Основные идеи и аргументы автора

ПИСАНИЕ, ПРЕДАНИЕ И БОГОСЛОВИЕ: ОПРЕДЕЛЕНИЯ И ПРИНЦИПЫ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ СОГЛАСНО УЧЕНИЮ ОДНОГО ОТЦА ЦЕРКВИ.

АНАЛИЗ ПРОИЗВЕДЕНИЯ ВИКЕНТИЯ ЛИРИНСКОГО “ COMMONITORIUM”

 

Ткаченко Р.

 

Викентий или Винцент Лиринский (Леринский)[1] (умер около 450 г.) – западный отец Церкви, живший в V в. К числу великих учителей Церкви он никогда не принадлежал, написав всего лишь одно сочинение (хотя ему иногда приписывают и другие), однако именно его уму, сердцу и перу принадлежит классическое определение роли и функции Писания и Предания. Рассуждения на эту тему Викентий излагает в своем труде «Памятные записки Перегрина о древности и всеобщности кафолической веры против непотребных новизн всех еретиков», чаще всего называемом “ Commonitorium ”.[2] Этот трактат дошел до нас в неполном виде, т.к. едва обеспокоенный ересями и обремененный еретиками монах с острова Лерин завершил вторую часть своего Коммонитория, ее украли. Огорчённый автор не стал переписывать всю вторую часть, лишь частично восстановив её и включив это краткое review в первую редакцию своей книги.

 

 

Вводная информация

Современные переводы Commonitorium ’a Викентия Лиринского

По причине небольшой значимости и «отсутствия величия» труд Викентия не значится в рядах христианских бестселлеров. Поэтому переводов его «Напоминателя» на русском языке немного, и автор данной работы нашел их только на сайте Я.Кротова (www.krotov.info). Всего этих перевода два: первый под сокращенным названием «Рассуждение о вере» и с урезанным содержанием приводится по следующему изданию: Cв. Викентий Лиринский (+ ок. 450 г.). Рассуждение о вере (434 г.) // Чельцов И.В. Собрание символов и вероизложений Православной Церкви от времен апостольских до наших дней // Христианское чтение. СПб.:1869. N 5(май). С. 152-160. СПб.:1869. Nо 6(июнь). С. 161-176. СПб.:1869. N 10(октябрь). С. 177-184. (S. Vincentii Lirinensis Commonitoria I et II. PL 50, 637-686).[3] Второй – уже полный – перевод с названием «Памятные записки Перегрина о древности и всеобщности кафолической веры против непотребных новизн всех еретиков» взят из другого издания: Преподобный Викентий Лиринский. О Священном Предании Церкви.  СПб.: Свиток, 2000, сс. 14-112.[4] Оба перевода на русский язык выполнены православными, перевод же на английский осуществлен протестантами. С английской версией полного текста «Коммонитория» можно ознакомиться, открыв 11-тый том серии “Nicene and Post-Nicene Fathers” и отыскав там длинное название с указанием имени переводчика: The Commonitory of Vincent of Lerins for the Antiquity and Universality of the Catholic Faith Against the Profane Novelties of All Heresies: translated by the Rev. C.A. Heurtley, D.D., the Lady Margaret’s Professor of Divinity in the University of Oxford, and Canon of Christ Church.[5] Таким образом, основным первоисточником (на русском языке) следует считать «Памятные записки Перегрина…» ввиду наличия в данном издании полного текста сочинения.[6] Однако периодически весьма небесполезно сравнивать этот перевод с английским вариантом, который в виде примечаний содержит некоторые фрагменты на языке оригинала (латинском). Сам же латинский текст можно найти в коллекции Жака-Поля Миня (Jacques Paul Migne, Patrologia Latina, 50, 637-686).[7]

 

Современные исследования Commonitorium ’ a Викентия Лиринского

Современных целенаправленных исследований,—особенно на русском языке,—посвященных единственному сочинению Викентия Лиринского практически нет или, если они и есть, их весьма сложно найти.[8] Однако некоторые исследователи упоминают о нем, касаясь темы взаимоотношений Писания и Предания, которые весьма умело описал и обосновал Викентий. А. Мень в своем «Библиографическом словаре» вскользь говорит об этом отце Церкви и выделяет основные идеи его сочинения.[9] Также, разумеется, пишется о нём в Православной энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла: статью «Викентий Леринский» с кратким, но систематичным и информативным (что хорошо формулируется английским ‘concise’), обзором биографии и основных аспектов богословия этого латинского отца церкви (взгляды на Церковное Предание, триадологию и христологию и сотериология) написал известный российский специалист-патролог А.Р. Фокин.[10] Однако какие-либо более-менее глубокие отдельные монографии или аналитические труды, посвящённые единственно и всецело «богословию Предания» Св. Викентия[11] найти проблематично.

При этом нельзя отрицать, что некоторого рода дискуссии вокруг труда отца Викентия все же ведутся. Однако эти исследования нужно назвать не «богословскими», а, скорее, «источнико-богословскими». Т.к. теолог V в. писал именно об источниках и критериях оценки истинного вероучения, которыми он считал Св. Писание и Св. Предание, то и споры вокруг него ведутся преимущественно в рамках проблематики отношений источников богословия. И, как известно, именно Св. Викентий и его напоминательный «трактат оказал значительное влияние на зап[адное] учение о церковном Предании и отличии истинной веры от еретических учений»,[12] поэтому соприкоснуться с мыслью такого древнего и важного учителя церкви весьма важно и полезно. Однако прежде чем перейти к детальному рассмотрению богословской мысли монаха с острова Лерин, следует вкратце упомянуть причины, цели и контекст написания его произведения.

 

Адресаты, причины и цели написания сочинения

Общий контекст. Викентию пришлось жить во времена жарких богословских споров: христологического на востоке, продолжавшихся до Второго Константинопольского Собора в 553 г., и августино-пелагианского, длившегося до Синода в Оранже в 451 г. Кроме того, всё ещё существовали донатистские общины в Африке, арианские – в Италии, а несторианские – в Персии и т.д. В связи со всеми разномыслиями V-VI вв. встал вопрос о необходимости определения нормы правильного вероучения единой Христианской Церкви, выработки правила «православного согласия» (“ orthodox consensus ”).[13] Решением возникшей проблемы и занялся монах Винцент-Винчент.

Причины. Согласно словам самого Викентия, (см. Com. I) к написанию сего сочинения его побудили несколько причин:

1) Личная. Видимо, страдая склерозом или боязнью впадения в ересь, автор «Коммонитории» пишет «по крайней мере для собственной немощи… путем постоянного перечитывания… восстанавливать мою слабую память».

2) Исторически-еретическая. Викентий садится за перо по причине опасного ввиду множества ересей времени, которое требует «быть ревностнейшими в деле религии, [т.к.] коварство новых еретиков требует множества забот и осторожности».

3) Созерцательно-монашеская. Будучи монахом и живя в уединении, Викентий подчеркивает важность посвящения жизни созерцанию Бога (см. Пс. 45:11) и размышлению над Божественными истинами, которые и побуждают его к труду писателя.

Адресаты. Предназначается сей труд самому автору для восстановления своей памяти и всем «святым» - т.е. христианам (Com. I). Правда, по скромному замечанию монаха-богослова, они смогут прочитать его полностью, только «если случайно пропавшее (т.е. украденная вторая часть. – Прим. авт.) у меня попадется в руки святых».

Цель. Задача, которую ставит перед собой Викентий, такова (Com. II): необходимо ответить на вопрос, «как мне некоторым верным и как бы общим и правильным путем отличать истину веры кафолической от лживости уклонения еретического». Т.е. целью написания «Коммонитории» является выработка критерия истинности/неистинности, применимого в сфере христианского вероучения. Причём богослов V в. стремится поделиться с другими уже ранее предложенным (по его убеждению) и вполне одобренным опытными церковными служителями—«многими преблагочестивыми и преучеными мужами»—и вновь найденным им самим решением: нужно придерживаться «авторитета Закона божественного (Священного Писания)» и «Предания кафолической Церкви».

 

Литературный тип первоисточника

Сложно однозначно охарактеризовать стиль и жанр, который использует Викентий для написания своего труда. Во-первых, уже само название указывает на какую-то «бытовую» манеру – «Памятные (или «напоминательные») записки». Во-вторых, автор открыто признает, что собирается писать «языком не красивым и обработанным, но простым и обыкновенным» (Com. I). В целом же, если и можно определить литературный тип «Коммонитории», то это, скорее, полемико-эпистолярно-догматическое сочинение.

· Полемико -, т.к. Викентий в своей работе сражается не с кем-нибудь, а с еретиками арианами (Com. IV), Фотином, Аполлинарием и Несторием (Com. X III);

· эпистолярно -, если, конечно, можно считать посланием записки для самого себя;

· догматическое, т.к. Викентий говорит о христологических и тринитарных доктринах (Com. XIII- XV), толкует отрывок из Первого послания Павла Тимофею (Com. XXI- XXII, XXIV) и вообще касается некоторых вопросов христианского богословия.

 

 

Основные идеи и аргументы автора

Источник истинного вероучения

«Если… кто захочет узнать обманы и избежать сетей вновь являющихся еретиков и пребыть в здравой вере здравым и целым, то должен оградить веру свою, при помощи Божией, двумя средствами: во-первых, авторитетом Закона божественного [т.е. Священного Писания] (divinae legis auctoritas), а во-вторых Преданием кафолической Церкви (ecclesiae catholicae traditio)» (Com. II). При этом основным источником богословия безусловно является Библия, и Викентий не отрицает, что «канон Писаний совершенен и с избытком достаточен на все» (Ibid.). Проблема заключается в том, что единое Писание может иметь различные толкования. И все лжеучителя также используют библейские стихи, «они никогда почти не говорят о своем ничего такого, чего не старались бы оттенить и словами Писания», чтобы «тот, кто легко мог бы презреть заблуждение человеческое, не легко отвернулся от вещаний божественных» (оба отрывка из Com. XXV). На самом же деле, хотя эти волки в овечьих шкурах и прикрываются свидетельством Писания, их толкование существенно отличается от общепринятого, являя собой лишь искажение и ложное понимание божественного Откровения. Ведь, как говорит Викентий, «единственный легчайший путь к обману - прикрываться авторитетом божественных словес» (Там же.).

Следовательно, к самому святому «Божественному Закону» Библии необходимо присовокуплять и «авторитет разумения церковного». Цель подобного соединения такова: «весьма необходимо направлять нить толкования пророков и апостолов по правилу церковного и православного понимания (norma еcclesiastici et сatholici sensus). В самой же кафолической Церкви особенно должно заботиться нам о том, чтобы содержать то, чему верили повсюду, всегда, все…» (оба отрывка из Com. II).

Т.о. для Викентия единственным источником вероучения служит Священное Писание, которое, однако, следует рассматривать только в рамках Священного Предания. При этом (а) Писание = библейский канон; а (б) Предание = традиционное толкование Писания. Этот традиционный взгляд на значение и смысл библейских текстов Викентий описывает следующим, ставшим классическим, определением: ортодоксальная вера как вероучение есть quod ubique, quod semper, quod ab omnibus creditum est («то, чему верили повсюду, всегда, все»). Это так называемый canon Lerinensis или «правило/аксиома (Викентия) Леринского», которое очерчивает границы круга ортодоксии, исходя не из содержания вероучения, а из его внешних характеристик и метода формирования. При этом, даётся развёрнутое определение как Священного Писания, так и Священного Предания.

Определение Писания

Писанием Викентий именует только канонические книги Библии, однако он не поясняет, что именно подразумевается под каноном. Т.е. он не приводит список канонических книг, однако, цитируя различные отрывки, вместе с общепризнанными новозаветными Евангелиями, посланиями Иоанна, Петра и Павла (Римлянам, Коринфянам, Галатам, Тимофею и т.д.) и книгой Деяний Апостолов, а также ветхозаветными книгами Притч, Екклесиаста, Второзакония и т.д. однажды приводит и цитату из второканонической книги Сираха (Com. XXI). Следовательно, логично заключить, что для Викентия Лиринского Писание является собранием богооткровенных книг, к которым он предположительно относит как перво-, так и второканонические книги, что достаточно хорошо согласуется с традицией понимания каноничности Библии в рамках западного, «латинского христианства» (см. древний документ «Декрет (или Томос) Дамаса», в котором епископы и служители, съехавшиеся на собор в Риме в 382 г., перечислили все книги Ветхого и Нового Завета, которых в сумме насчиталось 45/46 и 27 соответственно).[14]

Определение Предания

Как уже было сказано, Священное Предание есть определённого рода традиционное и истинное толкование Писания. Однако троичная формулировка Предания как того, во что верили «повсюду, всегда и все» приводит Викентия к заключению о необходимости—в вопросах богословского размышления и формулировки догматических вероопределений—признания и следования трём принципам: (1) всеобщности или кафоличности, (2) древности, (3) согласия. Вот как объясняет их сам автор:

«Мы последуем всеобщности, древности, согласию;

· а всеобщности последуем мы тогда, когда признаем истинною ту только веру, которую исповедует вся по Земному Шару Церковь;

· а древности - тогда, когда никак не отступим от тех мыслей, которые, несомненно, одобрены святыми предками и отцами нашими;

· а согласию - тогда, когда в самой древности последуем определениям и мыслям всех или по крайней мере большинства священников и вместе учителей» (Com. II, оформление высказывания в виде списка моё).

Т.е., как точно суммирует вышесказанное А.Р. Фокин,

Всеобщность (universitas) означает признание истинности только той веры, к[ото]рую исповедует вселенская Церковь (universalis Ecclesia). Древность (antiquitas, vetustas) означает верность учению, одобренному св. отцами. Согласие (consensio) означает следование в самой древности определениям и суждениям всех или почти всех, кто облечены священством и учительством (Ibidem). Это согласие прежде всего выражают решения Вселенских Соборов, а также суждения, общие для большинства великих учителей Церкви (Ibid. 27, 29).[15]

 

Соответственно, Священное Предание – это такое понимание веры, учения и Писания, которое оставалось неизменным с древних времен, с которым согласна вся Вселенская Церковь, которого придерживались/придерживаются большинство отцов, учителей и священнослужителей Церкви. Таким образом, принцип всеобщности, «вселенскости» Церкви у Викентия включает не только географический, но и временной аспект.[16]

Библейское обоснование

На протяжении всей работы Викентий использует немалое количество ссылок на Писание и упоминает различных героев библейской истории. Однако наиболее примечательны его ссылки на Гал. 1:8-9 и 1 Тим. 6:20-21

1. Отрывок из послания к Галатам Викентий рассматривает в ходе своего доказательства неизменяемости вверенной Апостолом Павлом Церкви веры и, как следствие, веро учения (конкретно в Com. VIII- IX). И отталкиваясь от слов апостола в Гал. 1:8-9, попутно буквально их истолковав, западный богослов делает вывод о том, что «узаконенное касательно неизменяемости веры повелено на все же времена. Следовательно, возвещать христианам-православным что-нибудь такое, чего не приняли они, никогда не позволялось, никогда не позволяется, никогда не будет позволяться, и анафематствовать тех, которые возвещают что-либо кроме раз и навсегда принятого всегда должно было, всегда должно и всегда будет должно» (Com. IX).

2. Отрывок же из послания к Тимофею используется для обоснования древности принятой от апостолов веры (Com. XXI- XXII, XXIV). И здесь буквальный метод толкования уступает место метафорическому. Автор делает такой переход, скорее всего, с целью подчеркнуть актуальность слов апостола для современности, толкуя едва ли не каждое слово. Например, восклицание «О!» значит «предведение и вместе любовь», а личное обращение к Тимофею равнозначно призыву для всей Церкви. При этом последующие слова «отвращаясь негодного пустословия и прекословий лжеименного знания» (Синодальный перевод) в используемом Викентием переводе звучат как «уклоняяся скверных новизн слов и прекословии лжеименнаго разума»[17] (в англ. «shunning profane novelties and oppositions of the knowledge falsely so called»).[18] Т.е. отсутствующее в Синодальном переводе слово «новизн» (лат. novitates, англ. novelties) позволяют заявить об исключительности и истинности только древней веры. Необходимо избегать всех нововведений, «то есть новых учений, дел, мнений, противных старине и древности, в случае принятия которых необходимо должна рушиться вера блаженных отцов» (Com. XXIV). Хотя, конечно, Викентий не отрицает и прогресса богословия, однако, как он указывает, развитие богословия – это не изменение, но – рост (profec tus, non permutatio) (Com. XXIII), т.е. совершенствование уже имеющегося, но не добавление чего-то нового и в корне отличного от того, что уже есть.

Именно так обосновывает свои взгляды на принципы богословствования, а также на сущность и роль Писания и Предания в этом процессе Св. Викентий. И если не пытаться наложить на его методы библейской экзегезы современные—незнакомые ему!—герменевтические подходы, то звучат его доводы достаточно взвешенно. Невозможность принципиального и фундаментального изменения вероучения вполне хорошо обосновывается ссылками на апостола Павла, хотя добавление термина «новизны» и может вызвать вопросы у текстологов и библеистов. С точки же зрения богословской логики, толкование Викентием Павловых идей является допустимым и вполне закономерным развитием как Павлова, так и общехристианского богословия.