Следом за Островским нам, очевидно, захочется проследить «законы жизни», в которой происходит такая вопиющая несправедливость.

Еще раз подчеркнем, что интересоваться этими закономерностями нас только в том случае заставит Островский, если мы увидим, что над Ларисой и Паратовым висит что-то такое, что их любовь не в силах победить!.. В таком случае «данная история» была вот какова. Год назад, когда Паратов собирался жениться на Ларисе, он действительно получил телеграмму, извещающую его, «что домок... в ореховую скорлупку-с свели... довели до аукционной продажи... пароходики и все движимое и недвижимое имение...». Он бросился спасать имущество свое, но «брешь порядочная осталась...». Очевидно, с такой «брешью» он не смел и думать жениться на «бесприданнице»... Почему? В наше время, наверное, редко бывают случаи, когда вопрос денег, имущества мог бы стать решающим для мужчины: соединить ли ему свою жизнь с горячо любимой женщиной или не соединять, если его финансовое положение вдруг несколько пошатнулось.

Да, конечно, нам сегодня трудно понять поступок Паратова; тем более что Паратов все-таки не остался совсем нищим — кое-что он спас: «устроил, да не совсем, брешь порядочная осталась». Но давайте рассмотрим, важны ли для Паратова деньги сами по себе. Деньги — средство, дающее ему определенное положение в обществе,— то, без чего ему нечем утверждать себя как личность. Ведь нигде в пьесе не говорится, что Паратов скряга, скопидом, готовый за деньги что угодно сделать; наоборот, все говорят о его широте, щедрости... Давайте попробуем поставить себя на место Паратова. Что он умеет делать в жизни? Кто он по профессии? Зарабатывал ли он когда-нибудь «хлеб свой в поте лица своего?».

По всему видно, что никогда он ничем не занимался — он только умел красиво тратить деньги. Этот «блестящий барин из судохозяев»[81] даже своими финансовыми делами не занимался — «управители... и управляющие свели... домок... в ореховую скорлупку-с. Своими операциями довели было до аукционной продажи пароходики».

Следовательно, Паратов — человек, привыкший к абсолютно праздной жизни, то есть человек, у которого смысл жизни может состоять в получении разнообразных удовольствий: и в чтении книг, и в размышлениях о жизни, и, наоборот,— в пьянстве, в игре; но только не в одном — не в каком-либо виде труда... Не будем утверждать, что все представители класса дворян обязательно были праздными людьми. И Пушкин, и Толстой, и Чайковский, и Менделеев были представителями этого же класса, имели, как и Паратов, свои именья, но это не дало им основания стать праздными людьми — их огромный труд принес славу и русскому искусству, и русской науке... Но можем ли мы осуждать Паратова за то, что он не стал ни писателем, ни ученым и вообще не занимался ничем полезным для общества? Вряд ли... Маркс, как мы знаем, утверждает, что «бытие определяет сознание...». Не будем брать в счет таких гениев, как Пушкин или Толстой — там свое особое «бытие», но человек обычный, со средними способностями, живет так, как диктуют ему условия жизни, в которые он попадает с момента своего рождения. «Праздность» — это естественное следствие тех условий, в которых находился Паратов с момента своего рождения. В таких условиях он и вырос таким, каким он и должен был вырасти.

Что знаем мы о нем, кроме того, что он очень щедрый, широкий, любящий и умеющий кутить — «блестящий барин»? Мы знаем, что он смел и рискован (вспомним рассказ Ларисы, «про то как Паратов стрелял в монету, которую она держала в руке); мы знаем, что он бывает добр («нищим деньги раздавал»). Мы знаем, что он не глуп. Сам о себе Паратов говорит: «человек с большими усами и малыми способностями» — иронизировать над своими способностями глупый человек не может. И если согласимся с тем, что он человек, способный сильно и страстно любить, то, наверное, станет понятно, почему для молодой девушки Ларисы, воспитанной тоже в праздности, такой мужчина, как Паратов,— «идеал мужчины»...

Но все свои качества «идеального мужчины» Паратов может проявлять только при одном условии: он должен иметь деньги, причем много — так много, чтобы он мог тратить их сколько угодно, нисколько при этом не заботясь о том, откуда они берутся... Без таких условий нет Паратова; он уже не может быть ни широким, ни щедрым, ни светским (его никуда не пустят, никто не примет), да и удаль свою, и смелость где он будет показывать? В долговой тюрьме?! От одной только мысли о потере всего того, чем он славен, что он любит в себе, чем он в конце концов нравится женщинам — от всего этого Паратов мог прийти в ужас!.. Если он — банкрот, то он — Паратов — перестает быть тем, кто он есть!...О какой женитьбе на Ларисе может идти речь — он и на глаза не сможет ей более показаться!

Паратов — «гордый человек» — очевидно, не мыслил себе в таком качестве не только показаться Ларисе на глаза, но и напоминать ей о себе... И вот почти спустя год, когда он — снова прежний Паратов (без пяти минут миллионер!), когда он даже может позволить себе наслаждение иллюзией любви и свободы, он вдруг узнает, что «предан», что ему «изменили»! Ведь он-то «не изменил»— он по-прежнему любит Ларису, его женитьба — это только «цепи», это только «гнетущая действительность». Ведь в каждый отдельный миг своего существования Паратов искренен! Он приехал сюда ради нее, чтобы «видеть (ее), слушать (ее) очаровательный голос, забывать весь мир...», и вдруг «Лариса выходит замуж!»

При таком ходе рассуждении вполне понятна эта бурная «сцена ревности», которую обрушивает на Ларису Паратов. Понятно теперь, почему оправдывается Лариса: да, она видит человека, который не отрицает ни одного из самых страшных для нее подозрений, но при этом она видит страдающего и по-прежнему страстно любящего ее человека. Причем оба понимают, что они ничего не могут изменить в этой ужасной ситуации...

Какой грусти полон финал этой сцены, каким чувством безысходности...

 

«Паратов. А теперь я во всю жизнь сохраню самое приятное воспоминание о вас, и мы расстанемся, как лучшие друзья. Лариса. Значит, пусть женщина плачет, страдает, только бы любила вас? Паратов. Что делать, Лариса Дмитриевна!.. Если мужчина заплачет, так его бабой назовут, а эта кличка для мужчины хуже всего, что только может изобресть ум человеческий. Лариса. Кабы любовь то была равная с обеих сторон, так слез-то не было. Бывает это когда-нибудь? Паратов. Иногда случается...»[82]

Небольшая, но существенная разница в оценке всего случившегося. Паратов убежден, что ничего в этой ситуации нельзя сделать. Лариса видит зло в том, что для нее любовь — это весь смысл жизни, а для Паратова (как и для любого мужчины!) любовь — на втором месте, на первом — его «мужская гордость» и все, что с этим связано...

 

Итак, изменила ли что-либо коренным образом во взаимоотношениях Ларисы и Паратова эта встреча? Нет, ничего не изменила. Они оба только еще раз убедились, что любят друг друга, но Лариса по-прежнему собирается выходить замуж за Карандышева, а Паратов жениться на миллионерше...

А для Карандышева изменилось ли что-нибудь с приездом Паратова? Ну, несколько повздорили при встрече с Паратовым, но все кончилось миром — Карандышев и Паратова пригласил на обед, который он дает сегодня в честь невесты своей...

Итак, мы можем сделать вывод, что с приездом Паратова поступки действующих лиц, хотя и получили разную окраску, но в своей действенной основе они не изменились. Следовательно, событие «приезд в город Паратова накануне свадьбы Ларисы» — не такое уж крупное, кардинально меняющее действие пьесы событие. Все обитатели Бряхимова (Паратов ведь тоже «бряхимовец», как и любой россиянин) по-прежнему хотят вырваться из «объятий бряхимовщины», но пока им это не удается... Следовательно, атмосфера «бряхимовской безысходности», которую задало исходное событие — «опять полдень воскресного дня!» — эта атмосфера не разрушена пока еще ни в чем! Заметим, что до того, как нам удалось вскрыть исходное событие, мы по-иному оценивали значение события — «приезд в город Паратова»: исходное событие скорректировало ход нашего анализа.

Но вот обед у Карандышева состоялся. Атмосфера бедности, более чем скромный обед, экономия на сортах вин, на лимонах, копеечные рассуждения по этому поводу тетки Карандышева Ефросиньи Потаповны — все это действует на Ларису ужасно... Она вдруг воочию встретилась со «скромной семейной жизнью», которая еще сегодня утром казалась ей «раем» (см. действие I, явление IV).

 

«Лариса. Что за обед, что за обед! А еще зовет Мокия Парменыча! Что он делает? Огудалова. Да, угостил, нечего сказать. Лариса. Ах, как нехорошо! Нет хуже этого стыда, когда приходится за других стыдиться... Так бы убежала куда-нибудь. А он как будто не замечает ничего, он даже весел. Огудалова. Да ему и заметить нельзя: он ничего не знает, он никогда и не видывал, как порядочные люди обедают. Он еще думает, что удивил всех своей роскошью: вот он и весел... *** Ефросинья Потаповна. Уж достался мне этот обед: что хлопот, что изъяну! Поваришки — разбойники... Требуют сахару, ванилю, рыбьего клею, а ваниль этот дорогой, а рыбий клей еще дороже. Ну и положил бы чуточку для духу, а он валит зря: сердце-то и мрет, на него глядя... Опять вино хотел было дорогое покупать, в рубль и больше, да купец честный человек попался: берите, говорит, кругом по шести гривен за бутылку, а ерлыки наклеим какие прикажете... Лариса (Огудаловой). Бежала б я отсюда, куда глаза глядят. Огудалова. Невозможно, к несчастию»[83].

Вот тебе и мечты о «скромной семейной жизни»!.. С нашей сегодняшней точки зрения, что позорного в том, что человек смог угостить людей так, как ему позволяли его средства? Не правда ли, поведение Ларисы и ее матери трудно определить иначе, как типично обывательское, мещанское поведение!..

 

Но может быть, мы все-таки опять недооцениваем те условия, те законы жизни, в которых жила Лариса? Те самые законы материального благополучия — «бряхимовского символа веры»! Те самые законы, которые Паратова заставили отказаться от женитьбы на Ларисе. И сама Лариса, которая еще совсем недавно (сегодня утром!) осуждала мужчин за то, что ими в их поступках руководит не только суть взаимоотношений, эта же Лариса сама стыдится бедности своего жениха — Карандышева!.. Да, очевидно, Лариса тоже все-таки дитя своего времени и несмотря на то, что она ненавидит «бряхимовские законы жизни», она все-таки их и исповедует...

Опять проявление того, что мы обнаружили, ища исходное событие,— «бряхимовщина»!

Посмотрите, как заботится Островский о том, чтобы этот карандышевский обед стал событием: об этом обеде говорят не только все действующие до этого момента лица, но Островский специально выводит на сцену новый персонаж — Ефросинью Потаповну, все заботы которой связаны только с обедом. Оказывается, для Островского карандышевский обед — это не только удобное место действия, где можно собрать вместе и жениха, и невесту, и искусителя, чтобы затем разыгралась мелодраматическая ситуация — искуситель увез невесту от жениха. Нет, для автора важен именно этот обед — шикарный для Карандышева и его тетушки, нищенский — для Ларисы, Паратова, Огудаловой, Кнурова и остальных... Островский пишет специальную сцену, в которой сетованья Ефросиньи Потаповны по поводу «ужасных расходов» приводят Ларису в отчаяние! Островский как бы добивает Ларису Ефросиньей Потаповной — этим живым воплощением бряхимовской нищеты... Если бы Островского интересовала только мелодраматическая сторона событий, то не было бы у автора никакой необходимости сталкивать Ларису с Ефросиньей Потаповной. Приходилось видеть такие спектакли «Бесприданница», из которых без всякого ущерба для них можно было бы изъять Ефросинью Потаповну... А Островскому, оказывается, необходима была сцена Ларисы с Ефросиньей Потаповной — в результате которой Лариса восклицает: «Бежала бы я отсюда, куда глаза глядят». Может быть, если бы Лариса не была уже готова «бежать, куда глаза глядят», то предложение Паратова удрать с этого обеда за Волгу было бы воспринято ею по-иному...

Конечно, огромное значение играет и поведение Паратова:

 

«Паратов. Очаровательница!.. Как я проклинал себя, когда вы пели! Лариса. За что? Паратов. Зачем я бежал от вас? На что променял вас? Лариса. Зачем же вы это сделали? Паратов. Ах, зачем? Конечно, малодушие. Надо было поправить свое состояние. Да бог с ним, с состоянием. Я проиграл больше, чем состояние, я потерял вас; я и сам страдаю, и вас заставил страдать... Погодите винить меня! Я еще не совсем опошлился, не совсем огрубел, во мне врожденного торгашества нет; еще несколько таких минут... я брошу все расчеты, и уж никакая сила не вырвет вас у меня, разве вместе с моей жизнью... *** Послушайте; мы едем всей компанией кататься по Волге на катерах — поедемте! Лариса. Ах, а здесь? Я не знаю, право... Как же здесь? Паратов. Что такое «здесь»? Сюда сейчас приедут; тетка Карандышева, барыни в крашеных шелковых платьях; разговор будет о соленых грибах. Лариса. Когда же ехать? Паратов. Сейчас. Лариса. Сейчас? Паратов. Сейчас или никогда. Лариса. Едемте»[84].

Очевидно, Лариса верит Паратову не только потому, что ей хочется, чтобы все так и было; наверное, она верит Паратову потому, что он сам очень хочет поверить в то, что он так именно и поступит... что он сумеет разорвать эти «бряхимовские цепи»...   Тетка Карандышева и «соленые грибы» снимают все колебания Ларисы!

 

Совершенно очевидно, что страстное желание Паратова вырваться из этого бряхимовского мира торгашества так сильно действует на Ларису именно потому, что и она чуть было не задохнулась в этом же бряхимовском мирке — мирке Ефросиньи Потаповны, «крашеных платьев и соленых грибов»!.. Отъезд Ларисы за Волгу — это, очевидно, не только и не столько бегство к Паратову, как бегство от Бряхимова...

Ведь уезжая за Волгу, наверное, не случайно Лариса восклицает: «Прощай, мама!

Огудалова. Что ты! Куда ты?

Лариса. Или тебе радоваться, мама, или ищи меня в Волге. …Видно от своей судьбы не уйдешь!»[85]

«… ищи меня в волге!» - все-таки такой исход допускает Лариса! Стало быть, при всем страстном желании поверить в то, что Паратов найдет в себе силы вырваться из этих «торгашеский цепей», Лариса все-таки допускает мысль, что этого может и не случиться...

При любом исходе Ларисе ясно одно: жить так, как она собиралась,— «тихой семейной бряхимовской жизнью» — она не сможет. «От своей судьбы не уйдешь!» — лучше «в Волгу!», чем возвращение в Бряхимов...

Очевидно, карандышевский обед — это еще одно событие, которое, не меняя поступков людей, по существу, является еще одним возбудителем, усиливающим и развивающим все прежние поступки героев.

Лариса и Паратов и прежде рвались вырваться из «бряхимовских объятий» — они попытаются теперь сделать то же, но вместе...

Карандышев стремился к торжеству над Бряхимовом; этот обед — почти осуществление его мечты!

Огудалова продолжает катиться в пропасть Заболотья; этот обед — уже почти Заболотье...

Для Кнурова, стремящегося вырваться из замкнутого круга (весь мир — Бряхимов!), этот обед — лишний повод для поступков, направленных на «спасение Ларисы Дмитриевны» и себя с нею...

Для Вожеватова карандышевский обед — повод для очередной «потехи»!

Для Робинзона этот обед — повод для очередной попойки. Что делает Робинзон с момента своего первого появления в Бряхимове? Все время пьет! Пьянство Робинзона, очевидно, необходимо Островскому для еще одного протеста против бряхимовщины.

Для Ефросиньи Потаповны этот «шикарный» обед чуть не принес горе: совершенно ясно, что с приходом в дом Ларисы такие обеды устраивались бы довольно часто — и, конечно уж, пустили бы по миру и ее, и племянника Карандышева,.. Этот «обед в честь невесты» грозил сломать все те привычные «законы жизни», в которых существовала всегда Ефросинья Потаповна... но обед, слава богу, сорвался; очевидно, срывается и сватовство — чему Ефросинья Потаповна, возможно, рада! Итак, Ефросинью Потаповну этот обед только поначалу напугал, но слава богу! — теперь жизнь, кажется, пойдет по-старому...

Итак, еще раз утвердимся в мысли, что карандышевский обед — событие, не меняющее кардинально поступки людей.

Но вот совершается новое событие: «Лариса вместе со всеми уехала с карандышевского, бряхимовского обеда на ту сторону Волги!» Уехала, наконец, туда, куда рвалась с первой минуты своего сегодняшнего появления на бряхимовском бульваре: «...как там хорошо, на той стороне!..»

Что произошло «на той стороне», мы не знаем — мы можем только догадываться.

 

«Кнуров. Кажется, драма начинается... Я уж у Ларисы Дмитриевны слезки видел… …Как хотите, а положение ее незавидное. Вожеватов. Дело обойдется как-нибудь... Кнуров. Ну, едва ли. Вожеватов. Карандышев посердится немного, поломается... и опять тот же будет. Кнуров. Да она-то не та же... (Разрядка моя.— А. П.) Ведь чтоб бросить жениха чуть не накануне свадьбы, надо иметь основания... Значит, она надежду имеет на Сергея Сергеича... И должно быть, обещания были определенные и серьезные: а то как бы она поверила человеку, который уж раз обманул ее! Вожеватов. Мудреного нет: Сергей Сергеич... человек смелый. Кнуров. Да ведь как ни смел, а миллионную невесту на Ларису Дмитриевну не променяет... Так посудите, каково ей, бедной!»[86]

Надо отдать должное уму и наблюдательности Кнурова — он многое понял: он понял, что Паратов не бросит миллионную невесту и что Лариса уже не сможет вернуться к Карандышеву. Более того, Кнуров заметил, что и объяснение по этому поводу уже почти состоялось.

 

Да, Паратов не сможет сорвать с себя «эти цепи» — Ларисапоняла это еще там, на той стороне Волги... Это понял и сам Паратов...

ДЕЙСТВИЕ IV. Явление VII

Входят Паратов и Лариса.

Лариса. Ах, как я устала. Я теряю силы, я насилу взошла на гору. (Садится в глубине сцены на скамейку у решетки.) Паратов. А, Робинзон! Ну, что ж, ты скоро в Париж едешь? Робинзон. С кем это? С тобой, ля-Серж, куда хочешь, а уж с купцом я не поеду. Нет, с купцами кончено... Невежи!.. Я всегда за дворян. Паратов. Это делает тебе честь, Робинзон. Но ты не по времени горд. Применяйся к обстоятельствам, бедный друг мой! Время просвещенных покровителей, время меценатов прошло. Теперь торжество буржуазии, теперь искусство на вес золота ценится, в полном смысле наступает золотой век...

Опять — та же скамейка, что и в I действии, и опять Ларису тянет к этой же решетке!   Разлетелся вдребезги «Париж» Робинзона, так же как лопнули паратовские надежды вырваться из-под власти золота... О ком же, как не о себе самом, мог сказать Паратов с такой горечью?! Какое презрение к времени «торжества буржуазии» — «золотого века», где все ценится на деньги.

 

Как странно: Паратов, не мыслящий своего существования без золота, ненавидит мир, где все «ценится на вес золота»...

Да, очевидно, Паратов сложная, по-своему, фигура. Не мог же Островский вложить слова, осуждающие «золотой век», в уста человека, который бы чем-то не был ему симпатичен... Наверное, все-таки Островский хотел более осудить те «законы жизни», которые так изуродовали психологию красивого, сильного, умного Паратова, чем самого Паратова...

Итак, Паратов понял, что «суждены... (ему) благие порывы, но свершить ничего не дано...».

А свидетельство того, что это поняла и Лариса,— ее «слезки», которые заметил уже и Кнуров... Следовательно, то, что происходит далее на сцене,— это уже следствие чего-то случившегося там, «на той стороне...».

 

«Паратов. Позвольте теперь поблагодарить вас за удовольствие — нет, этого мало — за счастье, которое вы нам доставили.     Лариса. Нет, нет, Сергей Сергеич, вы мне фраз не говорите! Вы мне скажите только: что я — жена ваша или нет?.. Маменька видела, как мы уехали... Она покойна, она уверена в вас, она только будет ждать нас, ждать... Чтобы благословить... У меня один жених: это вы. Паратов. Извините, не обижайтесь на мои слова! Но едва ли вы имеете право быть так требовательны ко мне. Лариса. Что вы говорите! Разве вы забыли? Так я вам повторю все сначала. Я год страдала... я решилась, наконец, выйти замуж… …Явились вы и говорите: «брось все, я твой...» Я думала, что ваше слово искренне... Паратов....Послушайте, Лариса Дмитриевна! Вы допускаете мгновенное увлечение?.. Допускаете ли вы, что человек, скованный по рукам и по ногам неразрывными цепями, может так увлечься, что забудет все на свете... Лариса....И хорошо, что забудет! Паратов....Угар страстного увлечения скоро проходит, остаются цепи и здравый рассудок, который говорит, что этих цепей разорвать нельзя, что они неразрывны... Лариса....Вы женаты! Паратов. Нет... Я обручен... Вот золотые цепи, которыми я скован на всю жизнь. Лариса. Что же вы молчали? Паратов. Разве я в состоянии был помнить что-нибудь! Я видел вас, и ничего более для меня не существовало. Лариса. Ха, ха, ха! (Истерически смеется.) Подите от меня! Довольно! Я уж сама о себе подумаю»[87].

Что такое? Кто это говорит— человек, который еще несколько часов назад клялся: «Никакая сила не вырвет вас у меня, разве вместе с моей жизнью». Что же, Паратов все-таки подлец, обманувший наивную Ларису? Нет, не будем возвращаться к подобному ходу рассуждений— ведь мы убедились, что подобный способ мышления в искусстве чужд Островскому вообще и данной пьесе в частности. Так чем же объяснить подобное поведение Паратова? А Лариса? Почему она так резко говорит с Паратовым? Тут Лариса, мягко выражаясь, «не совсем точна» — ведь она, уезжая, сказала маменьке: «или радоваться тебе — или ищи меня в Волге!» Следовательно, маменька не очень-то «покойно ждет, чтоб благословить». И это после — «никакая сила не вырвет вас у меня?!».   Не правда ли, от этих «объяснений» возникает какое-то очень неприятное чувство: как же это люди, совсем еще недавно клявшиеся друг другу в любви, теперь стремятся друг друга уличить в нечестности или в глупости...     Конечно, во времена Островского брак, равно как и обручение,— был для многих людей святым моментом. Что же, все дело только в том, что Лариса не знала, не догадывалась о том, что «гнетущая действительность» могла довести Паратова и до обручения?

 

Если дело в том, что Паратов обманул Ларису — не сказал, что обручен, то вся история не возвышается над примитивом мелодрамы. Островский же писал, как мы выяснили, нечто большее. А раз так, то и для Островского и для Ларисы то обстоятельство, что Паратов до поры до времени скрывал факт своего обручения, не столь существенно. Главное, что Паратов не смог порвать эти «золотые цепи» не по «священности уз брака», а по коммерческим соображениям.

Ведь Лариса-то плакала еще до того, как Паратов сообщил ей о своем обручении,— следовательно, она уже понимала, что Паратов не в силах возвыситься над бряхимовщиной. Паратов, очевидно, развенчал себя в глазах Ларисы еще там, за Волгой. Если это так, то тогда становится понятным столь оскорбительное по отношению друг к другу поведение и Ларисы, и Паратова. Лариса не может простить Паратову, что он оказался не таким, как она того ждала, что любовь для него все-таки дело второстепенное; Лариса не может простить Паратову, что он разрушил «идеал мужчины» — обманул ее тем, что выдавал себя раньше не за того, каков он есть на самом деле: слабый и запутавшийся — такой же, как и все бряхимовцы.

Паратов же, очевидно, не может простить Ларисе того, что она — единственная женщина, которую он действительно любит,— явилась свидетельницей его падения...

И вот оба унижают друг друга, мстят друг другу за то, что не смогли вырваться из цепких бряхимовских объятий... Паратов поедет «жениться на миллионах». А Лариса?.. Для Ларисы — то, что впереди, теперь еще страшнее... Сегодня утром ей казалось, что она сможет найти радость в «скромной, тихой семейной жизни», сейчас она поняла всю несбыточность, пустоту подобных мечтаний. Быть может, будь она с любимым человеком, бедность переносилась бы Ларисой более стойко — ведь говорит же она Паратову в ответ на его сетования по поводу «цепей»: «...всякие... цепи — не помеха! Будем носить их вместе, я разделю с вами эту ношу, большую половину тяжести я возьму на себя...»[88] Но Паратов оказался не способным на подобное... Оказалось, что «торгашество» победило в нем любовь. Уж коли у орла поникли крылья, то на кого теперь может надеяться Лариса?!

 

«Кнуров (подходит к Ларисе). Лариса Дмитриевна, выслушайте меня и не обижайтесь! У меня и в помыслах нет вас обидеть. Я только желаю вам добра и счастья, чего вы вполне заслуживаете (разрядка моя.— А. П.). Не угодно ли вам ехать со мной в Париж на выставку? Лариса отрицательно качает головой.   И полное обеспечение на всю жизнь? Лариса молчит.   Стыда не бойтесь, осуждений не будет. Есть границы, за которые осуждение не переходит: я могу предложить вам такое громадное содержание, что самые злые критики чужой нравственности должны будут замолчать и разинуть рты от удивления. Лариса поворачивает голову в другую сторону.   Я бы ни на одну минуту не задумался предложить вам руку, но я женат. Лариса молчит.   Вы расстроены, я не смею торопить вас ответом. Подумайте! Если вам будет угодно благосклонно принять мое предложение, известите меня,— и с той минуты я сделаюсь вашим самым преданным слугой и самым точным исполнителем всех ваших желаний и даже капризов, как бы они странны и дороги не были. Для меня невозможного мало. (Почтительно кланяется и уходит в кофейню.)»[89]

Что это?.. Как ведет себя Кнуров? Как же он — уже не молодой человек, владеющий иностранными языками, полжизни проводящий в Петербурге и Европе, тоскующий от бряхимовщины, тянущийся к красоте, как же такой человек не понимает всей бестактности своего поведения?! Как же он не понимает, что сейчас нельзя не только делать Ларисе какие-либо предложения, но даже любое, неосторожно пророненное слово может нанести ей страшную боль?.. Как же такой человек, как Кнуров, не понимает, что даже с точки зрения его эгоистических интересов он поступает самым неумным образом: сейчас все его предложения не только не могут приблизить Ларису к Кнурову, но наоборот — могут навсегда отдалить ее от него! Может быть, все рассуждения, которые мы вели о Кнурове до сих пор, были ошибочными? Может быть ремарка автора — «читает французскую газету» нас увела не в ту сторону? Может быть, мы неправильно расшифровали характеристику Островского— «крупный делец последнего времени»? Может быть, между дельцом Кнуровым и купцом Диким («Гроза») следует поставить знак равенства,— Кнуров такой же самодур — представитель «темного царства»?

 

Но в том-то все и дело, что Кнуров — уже из другого «царства» — царства «последнего времени» — бряхимовских «законов жизни»!

В том-то и дело, что чтение французских газет, посещение Парижа, тяга к красоте не мешают Кнурову быть бряхимовцем, А в Бряхимове все «на вес золота ценится, в полном смысле наступает золотой век». Очевидно, чтобы правильно оценить поступки Кнурова, надо попытаться взглянуть на случившееся с его, кнуровских, позиций: у Ларисы Дмитриевны был небогатый, но жених — Карандышев, она бросила его, так как Паратов пообещал жениться на ней. «И должно быть, обещания были определенные и серьезные». Теперь Лариса Дмитриевна осталась у разбитого корыта: ни жениха, ни Паратова, и вообще никаких средств к существованию,— «уж у Ларисы Дмитриевны слезки видел!» Ей плохо, ей надо помочь, пусть знает, что для нее еще не все потеряно в жизни — она может жить прекрасно, жить припеваючи, что будут исполнены «все ее желания и даже капризы, как бы они... дороги не были», и что для нее будет — «невозможного мало», и вообще, хоть завтра же «со мной в Париж на выставку»!

Очевидно, Кнурову такое проявление «заботы о Ларисе» представляется не только естественным, но и самым гуманным, самым нравственным — он искренне «желает ей добра и счастья», ибо она его «вполне заслуживает»! Кнуров — это еще одна разновидность бряхимовского уродства. По-видимому, и в Кнурове Островский осуждает не столько самого Кнурова, сколько «законы жизни», создавшие такой ужасный сплав признаков культуры с трагическим непониманием основ любой культуры — нравственностью...

А чем же закончилась для Вожеватова эта поездка за Волгу? Надо вспомнить, что, когда начинался «этот воскресный день», Вожеватов не знал, куда себя девать от скуки, чем заполнить этот предстоящий длинный воскресный день. Но затем с приездом Паратова день заполнился длинным рядом «развлечений»: дурачил людей «англичанином» Робинзоном, напоил с помощью все того же Робинзона Карандышева, с помощью Паратова сорвал торжественный карандышевский обед, уехал с Ларисой кутить за Волгу...

Лариса-то надеялась небось, что вырвется с помощью Паратова куда-то на простор, а ей тоже — кукиш с маслом! — сиди со своим Карандышевым, кисни здесь, в Бряхимове, как и все!.. А не захочешь так, как все, то пожалуйста — иди на содержание к старику! Весь город судить да рядить по ее поводу будет — «вот смеху-то» будет!

Итак, этот воскресный день заканчивается, а Вожеватову надо еще все свои «шуточки» довести до конца... Робинзон ждет не дождется, когда он поедет с Вожеватовым в Париж. Ведь Вожеватов так уговаривал его: «Ну, как же такому артисту да в Париже не побывать! После Парижа тебе какая цена-то будет!»[90]

И вот как будто настало время собираться в Париж: Паратов завтра утром уезжает отсюда, и что будет с Робинзоном, неизвестно...

 

«Робинзон... Ты в Париж обещал со мной ехать...

Вожеватов....Послушай, вот что, поезжай лучше ты один…

Робинзон. Как один? Я дороги не найду... Я по-французски не совсем свободно...

Вожеватов. Да и не надо совсем и никто там не говорит по-французски.

Робинзон. Столица Франции!..

Вожеватов. Да какая столица! Что ты, в уме ли? О каком Париже ты думаешь? Трактир у нас на площади «Париж», вот я куда хотел с тобой ехать.

Робинзон. Браво, браво!

Вожеватов. А ты полагал, в настоящий?.. Хоть бы ты немножко подумал. А еще умным человеком считаешь себя? Ну, зачем я тебя туда возьму, с какой стати? Клетку, что ли, сделать, да показывать тебя?

Робинзон. Хорошей ты школы, Вася, хорошей, серьезный из тебя негоциант выйдет...»[91]

 

Да, если признак делового человека, негоцианта,— бездушие и безразличие к людям, то у Вожеватова как будто есть все данные для этого. Во всяком случае, он не только свободно отказывается от своих слов — он даже издевается над простодушием Робинзона! И делает-то он это с каким-то садистическим удовольствием! Даже Паратов — продукт той же бряхимовщины — даже он с омерзением говорит Робинзону о Вожеватове: «...Время просвещенных покровителей, время меценатов прошло; теперь торжество буржуазии... в полном смысле наступает золотой век. Но, уж не взыщи, подчас и ваксой напоят, и в бочке с горы, для собственного удовольствия, прокатят — на какого Медичиса нападешь...» (Разрядка моя.— А. П.)» [92] А как Вожеватов поступает с Ларисой?! Мало того, что он сделал все для того, чтобы «старикашка Кнуров» имел все основания пригласить Ларису в содержанки,— нет, Вожеватову еще понадобилось лично участвовать в унижении Ларисы — пусть она попросит его помощи, а он откажет ей...

...Вожеватов подходит к Ларисе.

Лариса. Вася, я погибаю!

Вожеватов. Лариса Дмитриевна, голубушка моя! Что делать-то! Ничего не поделаешь...

Лариса. Да я ничего и не требую от тебя; я прошу только пожалеть меня. Ну, хоть поплачь со мной вместе!

Вожеватов. Не могу, ничего не могу»[93].

 

Ну, коли «ничего не можешь», так зачем же подходить к человеку, когда тот нуждается в помощи?!

Определяя исходное событие пьесы, мы сделали ряд предположений по поводу основного мотива поступков Вожеватова. Сейчас, когда мы подходим к концу анализа, когда мы вскрыли почти все события пьесы, мы можем убедиться в верности предположений, на которые нас натолкнуло исходное событие. Да, действительно, Вожеватов — страшная фигура: этот «очень молодой человек» абсолютно бездушен, более того — он ненавидит, презирает всех вокруг себя, для него единственное удовольствие — изощренное унижение других людей. Вожеватов — последняя, свежайшая продукция бряхимовского «золотого века»!..

А Карандышев? Сорванный Ларисой и ее «друзьями» обед, ее поездка с Паратовым за Волгу — как все эти события отразились на дальнейших поступках Карандышева? Давайте еще раз вернемся к началу пьесы. Наше знакомство с Карандышевым началось тогда, когда он был на вершине блаженства. Он, «молодой, небогатый чиновник», женится на первой красавице города! Сколько бряхимовских толстосумов добивалось расположения Ларисы, а она предпочла именно его!..

Правда, Карандышев знает, что он для Ларисы «только та соломинка, за которую (она) хватается (как) утопающий», он знает, что она пока его не любит, что она «только хочет полюбить» его... Но, очевидно, его любовь к Ларисе так сильна, что он уверен в том, что она растопит в конце концов и сердце Ларисы. О, когда мужчина по-настоящему любит, он способен на многое: каждое желание женщины не только немедленно выполняется, но даже угадываются эти желания!.. Чуткость любящего человека может творить чудеса!..

Наверное, именно на это рассчитывает Карандышев? Проверим. В самом начале пьесы Лариса просит Карандышева: «Поедемте поскорей в деревню!» Но Карандышев почему-то не торопится уезжать, наоборот — каждое воскресенье «таскает Ларису на бульвар»...

Ларисе чрезвычайно неприятны напоминания о Паратове...

 

«Карандышев. Лариса Дмитриевна, скажите мне, только прошу вас, говорите откровенно!.. Ну, чем я хуже Паратова?»[94]

 

Лариса перебарывает в себе и такое поведение Карандышева, она по-прежнему готова выйти за него замуж, только молит об одном:

«Лариса....Сделайте для меня эту милость, поедемте поскорей!.. Когда думаете ехать?..

Карандышев. После свадьбы... хоть на другой день. Только венчаться непременно здесь...

Лариса....Ну, пожалуйста, если свадьба будет здесь, так, пожалуйста, чтоб поменьше было народу, чтобы как можно тише, скромнее!»

 

Карандышев в ответ на это устраивает званый обед и приглашает всех знатных людей города!..

 

Лариса, узнав о приезде Паратова, умоляет Карандышева немедленно уехать!..

«Карандышев. Теперь-то и не нужно ехать»[95].

Согласитесь, все эти поступки Карандышева мало напоминают поступки любящего и потому чуткого человека. Скорее наоборот: так может поступать только очень не чуткий, черствый человек, которому абсолютно наплевать на желания и просьбы другого человека; человек, считающийся только со своими желаниями — короче, глубоко эгоистичный человек, способный любить только себя!..

Но ведь сама Лариса утверждает, что «единственное достоинство...» ее «будущего супруга» в том, что «он любит» ее... Может быть, эта уверенность Ларисы происходит оттого, что три года Карандышев безответно ухаживал за ней? Ведь три года он безответно ходил к ним в дом, и... «бросал на всех зверские взгляды...».

Но как же совместить это трехлетнее систематическое безответное преследование со столь не менее систематическими эгоистическими поступками? Что эта за странная «любовь»? Что заставляло Карандышева три года добиваться Ларисы? Может быть, расчет на то, что с женитьбой улучшится его материальное положение? Но ведь Карандышев, как и весь Бряхимов, знает, что Лариса — бесприданница.

Следовательно, ни истинное чувство любви, ни жажда обогащения не руководят Карандышевым в его желании непременно стать обладателем Ларисы. Так что же все-таки руководит им?

«Юлий Капитоныч Карандышев, молодой человек, небогатый чиновник»[96]. От Вожеватова мы узнаем, что у Карандышева есть какое-то маленькое «родовое именьишко», откуда он «выписал клячу какую-то разношерстную, кучера маленького...». Следовательно, он потомственный дворянин, вынужденный жить в Бряхимове и служить маленьким чиновником, чтобы прирабатывать на жизнь. Он, образованный и неглупый человек (Лариса несколько раз в пьесе говорит, что Карандышев «неглупый человек»), вынужден в силу своей бедности терпеть постоянные унижения от купчика Вожеватова! Да и от него ли одного?! Миллионер Кнуров даже не удостаивает его при встрече кивком головы... Он «много, очень много перенес уколов для своего самолюбия», (его), «гордость не раз была оскорблена... уж эти фаты одолели (его) своим фанфаронством». Причем, ведь почти никто из этих бряхимовских фанфаронов, с точки зрения Карандышева, вовсе и не достоин своего богатства — «ведь не сами они наживали богатства, что ж они ими хвастаются!..». Ах, как завидует им всем Карандышев! Как он ненавидит всю эту бряхимовскую буржуазию!

Вьется эта чернь около красавицы Ларисы, но никому из них не удается заполучить ее...

Лариса не станет ничьей содержанкой, она выйдет замуж только за достойного ее по всем статьям человека... Если бы Карандышеву — деньги, утер бы он нос всем им!.. И вот вдруг Лариса согласилась принять его предложение! Да, Карандышев знает, что она его вовсе не любит, что он «только та соломинка», за которую «хватается» утопающая Лариса. Основное его желание — отомстить всем бряхимовским самодовольным рожам. Это стремление столь велико, что для Карандышева нелюбовь Ларисы не имеет никакого значения. И потому для него главное — удовлетворение своего честолюбия.

 

«Карандышев....венчаться непременно здесь, чтоб не сказали, что мы прячемся, потому что я не жених вам, не пара, а только та соломинка, за которую хватается утопающий.

Лариса. Да ведь последнее-то почти так, Юлий Капитоныч, вот это правда.

Карандышев (с сердцем). Так правду эту вы и знайте про себя!.. Пусть хоть посторонние-то думают, что вы любите меня, что выбор ваш был свободен.

Лариса. Зачем это?

Карандышев. Как зачем? Разве вы уж совсем не допускаете в человеке самолюбия?

Лариса. Самолюбие! Вы только о себе. Все себя любят! (Разрядка моя.— А. П.) Когда же меня-то будет любить кто-нибудь? Доведете вы меня до погибели?!»[97].

 

Но Карандышев не слышит Ларису — он весь заполнен грандиозным планом мести бряхимовцам — «сегодня обед», и уж там он отыграется за все: «Лариса Дмитриевна, три года я терпел унижения, три года я сносил насмешки прямо в лицо от ваших знакомых; надо же и мне, в свою очередь, посмеяться над ними… …все будет очень мирно. Я предложу за вас тост и поблагодарю вас публично за счастье, которое вы делаете мне своим выбором, за то, что вы отнеслись ко мне не так, как другие, что вы оценили меня и поверили в искренность моих чувств. Вот и все, вот и вся моя месть!»[98]

Поразительно, не правда ли? Человек три года добивался любви женщины. Она, наконец, согласилась, но просит только об одном — «уехать отсюда поскорее!». Он не только не выполняет никаких ее просьб, но совершенно цинично объясняет ей, что для него самое главное: отомстить всем, насмеяться над всеми, и чтобы при этом «посторонние думали», что она его любит и что верит в «искренность чувств» его! Как можно такое сказать женщине, которая собирается стать твоей женой? Разве если только специально придумывать изощренное оскорбление?! Но вряд ли Карандышев хотел оскорбить Ларису — зачем ему это? Нет, очевидно, он настолько полон этой своей «местью» бряхимовцам, что не замечает при этом, какие ужасающие по своей бесчеловечности удары наносит своей будущей жене! Какой кошмар! Это похоже на какой-то бред маньяка, ничего не видящего перед собой, кроме одной всепоглощающей его страсти — утверждения себя!

Посмотрите, как поразительно Островский выстраивает конфликт далее.

Вот, наконец, обед состоялся. Карандышев, наконец, сделал то, к чему он так долго (наверное — всю сознательную жизнь!) стремился — он отомстил.

 

«Карандышев. Господа, я предлагаю тост за Ларису Дмитриевну. Все берут стаканы. Главное, неоценимое достоинство Ларисы Дмитриевны — то, господа... то, господа... то, господа, что она умеет ценить и выбирать людей. Да-с, Лариса Дмитриевна знает, что не все то золото, что блестит. Она умеет отличить золото от мишуры. Много блестящих молодых людей окружало ее, но она... искала для себя человека не блестящего, а достойного... Паратов (одобрительно). Браво, браво! Карандышев. И выбрала… Паратов. Вас! Браво! Браво! Карандышев. Да, господа, я не только смею, я имею право гордиться и горжусь. Она меня поняла, оценила и предпочла всем. Извините, господа, может быть, не всем это приятно слышать, но я счел своим долгом поблагодарить публично Ларису Дмитриевну за такое лестное для меня предпочтение. Господа, я сам пью и предлагаю выпить за здоровье моей невесты! Паратов, Вожеватов и Робинзон. Ура! Паратов. Есть еще вино?.. Надо еще тост выпить... За здоровье счастливейшего из смертных, Юлия Капитоныча Карандышева! Карандышев. Ах, да. Так ты предложишь? Ты и предложи, Серж! А я пойду, похлопочу; я достану. (Уходит.) *** Входят Карандышев и Иван с бутылкой шампанского. Карандышев. Я, господа... (Оглядывает комнату.) Где ж они? Уехали?.. Обиделись? — понимаю! Ну, и прекрасно... *** Карандышев (с горечью). Харита Игнатьевна, где ваша дочь? Отвечайте мне... все это преднамеренно — все вы вперед сговорились... у вас одна шайка, вы все заодно... Но знайте... Если мне... остается только повеситься от стыда и отчаянья, или мстить, так уж я буду мстить... Мстить каждому из них, каждому, пока не убьют меня самого (разрядка моя.— Л. П.). (Схватывает пистолет и убегает.)»[99]

И это все говорится при Паратове — «блестящем барине»!     Да, Карандышев, несмотря на то, что пьян изрядно, тем не менее упорно и пунктуально осуществляет весь свой план мести!   Полное торжество Карандышева! Паратову ничего иного не остается, как только сделать вид, что он ничего не понял — ну пускай, пускай подымет тост за Карандышева! Карандышев не откажет ему в этом. Он даже вина еще попробует подать для такого дела!   Напомним, что, пока Карандышев бегал за вином, все уехали за Волгу. Карандышев счастлив: месть его достигла цели. Но вот в минуту своего, казалось бы, полного торжества Карандышев узнает, что Лариса вместе со всеми уехала за Волгу!.. Бряхимовцы оказались хитрее его — вместо торжествующей мести Карандышев опозорен на весь город. Завтра все об этом будут знать — вот «смеху-то будет!». Такое пережить невозможно: или вешаться... или все-таки мстить — мстить всем этим бряхимовским рожам!

 

Карандышев бегает по городу с пистолетом, ищет «эту шайку»; тем временем Кнуров уже успел выиграть Ларису в «орлянку» и сделать ей свое «предложение»; тем временем Лариса уже пыталась покончить с собой — броситься с берега в пропасть, как Катерина...

 

«Лариса. Что ж я не решаюсь? Что меня держит над этой пропастью? Что мешает? (Задумывается.) Ах, нет, нет... Не Кнуров... Роскошь, блеск... Нет, нет... я далека от суеты... (Вздрогнув.) Разврат... Ох, нет... Просто, решимости не имею. Жалкая слабость; жить, хоть как-нибудь, да жить... когда нельзя жить и не нужно... Кабы теперь меня убил кто-нибудь... Как хорошо умереть... Пока еще упрекнуть себя не в чем...» (Разрядка моя.— А. П.)

А вот что думает Катерина перед смертью: «Катерина. Куда теперь? Домой идти? Нет, мне что домой, что в могилу — все равно... В могиле лучше......Умереть бы теперь... Все равно, что смерть придет, что сама... а жить нельзя!.. Руки крест-накрест складывают... в гробу! Да, так... я вспомнила....Ах, скорей, скорей! (Подходит к берегу. Громко.) Друг мой! Радость моя! Прощай!» Обе женщины не видят смысла в дальнейшей жизни; обе подходят к обрыву над Волгой... Катерина бросается в Волгу... А Лариса? У Ларисы нет сил расстаться с жизнью... И хотя она утверждает, что предложение Кнурова ее абсолютно не смутило, тем не менее она бы хотела, чтобы кто-то помог ей расстаться с жизнью пока... «Пока еще упрекнуть себя не в чем...»

 

Появляется Карандышев — он уже знает об орлянке (ему все рассказал Робинзон). Знает, что Кнуров «выиграл» Ларису...

 

«Лариса (поднимая голову). Как вы мне противны, кабы вы знали! Зачем вы здесь? Карандышев....Я всегда должен быть при вас, чтобы оберегать вас... Чтобы отомстить за ваше оскорбление. Лариса. Для меня самое тяжкое оскорбление — ваше покровительство... Карандышев. Уж вы слишком невзыскательны. Кнуров и Вожеватов мечут жребий, кому вы достанетесь, играют в орлянку — и это не оскорбление! Хороши ваши приятели! Какое уважение к вам! Они не смотрят на вас, как на женщину... они смотрят на вас, как на вещь. Ну, если вы вещь — это другое дело. Вещь, конечно, принадлежит тому, кто ее выиграл, вещь и обижаться не может. (Разрядка моя.— А. П.)     Лариса (глубоко оскорбленная). Вещь... да, вещь! Они правы, я вещь, я испытала себя... Я вещь!.. Всякая вещь должна иметь хозяина, я пойду к хозяину. Карандышев. Я беру вас, я ваш хозяин. (Хватает ее за руку.) Лариса (оттолкнув его). О, нет! Каждой вещи своя цена есть... Ха, ха, ха... я слишком, слишком дорога для вас... Уж если быть вещью, так одно утешение — быть дорогой, очень дорогой. Сослужите мне последнюю службу: подите, пошлите ко мне Кнурова (разрядка моя.— А. П.). Карандышев. Что вы, что вы, опомнитесь!.. Уедемте, уедемте сейчас из этого города... Лариса. Поздно. Я вас просила взять меня поскорее из цыганского табора... видно, мне жить и умереть в цыганском таборе... Поздно. Уж теперь у меня перед глазами заблестело золото, засверкали бриллианты... Карандышев. Скажите же: чем мне заслужить любовь вашу? (Падает на колени.) Я вас люблю, люблю. Лариса. Лжете. Я любви искала и не нашла... ее нет на свете... Я не нашла любви, так буду искать золота. Подите, я вашей быть не могу! (Разрядка моя.— А. П.) Карандышев. Так не доставайся ж ты никому! (Стреляет в нее из пистолета.)   Лариса (хватаясь за грудь). Ах! Благодарю вас! (Опускается на стул.)... Милый мой, какое благодеяние вы для меня сделали! Пистолет сюда, сюда на стол! Это я сама... сама. Ах, какое благодеяние!.. Из кофейной появляются Паратов, Кнуров, Вожеватов, Робинзон и другие. Все. Что такое, что такое? Лариса. Это я сама... Никто не виноват, никто... Это я сама. За сценой цыгане запевают песню. Паратов. Велите замолчать! Велите замолчать! Лариса (постепенно слабеющим голосом). Нет, нет, зачем!.. Пусть веселятся, кому весело... Я не хочу мешать никому! Живите, живите все! Вам надо жить, а мне надо умереть. .. (Разрядка моя.— Л. П.) Я ни на кого не жалуюсь, ни на кого не обижаюсь... вы все хорошие люди... я вас всех... всех люблю. (Посылает поцелуй.) Громкий хор цыган»[100].

Карандышев лжет — ему нет дела до оскорбления Ларисы, он сам столько раз ее уже оскорблял — нет, в том-то все и дело, что оскорблен он! А если Лариса — не дай бог! — теперь откажет ему в руке, то позор будет еще более страшным!.. И он начинает действовать. Он не брезгует ничем — он делает самое непозволительное для мужчины: желая отдалить Ларису от всей этой «шайки», Карандышев сообщает Ларисе, что там ее уже считают, по существу, содержанкой... Как ужасно, как подло и глупо он поступил! После всего случившегося ему бы некоторое время не подходить к Ларисе вовсе — дать ей прийти в себя («ведь не глуп же он!» — утверждала Лариса), и, возможно, Лариса бы оценила и его терпение, и его такт... Но — увы! — Карандышев не мог поступить иначе, чем поступил, ибо он занят не Ларисой, не ее судьбой, а только собою. Очевидно, Карандышев совершенно уже не понимает, что делает,— теперь и он обращается с Ларисой так же, как и Кнуров, и Вожеватов. Что натворил Карандышев?! — Он толкнул Ларису на тот путь, о котором она, будучи одна около перил решетки, подумала и испугалась... Теперь же Карандышев наглядно показал ей, что если и вернется к нему, то это будет той же самой продажей; ибо она знала, что не любила его, а только «пыталась полюбить», но Лариса была уверена, что он все-таки ее любит! Теперь же, в эти страшные для нее минуты — минуты отчаяния, она окончательно убедилась, что Карандышев занят только собой, спасением только себя, своего самолюбия... Следовательно, идти за него замуж — равносильно тому, что идти на грошовое содержание!.. Падать с горы, так уж с высокой — Кнуров!   Итак, Лариса готова идти на содержание к Кнурову! Бряхимов сломал, уничтожил нравственно и эту прекрасную человеческую личность...   Карандышев все-таки отомстил Бряхимову — никому не достанется эта дорогая вещь — никому из тех, кого он так ненавидел всю жизнь!   У самой Ларисы не хватило сил, чтобы не упасть окончательно на самое дно... И поэтому, очевидно, искренняя ее признательность тому, кто помог ей (сам того не желая!).   Ларису окружают сейчас именно те люди, которые в разной степени, но почти каждый виновен в ее смерти. Но она не только ни на кого не обижается, но даже утверждает, что они «все хорошие люди» (?!) Что это? Проявление ее религиозности, или Ларисе, как это бывает перед смертью, открылась истина — все бряхимовцы сами по себе неплохие люди — ужасен Бряхимов, его законы, делающие бряхимовцев преступниками.

 

Итак, разразилось последнее событие пьесы — «смерть Ларисы Огудаловой!»

Для Ларисы это событие, как мы уже говорили,— избавляющее ее от страшного пути к Кнурову, а может быть, и другим «кнуровым»...

А для всех остальных бряхимовцев эта смерть станет ли событием, которое кардинально изменит их жизнь?

Может быть, Паратов откажется теперь от своей «миллионной невесты»? Вряд ли! Может быть, Вожеватов, потрясенный случившимся и своей ужасной ролью в этом, кардинально пересмотрит все свое поведение и станет совершенно по-иному относиться к людям? Вряд ли. Ведь смерть была уже в глазах Ларисы, когда она его молила о сочувствии, но он прошел мимо... Может быть, в жизни Кнурова что-то изменится? Может быть, он отменит хотя бы свою деловую поездку в Париж на выставку? Вряд ли — финансовая корпорация «Кнуров» должна функционировать и, притом, бесперебойно... А что будет с Огудаловой? Наверное, будет «катиться» далее, куда-нибудь в приживалки...

Что будет с Карандышевым? Сознается ли он в своем преступлении или нет? Здесь возможны разные варианты. Поскольку убийство из-за ревности часто оправдывало убийцу не только юридически, но и создавало в глазах общества ореол мученика и даже героя, то очень может быть, что Карандышев мог бы громогласно признаться в убийстве! А может быть, наоборот, тихо жил, упиваясь своей ролью мученика и страдальца, у которого Бряхимов отнял «единственно светлое, что было в его жизни!».

Иными словами, во всех вариантах и Карандышев остался бы таким же мелким, самовлюбленным и уязвленным человечком, каким был и до убийства Ларисы... Может быть, для Робинзона эта смерть внесет какие-то изменения в его жизнь — то есть уезжающий из Бряхимова Паратов, может быть, не бросит теперь его здесь на произвол судьбы, а возьмет с собою?

Вряд ли. Зачем Паратову постоянно иметь перед глазами свидетеля его окончательного падения?..

Ефросинья Потаповна в душе только порадуется, что теперь уж наверняка в дом не придет такая требовательная невестка.

Гаврило и Иван по-прежнему будут торговать в своей кофейне. А хор цыган будет петь для всех, кто хорошо платит.

И, наверное, не случайно пьеса кончается у Островского ремаркой — «Громкий хор цыган». Не просто — «за сценой пение цыган», а именно «громкий хор», то есть хор, выражающий радостное настроение,— цыгане поют весело, ибо в Бряхимове «искусство на вес золота ценится». Продолжаете Бряхимове торжествовать «золотой век»! Следовательно, и последнее событие пьесы — «смерть Ларисы»,— ничего кардинально не изменило в Бряхимове!»
Глава Х
ГЛАВНОЕ СОБЫТИЕ И ИДЕЯ ПЬЕСЫ

 

Итак, какие крупные события мы обнаружили в пьесе?

1.Исходное — «опять полдень воскресного бряхимовского дня!».

2.«Приезд Паратова накануне свадьбы Ларисы и Карандышева!»

3.«Обед у Карандышева!»

4.«Лариса и ее друзья уехали с обеда за Волгу!»

5.«Смерть Ларисы Огудаловой!»

Какую историю можно рассказать, основываясь на данных событиях?

Живут разные люди в Бряхимове[101], где все «на вес золота ценится...». Золото это обезличивает и людей, и саму жизнь — она «плетется однообразно и тягуче...».

Для кого-то это золото дает неисчерпаемые возможности — и они уже не знают, что им делать и с этим золотом, и с самим собою... (Кнуров, Вожеватов). Кто-то стремится овладеть этим золотом и ради этого продает себя (Харита Огудалова — в молодости, Паратов). Кто-то ради получения хоть малой толики от этого золота крутится около тех, у кого его много (Гаврило, Иван, цыгане, Робинзон...). Тот, кто не надеется получить много золота, жаждет отомстить хоть как-то тем, у кого есть это золото (Карандышев)...

И есть только один человек в Бряхимове — Лариса Огудалова, у которой хотя нет золота, но она и не рвется к этому золоту, и отсутствие этого золота не делает ее несчастной. Она больше всего ценит и в людях, и в себе совсем другие ценности: искренность, доброту, честность, смелость, талант, красоту... И оттого, что Лариса не такая, как все бряхимовцы, это беспокоит... Причем каждого по-своему: одному хочется встать в уровень с нею, другому хочется заполучить ее для себя, третьему — развенчать ее (пусть станет тоже бряхимовкой!), четвертому хочется заполучить ее только для того, чтобы она не досталась остальным — пусть завидуют!.. Вокруг Ларисы разворачивается борьба бряхимовцев. Каждому кажется, что если он добьется своего, то ему, быть может, удастся разорвать эти тягостные, скучные золотые бряхимовские цепи, встать над ними, преодолев их в себе, или овладеть ими.... Но ни у кого ничего не получается... Наоборот, к концу сломлена Лариса: у нее перед глазами «уже золото заблестело», она готова уже стать такой же бряхимовкой, пойти на содержание к Кнурову... И, наверное, если бы не смерть — физическое уничтожение Ларисы, то Лариса была бы раздавлена нравственно... Ларису уничтожили, а хор бряхимовских цыган громко поет — продолжается «однообразно плетущаяся бряхимовская жизнь».

Из всей этой истории можно сделать хотя и близкие друг к другу, но все-таки разные выводы:

1)Все эти люди — бряхимовцы, сами по себе, может быть, и неплохие люди — но власть золота уродует их. Поэтому надо уничтожить эту власть, надо изменить саму жизнь!

2)Бряхимовщина — страшная сила, она уничтожает не только все лучшее, что есть в людях, но и лучших из людей! Вырваться из власти бряхимовщины никому не дано...

Возможны, наверное, и другие варианты выводов из этой истории. Это зависит уже от степени зрелости мировоззрения режиссера, читающего пьесу.

Н. А. Добролюбов, как мы помним, утверждал, что: «Выхода из «темного царства» мы не нашли в произведениях Островского. Винить ли за это художника? Не оглянуться ли лучше вокруг себя и не обратить ли свои требования к самой жизни, так вяло и однообразно плетущейся вокруг нас...» Иными словами, Добролюбов утверждал, что, желая того или нет, Островский призывал всем своим творчеством к переделке тех законов жизни, в которых могли рождаться такие страшные истории — ибо виноваты были в этих историях не люди, а реально существующие «законы жизни»...

Нам думается, что изберем ли мы позицию, близкую к добролюбовскому взгляду на творчество Островского или менее радикальную позицию, но во всех случаях нам теперь вряд ли захочется возвращаться к явно обедненному мелодраматическому варианту прочтения пьесы Островского... Надеемся, что произведенный нами, анализ пьесы Островского представится интересным и убедительным с разных позиций:

1) С позиции театральной. При таком прочтении пьесы всем актерам с первой же минуты пребывания на сцене есть, что играть, а режиссеру есть, что делать, так как все действия актеров постоянно надо направлять «одним общим интересом»!

2) С позиции идейной и художественной. Такое прочтение близко ко всем эстетическим высказываниям самого Островского. Такое прочтение близко и к высказываниям передовой критической мысли и времен Островского, и нашего времени. Такое прочтение близко нам, советским художникам, ибо оно исторично и социально.

Давайте теперь еще раз оглянемся назад — что послужило нам поводом, толчком к рассуждениям, приведшим, в конце концов, к такому взгляду на пьесу? Все началось с мучительных, длительных, всесторонних поисков исходного события.

Исходное событие — «опять полдень воскресного бряхимовского дня!» — заставило нас взглянуть на все дальнейшие события пьесы не как на события мелодраматической истории, а как события «социальной бряхимовской драмы»!

Эта бряхимовская драма началась с исходного события и закончилась «смертью Ларисы».

Заметим, что первое появление в пьесе Ларисы со словами «Уедемте, уедемте отсюда!» — происходит на бряхимовском бульваре. Погибает Лариса на этом же самом бряхимовском бульваре!.. Она ненавидит этот бульвар, как-то пытается вырваться оттуда. И... ничего не получается. Вслед за Гоголем, Островский как бы заключает: «О, не верьте этому приволжскому бульвару (Невскому проспекту)!.. Все обман, все мечта, все не то, чем кажется!»

Это место, где начинается и кончается пьеса, Островскому представлялось чрезвычайно важным, неотъемлемым элементом.

В письме к Ф. А. Бурдину от 25 октября 1878 г. он пишет:

«Любезный друг Федор Алексеевич, пьеса посылается сегодня или завтра, справляйся в конторе!..

Нужна декорация для 1-го действия (она же и в 4-м); сделай милость, похлопочи; эскиз я пришлю (разрядка моя.— А. П.). К постановке приеду и сам прочитаю пьесу артистам...»[102]

Заметим, что, когда мы определяли исходное событие, мы не только внимательно изучали, что такое приволжский бульвар для Бряхимова; но, благодаря исходному событию, нам удалось ощутить и атмосферу бряхимовской тоски, царящей на этом бульваре и во всех других местах Бряхимова...

Итак, можно констатировать:

1)Благодаря определению исходного события, мы сумели почувствовать атмосферу пьесы.

2)Благодаря определению исходного события, мы смогли начать следить за развитием этой истории, истории социальной, бряхимовской истории.

А был бы нам ясен смысл того, что хотел сказать Островский всей этой пьесой, если бы не совершилось последнее событие пьесы — «смерть Ларисы»? Можно было бы вместе с Островским сказать: «Бряхимовщина — страшная сила, она уничтожает не только все лучшее, что есть в людях, но и лучших из людей»! Можно ли было сделать такой вывод, пока Лариса еще не попросила Карандышева прислать к ней Кнурова (нравственная гибель Ларисы) и пока Карандышев не убил Ларису (уничтожение Ларисы)? Конечно же — нет. Правда, такой вывод готовился автором долго. На протяжении всей пьесы мы уже чувствовали, как в нас постепенно нарастает протест против всего бряхимовского, губящего в людях разные проявления человеческого начала. Но, конечно же, только смерть Ларисы в самом конце пьесы заставила нас почувствовать и всю боль за ее судьбу, и возмутиться против всего того, что неизбежно привело Ларису к гибели.

Следовательно, наиболее полно понять идею автора нам помогло только последнее событие — «смерть Ларисы».

Очевидно также, что идея автора начала проявляться с самого начала, с возникновения исходного события, когда еще только клубный буфетчик Гаврило ругал на чем свет стоит эту бряхимовскую жизнь; а наиболее точно идея раскрылась только тогда, когда случилось последнее событие — бряхимовская жизнь задушила лучшее в Бряхимове — Ларису Огудалову!.. Между исходным и последним событием развивалась вся идея пьесы, не «в виде сентенции», а в действиях «живых образов». Между исходным и последним событием проявилось все богатство пьесы: атмосфера, характеры, лексика, разнообразие предлагаемых обстоятельств. «Чтобы спастись от неминуемой растерянности перед этим богатством, нам нужно определить исходное, главное событие. Мы должны знать, без какого события не было бы пьесы, какое событие определяет всю последовательность течения пьесы»[103]. То, что «всю последовательность течения пьесы» определяет исходное событие,— это мы уже поняли. А «без какого события не было бы пьесы»? Очевидно, без того события «не было бы пьесы», без которого не ясна была бы идея автора. В пьесе Островского эта идея стала ясна нам только тогда, когда совершилось последнее событие. Следовательно, без события «смерть Ларисы» не могла бы состояться «Бесприданница». Значит, это событие и есть главное событие пьесы.

Нам думается, что главное событие пьесы (во всех хороших пьесах) — всегда самое последнее крупное событие! Почему главное событие пьесы обязательно должно быть в конце ее?

К. С. Станиславский писал: «Существуют пьесы (плохие комедии, мелодрамы, водевили, ревю, фарсы), в которых сама внешняя фабула является главным активом спектакля...

...Но в других произведениях нередко сама фабула и ее факты не представляют значения. Они не могут создать ведущей линии спектакля, за которой с замиранием следит зритель... В таких пьесах факты нужны, поскольку они дают повод и место для наполнения их внутренним содержанием. Таковы, например, пьесы Чехова.

Лучше всего, когда форма и содержание находятся в прямом соответствии. В таких произведениях жизнь человеческого духа роли неотделима от факта...

В большинстве пьес Шекспира существует полное соответствие и взаимодействие внешней, фактической, и внутренней линии»[104].

Думается, что не только у Шекспира форма и содержание находятся в прямом соответствии с «жизнью человеческого духа роли». Если вы попробуете проанализировать тщательно пьесы самых различных крупных драматургов, то увидите одну общую закономерность.