда заяц пойман, про ловушку забывают"*.

Г. Айзенк утверждает, что неприятие теории стало аксиомой со­временного психологического мышления (Eysenck, 1987). По мнению М. Познера, большинство экспериментальных работ направлены на проверку частных теорий внимания. Эти теории сформулированы де­тальным образом, и эксперимент, как правило, направлен на выбор альтернативных следствий конкурирующих гипотез. На самом же деле они принципиально не отличаются друг от друга. Более адекват­ным он считает подход, предполагающий выдвижение общих гипотез без детального их обсуждения в физиологических и количественных терминах. Оптимальная стратегия исследования заключается в том, чтобы задавать такие вопросы, ответы на которые сокращали бы коли­чество теорий вдвое (Posner, 1982). Возможность практического приме­нения является для когнитивных психологов важнейшим критерием оценки теории. Б. Кантовиц отмечает, что у теорий должна быть хотя бы минимальная чувствительность к нуждам практики, и "теоретики, игнорирующие существование пользователей теории, занимаются нарциссической, не заслуживающей общественной поддержки дея­тельностью" (Kantowitz, 1987, с. 86). Предполагается, что каждая мо­дель или их сочетание могут быть исполь-

*Чжуан-цзы //Из книг мудрецов. М.: Худ. лит-ра, 1987, с. 104.

зованы для объяснения и предсказания поведения лиц определенных кате­горий или в определенных ситуациях. Так, можно считать удачным ис­пользование модели Д. Бродбеша для интерпретации данных клиническо­го исследования нарушений внимания больных шизофренией (см. При­ложение 4). Конкретные модели могут располагать собственными зонами экологической валидности.

В последние годы наметилась тенденция к построению глобальных, сформулированных в общих терминах теорий познавательной и исполни­тельной деятельности человека Дж. Ризон провел сравнение теорий но­вого (каркасные) и старого (локальные) типа (см. табл. 1.1).

Табл. 1.1

Сопоставление принципиальных характеристик локальных и каркасных теорий (Reason, 1990, табл. 2.1, с. 49).

Локальные теории	Каркасные теории
Анализируют	Синтезируют
Предсказывают	Описывают
Опровергаются	Подчиняются смене парадигм
Подчеркивают теоретические различия	Сосредоточены на соглашении между теориями
Основаны на лабораторных ис­следованиях	Производны от настоящей исто­рии и клинических наблюдений
В традиции естественной науки	В прикладной и клинической традиции
Используют экспериментальные методики для установления при­чинных связей	Совершают широкие естествен­ные наблюдения для извлечения полезных рабочих приближений
Стратегия исследований: поста­новка экспериментов для провер­ки соперничающих теорий	Стратегия исследований: прово­дят исследования для определения условий, ограничивающих обоб­щения

Как видно из табл. 1.1, каркасные теории резко отличаются от ло­кальных как по своим истокам, так и по уровню обобщения. Они не отри­цают прежний способ теоретизирования, а скорее дополняют его на более высоком метатеоретическом уровне. К общим каркасным положениям различных теорий внимания, разрабатываемых в современной когнитив­ной психологии, можно отнести понятия ин-

47

формации, переработки информации и структуры системы этой перера­ботки. Понятие информации в настоящее время уже не используется в строгом смысле теории связи. Понятие переработки включает в себя ряд процессов, организованно протекающих в системе переработки информа­ции. Структуру системы обычно представляют в виде взаимосвязанных блоков, расположенных последовательным или параллельным образом. Каждый из блоков характеризуется по функции, емкости и форме коди­рования информации. Одни теории формулируются в виде определенных моделей структуры системы; в других же акцент ставится не на блоках, а на процессах. Общим для тех и других теорий остается положение о том, что возможности систем приема, переработки и использования ин­формации ограничены. Как мы увидим в следующих главах, различия представлений о внимании во многом определяются тем, как именно раскрывается данное положение.

48

ГЛАВА 2

ВНИМАНИЕ И ОТБОР

Многие интересные и продуктивные направления психологических исследований начинались с анализа обыденных и привычных ситуа­ций, не вызывающих, как правило, никаких вопросов у человека, ко­торый попадает и действует в них. В области исследований мотива­ции здесь достаточно упомянуть 3. Фрейда, впервые обратившегося к анализу ошибочных действий (оговорок, описок и т.п.) человека и других мелочей повседневной жизни, лежавших за пределами науч­ных интересов его современников (Фрейд; 1989). В исследованиях па­мяти можно назвать ситуацию распространения слухов, сплетен или игры в испорченный телефон. Последняя в Англии называлась рус­ским скандалом и была положена Ф. Бартлеттом, по совету Н. Винера, в основу плодотворного метода последовательных репродукций (Bart-lett, 1932; 1958). Для Л.С. Выготского анализ таких несерьезных форм поведения как бросание жребия, завязывание узелка на память и счет на пальцах послужил отправным пунктом разработки концепции раз­вития и метода исследования высших психических функций (Выгот­ский, 1983).

49

В психологии внимания такого рода ситуация сравнительно не­давно получила специальное название застольной беседы или, в бук­вальном переводе с английского, вечеринки с коктейлем. Впрочем, ее описание как существенной именно для изучения внимания человека встречается уже в работах У. Джеймса*. "Все формы усилий внима­ния были бы пущены в ход тем лицом, которое мы представим себе за обедом со своими гостями, настойчиво слушающим соседа, который дает ему нелепый и неприятный совет, в то время как все окружаю­щие гости весело смеются и разговаривают об интересных и возбуж­дающих предметах" (Джемс, 1902, с. 175). В другом месте он использу­ет подобный пример в качестве иллюстрации функциональной сути внимания как процесса отбора и, более того, действия его механиз­мов. У. Джеймс пишет: "Мы знаем, что можем быть внимательными к голосу собеседника среди гвалта других разговоров, незамечаемых на­ми, хотя они объективно намного громче, чем та речь, к которой мы прислушиваемся. Каждое слово пробуждается дважды, и не столько благодаря чтению по губам говорящего, сколько уже до того, внутри, благодаря иррадиации прежде водпринятых слов и туманному возбу­ждению со стороны всех процессов, связанных с "предметом бесе­ды" (James, 1890/1990, с. 292, курсив автора). Еще одним примером избирательности внимания может быть восприятие содержания и смысла трудной, интересной лекции. Если вы софедоточены на словах лектора, то не замечаете уличных шумов и звуков, доносящихся из ко­ридора, жужжания ламп дневного света, шорохов и покашливания присутствующих, духоты или, напротив, сквозняков в аудитории и что приходится сидеть в неудобной позе на краешке стула.

Идеи У. Джеймса легли в основу современных теорий внимания, а вечеринка с коктейлем стала исходной для постановки исследователь­ских задач и создания новых методов изучения избирательности вос­приятия. При анализе этой ситуации можно выделить два важ-

*Гораздо раньше и вполне определенным образом о факте успешного вос­приятия одного из двух сообщений писал И. Мюллер в "Учебнике физиологии человека", первое издание которого вышло в 1833 году. К.Д. Ушинский, ссы­лаясь на эту работу, отмечает: "Мюллер утверждает, что из двух одновремен­но шепчущих нам на ухо людей мы можем слышать того, кого захотим" (Ушинский, 1990, с. 79). После У. Джеймса, но задолго до когнитивной пси­хологии, по-видимому, предпринимались и попытки экспериментального ис­следования этой проблемы. Так, Э. Рубин в знаменитых тезисах на междуна­родном психологическом конгрессе, состоявшемся в 1925 году, сообщал о фактах, обнаруженных при исследовании одновременного воздействия двух голосов (Рубин, 1976).

50

нейших для когнитивных психологов аспекта внимания. Во-первых, человеку легко удается отобрать интересующий его разговор и непре­рывно слушать его, не отвлекаясь на все остальное. Работа внимания в этом смысле представлена как аспект его избирательности или со-федоточенности, а изучение соответствующих механизмов получило название исследований селективного или фокусированного внима­ния. Во-вторых, неотобранные голоса остаются потенциально доступ­ными восприятию субъекта и какая-то информация может быть замечена за пределами выбранного направления внимания. Так, если в компании произносят его имя или начинают рассказывать анекдот, он невольно осознает эти события. Это означает, что вни­мание в какой-то степени распределено на все, что происходит во­круг. Известно также, что чем больше мы увлечены беседой, т.е. чем больше интенсивность нашего внимания в одном направлении, тем меньше вероятность отвлечения и степень внимания по всем дру­гим направлениям. Изучение этого интенсивностного аспекта про­водится по линии исследований распределения внимания. В ситуации вечеринки он отступает на второй план в силу непроизвольности и, как следствие, скрытости работы соответствующих механизмов. В спе­циальной литературе такая работа внимания получила название мо­ниторинга, то есть непрерывного и непреднамеренного контроля и обнаружения определенных событий, происходящих во внешней и внутренней федах организма. К ситуациям распределения внимания в строгом смысле относят такие, когда человек намеренно пытается уде­лить внимание двум и более источникам информации; например, при­слушиваться к речи собеседника и, одновременно, следить за ком­ментарием и показом футбольного матча по телевизору.

В лабораторных условиях указанные существенные моменты вече­ринки были воспроизведены и тщательно исследованы английским ин­женером-акустиком Колином Черри, работавшим в то время по спе­циальному заказу в Массачусетском Технологическом Институте (Cherry, 1953). Анализ ситуации привел К. Черри к предположению о возможных характеристиках стимуляции, используемых перцептивной системой для выделения и удержания какого-то одного сообщения в потоке других. Сообщения могут различаться по направлению ис­точника звука, особенностям голоса (громкости, высоте, тембру), тем­пу, синтаксису, теме или содержанию. Кроме того, слушатель может использовать зрительную информацию о жестах и мимике говорящего. Первая задача исследования заключалась в проверке этого предполо­жения. Необходимо было ответить на три вопроса: действительно ли перечисленные характеристики значимы для

4*                                                                                                                       51

процесса отбора интересующей информации; в какой степени значима каж­дая из них; сколь полон этот перечень. Таким образом, независимо от це­лей самого К. Черри, соответствующее экспериментальное исследование оказалось направленным на изучение аспекта селективности внимания. Вторая задача заключалась в анализе судьбы неотобранных сообщений. К. Черри поставил вопрос: отвергаются ли эти разговоры полностью, и если нет, то в какой степени они воспринимаются слушателями, полностью со­средоточенными на восприятии одного, отобранного сообщения. Следова­тельно, здесь его работа попадает в русло изучения интенсивностного аспекта внимания, а точнее—мониторинга

Для решения указанных задач К. Черри разработал методику, ставшую образцовой для экспериментальных исследований селективно­го внимания. Испытуемому одновременно предъявляют два сообщения. Основные варианты предъявления показаны на рис. 2.1.

a)                                                                6)

Рис. 2.1. Варианты предъявления стимуляции в методике избиратель­ного слушания: а—бинауральное; б - дихотическое.

При бинауральном предъявлении (рис. 2.1а) оба сообщения (А и Б), записанные на разные дорожки магнитофона, подаются одновре­менно в правое и левое ухо. При дихотическом предъявлении (рис 2.16) первое сообщение (А) подается в правое ухо, а второе (Б) — в левое ухо испытуемого. В зависимости от цели эксперимента это могут быть записи текстов, списков слов, цифр или отдельных звуковых сигналов. Также может варьироваться инструкция. Испытуемый дол­жен прислушиваться только к одному (А или Б), релевантному, задан­ному каким-то отличительным признаком сообщению с целью его без­отлагательного вторения, обнаружения целевых слов, последующего буквального воспроизведения или ответа на вопросы

52

по его содержанию. Он отчитывается об услышанном после каждого предъявления или непрерывно повторяет вслух все элементы реле­вантного сообщения по ходу предъявления. Последняя версия извест­на в литературе под названием методики вторения (shadowing)*.

При решении первой задачи своего исследования К. Черри ис­пользовал вариант бинаурального, то есть смешанного предъявления. Релевантное и нерелевантное сообщения представляли собой про­заические отрывки разного содержания, прочитанные и записанные на магнитофон одним и тем же диктором. Записи уравнивались по гром­кости. Отсюда видно, что К. Черри сохранил в лабораторных условиях только одну группу различительных характеристик релевантной и нерелевантной стимуляции, а именно, вероятности перехода от одно­го элемента к другому, обусловленные содержанием, грамматиче­ской структурой и темпом высказываний. Голоса же были идентичны, их направления совпадали, а зрительная информация исключалась полностью. От испытуемого требовали подробного отчета о содержа­нии релевантного сообщения, которое подавалось чуть раньше нереле­вантного. Ему разрешалось прокручивать одну и ту же запись столько раз, сколько понадобится для полного и безошибочного отчета. Общее количество проб или время прослушивания одной записи служили по­казателями успешности селекции релевантного сообщения. Оказа­лось, что восприятие релевантного текста при этих условиях хотя и возможно, но, в отличие от обычной ситуации, происходит с большим трудом. Так, чтобы лучше сосредоточиться, испытуемые часто закрывали глаза. Полное разделение сообщений достигалось лишь путем многократного (от 20 до 25 раз) прослушивания. Интерес­но и то, что решение задачи облегчалось, если испытуемым давали возможность по ходу опыта делать и использовать записи.

Итак, в данном эксперименте была показана важная роль физиче­ских признаков стимуляции (направления, интенсивности, высоты звука) в процессах ее селекции. При разделении сообщений испы­туемые, по-видимому, опирались на вероятности перехода от одного элемента сообщения к последующему. Под вероятностью перехода обычно имеют ввиду частоту следования какого-то слова за другим словом. Эта частота определяется грамматикой и синтаксисом данного языка, устойчивостью употребления определенных сло-

*В русском издании книги У. Найссера "Познание и реальность" этот термин и назва­ние соответствующей процедуры переведены, хотя и буквально, но, на наш взгляд, не­удачно как "затенение" (Найссер, 1981, с. 99).

53

восочетаний. Возможность отбора на основании вероятности перехода была устранена в дополнительной серии проб с предъявлением сообщений, составленных из газетных штампов. Примером сообщения, состоящего из словесных клише такого рода, может быть следующий огрыюк речи на митинге: "Дорогие друзья! Я счастлив встретиться с вами здесь и сейчас, чтобы выразить огромную обеспокоенность текущим положением в стране и решительный протест против внутренней и внешней политики, направ­ленной на развал экономики и государства. Товарищи, хватит ходить вокруг да около — мы находимся на грани разорения. Поставлены на кар­ту жизнь и благополучие всего трудового народа. Коррумпированные круги правительственной администрации вкупе с мафиозными структура­ми рыночной экономики безнаказанно воруют и вывозят награбленное за пределы нашего многострадального отечества". Вероятность перехода меж­ду словами внутри штампа очень велика, тогда как между штампами она резко падает. Содержание релевантного сообщения здесь всегда, не­зависимо от числа повторных прослушиваний, перемешивалось с содер­жанием нерелевантного. Испытуемый как бы выхватывал словосочета­ния то из релевантного, то из нерелевантного сообщения. Отсюда следует не только то, что вероятности перехода по праву вошли в исходный список характеристик, значимых для решения задачи селекции, но и то, что этот перечень был полным.

Исследование восприятия нерелевантного сообщения (вторая задача, поставленная К. Черри) проводилось с помощью процедуры вторения в условиях дихотического предъявления. Инструкция на вторение дава­лась в данном случае для контроля непрерывности внимания испытуе­мого к релевантному источнику. По релевантному каналу, например, с правого наушника подавался обычный текст, который нужно было от­четливо повторять вслух с отставанием не более чем на 2-3 слова. Нере­левантное сообщение, идущее с другого наушника, также начиналось с какого-то текста, но могло без предупреждения измениться по своему характеру. Где-то в середине, вместо текста подавали звуковой тон или меняли голос диктора с мужского на женский; запись прокручивали в обратную сторону или читали текст на иностранном (немецком) языке. Затем продолжали подачу первоначального текста. После эксперимента неожиданно для испытуемого задавали вопросы относительно нерелевант­ного канала.

Наблюдение и регистрация ответов показали, что инструкция вто­рения, т.е. непрерывного отслеживания релевантной стимуляции выполня­ется довольно легко. После небольшой тренировки в предварительных опы­тах испытуемые вторили без промедления и безошибочно (правда, бес­цветным и монотонным голосом). Эти результаты

еще раз подтвердили решающее, для успеха селекции, значение фи­зического признака стимуляции, в данном случае пространственной на­правленности. Испытуемые эффективно отбирали релевантное сообще­ние. Вместе с тем, как следовало из отчетов, нерелевантная информация не отвергалась полностью. В частности, они замечали звуковой тон и смену голоса В то же время, они ничего не могли сообщить о содержании текстов нерелевантного канала и, как правило, не замечали смену языка и поряд­ка воспроизведения. Иногда, после обратного предъявления текстов, испытуемые сообщали, что слышали какую-то речь, в которой было что-то странное. На основании этих данных К. Черри пришел к выюду, что вос­приятие нерелевантных сообщений ограничивается грубыми физическими характеристиками.

Несмотря на то, что общая цель работ К. Черри лежала за пределами психологии, его вклад в становление нового направления психологии, позже названного когнитивным, оценивается очень высоко. Наиболее весо­мым он оказался для психологии внимания. Методики, созданные К. Черри, полученные им факты и выводы легли в основу многих исследований, поток которых не прекращается и по сей день. Работы К. Черри были за­мечены и использованы Д. Бродбентом и, особенно, Э. Трейсман, при разработке первых в истории когнитивной психологии моделей переработ­ки информации вообще и моделей вниманий, в частности.

ТЕОРИИ РАННЕЙ СЕЛЕКЦИИ

В период между мировыми войнами, как уже говорилось в главе пер­вой, фундаментальные поиски в области психологии внимания свелись к минимуму, а местами практически прекратились. Господствующие в то время школы психоанализа, бихевиоризма и гешталь-тпсихологии если и обсуждали внимание, то очень редко, в чисто полемическом ключе, мимоходом, в иных терминах и, как правило, не ставили специальных задач его экспериментального исследования.