Глава 1. Картина мира и ее гносеологические аспекты

«Все наши понятия о мире, все схемы представления его про­цессов, самые отвлеченные, по-видимому, термины, числа, кате­гории, предиканонты, вообще все, что только мы можем или мог­ли бы высказать или продумать о мире, не говоря, конечно, о по­эзии, художественных и музыкальных образах, все это решитель­но и насквозь антропоморфично, все это отображает самого че­ловека с его строением и процессами, которые, в'свой черед, сим­волизируют внутреннее наше строение и внутренние движения на­шего духа».

П.Флоренский [186]

 

§ 1. Понятие «картина мира»

 

Психология, как и любая другая научная дисциплина, изу­чая свой предмет (человека), проходя через стадии накопления эмпирических данных, а затем установления закономерностей в поведении своего предмета, получает фрагментарную или частную истину — знание о своем предмете. Описание связей своего предмета исследования с предметами других наук и включение установленных научной дисциплиной закономер­ностей в общую научную картину мира выводит данную науку на системный уровень, уровень «метанауки». «Готовность» на­уки внести свой вклад в общую «картину мира» свидетельству­ет о достижении ею стадии зрелости.

Но возникает вопрос — отражает ли «метанаука» как пози­тивистское знание всю полноту Истины? Представлен ли весь мир человеку как Мир Видимый, который является предметом научного познания. Множество религиозно-философских уче­ний, существовавших и существующих в человеческой циви­лизации, утверждали и утверждают, что кроме Мира Видимого существует Мир Невидимый. Реальность, не данная нам в ощущениях, непостигаемая опытным путем. У человека есть два пути познания мира:

1) опытный, или чувственный, когда он познает окружа­ющий мир через органы чувств; этот вид познания лежит в основе секулярного научного рационального мышления;

2) путь Откровения, когда знания даются ему свыше — «открываются»; как правило, это знание о мире Невидимом, хотя те мистические переживания, которые испытывали мно­гие люди, тоже можно отнести к «опытному» знанию (но не чувственному).

Оба эти вида познания позволяют человеку построить кар­тину мира, отражающую его понимание себя и окружающей среды.

Термин «Картина мира» был выдвинут в рамках физичес­кого знания в конце XIX в. и долгое время употреблялся для обозначения образа исследуемой реальности.

Одним из первых его стал использовать, по словам Михай­ловского В.Н. и Ю.И. Светова [118], Т. Герц применительно к физической картине мира, трактуемой как совокупность внут­ренних образов внешних предметов, из которых логическим путем можно получить сведения относительно поведения этих предметов.

Термином «картина мира» широко пользовался и М. Планк, понимая под ней образ мира, формируемый в физической на­уке и отражающий реальные закономерности природы. Науч­ная картина мира, по мнению М. Планка, должна быть полно­стью освобождена or субъективизма и представлять собой фе­номенологический мир, который всегда является лишь при­ближением, более или менее удачной моделью реального.

Научная картина мира, как пишут В.Н. Михайловский и Ю.И. Светов, проявляется в виде целостного образа мира, со­здаваемого при участии всех форм сознания: дотеоретическо-го (обыденного), теоретического (научного и философского), внетеоретического (религиозно-мифологического, художествен­ного) [118]. Кроме науки, разработкой «картины мира» всегда занимались религиозно-философские системы, а на более ран­них стадиях человеческой цивилизации — мифологическое со­знание.

В сознание нескольких поколений советских людей насто­ятельно внедрялся и укреплялся тезис о несовместимости на­уки и религии, о взаимоисключаемости научного познания и веры в Бога.

Но так ли это? По этому вопросу существуют и другие точки зрения, высказываемые известными богословами, фи­лософами, учеными. Есть мнение о независимости науки и религии: наука и религия имеют два разных предмета, следо­вательно, два разных пути познания и разные критерии досто­верности, принципиально независимые друг от друга. «Как нельзя через телескоп, предназначенный для рассмотрения небесных тел, ни увидеть, ни опровергнуть, скажем, существо­вание бактерий, — писал Л. Франк, известный русский рели­гиозный философ, — улавливаемых только через микроскоп... так же нельзя через научное познание мира вообще усмотреть или опровергнуть истины религии» [187]. Наука познает опыт­ным путем Видимый мир, религия познает Мир Невидимый, отношение мира и человека к Богу.

Вторая группа мнений показывает взаимодополняемость научного и религиозного познания.

Когда та или иная наука, достигнув определенной зрелос­ти в познании своего предмета, выходит на включение добы­тых ею знаний в общую картину мира, то она с неизбежнос­тью останавливается на рефлексивном этапе — выборе той картины мира, из множества существующих, которая позволя­ет ей более адекватно интерпретировать закономерности свое­го предмета. И это не обязательно будет так называемая науч­ная картина мира. Размышления многих ученых об онтологи­ческих аспектах побудили их к интересным высказываниям.

Интенсивное развитие научного сознания, начавшееся во времена Аристотеля и продолжающееся в настоящее время, сопровождается сегодня рефлексией о полноте и достовернос­ти опытного знания. Очень интересные мысли о стадиальнос­ти человеческого познания высказывал В. Гейзенберг:

«Первый глоток из сосуда естественных наук порождает атеизм, но на дне сосуда ожидает нас Бог» [49].

Ему вторит астроном Гершель:

«Чем более раздвигается область науки, тем более является доказательств существования Вечного Творческого и Всемогу­щего Разума» [60].

Великий физик Томсон — «Не бойтесь быть независимы­ми мыслителями. Если вы мыслите достаточно сильно, то вы неизбежно будете приведены наукой к вере в Бога, которая есть основание Религии. Вы увидите, что наука не враг, а по­мощница религии» [60].

Ученый физиолог и патолог Клод Бернар:

«Как бы далеко ни ушла опытная наука вперед в прогрес­сивном ходе своего развития и как бы не были велики ее успе­хи и открытия, она никогда не в состоянии, не переступая собственных границ, ответить о первичной причине всего, о происхождении материи и жизни и о конечной судьбе вселен­ной и человека. Пытаясь ответить на эти вопросы, я вступаю в область метафизики и перестаю быть натуралистом, исследую­щим природу и познающим истину при помощи наблюдения, мнения и взгляды мои в этом случае уже не имеют за себя ав­торитетности точного и положительного значения, так как здесь я уже нахожусь вне сферы компетентности физических и физиологических наук» [60].

Итак, виднейшие представители различных областей на­уки, размышляя о природе опытного знания, пришли к пони­манию его ограниченности, недостижимой в рамках науки полноты понимания мира.

Наука, исследуя Мир Видимый, дает объективное знание этого мира, но когда она выходит на построение картины мира и вынуждена шагнуть дальше опыта наблюдений, и в Микро- и в Макромире она вступает в область гипотез, пред­положений, антропоморфных проекций — в область мифа.

Большую часть физических теорий сегодня, по мнению нашего современника Ю.С. Владимирова, нельзя отнести к общепринятым представлениям современной физики, они бо­лее соответствуют физическим верам, программам поиска в неизведанных недрах физического мироздания. В связи с этим он предлагает ввести понятие «физической религии», как си­ноним физической парадигмы, не имеющей на сегодня дока­зательств [43].

Оригинальному ученому, интегрирующему знание физи­ки, кибернетики, философии, психологии В. Налимову представляется, что быть сегодня научным — это быть метафорич­ным: «способным создавать плодотворные метафоры, возбуж­дающие воображение и, тем самым, расширяющие наше взаи­модействие с миром... с развитием науки увеличивается сте­пень метафоричности ее гипотез... и плюрализм в системе на­учных построений [123, с. 21].

Современные альтернативные теории основ мироздания — общую теорию относительности А. Энштейна и релятивист­скую теорию гравитации А. Логинова — по мнению В. Нали-мова — можно признать только метафорами, хотя и серьезны­ми. В настоящее время не существует ни одной более или ме­нее интересной теории, которая согласуется со всеми извест­ными фактами. По замечанию П. Фейерабенда, «Наука гораз­до ближе к мифу, чем готова допустить философия науки» [179, с. 450].

Итак, рефлексия современного состояния научного позна­ния приводит к мысли, что сама наука имеет мифологические корни и религиозную «вершину».

Существует и третья группа мнений, утверждающих тож­дественность научного и религиозного знания. По мнению В. Новика, современная научная картина мира не только не противоречит библейской, но и в какой-то мере подтверждает ее (Большой взрыв, Антропный принцип) [128].

В.Н. Ильин писал, что Библия и наука не могут враждо­вать, они говорят об одном и том же, но на разных языках. Наука смотрит на мир с точки зрения происхождения, а Биб­лия — с точки зрения спасения — восстановления целостнос­ти. «Библия и наука — двойная поэма о недоступной в своей основе чудной, страшной истине мироздания...

Несомненно, Библия и науки (естественные и гуманитар­ные) нуждаются друг в друге, дополняют друг друга; хотя Биб­лия, — как "единое и все" — в известном смысле господствует не только над наукой, но «над ее объектом, — над всем ми­ром» [78].

Библейский текст скорее вопрос, а не ответ, уже потому, пишет В.Н. Ильин, что он как слово Божье, повествующее о «началах», неисчерпаем и для его дешифрования требуется как наука, так и боговдохновенное прозрение.

Пророки Ветхого завета часто не понимали смысл своих пророчеств: «Я сказал, это, но не понял, и потому сказал» Господин мой! Что же после этого будет? И отвечал Он, иди, Да­ниил, ибо сокрыты и запечатлены слова сии до последнего времени» [Дан. 12:8—6].

По словам о. Киприана, «Видимый мир — есть экран, на котором отпечатлены символы вечного бытия. Надо только уметь прочитывать эти символы..., надо расшифровывать та­инственную криптограмму бытия, доступную для изощренно­го глаза духовного и совершенно закрытую для непросвещен­ного, чувственного зрения...» [84].

Науке Будущего еще, вероятно, предстоит «раскрыть», ос­мыслить, «расшифровать» библейский текст.

Опытным путем или логически доказать существование Мира Невидимого, Духа нельзя. В это можно только поверить.

Н.А. Бердяев писал: «Человек поверивший — есть человек, свободно дерзнувший, преодолевший соблазн гарантирующих доказательств» [17, с. 52]. И в другом месте: «вера есть обличе­ние вещей невидимых... знание может быть определено как обличение вещей видимых» [17, с. 44].

Итак, проведенный анализ показал: тезис, выдвинутый марксистской философией о противоречии между наукой и религией, представляется ложным. Наука и религия находятся в отношении взаимодополнительности друг к другу. Наука дает опытное знание физической реальности, а религиозно-философское учение включает это знание в общую картину мира, предлагая ответы на вопросы: «Как возник этот мир», «Как устроен этот мир», «Как соотносятся Миры Видимый и Невидимый».

Целью религиозно-философского знания является пони­мание мира во всей его полноте: Видимого и Невидимого — поиск Полноты Истины. Специфика религиозно-философско­го знания — Отражение целостности мира. Можно предполо­жить, что наша эпоха станет эпохой соединения знания и веры в III тысячелетии. И удивительно звучит этот прогноз у замечательного русского философа С.Л. Франка, сделанный еще в 1949 г.:

«В научном и философском сознании нашего времени, ка­жется, остается недостаточно отмеченным тот разительный факт, что человеческая мысль, после примерно 250-летнего — с середины XVII по конец XIX века — блуждания по пути ме­ханического понимания мира, за последние полвека обнаруживает тенденцию к некоему новому (обогащенному всеми новейшими научными открытиями) варианту античного кос­мологического воззрения и отчасти даже к научному подтвер­ждению некоторых мотивов ветхозаветно-христианской кос­мологии» [188, с. 352].

Научная и религиозная картина мира отражают путь и раз­ные способы познания мира человеком.

 

Онтогносеологические вопросы — узловая проблема психологии