Путь к монашеству святителя Игнатия (Брянчанинова) после получения отставки от военной службы

Все, знавшие Димитрия Александровича не могли понять, как высокообразованный, красивый собой, с большими связями молодой офицер, который мог стать высоким сановником или, по крайней мере, генерал-губернатором одного из городов России, смог неожиданно всё оставить и уйти в малоизвестный монастырь послушником.

Святитель Игнатий о своих чувствах по прибытии в монастырь писал: «Вступил я в монастырь, как кидается изумленный, закрыв глаза и отложив размышления, в огонь или пучину, как кидается воин, увлеченный сердцем, в сечу, кровавую, на явную смерть. Звезда, руководительница моя, мысль благая, пришла светить мне в уединении, в тишине, или, правильнее, во мраке, в бурях монастырских»[7].

Архимандритом Варсонофием, настоятелем Александро-Свирского монастыря, молодой послушник был назначен на поварню, где сразу же стал выполнять тяжелую работу. Во время послушания Димитрий Александрович испытал новое чувство – «душевную сладость», которое он помнил всю свою жизнь.

С самого начала своего пребывания в Александро-Свирском монастыре, Димитрий полностью предал себя старцу Леониду, за которым последовал из Петербурга. Иеромонах Леонид возводил своего послушника по лествице духовного возрастания путём полного отсечения своей воли. Статский советник Н.А. Барков о смирении послушника писал: «Батюшка отец Леонид благоволил пожаловать ко мне, грешному; на дворе была метель и вьюга. За хлопотами о самоварчике я совсем позабыл о том, что батюшка-то не один приехал: я просил у него благословения пригласить и возницу его на чашку чаю. Вошел послушник, да такой молоденький и красивенький, и смиренно поместился у самого порога. “Прозяб, дворянчик?” - сказал батюшка, с улыбкой относясь к нему. – “Ты знаешь, кто это такой? – спросил он, обратившись ко мне. – Это Брянчанинов”. Я низко-низко поклонился ему и подумал про себя: Господи Боже мой! В таком возрасте, при таких достоинствах – столько смирения!»

Димитрий Александрович пробыл год в Александро-Свирском монастыре вместе со своим духовникомстарцем Леонидомдо переселения последнего в Площанскую пустынь Орловской губернии. В пустыни молодой послушник смог найти покой и уединение, которые он искал всю свою сознательную жизнь. Через полгода пустыни сменился настоятель, и старцу Леониду пришлось искать другую обитель, но Димитрий Александрович и его друг по училищу Михаил Васильевич Чихачев, приехавший в начале 1829 года, уже вышли из подчинения старцу Леониду и рассчитывали остаться в уединенной пустыни. Однако их исключили из числа братии. Они отправились в Белобережную пустынь, где их не приняли.

Во время своего путешествие послушники посетили затворника иеромонаха Афанасия, ученика прп. Паисия Величковского, с которым друзья разговаривали о грехе и плаче. Слова затворника на всю жизнь остались памяти святителя: «В тот день, в который я не плачу о себе как о погибшем, считаю себя в самообольщении»[8].

В мае 1829 года Димитрий Александрович и Михаил Васильевич приехали в Оптину пустынь, где подвизался старец Леонид. В Оптиной жизнь оказалась намного тяжелее. Из-за плохой пищи, Димитрий Александрович тяжело заболел, чуть позже недуг поразил и Михаил Васильевич. Во время болезни они прислуживали друг другу.

Прожив в Покровском только начало зимы 1829-1830 годов, друзья направились в Кирилло-Новоезерский монастырь, где, немного оправившись от той же болезни, начали молитвенные подвиги, но тяжелый, сырой климат окончательно подорвал здоровье Димитрия Александровича. В обители он заболел на три месяца лихорадкой, следы которой не проходили всю оставшуюся жизнь. После выздоровления Димитрий Александрович определился послушником в Александро-Свирский монастырь, из которого посетил и ознакомился с укладом жизни еще семи обителей.

28 июня 1831 года в Воскресенском кафедральном соборе Преосвященный епископ Вологодский и Великоустюжский Стефан (Романовский) совершил постриг в малую схиму послушника Димитрия с наречением имени священномученика Игнатия Богоносца. 4 июля монах Игнатий тем же преосвященным был рукоположен в иеродиакона, что было по тем временам очень странным явлением. Ведь принятие священства – ответственейший шаг в жизни человека и окружающих его людей потому, что священнослужитель ведет людей ко спасению. 25 июля 1831 года иеродиакон Игнатий (Брянчанинов) был рукоположен во пресвитера.

В январе 1832 года иеромонах Игнатий назначен на должность строителя, основанного в XV веке, Григориево-Пельшемского Лопотова монастыря. К XIX веку обитель пришла в упадок. За короткое время отцу Игнатию удалось восстановить старые здания монастыря и построить новые. Большое вспоможение в возрождении обители оказал Михаил Васильевич Чихачев, приехавший к отцу Игнатию, как только узнал о назначении строителем. Братия монастыря сначала была против молодого строителя, но узнав его ближе приняла как отца. Своё отношение к братии обители иеромонах Игнатий выразил в письме к П.П. Яковлеву: «Братия у меня, Божиею милостию, крайне смирная; а я стараюсь с ними быть как можно милосерднее и помнить оное евангельское слово: «Сын Человеческий не прииде, да послужат Ему, но послужити им» (Мф. 20, 18)»[9].

Итак, Святитель Игнатий до принятия монашества несколько лет был послушником в разных монастырях, где вместе со своим другом Михаилом Чихачевым искал уединения и покоя. В 1831 году Димитрий Александрович принял монашеский постриг и благодать священства, а в начале следующего года назначен строителем Григориево-Пельшемского Лопотова монастыря, запущенного в те годы. За короткий срок обитель была приведена в порядок.