Характеристики сложившейся

МАЛОЙ ГРУППЫ

Богатство феноменологии группового процесса, отчетливо обнаруживающееся в ходе предшествующего изложения, делает отнюдь не простым выбор характеристик сложившейся малой группы. В этой главе рассмотрены три из них, в наибольшей, на наш взгляд, степени дающих представление о группе с точки зрения целостных ее проявлений: структура группы, функционирующие в ней нормы, групповая сплоченность. Именно уровень развития этих своего рода параметров группового процесса нередко, как показано в 2.2, дает основание исследователям судить об уровне группооб-разования в целом.

Структурные характеристики малой группы

Приступая к рассмотрению структурных компонентов малой группы, необходимо прежде всего подчеркнуть, что понятие «структура» теснейшим образом сопряжено с понятием «система». Как замечает в связи с этим М. С. Каган, «не существует бесструктурных систем и внесистемных структур» [Каган, 1983. С. 89]. Поэтому дальнейшее наше изложение будет строиться главным образом с учетом таких выраженных системных признаков структуры, как ее разномерность и разноуровневость, позволяющих наиболее полно охватить взаимосвязи между элементами социального целого, именуемого малой группой, иными словами, наиболее полно описать ее структуру. Поясним, что под упомянутыми выше «элементами социального целого» понимаются отдельные

103

Глава 3. Социально-психологические характеристики...

субъекты и позиции (или положения), занимаемые ими в группе относительно друг друга по самым разнообразным, как будет показано далее, измерениям.

Поуровневый анализ групповой структуры. Как правило, подобного рода анализ состоит в выделении различными авторами определенных систем внутригрупповых отношений, иерархически располагающихся в «пространстве» группового функционирования. Так, упомянутые выше (см. 1.3) различные типы групповых деятельное -тей задают и различные системы внутригрупповых отношений — деловых, отвечающих деятельностям инструментального типа, и эмоциональных, отвечающих деятельностям экспрессивного типа.

Реализация членами группы определенных институционально заданных функций в сфере ведущей деятельности группы по решению задач, поставленных перед ней в рамках более широкой социальной общности (организации), порождает систему так называемых официальных отношений. Но одновременно для решения этих же задач в ходе развертывания той же самой деятельности возникают функциональные образования, заранее социальной организацией не предписанные. Таковы, например, роли критика, эрудита, генератора идей в научном коллективе [Ярошевский, 1978].

Связи между реализующими эти роли индивидами образуют систему неофициальных деловых отношений, наряду с которой в группе сосуществует и система иных, традиционно называемых исследователями неофициальных отношений — отношений эмоционального типа, представляющих собой различные неинструментальные формы межличностного общения, т.е. то, что в обиходе можно назвать общением ради самого общения, а не по поводу какого-то дела (подробнее об этом см. в работе: Кричевский и Рыжак, 1985). Учитывая соподчиненность групповых деятельнос-тей (в зависимости от специфики организационных задач), правомерно говорить и о соподчиненности производных от них систем отношений в группе, их поуровневом расположении. Последнее, имея в виду организованную целевую малую группу или, по модной сейчас терминологии, команду, схематически может быть описано следующим образом:

официальные отношения,

I

неофициальные деловые отношения,

4

неофициальные эмоциональные отношения.

104

Структурные характеристики малой группы

Изложенная выше схема носит, конечно, весьма общий характер. В конкретной же эмпирической работе она, как правило, подвергается некоторой модификации в соответствии с необходимостью решения определенных исследовательских задач. Например, изучение одним из нас [Кричевский, Маржине, 1991] структурных аспектов функционирования первичного научного коллектива потребовало специального вычленения в системе неофициальных деловых отношений особых подсистем отношений, возникающих в процессе реализации членами коллектива отдельных научных (критик, эрудит, генератор идей), организационных (организатор), мотиваци-онных (мотиватор, т.е. побудитель) и т.д. ролей инструментального типа. Кроме того, в этом же исследовании была показана возможность выделения ряда подсистем отношений и в сфере эмоциональной активности научного коллектива.

Несколько иную, хотя и имеющую ряд общих черт с предыдущей, схему поуровневого рассмотрения внутригрупповых отношений в первичном научном коллективе предлагает М. А. Иванов [Белкин и др., 1987]. Он выделяет два уровня межличностных отношений — между членами коллектива и между руководителем и научными сотрудниками. Внутри каждого уровня отношения в свою очередь подразделяются на деловые и личные, а также проводится более дробный анализ блока деловых отношений. К сожалению, в этой схеме отсутствует весьма существенное, на наш взгляд, разграничение между отношениями официального и неофициального типа.

Довольно развернутая модель многоуровневой структуры межличностных отношений представлена А. В. Петровским в его стра-тометрической концепции коллектива. Модель включает несколько слоев (страт), каждый из которых характеризуется определенным принципом построения межличностных отношений и соответственно своеобразием проявления тех или иных групповых феноменов и процессов. В качестве центрального (ядерного) звена берется сама предметная деятельность группы, ее содержательные общественно экономические и социально-политические характеристики. По существу данный слой определяет, как можно думать, своеобразие социальных (официальных) отношений в группе.

Три последующие страты являются психологическими по своей сути. В первой из них фиксируется отношение каждого члена группы к групповой деятельности — ее целям, задачам, принципам, на которых она строится, мотивация деятельности, ее социальный смысл для каждого участника. Во второй страте представлены межличностные отношения, опосредованные содержанием групповой совмест-

105

Глава 3. Социально-психологические характеристики...

ной деятельности — ее целями и задачами, принятыми в группе принципами и ценностными ориентациями и т.п.

Что же касается третьего психологического уровня групповой структуры, то он представляет собой поверхностный слой межличностных отношений, применительно к которым ни коллективные цели деятельности, ни общезначимые для коллектива ценностные ориентации не выступают в качестве основного фактора, опосредующего личные контакты членов группы. Иными словами, отношения этого уровня свободны от детерминирующих влияний реализуемой совместной деятельности.

Хотя рассматриваемая модель и не предлагает сколько-нибудь развернутой типологии межличностных отношений в группе, заложенные в ней идеи могут послужить полезной основой для построения в будущем такой типологии, позволяя в полной мере реализовать в анализе социальной группы, в том числе ее структурного звена, методологический принцип деятельности.

Многомерный анализ групповой структуры. Другой возможный ракурс рассмотрения групповой структуры связан с пониманием ее как многомерного образования. В этом случае за основу анализа берется главным образом фактор престижности занимаемых индивидами позиций в обсуждавшихся нами выше системах официальных и неофициальных внутригрупповых отношений. В любой из них можно выделить разные по степени престижности (т.е. по величине статуса) позиции.

Например, континуум позиций в системе официальных отношений на университетской кафедре может быть обозначен двумя крайними полюсами: позицией заведующего и позицией лаборанта, в системе любых неофициальных отношений — позициями лидера и аутсайдера и т.д. Выстроив эти позиции по вертикали, получим различные измерения групповой структуры.

При этом необходимо подчеркнуть, что мы не рассматриваем разномерность и разноуровневость групповой структуры как обособленные друг от друга ее характеристики. Напротив, между ними вполне допустимы и взаимопереходы, и взаимодополнения. Другое дело, что в целях более детального анализа столь сложного объекта, как малая группа, разведение указанных характеристик представляется нам вполне оправданным.

О каких же измерениях групповой структуры пойдет далее речь? Мы рассмотрим те из них, которые наиболее часто обсуждаются в специальной литературе, а именно:

106

Структурные характеристики малой группы

♦ формально-статусное измерение;

♦ социометрическое измерение;

♦ групповые роли;

♦ модели коммуникативных сетей;

♦ позиции социальной власти;

♦ лидерство.

Поскольку приведенные измерения в той или иной мере неоднократно рассматривались отечественными авторами [Кричевс-кий и Дубовская, 1991], ограничимся лишь краткой их характеристикой, в отдельных случаях, по необходимости, несколько детализируя свое изложение.

Формально-статусное измерение дает представление о субординированное™ позиций индивидов в системе официальных отношений в малой группе и фактически полностью зафиксировано в штатном расписании социальной организации.

Согласно имеющимся данным [Gerber, 1996; Levine & Moreland, 1990], формальный статус индивида в группе (т.е. напомним, степень престижности занимаемой им позиции или должности) значительно сказывается на характере его взаимоотношений с другими членами группы. Так, сравнительно с низкостатусными, лица с высоким статусом имеют больше возможностей оказывать открытое влияние на других членов группы и делают это чаще и эффективнее. Кроме того, людей с высоким статусом часто оценивают гораздо более позитивно, нежели низкостатусных. Им приписывают больше деловитости и в то же время властности. Наконец, люди с высоким статусом нередко значительно превосходят низкостатусных в показателях самооценки, в частности в уровне самоуважения.

Социометрическое измерение характеризует субординирован-ность позиций индивидов в системе внутригрупповых межличностных предпочтений и репрезентируется как в классическом варианте социометрической структуры группы [Коломинский, 1976], так и в аутосоциометрической ее модификации [Андреева, Яноушек, 1987]. По существу социометрическое измерение в значительной мере является аналогом неформальной статусной структуры группы, и в этом смысле определенный интерес представляют данные, полученные рядом авторов при изучении связи неформального статуса с различными аспектами группового процесса.

Так, внимание некоторых исследователей [Hollander, 1964; Homans, 1950; Shaw, 1981] привлек вопрос относительно соотношения величины неформального статуса индивида и степени соот-

107

Глава 3. Социально-психологич<._ские характеристики...

ветствия его поведения нормам груп_{пы т е} фактически конформности (напомним, что этот вопрос частично затрагивался нами в 2.3). Однако однозначная точка зрен_Ия относительно связи упомянутых переменных в литературе отсут_Ствует. В настоящее время скорее можно говорить лишь о многов_ар_Иантной трактовке их соотношения, предполагающей, что:

♦ высокостатусный член группы _более конформен, чем низкостатусный;

♦ высокий статус в группе обесп_{ечивается} полным согласием с групповыми нормами;

♦ в отдельных ситуациях наиболь_шую приверженность групповым нормам демонстрирует субъект, занимающий вторую по степени престижности позицию в груп_пе-

♦ высокостатусному субъекту Mo_xe'_T быть позволено отклонение от групповых норм в попытке спо_{собствовать} достижению групповой цели (феномен «идиосинкраз_{ического} кредита»).

В подобном разнообразии альте_рнатив отражена несомненная сложность группового процесса (раи_но, _впр0чем, как и сложность эмпирического его изучения), не по_ЗВОляющая, согласно системному пониманию группы (см. 1.3), л_инейно _трактовать взаимосвязи между теми или иными ее феном_{енами и} требующая придать их анализу вероятностный характер.

В дополнение к вышесказанному отметим также, что иногда поведение высокостатусных членов _фуПпы соотносится не столько непосредственно с принятыми в н_ей нормами, сколько с ожиданиями их низкостатусных партнер^ безусловно, подверженными влиянию групповых норм. В это_м случае выделяются два типа ситуаций, в одном из которых акце_{Чт дел}ается на продуктивности группы, а в другом — на ее сплочец_ности

Установлено, что в ситуациях Первого типа высокостатусные субъекты неохотно идут навстречу о^_даниям низкостатусных коллег, полагая, что для достижения гр_угшо_Вой цели им необходимо свободно распоряжаться ресурсами группы, и, кроме того, конформность к ожиданиям низкостатусно_{го партН}ера расценивается как угроза положению высокостатусного субъекта в группе. В ситуациях второго типа подобный эффект от_Сутс_Твует, поскольку считается, что в этом случае конформность к опаданиям низкостатусных партнеров не препятствует достижению групповой цели и не представляет угрозы чьему бы то ни было ст_атус_у> являясь, напротив, пози-108

Структурные характеристики малой группы

тивным условием единения группы. Таким образом, в данном случае мы имеем дело со своего рода двухмерным анализом поведения высокостатусных членов группы, соотносимого с некоторым нормативным пластом групповой жизни, репрезентированным в соответствующих ожиданиях их низкостатусных партнеров.

Заслуживающим, на наш взгляд, внимания аспектом обсуждаемого структурного измерения является феномен «генерализации статуса», суть которого состоит в том, что статусные характеристики индивидов, связанные с членством в других социальных группах и первоначально внешние к ситуации межличностного взаимодействия в данной группе (своего рода «внешний» статус), будучи привнесенными в эту ситуацию, начинают оказывать значительное влияние на особенности разворачивающегося взаимодействия, в частности на «внутренний» статус самих его участников [Blumberg et al., 1983].

Ранее в литературе [Кричевский и Рыжак, 1985] был описан подобный феномен, наблюдавшийся в одной из спортивных команд. Интересные данные на этот счет приводятся также в диссертационном исследовании Т. Аунапуу, изучавшей в 80-е годы детерминанты межличностного статуса в коллективах эстонских старшеклассников [Кричевский и Дубовская, 1991]. Автором, в частности, было показано, что учащиеся, чья социокультурная микросреда характеризовалась более богатым духовным и эмоциональным содержанием, способствовавшим их личностному обогащению (в смысле приобретения разнообразных знаний и умений, формирования социально ценных установок и интересов и т.п.) и дававшим им вследствие этого как бы более высокий «внешний» статус сравнительно со школьниками, чья микросреда в духовно-эмоциональном плане оказывалась гораздо беднее, и в своих классных коллективах имели, как правило, наилучшие статусные показатели, т.е. высокий «внутренний» статус.

Эти данные, между прочим, хорошо укладываются в излагавшуюся нами выше (см. 2.3) модель ценностного обмена в межличностном взаимодействии: более высокий статус среди сверстников приобретали школьники, реализовывавшие более «богатые» наборы ценностных характеристик, иными словами, делавшие более значительные сравнительно с остальными одноклассниками ценностные вклады в жизнедеятельность ученического коллектива.

Групповые роли — элемент групповой структуры, тесно примыкающий к двум предыдущим ее измерениям: роль обычно тракту-

109

Глава 3. Социально-психологические характеристики...

ется как динамический аспект статуса, как поведение, ожидаемое от лица, занимающего определенную позицию в группе.

Хотя применительно к малой группе принято обычно говорить о формальных (сопряженных с должностными обязанностями) и неформальных (стихийно возникающих в групповом процессе) ролях, именно последние представляют основной интерес для ученых. Однако предлагаемые ими ролевые наборы нередко весьма отличны друг от друга. Так, известен набор ролей, типичных, по мнению М. Г. Ярошевского, для научного коллектива, а именно: критик, эрудит, генератор идей. С другим вариантом групповых ролей, характерных для динамики групповой социализации, мы познакомились выше (см. 2.3). Возможны и иные типологии ролей, получаемые путем, скажем, опроса членов группы относительно наличествующих в ней ролей и их исполнителей и т.п.

Все же в литературе [Levine & Moreland, 1990] приводится описание нескольких ролей относительно инвариантных, как полагают специалисты, для всех (или подавляющего числа) групп. К их числу относятся роли: лидера, новичка и «.козла отпущения».

О роли лидера, или точнее, структуры лидерских ролей в малой группе, речь специально пойдет в 5.1. Относительно роли новичка специалисты [Moreland & Levine, 1989] сходятся во мнении, что от ее исполнителей можно ожидать тревожности, пассивности, зависимости и конформности и что те из них, кто будет эффективно играть эту роль, имеют шанс заслужить благосклонность ветеранов группы. Наконец, по поводу роли «козла отпущения» в литературе [Levine & Moreland, 1990] утверждается, что ее происхождение часто вызывается неспособностью членов группы интегрировать свои позитивные и негативные качества в целостный и приемлемый образ себя. Чтобы разрешить эти внутренние конфликты, они проецируют свои негативные качества на исполнителя роли «козла отпущения». Реализатор этой роли выполняет, таким образом, полезную для группы функцию, служа объектом эмоциональной разрядки ее членов.

Ролевое поведение в группе нередко сопряжено с возникновением ролевых конфликтов. В одних случаях они носят внутрилично-стный характер: индивид осознает недостаток знаний, способностей, мотивации и т.п., необходимых для эффективного выполнения роли, либо обнаруживает, что она сильно отличается от ролей, с которыми ему приходилось ранее иметь дело. В других случаях эти конфликты выносятся в плоскость межличностных отношений:

ПО

Структурные характеристики малой группы

порождаются борьбой между членами группы за престижные групповые роли, вызываются ролевыми перемещениями индивидов внутри группы. В любом, однако, случае ролевые конфликты сказываются на эффективности функционирования группы, снижая, например, ее продуктивность — тенденция, характерная, в частности, для так называемых «рабочих групп».

Модели коммуникативных сетей представляют собой еще одно, коммуникативное измерение групповой структуры. Они указывают на субординированность позиций индивидов в зависимости от расположения последних в системах информационных потоков и концентрации у них той или иной касающейся группы информации. Точно установлено, что обладание информацией позитивно и весьма тесно связано с величиной официального статуса индивида в группе и что, как правило, высокостатусным членам группы адресуется больше сообщений и они носят более благоприятный (дружелюбный) характер, нежели сообщения, посылаемые низкостатусным индивидам [Shaw, 1981].

Следует отметить, что, судя по ряду итоговых публикаций [Кри-чевский и Дубовская, 1991], исследователи проявляют немалый интерес к проблеме внутригрупповых коммуникаций. И это отнюдь не случайно, поскольку, как отмечает известный специалист в этой области — М. Шоу, коммуникация лежит в основе группового процесса. И, кроме того, перед исследователями открывается перспектива практического приложения результатов ведущихся в этой области разработок ко многим сферам практической деятельности.

Пожалуй, ключевым моментом обсуждаемой проблемы является выяснение эффективности решения группой разнообразных задач в условиях централизованных (когда информация, касающаяся группы, концентрируется главным образом в руках одного человека — лидера или руководителя) и децентрализованных (когда аналогичная информация рассредоточена, распределена между членами группы) коммуникативных сетей. Изучается также влияние, оказываемое коммуникативными сетями на возникновение лидерства, организационное развитие группы и удовлетворенность ее членов. Исследования показывают, что, как правило, централизованные сети в сопоставлении с децентрализованными сетями усиливают возникновение лидерства и организационное развитие группы, но препятствуют эффективности решения сложных проблем и Уменьшают удовлетворенность членов группы.

111

Глава 3. Социально-психологические характеристики...

Если допустить, что модели коммуникативных сетей в определенной мере детерминируют групповую эффективность, возникает необходимость объяснить, посредством каких факторов это происходит. Наиболее часто специалисты [Немов, 1984; Collins & Raven, 1969; Shaw, 1981] относят к числу таких факторов:

♦ способность членов группы к развитию организационной структуры, т.е. наличие у них для этого определенных умений и условий;

♦ степень свободы, с которой личность может функционировать в группе, имея в виду, что независимость действий члена группы обусловлена не только доступностью получаемой информации, но также и всевозможными ситуационными моментами, действиями других членов группы и оценкой воспринимаемой субъектом ситуации;

♦ насыщение или информационную перегрузку, испытываемую членами группы в позициях коммуникативной сети; причем особенно чувствительны к насыщению позиции, расположенные в центре сети, и сами централизованные сети, чем, кстати, нередко и объясняется меньшая эффективность централизованных сетей в решении сложных проблем;

♦ уровень развития малой социальной группы, способный в ряде случаев, как свидетельствуют материалы работ, выполненных в рамках упоминавшейся выше стратометрической концепции коллектива, существенным образом влиять на взаимосвязь рассматриваемых переменных.

Подчеркнем, что подобного рода многоальтернативная и вероятностная трактовка связи между отдельными переменными группового процесса хорошо согласуется с известными требованиями системного анализа группы (см. 1.3).

Следующее измерение групповой структуры — позиции социальной власти. Они отражают субординированность вертикальных расположений индивидов в зависимости от их способности оказывать влияние в группе. Собственно говоря, феномен социальной власти, изучение которого одним из первых предпринял еще в 40-е годы прошлого столетия К. Левин, и означает актуальное (чаше потенциальное) влияние, оказываемое одним из членов группы на другого, а также контроль над другими людьми [Collins & Raven, 1969; Shaw, 1981]. Причем проявления этого влияния могут осуществляться по разным направлениям, о чем свидетельствуют результаты классического исследования Д. Френча и Б. Равена [Cartwright & Zander, 1968], проведенного с целью выявления различных типов социальной власти в отношениях между людьми.

112

Структурные характеристики малой группы

Ученые называют пять типов социальной власти:

♦ вознаграждающая власть — основывается на возможности вознаграждать другого индивида (или индивидов);

♦ наказывающая (или принуждающая) власть — основана на возможности наказывать, принуждать другого индивида (или индивидов);

♦ легитимная власть — основана на допущении, что один индивид имеет узаконенное право предписывать поведение другого индивида (или индивидов);

•референтная власть основывается на отношениях симпатии, эмоционального предпочтения;

♦ экспертная власть базируется на превосходстве другого лица в специальных знаниях, компетентности в том или ином виде деятельности.

Каждый из перечисленных типов социальной власти предполагает влияние, в одних случаях (например, легитимная власть) носящее более выраженный социальный, а в других (например, референтная власть) — психологический характер. Заметим, однако, что и такие, казалось бы, сугубо социальные типы влияния, как, скажем, вознаграждающая и принуждающая власть, могут иметь заметную психологическую окраску, если характер вознаграждений и наказаний является психологическим по своей сути (например, определенные их эмоциональные эквиваленты, представленные в вербальной или невербальной форме).

Интересно, что, согласно материалам эмпирических исследований [Кричевский и Дубовская, 1991], наиболее влиятельный по тому или иному параметру социальной власти субъект часто воспринимается другими членами группы в качестве своеобразного ее коммуникативного центра. Видимо, по этой причине к названным выше типам власти позднее добавился еще один — информационная власть [Raven, 1990]. Однако наиболее эффективные источники влияния ученые [Ayman, 1997] склонны все же усматривать в экспертной и референтной власти.

Кроме того, «держатель» значительной власти нередко воспринимается окружающими как лицо гораздо более привлекательное в личностном плане, нежели индивид с малой степенью социального влияния. Таким образом, вертикаль социальной власти может в определенной мере совпадать с коммуникативным и социометрическим измерениями групповой структуры.

i

Глава 3. Социально-психологические характеристики...

К этому следует добавить, что к числу разновидностей социальной власти относятся и феномены руководства и лидерства, выступающие как проявления процесса влияния. Только в случае руководства это влияние зафиксировано институционально, т.е. является социальным по своей природе, а в случае лидерства возникает спонтанно, т.е. является психологическим (точнее социально-психологическим) по своей природе.

Напомним, что лидерство является последним из выделенных нами выше измерений структуры малой группы. Если, согласно концепции ценностного обмена, рассматривать лидерство как «процесс межличностного влияния, обусловленный реализацией ценностей, присущих членам группы, и направленный на достижение стоящих перед группой целей», а лидера — как «члена группы, обладающего наибольшим ценностным потенциалом, обеспечивающим ему ведущее влияние в группе» [Кричевский и Рыжак, 1985. С. 112], то правомерно полагать, что в лидерстве отражена субординированность позиций индивидов в зависимости от их ценностных потенциалов и, что весьма существенно, их ценностных вкладов в жизнедеятельность группы.

Мы не останавливаемся специально на феномене лидерства, поскольку более подробное его рассмотрение проводится в главе 5 (см. 5.1). Подчеркнем только, что обсуждаемый феномен, взятый в качестве некоторого структурного измерения, наиболее демонстративен в структурах инструментального и эмоционального лидерства [Кричевский, Рыжак, 1985].

Представленные выше измерения групповой структуры позволяют парциально подойти к ее анализу, дать более развернутое и вместе с тем подлинно системное ее описание. В частности, из проведенного нами обсуждения отчетливо видны взаимосвязь и взаимовлияние рассматривавшихся измерений. Так, субъекту, занимающему лидерскую позицию в группе, присущ высокий неформальный статус. Вместе с тем индивид с высокими позитивными социометрическими показателями имеет большие шансы выйти в лидеры, и в то же время лидерство есть проявление психологического влияния, неформальной власти и т.д.

Таким образом, каждое отдельное измерение групповой структуры («отдельная структура», по выражению М. Шоу) выступает некоторым детерминирующим фактором развития других измерений («отдельных структур») и в конечном счете — структуры группы в целом. Правда, по мнению специалистов ICartwright & Zander, 1968; Shaw, 1981], образование целостной структуры зависит и от

114

Структурные характеристики малой группы

ряда иных факторов, в том числе индивидуально-личностных характеристик членов группы и условий функционирования последней.

Модели групповой структуры. Последний из рассматриваемых нами аспектов групповой структуры связан с возможностью либо статической, либо процессуальной ее репрезентации. Действительно, структура малой группы может быть зафиксирована в какой-то конкретный момент жизни этого социального организма, отражая актуальное его состояние, определенный баланс или дисбаланс между элементами социального целого. Модели, призванные дать представление об относительно инвариантных состояниях групповой структуры, относятся к категории статических и описываются элементами формальной логики и теории графов [Паниотто, 1975; Collins & Raven, 1969]. К сожалению, эвристическая ценность подобного рода моделей пока что крайне невелика, и, думается, нет необходимости в специальном их обсуждении.

На наш взгляд, гораздо более интересными являются модели иного типа — ориентированные на процесс и подчеркивающие (правда, далеко не всегда достаточно отчетливо) временные изменения в структуре. Есть и еще одно обстоятельно, побуждающее нас хотя бы кратко на них остановиться. Дело в том, что, как мы увидим далее, эти модели продолжают уже упоминавшуюся начатую в исследованиях Ч. Барнарда (см. 1.2.1) традицию двухмерного рассмотрения малой группы.

Одна из таких моделей — внутренняя и внешняя система Дж. Хоманса [Homans, 1950]. Основу данной теоретической конструкции составляют представления о некоторых основных элементах группового поведения, к которым автор относит:

♦ индивидуальные действия членов группы;

♦ их эмоциональные отношения друг к другу (или чувства);

♦ их взаимодействия в виде взаимосвязанного поведения.

К этим элементам добавляются еще и групповые нормы как определенные стандарты поведения, вырабатываемые группой. Постулируется, что между упомянутыми элементами группового поведения имеется тесная позитивная связь, так что изменения в одном из них приводят к аналогичным изменениям в других.

Согласно модели Д. Хоманса, каждая группа имеет своеобразную границу, внешней к которой является окружающая среда: физическая, техническая, социальная. Отсюда возникают задачи эффективного функционирования группы во внешней среде, порождаемые требованиями последней и вызывающие к жизни упо-

115

Глава 3. Социально-психологические характеристики...

мянутые выше элементы группового поведения. В своей совокупности они образуют внешнюю систему.

Однако жизнь группы не исчерпывается проблемами, связанными только с ее внешней средой. Групповое поведение, первоначально вызываемое необходимостью решения проблем внешней среды, порождает затем новый тип поведения. Непосредственно внешней средой он не побуждается и ориентирован на собственные проблемы группы. Лежащие в его основе элементы (индивидуальные действия, взаимодействия, чувства) составляют внутреннюю систему. Таким образом, обе «системы» имеют одинаковое полиэлементное содержание, но различаются функционально. При этом автором подчеркивается тесная их взаимосвязь и почти полная невозможность операционального разделения.

Думается, что, если развивать дальше перспективные линии хомансовской модели, было бы полезно ввести понятие внешней и внутренней среды жизнедеятельности группы, требующее, конечно, содержательного раскрытия и конкретной предметной соотнесенности. В самом же общем виде и с учетом анализа, проводившегося нами в 1.3 и более основательно в ряде предыдущих работ [Кричевский, Рыжак, 1985], правомерно, по-видимому, полагать, что внешняя среда группы есть «поле» реализации ее инструментальных активностей, а внутренняя среда— «поле» реализации ее экспрессивных активностей. Кроме того, заслуживает внимания и вопрос о выделении «строительных кирпичиков» групповой структуры, столь отчетливо обозначенных в модели. Даже если и предположить иные их комбинации, сам факт обращения к этому вопросу, несомненно, способен стимулировать дальнейшее движение исследовательской мысли.

Другая ориентированная на процесс двухмерная модель групповой структуры предложена Р. Бейлсом [Bales, 1965], делающим акцент на взаимодействии ее делового (относящегося к решению задачи) и межличностного (эмоционального) аспектов. С точки зрения этого автора, возрастающая в процессе решения стоящей перед группой задачи функциональная специализация участников ведет к дифференциации их позиций, перераспределению в доступе к имеющимся ресурсам и различиям в степени влияния на партнеров. Подобные изменения, вероятно, необходимые для более эффективного решения задачи и адаптации к внешней ситуации, одновременно создают трудности во внутригрупповых отношениях. Они вызывают напряжения межличностного плана и способствуют возникновению дезинтеграционных тенденций. На-

116

Структурные характеристики малой группы

растающие напряжения в свою очередь порождают давления, направленные в сторону интеграции. И стремление членов группы к единению «работает» как бы в противовес дифференциации, столь необходимой для решения инструментальной задачи. Таким образом, в определенный момент жизни группа попадает в состояние временного равновесия, являющегося некоей равнодействующей двух противоположных сил.

Проведенный Р. Бейлсом анализ представляет интерес, поскольку указывает на весьма существенное для успешного функционирования группы обстоятельство: групповая структура (в инструментальном ее измерении), наиболее эффективная для решения поставленной перед группой задачи, может оказаться неудовлетворительной в межличностном (экспрессивное измерение) плане. Необходима, следовательно, сбалансированность этих парциальных структурных измерений.

В то же время перед исследователем вполне законно могут возникнуть, например, следующие вопросы: чем обеспечивается такого рода структурный баланс и всегда ли состояние равновесия представляет собой позитивный момент в жизни группы? Как быть в этом, последнем, случае с переводом группы на более высокий уровень функционирования, с моментом ее развития? К сожалению, ответы на подобные вопросы модель Р. Бейлса не предусматривает.

Последняя из рассматриваемых нами динамических моделей групповой структуры принадлежит Р. Кэттеллу [Cattell & Slice, 1960], широко известному скорее исследованиями в области психологии личности, нежели разработками социально-психологического характера. Тем не менее предложенная им концепция группового поведения, получившая название теории групповой синтальности (под столь необычным названием понимается поведение группы, действующей как целое), относится специалистами [Shaw, 1981] к числу достаточно популярных за рубежом. Не касаясь всех аспектов данного подхода (отчасти это сделано одним из нас ранее — см.: Кри-чевский, 1976), остановимся только на том из них, который имеет непосредственное отношение к обсуждаемому здесь вопросу.

Одним из ключевых в теории групповой синтальности является понятие синергии. Предполагается, что каждый индивид, вступая в группу, привносит в нее определенное количество индивидуальной энергии, предназначенной для развертывания групповой активности. Общее количество этой индивидуальной энергии, имеющейся у группы, и есть синергия. Часть ее (так называемая «синергия сохранения группы»), как считает Р. Кэттелл, расходуется на со-

117

Глава 3. Социально-психологические характеристики...

хранение существования группы в качестве некоей целостности, а оставшееся количество (так называемая «эффективная синергия») направляется на достижение целей, ради которых группа создана.

Таким образом, с одной стороны, синергия фактически выступает в качестве своеобразного строительного материала групповой структуры (внутреннего ее каркаса), а с другой стороны, представляет собой фактор, организующий и направляющий активность группы вовне ее. По существу это некий динамизирующий момент группового процесса, обеспечивающий его развертывание в обеих сферах жизнедеятельности группы. Модель, следовательно, обращена к проблеме поиска психического энергопотенциала групповой деятельности, пока еще крайне далекой от сколько-нибудь удовлетворительного разрешения (отчасти она затрагивается нами в следующей главе в связи с анализом мотивационных процессов в группе).

На наш взгляд, дискуссионной является очередность распределения Р.Кэттеллом групповой синергии: приоритет отдается, пользуясь нашей терминологией, сфере экспрессивной активности, тогда как сфера инструментальной активности выступает в соподчиненной роли. Вероятно, подобная логика анализа есть следствие известной асоциальное™ трактовки Р. Кэттеллом функционирования группы. Правда, в предложенной им теории, если брать ее в полном объеме, говорится, например, о культурной детерминации как поведения отдельных членов группы, так и развивающихся в ней моделей межличностного взаимодействия. К сожалению, процесс жизни конкретной малой группы описывается при этом, как если бы она существовала per se, вне условий и требований порождающего ее организационного контекста, связей с другими элементами макросоциума и разнообразных форм социального контроля (заметим, что до некоторой степени аналогичным образом рассматривает группу и Р. Бейлс).

Тремя представленными выше динамическими моделями групповой структуры, продолжающими линию двухмерного ее анализа, конечно, не исчерпываются все возможные в данном случае варианты теоретического конструирования. Однако, несмотря на ряд очевидных пробелов (или во всяком случае дискуссионных мест), эти модели, являются, по нашему мнению, полезным этапом в разработке проблематики организации группового процесса. Обращением, хотя и, вероятно, весьма кратким, к моделям групповой структуры мы заканчиваем настоящий параграф, переходя далее к обсуждению аспектов нормативного поведения в малой группе.

118

Нормативное поведение в группе

3.2. Нормативное поведение в группе

Другая выделяемая нами существенная характеристика жизни сложившейся малой группы — функционирование в ней процессов нормативного поведения, т.е. поведения, связанного с реализацией групповых норм. Приступая к рассмотрению этого вопроса, мы тем самым в какой-то мере продолжаем также и разговор о групповой структуре. Дело в том, что групповая (или социальная) норма как некоторое правило, стандарт поведения в малой группе [Thibaut & Kelley, 1959; Shaw, 1981], как регулятор развертывающихся в ней отношений [Бобнева, 1978] нередко относится специалистами к элементам именно групповой структуры, будучи сопряженной с другими ее элементами — статусом, ролью. Подобное понимание в какой-то мере нашло отражение в обсуждавшейся нами ранее взаимосвязи между нормой и статусом. Вместе с тем, учитывая значительный удельный вес нормативной регуляции среди других проявлений социального влияния в группе, есть основание рассматривать нормативное поведение как самостоятельный раздел групповой психологии.

Анализ многообразия групповых норм, порожденных системами официальных и неофициальных отношений, ролевых предписаний и т.д., проведенный рядом авторов [Кричевский и Дубовская, 1991], позволяет дать общую характеристику функционирования норм в малой группе.

Во-первых, нормы есть продукты социального взаимодействия, возникающие в процессе жизнедеятельности группы, а также вводимые в нее более крупной социальной общностью (например, организацией). При этом возможны, как считают исследователи [Levine & Moreland, 1990], три типа норм:

♦ институциональные — их источником является организация или ее представители в виде фигур власти (руководителей);

♦ добровольные — их источником являются взаимодействия и договоренности членов группы;

♦ эволюционные — их источником являются действия одного из членов группы, со временем получающие одобрение партнеров и в виде неких стандартов прилагаемые к определенным ситуациям групповой жизни.

Во-вторых, группа не устанавливает нормы для каждой возможной ситуации; нормы формируются лишь относительно действий и ситуаций, имеющих некоторую значимость для группы.

119

Глава 3. Социально-психологические характеристики...

В-третьих, нормы могут прилагаться к ситуации в целом, безотносительно к отдельным участвующим в ней членам группы и реализуемым ими ролям, а могут регламентировать реализацию той или иной роли в разных ситуациях, т.е. выступать как сугубо ролевые стандарты поведения.

В-четвертых, нормы различаются по степени принятия их группой: некоторые нормы одобряются почти всеми ее членами, тогда как другие находят поддержку лишь у незначительного меньшинства, а иные не одобряются вовсе.

В-пятых, нормы различаются также по степени допускаемой ими девиантности (отклонения) и соответствующему ей диапазону применяемых санкций.

Изучение нормативного поведения в малой группе, ведущееся уже многие десятилетия, позволило накопить огромный эмпирический материал. Полученные данные дают достаточно полное представление о разнообразии исследовательских подходов и воссоздаваемой на их основе весьма пестрой феноменологической картине. При всей сложности классификации прошлых и современных разработок нормативного поведения (ввиду чрезвычайной разнородности данных) мы тем не менее, основываясь на соображениях чисто тематического характера, попытались объединить их в три крупных блока:

♦ исследования, изучающие влияние норм, разделяемых большинством членов группы;

♦ исследования, изучающие влияние норм, разделяемых меньшинством членов группы;

♦ исследования, изучающие последствия отклонения индивидов от групповых норм.