Теория семантического поля: история, аспекты изучения.

Повышенный интерес к системному изучению языка[80], особенно лексики, представляющейся ранее хаотичной и трудно поддающейся классификационному исследованию, появился в первые десятилетия XX века. Хотя сам метод имеет более долгую историю.

Так, в 1856 году К.Хейзе исследует лексическое поле Schall, применяя настоящий структурно-семантический анализ, хотя автор, по-видимому, не имел такого намерения и применил структурно-полевой метод интуитивно для установления иерархической организации лексической группы Schall.

В 1910 году в статье Р.Мейера появляется первая типология семантических полей, называемых автором «системами значений». Значение статьи Мейера также состоит и в том, что полевой подход здесь увязывается с компонентной методикой анализа с помощью «дифференциальных факторов», хотя этот опыт и не опирается на формально-теоретическую базу.

В России также обращались к этой теме. Здесь можно отметить семасиологические исследования М.М.Покровского[81], который ещё в XIX веке на материале классических и современных европейских языков установил закономерные диахронно-системные[82] связи единиц внутри различных языковых подсистем, принципиально обосновав полевой подход к исследованию языков.

Первые попытки выделения семантических полей были предприняты при создании идеографических словарей, или тезаурусов (например, у П.Роже[83]).

В первой половине ХХ века системное изучение лексики особенно активно велось в Германии. Интерес к полевым исследованиям в аспекте употребления лексических единиц повлияли, в первую очередь, труды Р.Карнапа[84] и Л.Витгенштейна[85]. Здесь следует отметить ставшие уже классическими исследования Й.Трира[86], В.Порцига[87], Л.Вайсгербера[88].

В.Порциг выдвинул понятие «элементарного семантического поля»[89], понимая под ним синтагматическое поле, т.е. словосочетания и синтаксические комплексы, основанные на общности семантических компонентов. Такие связи можно найти, например, в сочетаниях глагола, называющими действие, с именами существительными, называющими орудие, субъект или объект действия (наиболее типичные примеры В.Порцига следующие: идти – нога, видеть – глаз, лизать – язык, цвести – растение, светлый – волосы, лаять - собака). При этом каждое такое семантико-синтаксическое поле обусловлено лексической валентностью сочетающихся слов и моделью синтаксических отношений. Существование такого поля свидетельствует о том, что своеобразие семантической структуры языка проявляется не только в характерных для данного языка семантических связях слов, но и в ассоциативно-синтаксических связях.

Синтагматические поля В.Порцига получили почти единодушное признание специалистов, в отличие от семантических (идеографических, парадигматических) полей Й.Трира. Однако именно концепция Й.Трира и Л.Вайсгербера вызвала плодотворную дискуссию в языкознании.

Й.Трир при определении семантического поля исходил их соссюрианского понятия значимости, считая, что «слово имеет смысл только потому, что его имеют также другие, смежные с ним слова». В одной из статей Й.Трир заостряет эту мысль, утверждая, что «вне поля слово вообще не может иметь значения».

В общем виде концепцию Й.Трира можно представить следующими положениями: 1) в основе членения словарного состава языка лежат «понятийные поля» (логический подход), которым соответствуют «лексические поля», которые образуют лексические единицы; 2) действительность членится понятийными полями абсолютно и без остатка; как следствие – полный параллелизм, изоморфизм[90] языка и мышления; 3) понятийные поля замкнуты и отграничены друг от друга; 4) язык и действительность находятся в тесной взаимосвязи, что обусловливает понимание внутренней формы языка как выражения мироощущения его носителей, которое изменяется во времени; 5) слово не существует в языке изолированно от других слов, и ни одно слово не стоит отдельно в сознании говорящего и слушающего.

Традиции такого описания были продолжены в работах других учёных, прежде всего Л.Вайсгербера, Р.Халлига и В.Вартбурга[91]. В них главное внимание было сосредоточено на описании – наряду со строго логическими, как у Й. Трира, – «народных», «наивных» понятий, т.е. значений слов обыденного языка.

Л.Вайсгербер, так же как Й.Трир, считал слово минимальной зависимой единицей, которая существует только благодаря целому, т.е. лексическому полю. «Чтобы понять значение отдельного слова, - пишет Л.Вайсгербер, - надо представить все поле и найти в его структуре место этого компонента». Отличие подхода Л.Вайсгербера от подхода Й.Трира состоит в способе выделения семантического поля: у Трира это ономасиологический способ, у Вайсгербера – семасиологический (лингвистический подход), хотя конечный результат одинаковый – языковое поле, образующее как бы промежуточный мир между внешним миром и сознанием человека определенной языковой общности.

Парадигматическая концепция Трира-Вайсгербера получила несколько критических замечаний: 1) взгляд на поле как на закрытое лексическое образование, соответствующее непрерывному понятийному континууму со строгими и непересекающимися границами; 2) полный параллелизм между лексическими и понятийными полями; 3) игнорирование полисемии и конкретных связей слова и некоторые другие. Тем не менее, концепция Трира-Вайсгербера стимулировала новые исследования в области семантического поля.

Психолингвистический подход к выделению лексических областей характеризует ассоциативное поле Ш.Балли. В его понимании языковая система представляется человеку «в виде обширной сети постоянных мнемонических ассоциаций, весьма сходных между собой у всех говорящих субъектов, ассоциаций, которые распространяются на все части языка…». Введение понятия ассоциативного поля позволило расширить типологию языковых полей, развивая первоначальное представление о поле как о парадигматическом или синтагматическом ряде. Исходя их характеристик ассоциативного поля общими признаками такого семантического поля можно считать следующие: обширность, открытость, зыбкость границ, влияние субъективного фактора при выделении поля и отсутствие единого критерия выделения поля, поскольку такими критериями могут служить как общие языковые или индивидуальные психические ассоциации. так и экстралингвистический контекст. Понятие ассоциативного поля получает свое дальнейшее развитие в концепции Э.Косериу и Ю.Н.Караулова.

Разумеется, «поле Трира», «поле Порцига» или ассоциативное поле не должны обособляться. Системно-функциональный принцип описания языка требует их сочетания. Эти два типа отношений – синтагматические и парадигматические – находятся в безусловной связи. Синтагматические и парадигматические «поля» – это всего-навсего разные измерения единого семантического поля. Это единое семантическое поле дополняется эпидигматикой, то есть отношением словопроизводства, так как в семантическом поле, в отличие от лексико-семантической группы (ЛСГ[92]), наличествуют единицы не одной, а разных частей речи. Семантическое поле, таким образом, следует рассматривать по трём осям – парадигматика, синтагматика и эпидигматика. Кроме того, при реконструировании поля целесообразно учитывать также ассоциативные связи слов и «субъективный фактор», т.е. отношение говорящего к реальности, высказыванию и собеседнику. В этом случае поле реконструируется не само в себе, а в его связи с другими полями и языковой картиной мира в целом.

 

По В.Н.Денисенко и С.Г.Шафикову

Вопросы

1. Кто из русских учёных впервые начал говорить о том, что все слова в языке взаимосвязаны, т. е. впервые обозначил системность лексики?

2. Как по-другому называются парадигматическое и синтагматическое поля?

3. Каковы основные положения теории парадигматического поля Трира?

3. В чем особенности ассоциативного поля Ш.Балли?

4. На чём основана идея синтагматического поля Порцига?

5. Как вы можете показать взаимосвязь синтагматических и парадигматических полей?

6. По каким трём осям следует рассматривать семантическое поле?

7. Какие характеристики значения слова следует учитывать при реконструировании семантического поля?

Тема 21.