И читаем вторую часть жития преподобной Марии Египетской.

Житие преподобной Марии Египетской.
Часть 2

Родилась я в Египте и еще при жизни родителей, двенадцати лет отроду, покинула их и ушла в Александрию. Там лишилась я своего целомудрия и предалась безудержному и ненасытному любодеянию. Более семнадцати лет невозбранно предавалась я греху и совершала все безвозмездно. Я не брала денег не потому, что была богата. Я жила в нищете и зарабатывала пряжей. Думала я, что весь смысл жизни состоит в утолении плотской похоти.

Проводя такую жизнь, я однажды увидела множество народа, из Ливии и Египта шедшего к морю, чтобы плыть в Иерусалим на праздник Воздвижения Святого Креста. Захотелось и мне плыть с ними. Но не ради Иерусалима и не ради праздника, а – прости, отче, – чтобы было больше с кем предаваться разврату. Так села я на корабль.

Теперь, отче, поверь мне, я сама удивляюсь, как море стерпело мое распутство и любодеяние, как земля не разверзла своих уст и не свела меня заживо в ад, прельстившую и погубившую столько душ... Но, видно, Бог желал моего покаяния, не желая смерти грешника и с долготерпением ожидая обращения.

Так прибыла я в Иерусалим и во все дни до праздника, как и на корабле, занималась скверными делами.

Когда наступил святой праздник Воздвижения Честнаго Креста Господня, я по-прежнему ходила, уловляя души юных в грех. Увидев, что все очень рано пошли в церковь, в которой находилось Животворящее Древо, я пошла вместе со всеми и вошла в церковный притвор. Когда настал час Святого Воздвижения, я хотела войти со всем народом в церковь. С большим трудом пробравшись к дверям, я, окаянная, пыталась втиснуться внутрь. Но едва я ступила на порог, как меня остановила некая Божия сила, не давая войти, и отбросила далеко от дверей, между тем как все люди шли беспрепятственно. Я думала, что, может быть, по женскому слабосилию не могла протиснуться в толпе, и опять попыталась локтями расталкивать народ и пробираться к двери. Сколько я ни трудилась – войти не смогла. Как только моя нога касалась церковного порога, я останавливалась. Всех принимала церковь, никому не возбраняла войти, а меня, окаянную, не пускала. Так было три или четыре раза. Силы мои иссякли. Я отошла и встала в углу церковной паперти.

Тут я почувствовала, что это грехи мои возбраняют мне видеть Животворящее Древо, сердца моего коснулась благодать Господня, я зарыдала и стала в покаянии бить себя в грудь. Вознося Господу воздыхания из глубины сердца, я увидела пред собой икону Пресвятой Богородицы и обратилась к ней с молитвой: «О Дево, Владычице, родившая плотию Бога-Слово! Знаю, что недостойна я смотреть на Твою икону. Праведно мне, блуднице ненавидимой, быть отвергнутой от Твоей чистоты и быть для Тебя мерзостью; но знаю и то, что для того Бог и стал человеком, чтобы призвать грешных на покаяние. Помоги мне, Пречистая, да будет мне позволено войти в церковь. Не возбрани мне видеть Древо, на котором плотию был распят Господь, проливший Свою неповинную Кровь и за меня, грешную, за избавление мое от греха. Повели, Владычице, да отверзутся и мне двери святого поклонения Крестного. Ты мне будь доблестной Поручительницей к Родившемуся от Тебя. Обещаю Тебе с этого времени уже не осквернять себя более никакою плотскою скверной, но как только увижу Древо Креста Сына Твоего, отрекусь от мира и тотчас уйду туда, куда Ты как Поручительница наставишь меня».

И когда я так помолилась, почувствовала вдруг, что молитва моя услышана. В умилении веры, надеясь на Милосердную Богородицу, я опять присоединилась к входящим в храм, и никто не оттеснил меня и не возбранил мне войти. Я шла в страхе и трепете, пока не дошла до двери и сподобилась видеть Животворящий Крест Господень.

Так познала я тайны Божии и что Бог готов принять кающихся. Пала я на землю, помолилась, облобызала святыни и вышла из храма, спеша вновь предстать пред моей Поручительницей, где дано было мной обещание. Преклонив колени пред иконой, так молилась я пред ней:

«О Благолюбивая Владычице наша, Богородице! Ты не возгнушалась молитвы моей недостойной. Слава Богу, приемлющему Тобой покаяние грешных. Настало мне время исполнить обещание, в котором Ты была Поручительницей. Ныне, Владычице, направь меня на путь покаяния».

И вот, не кончив еще своей молитвы, слышу голос, как бы говорящий издалека: «Если перейдешь за Иордан, то обретешь блаженный покой».

Я тотчас уверовала, что этот голос был ради меня, и, плача, воскликнула к Богородице: «Госпоже Владычице, не оставь меня, грешницы скверной, но помоги мне», – и тотчас вышла из церковного притвора и пошла прочь. Один человек дал мне три медные монеты. На них я купила себе три хлеба и у продавца узнала путь на Иордан.

На закате я дошла до церкви святого Иоанна Крестителя близ Иордана. Поклонившись прежде всего в церкви, я тотчас спустилась к Иордану и омыла его святою водой лицо и руки. Затем я причастилась в храме святого Иоанна Предтечи Пречистых и Животворящих Тайн Христовых, съела половину от одного из своих хлебов, запила его святой Иорданской водой и проспала ту ночь на земле у храма. Наутро же, найдя невдалеке небольшой челн, я переправилась в нем через реку на другой берег и опять горячо молилась Наставнице моей, чтобы Она направила меня, как Ей Самой будет угодно. Сразу же после того я и пришла в эту пустыню».

Авва Зосима спросил у преподобной: «Сколько же лет, мать моя, прошло с того времени, как ты поселилась в этой пустыне?» – «Думаю, – отвечала она, – сорок семь лет прошло, как вышла я из Святого Града».

Авва Зосима вновь спросил: «Что имеешь или что находишь ты себе в пищу здесь, мать моя?» И она отвечала: «Было со мной два с половиной хлеба, когда я перешла Иордан; потихоньку они иссохли и окаменели, и, вкушая понемногу, многие годы я питалась от них».

Опять спросил авва Зосима: «Неужели без болезней пребыла ты столько лет? И никаких искушений не принимала от внезапных прилогов и соблазнов?» – «Верь мне, авва Зосима, – отвечала преподобная, – семнадцать лет провела я в этой пустыне, словно с лютыми зверями борясь со своими помыслами... Когда я начинала вкушать пищу, тотчас приходил помысл о мясе и рыбе, к которым я привыкла в Египте. Хотелось мне и вина, потому что я много пила его, когда была в миру. Здесь же, не имея часто простой воды и пищи, я люто страдала от жажды и голода. Терпела я и более сильные бедствия: мной овладевало желание любодейных песен, они будто слышались мне, смущая сердце и слух. Плача и бия себя в грудь, я вспоминала тогда обеты, которые давала, идя в пустыню, пред иконой Святой Богородицы, Поручницы моей, и плакала, моля отогнать терзавшие душу помыслы. Когда в меру молитвы и плача совершалось покаяние, я видела отовсюду мне сиявший Свет, и тогда вместо бури меня обступала великая тишина.

Блудные же помыслы, прости, авва, как исповедаю тебе? Страстный огнь разгорался внутри моего сердца и всю опалял меня, возбуждая похоть. Я же при появлении окаянных помыслов повергалась на землю и словно видела, что предо мной стоит Сама Пресвятая Поручительница и судит меня, преступившую данное обещание. Так не вставала я, лежа ниц день и ночь на земле, пока вновь не совершалось покаяние и меня не окружал тот же блаженный Свет, отгонявший злые смущения и помышления.

Так жила я в этой пустыне первые семнадцать лет. Тьма за тьмой, беда за напастью обстояли меня, грешную. Но с того времени и доныне Богородица, Помощница моя, во всем руководствует мною».

Авва Зосима опять спрашивал: «Неужели тебе не потребовалось здесь ни пищи, ни одеяния?»

Она же отвечала: «Хлебы мои кончились, как я сказала, в эти семнадцать лет. После того я стала питаться кореньями и тем, что могла обрести в пустыне. Платье, которое было на мне, когда перешла Иордан, давно разодралось и истлело, и мне много потом пришлось терпеть и бедствовать и от зноя, когда меня палила жара, и от зимы, когда я тряслась от холода. Сколько раз я падала на землю, как мертвая. Сколько раз в безмерном борении пребывала с различными напастями, бедами и искушениями. Но с того времени и до нынешнего дня сила Божия неведомо и многообразно соблюдала мою грешную душу и смиренное тело. Питалась и покрывалась я глаголом Божиим, всё содержащим (Втор 8:3), ибо не о хлебе едином жив будет человек, но о всяком глаголе Божием (Мф 4:4; Лк 4:4), и не имеющие покрова камением облекутся (Иов 24:8), если совлекутся греховного одеяния (Кол 3:9). Как вспоминала, от сколького зла и каких грехов избавил меня Господь, в том находила я пищу неистощимую».

Когда авва Зосима услышал, что и от Священного Писания говорит на память святая подвижница – от книг Моисея и Иова и от псалмов Давидовых, – тогда спросил преподобную: «Где, мать моя, научилась ты псалмам и иным Книгам?»

Она улыбнулась, выслушав этот вопрос, и отвечала так: «Поверь мне, человек Божий, ни единого не видела человека, кроме тебя, с тех пор, как перешла Иордан. Книгам и раньше никогда не училась, ни пения церковного не слышала, ни Божественного чтения. Разве что Само Слово Божие, живое и всетворческое, учит человека всякому разуму (Кол 3:16; 2 Петр 1:21; 1 Фес 2:13). Впрочем, довольно, уже всю жизнь мою я исповедала тебе, но с чего начинала, тем и кончаю: заклинаю тебя воплощением Бога Слова – молись, святой авва, за меня, великую грешницу.

И еще заклинаю тебя Спасителем, Господом нашим Иисусом Христом – все то, что слышал ты от меня, не сказывай ни единому до тех пор, пока Бог не возьмет меня от земли. И исполни то, о чем я сейчас скажу тебе. Будущим годом, в Великий пост, не ходи за Иордан, как ваш иноческий обычай повелевает».

Опять удивился авва Зосима, что и чин их монастырский известен святой подвижнице, хотя он пред нею не обмолвился о том ни одним словом.

«Пребудь же, авва, – продолжала преподобная, – в монастыре. Впрочем, если и захочешь выйти из монастыря, ты не сможешь... А когда наступит святой Великий четверг Тайной Вечери Господней, вложи в святой сосуд Животворящего Тела и Крови Христа, Бога нашего, и принеси мне. Жди же меня на той стороне Иордана, у края пустыни, чтобы мне, придя, причаститься Святых Таин. А авве Иоанну, игумену вашей обители, так скажи: внимай себе и стаду своему (Деян 20:23; 1 Тим 4:16). Впрочем, не хочу, чтобы ты теперь сказал ему это, но когда укажет Господь».

Сказав так и испросив еще раз молитв, преподобная повернулась и ушла в глубину пустыни.

Весь год старец Зосима пребыл в молчании, никому не смея открыть явленное ему Господом, и прилежно молился, чтобы Господь сподобил его еще раз увидеть святую подвижницу.

Когда же вновь наступила первая седмица святого Великого поста, преподобный Зосима из-за болезни должен был остаться в монастыре. Тогда он вспомнил пророческие слова преподобной о том, что не сможет выйти из монастыря. По прошествии нескольких дней преподобный Зосима исцелился от недуга, но все же остался до Страстной седмицы в монастыре.

Приблизился день воспоминания Тайной вечери. Тогда авва Зосима исполнил повеленное ему – поздним вечером вышел из монастыря к Иордану и сел на берегу в ожидании. Святая медлила, и авва Зосима молил Бога, чтобы Он не лишил его встречи с подвижницей.

Наконец преподобная пришла и стала по ту сторону реки. Радуясь, преподобный Зосима поднялся и славил Бога. Ему пришла мысль: как она сможет без лодки перебраться через Иордан? Но преподобная, крестным знамением перекрестив Иордан, быстро пошла по воде. Когда же старец хотел поклониться ей, она запретила ему, крикнув с середины реки: «Что творишь, авва? Ведь ты – иерей, носитель великих Тайн Божиих».

Перейдя реку, преподобная сказала авве Зосиме: «Благослови, отче». Он же отвечал ей с трепетом, ужаснувшись о дивном видении: «Воистину неложен Бог, обещавший уподобить Себе всех очищающихся, насколько это возможно смертным. Слава Тебе, Христе Боже наш, показавшему мне через святую рабу Свою, как далеко отстою от меры совершенства».

После этого преподобная просила его прочитать «Верую» и «Отче наш». По окончании молитвы она, причастившись Святых Страшных Христовых Тайн, простерла руки к небу и со слезами и трепетом произнесла молитву святого Симеона Богоприимца: «Ныне отпущаеши рабу Твою, Владыко, по глаголу Твоему с миром, яко видеста очи мои спасение Твое».

Затем вновь преподобная обратилась к старцу и сказала: «Прости, авва, еще исполни и другое мое желание. Иди теперь в свой монастырь, а на следующий год приходи к тому иссохшему потоку, где мы первый раз говорили с тобой». «Если бы возможно мне было, – отвечал авва Зосима, – непрестанно за тобой ходить, чтобы лицезреть твою святость!» Преподобная снова просила старца: «Молись, Господа ради, молись за меня и вспоминай мое окаянство». И, крестным знамением осенив Иордан, она, как прежде, прошла по водам и скрылась во тьме пустыни. А старец Зосима возвратился в монастырь в духовном ликовании и трепете и в одном укорял себя, что не спросил имени преподобной. Но он надеялся на следующий год узнать наконец и ее имя.

Прошел год, и авва Зосима снова отправился в пустыню. Молясь, он дошел до иссохшего потока, на восточной стороне которого увидел святую подвижницу. Она лежала мертвая, со сложенными, как подобает, на груди руками, лицом обращенная к Востоку. Авва Зосима омыл слезами ее стопы, не дерзая касаться тела, долго плакал над усопшей подвижницей и стал петь псалмы, подобающие скорби о кончине праведных, и читать погребальные молитвы. Но он сомневался, угодно ли будет преподобной, если он погребет ее. Только он это помыслил, как увидел, что у главы ее начертано: «Погреби, авва Зосима, на этом месте тело смиренной Марии. Воздай прах праху. Моли Господа за меня, преставившуюся месяца апреля в первый день, в самую ночь спасительных страданий Христовых, по причащении Божественной Тайной Вечери».

Прочитав эту надпись, авва Зосима удивился сначала, кто мог сделать ее, ибо сама подвижница не знала, грамоты. Но он был рад наконец узнать ее имя. Понял авва Зосима, что преподобная Мария, причастившись Святых Тайн на Иордане из его рук, во мгновение прошла свой дальний пустынный путь, которым он, Зосима, шествовал двадцать дней, и тотчас отошла ко Господу.

Прославив Бога и омочив слезами землю и тело преподобной Марии, авва Зосима сказал себе: «Пора уже тебе, старец Зосима, совершить повеленное тебе. Но как сумеешь ты, окаянный, ископать могилу, ничего не имея в руках?» Сказав это, он увидел невдалеке в пустыне лежавшее поверженное дерево, взял его и начал копать. Но слишком суха была земля. Сколько ни копал он, обливаясь потом, ничего не мог сделать. Распрямившись, авва Зосима увидел у тела преподобной Марии огромного льва, который лизал ее стопы. Старца объял страх, но он осенил себя крестным знамением, веруя, что останется невредим молитвами святой подвижницы. Тогда лев начал ласкаться к старцу, и авва Зосима, возгораясь духом, приказал льву ископать могилу, чтобы предать земле тело святой Марии. По его слову лев лапами ископал ров, в котором и было погребено тело преподобной. Исполнив завещанное, каждый пошел своей дорогой: лев – в пустыню, а авва Зосима – в монастырь, благословляя и хваля Христа, Бога нашего.

Придя в обитель, авва Зосима поведал монахам и игумену, что видел и слышал от преподобной Марии. Все дивились, слушая о величии Божием, и со страхом, верой и любовью установили творить память преподобной Марии и почитать день ее преставления. Авва Иоанн, игумен обители, по слову преподобной, с Божией помощью исправил в обители то, что надлежало. Авва Зосима, пожив еще Богоугодно в том же монастыре и немного не дожив до ста лет, окончил здесь свою временную жизнь, перейдя в жизнь вечную.

Так передали нам дивную повесть о житии преподобной Марии Египетской древние подвижники славной обители святого всехвального Предтечи Господня Иоанна, расположенной на Иордане. Повесть эта первоначально не была ими записана, но передавалась благоговейно святыми старцами от наставников к ученикам.

Я же, – говорит святитель Софроний, архиепископ Иерусалимский (память 11 марта), первый списатель Жития, – что принял в свой черед от святых отцов, все предал письменной повести.

Бог, творящий великие чудеса и великими дарованиями воздающий всем, с верою к Нему обращающимся, да вознаградит и читающих, и слушающих, и передавших нам эту повесть и сподобит нас благой части с блаженной Марией Египетской и со всеми святыми, Богомыслием и трудами своими угодившими Богу от века. Дадим же и мы славу Богу, Царю вечному, да и нас сподобит милость обрести в День Судный о Христе Иисусе, Господе нашем, Ему же подобает всякая слава, честь, и держава, и поклонение со Отцом, и Пресвятым и Животворящим Духом, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

 

Трипеснец без поклонов, глас 8.
Песнь 4

[Ирмос: Услышал я, Господи, / о таинстве Твоего промысла, / уразумел дела Твои, / и прославил Твое Божество. ]

Припев: Святые Апостолы, молите Бога о нас.

В воздержании жизнь проведшие / просвещенные Христовы Апостолы / богодухновенным своим посредничеством делают для нас / время воздержания нетрудным.

Двенадцатиструнный орга́н, / – хор учеников божественный, / песнь спасительную воспел, / расстраивая злые напевы.

Ливнями Духа / вы все под солнцем оросили, / засуху многобожия прогнав, / всеблаженные.

Припев: Пресвятая Богородица, спаси нас.

Смирив, спаси меня, / жизнь в высокомерии прожившего, / родившая Вознесшего униженное естество, / (Дева) Всечистая.

Иной Трипеснец, глас 8

Припев: Святые Апостолы, молите Бога о нас.

Апостолов многочтимое собрание! / Молитвенно всех Создателя упроси / помиловать нас, тебя восхваляющих.

Как работники Христовы, / весь мир словом божественным возделавшие, / вы, Апостолы, всегда / плоды Ему прино́сите.

Виноградником вы сделались / Христа, воистину возлюбленного, / ибо вино Духа источили миру, Апостолы.

Припев: Пресвятая Троице, Боже наш, слава Тебе!

Сверх - начальная, сходная во всем, / всесильная Троица святая, / Отец, Слово и Дух Святой, / Боже, Свет и Жизнь, / сохраняй стадо Твое.

Припев: Пресвятая Богородица, спаси нас.

Радуйся, Престол огневидный; / радуйся, Светильник, носящий Светоч; / радуйся, Гора освящения, Жизни Ковчег, / из святых святая Скиния!

 

Ирмос Великого канона: Услышал пророк / о пришествии Твоем, Господи, и убоялся, / что Ты хочешь от Девы родиться и людям явиться, и возглашал: / «Услышал я весть о Тебе, и убоялся». / Слава силе Твоей, Господи!

Дел Своих не пре́зри, / созданием Своим не пренебреги, Правосудный. / Хоть и один я согрешил, как человек, / более всякого человека, Человеколюбец, / но Ты имеешь, как Господь всего, / власть отпускать грехи.

Приближается, душа, конец, приближается, / и ты не радеешь, не готовишься; / время сокращается, восстань: близко, при дверях Судия. / Как сон, как цвет, время жизни бежит, / зачем мы напрасно мятемся?

Воспрянь, о душа моя! / О совершенных тобою делах помышляй, / и их пред очами своими представь, / и капли пролей слез твоих, / открой со дерзновением свои дела и помышления Христу / и оправдайся.

Нет в жизни ни греха, ни деяния, ни зла, / в которых бы я, Спаситель, не погрешил / умом, и словом, и произволением, / и намерением, и мыслью, и делом согрешил, / как никто иной никогда.

Потому и осужден был, / потому и обвинен я был, несчастный, своею совестию, / которой ничего нет в мире строже; / Судия и Избавитель мой, все ведающий! / Пощади, избавь и спаси меня, раба Твоего.

Лестница, которую видел в древности / великий среди патриархов, / указывает, душа моя, / на деятельный подъем и на разумное восхождение; / потому, если желаешь жить в деяниях, и в познании, / и в созерцании, – обновись.

Зной дневной претерпеть / вынужден был патриарх, / и мороз ночной перенес, / на всякий день прибыток творя, / пася, сражаясь, рабски служа, / чтобы с женами двумя сочетаться.

Под женами двумя разумей / деятельность и познание в созерцании: / под Лией, как многодетною – деяние, / под Рахилью же, как полученной многими трудами – познание, / ибо без трудов ни деяния, ни созерцание, / душа моя, не совершатся.

Бодрствуй, о душа моя, / совершенствуйся, как великий среди патриархов, / чтобы приобрести тебе деяние с разумом, / дабы обогатиться умом, зрящим Бога, / и проникнуть в неприступный мрак созерцанием, / и сделаться великим купцом.

Двенадцать патриархов / великий среди патриархов породив, / таинственно утвердил для тебя, душа моя, / лестницу деятельного восхождения, / премудро детей как ступени, / а свои шаги – как восхождения / по ним расположив.

Исаву презренному подражая, / отдала ты, душа, своему соблазнителю / первоначальной красоты первородство, / и отеческой молитвы лишилась, / и двояко подпала соблазну, несчастная: / делом и разумом; / потому ныне покайся.

Эдомом Исав был прозван / за крайнее к женам вожделение; / ведь невоздержанием постоянно пылая / и наслаждениями оскверняясь, / он был наименован Эдомом, / что значит: «распаление души грехолюбивой».

Об Иове на гноище услышав, / ты, о душа моя, и его оправдании, / не поревновала ему в мужестве, / не имела твердой воли во всем, что узнала, / что видела, что испытала, / но оказалась нетерпеливой.

Бывший прежде на троне / – теперь обнаженный, на гноище, в язвах; / богатый детьми и славный / стал бездетным и бездомным внезапно; / и вот, чертогом своим считал он гноище / и язвы – жемчугами.

Царским достоинством, венцом и багряницею облеченный, / человек владеющий имением многим и праведный, / богатством изобилующий и стадами, / внезапно богатства, славы, царства, / обнищав, лишился.

Если праведен был он и непорочен более всех, / но не избежал козней и уловок обманщика, / то ты, несчастная грехолюбивая душа, что сотворишь, / если случится, что нечто нежданное / постигнет тебя?

Тело мое осквернено, дух запятнан, / струпьями весь я покрыт; / но Ты, как врач, Христе, / и то и другое моим покаянием уврачуй, / омой, очисти, убели / и покажи, Спаситель мой, / меня снега чистейшим.

Тело Твое и Кровь, распинаемый за всех, / предложил, Ты, Слово: / Тело – чтобы меня воссоздать, / Кровь – чтобы омыть меня. / Дух же предал Ты, / чтобы меня привести, Христе, / к Твоему Родителю.

Совершил Ты спасение / посреди земли, Милосердный: / дабы мы спаслись, / Ты добровольно на Древе был распят; / Эдем затворенный открылся; / горнее и дольнее, / творение и все народы, / спасенные, поклоняются Тебе.

Да будет мне купелью / кровь из ребр Твоих / и вместе питием, / источившим воду прощения, / чтобы мне всецело очиститься, / умащаясь и напояясь / как помазанием и питием, Слово, / животворными Твоими словами.

Лишен я чертога, / лишен и брака, а вместе – и вечери; / светильник погас, ибо нет в нем елея, / чертог, пока я спал, затворился, / вечеря окончена, / а я по рукам и ногам связан / и извержен вон.

Как чашу Церковь обрела / ребра Твои живоносные, / из которых двойной нам излился поток: / прощения грехов и познания, / во образ Ветхого и Нового, – / двух вместе Заветов, Спаситель наш.

Время жизни моей кратко / и преисполнено страданий и порока; / но в покаянии меня прими / и в разум призови, / чтобы не стать мне добычей и пищей врага, / Ты Сам, Спаситель, надо мною сжалься.

Высокомерен я ныне в словах, / дерзок также и сердцем / необдуманно и безрассудно; / вместе с фарисеем не осуди меня, / но смирение мытаря мне даруй, / единый Милостивый и Правосудный, / с ним и меня сопричисли.

Согрешил я, надругавшись над сосудом плоти моей, / знаю, Милосердный; / но в покаянии меня прими / и в разумпризови, / дабы не стать мне добычей и пищей врага, / Ты Сам, Спаситель, надо мною сжалься.

В идола я сам себя превратил, / страстями душу свою осквернив, о Милосердный; / но в покаянии меня прими / и в разум призови, / чтобы не стать мне добычей и пищей врага, / Ты Сам, Спаситель, надо мною сжалься.

Не слушал я голоса Твоего, / не послушался Писания Твоего, Законодатель; / но в покаянии меня прими / и в разумпризови, / чтобы не стать мне добычей и пищей врага, / Ты Сам, Спаситель, надо мною сжалься.

Припев: Преподобная матерь Мария, моли Бога о нас.

Образ жизни бесплотных во плоти пройдя, / получила ты воистину, преподобная, / величайшую пред Богом благодать / за чтущих тебя с верою предстательствовать; / потому молим: и нас избавь / от всяких напастей молитвами твоими.

Припев: Преподобная матерь Мария, моли Бога о нас.

Во глубину великих непотребств увлеченная, / не утвердилась ты в них, / но явно взошла помыслом добрым посредством деяний / до высочайшей добродетели предивно, / ангельское естество, Мария, удивив.

Припев: Преподобный отче Андрей, моли Бога о нас.

Андрей, отцов похвала! / Предстоя Троице пребожественной, / не прекращай в молитвах твоих просить усердно / об избавлении от наказания нас, с любовью призывающих, / тебя божественного защитника, Крита украшение.

Слава, Троичен: Нераздельное по существу / и неслиянное в Лицах, / богословствую о Тебе, Тро́ичное Единое Божество, / как о единоцарственном и сопрестольном. / Возглашаю Тебе песнь великую, / в мире горнем троекратно воспеваемую.

И ныне, Богородичен: И рождаешь, и остаешься Девой, / сохраняя всегда девство по естеству; / Рожденный от Тебя обновляет законы естества, / и рождает чрево девственное. / Где угодно Богу, там преодолевается порядок естества, / ибо Он творит все, что хочет.

Песнь 5

Ирмос: От ночи с рассвета / стремящегося к Тебе, Человеколюбец, / просвети, молю, / и наставь и меня в повелениях Твоих, / и научи меня, Спаситель, / творить волю Твою.

В ночи жизнь мою я проводил постоянно, / ибо мраком и глубокою мглою / была для меня ночь греха; / но сыном дня, Спаситель, покажи меня.

Рувиму подражая, я, несчастный, / совершил беззаконный и преступный замысел пред Богом Всевышним, / осквернив ложе мое, как тот ложе отца.

Исповедаюсь пред Тобою, Христе-Царь: / согрешил, согрешил я, / как некогда братья, продавшие Иосифа / – плод чистоты и целомудрия.

Сродниками праведная душа была связана, / продан был в рабство возлюбленный, / – в прообраз Господа; / ты же, душа, сама всю себя продала / злым делам твоим.

Иосифа праведного и целомудренного разуму / подражай, несчастная и жалкая душа, / и не оскверняйся безрассудными стремлениями, / непрестанно творя беззакония.

Если и был некогда во рве Иосиф, / Владыка Господи, / но в прообраз погребения и Воскресения Твоего; / я же что Тебе когда подобное принесу?

О Моисее в ковчежце ты слышала, душа, / в древности по воде носимом волнами речными / и как в чертоге избегшем горького бедствия / – замысла фараонова.

О повивальных бабках ты слышала, несчастная душа, / что должны были некогда убивать / младенцев мужского пола – действие целомудрия; / но теперь, как великий Моисей, / пей молоко премудрости.

Как Моисей великий / египетскому разуму удар нанеся, / ты, несчастная душа, его не убила; / и как ты заселишь, скажи, / пустыню страстей покаянием?

В пустыне поселился великий Моисей; / иди же и ты, душа, подражай его жизни, / дабы и тебе при созерцании / Богоявления в терновом кусте присутствовать.

Моисеев жезл изобрази, душа, / ударивший море и огустивший глубину, / знамением Креста божественного, / которым сможешь и ты / великое совершить.

Аарон приносил Богу огонь беспримесный, чистый; / но Офни и Финеес принесли как ты, душа, / отчужденную от Бога нечистую жизнь.

Как тяжкий нравом, / фараону жестокому, Владыка, / стал я Ианнием и Иамврием душою и телом / и погряз умом; но помоги мне.

С грязью смешал я, несчастный, свой ум, / но омой меня, Владыка, в купели моих слез, / молю Тебя, плоти моей одежду / убелив как снег.

Если стану я испытывать дела мои, Спаситель, / то вижу, что я всякого человека грехами превзошел, / ибо в полном сознании я грешил, / не в неведении.

Пощади, пощади, Господи, создание твое. / Согрешил я – прости мне, / ибо Ты один только чист естеством, / и никто другой, кроме Тебя, / не пребывает без скверны.

Меня ради, будучи Богом, / Ты принял мой образ, / показал чудеса, исцелив прокаженных / и расслабленных укрепив, / остановив у кровоточивой ток крови, Спаситель, / прикосновением к краю риз.

Кровоточивой подражай, бедная душа, / поспеши, ухватись за край Христовой ризы, / чтобы от болезни тебе избавиться / и услышать от Него: / «Вера твоя спасла тебя!»

Долу согбенной подражай, о душа, / приди, припади к ногам Иисуса, / дабы Он распрямил тебя / и ты прямо пошла бы / по стезям Господним.

Хотя Ты и глубокий колодец, Владыка, / но источи мне потоки из пречистых Твоих жил, / чтобы, как самарянка, испив, я больше не жаждал: / ибо струи жизни Ты источаешь.

Силоамом да будут для меня / слезы мои, Владыка Господи, / да умою и я очи сердца моего / и увижу мысленно Тебя, Свет Предвечный.

Припев: Преподобная матерь Мария, моли Бога о нас.

С ничем не сравнимой любовью / Древу Креста возжелав поклониться, / удостоилась ты желаемого; / удостой же и меня, всеблаженная, / высшей славы достигнуть.

Припев: Преподобная матерь Мария, моли Бога о нас.

Струю иорданскую перейдя, / обрела ты покой безболезненный, / плотского услаждения избежав; / от него и нас избавь / твоими молитвами, преподобная.

Припев: Преподобный отче Андрей, моли Бога о нас.

Как пастыря превосходнейшего / и истинного избранника, / тебя, Андрей премудрый, / с любовию великою и страхом молю, / да спасение получу по твоим ходатайствам / и жизнь вечную.

Слава, Троичен: Тебя, Троица, мы славим, Единого Бога: / «Свят, свят, свят Ты: Отец, Сын и Дух, / – простое Существо, / Еди́ница непрестанно поклоняемая.

И ныне, Богородичен: Из Тебя облекся в мой состав, / нетленная, не знавшая мужа Матерь-Дева, / Бог, века сотворивший, / и соединил с Собою человеческое естество.

Песнь 6

Ирмос: Воззвал я всем сердцем моим / к милосердному Богу, / и Он услышал меня из ада глубочайшего, / и вывел из погибели жизнь мою.

Слезы, Спаситель, очей моих, / и из глубины стенания / искренно приношу с воплем сердца: / «Боже, я согрешил пред Тобою, / будь милостив ко мне!».

Уклонилась ты, душа, от Господа твоего, / как Дафан и Авирон; / но о пощаде воззови из ада преисподнего, / чтобы пропасть земная тебя не покрыла.

Как телица рассвирепевшая / уподобилась ты, душа, Ефрему; / но как серну от сетей, сохрани жизнь свою, / окрылив ум деяниями и созерцанием.

Рука Моисея да уверит нас, душа, / как может Бог прокаженную жизнь / убелить и очистить, / и не отчаивайся сама за себя, / хотя и прокаженна ты.

Волны, Спаситель, грехов моих, / как в Красном море, возвратившись, / внезапно покрыли меня, / как некогда египтян и их всадников.

Неразумен твой выбор, душа, / как у Израиля в древности: / ибо божественной манне ты предпочла безрассудно / сластолюбивое страстями пресыщение.

Колодцы предпочла ты, душа, / хананейских помыслов / камню с жилою водною, / из которого как бы премудростичаша / проливает струи богословия.

Свиное мясо, и котлы, и египетскую пищу / небесной пище предпочла ты, душа моя, / как некогда безрассудный народ в пустыне.

Когда ударил Моисей, служитель Твой, / жезлом о камень, / он образно предизобразил животворящие ребра Твои, / из которых все мы, Спаситель, / черпаем напиток жизни.

Испытай, душа, и обозри, как Иисус Навин, / обетованную землю, какова она, / и поселись в ней чрез исполнение закона.

Восстань и покори, / как Иисус Амалика, плотские страсти, / и гаваонитян, – обманчивые помыслы / всегда побеждая.

Перейди времени текущее естество, / как некогда ковчег, / и вступи в обладание тою землей обетования, душа: / Бог повелевает.

Как спас Ты Петра воззвавшего, / поспешив, спаси и меня, Спаситель, / от зверя меня избавь, простерши руку Твою, / и возведи из глубины греховной.

Пристанище Тебя знаю тихое, / Владыка, Владыка Христе; / но от непостижимых глубин греха и отчаяния / меня, поспешив, избавь.

Я, Спаситель, / потерявшаяся у Тебя некогда царская драхма; / но, возжегши Светильник – Предтечу Твоего, Слово, / взыщи и найди Твой образ.

Припев: Преподобная матерь Мария, моли Бога о нас.

Чтобы пламя страстей угасить, / слез ручьи проливала ты непрестанно, Мария, / душою воспламеняясь; / их благодать подавай и мне, / твоему рабу.

Припев: Преподобная матерь Мария, моли Бога о нас.

Бесстрастие небесное стяжала ты, матерь, / высочайшим житием на земле;/ потому моли, чтобы и тебя воспевающим / избавиться от страстей / ходатайствами твоими.

Припев: Преподобный отче Андрей, моли Бога о нас.

Тебя, как Критского пастыря и предстоятеля, / и ходатая за вселенную зная, / прибегаю, к тебе, Андрей, и взываю тебе: / «Избавь меня, отче, из глубины греха!»

Слава, Троичен: « Троица Я несложная, нераздельная, / различаемая по Лицам, / и Единство, естеством соединенное», / – Отец возглашает, и Сын, и Божественный Дух.

И ныне, Богородичен: Чрево Твое Бога родило нам, / Принявшего наш образ, / Которого как Творца всего моли, Богородица, / чтобы нам по молитвам Твоим оправдаться.

Ирмос: Воззвал я всем сердцем моим / к милосердному Богу, / и Он услышал меня из ада глубочайшего, / и вывел из погибели жизнь мою.

Кондак, глас 6

Душа моя, душа моя, восстань, что ты спишь? / Конец приближается, и предстоит тебе смутиться. / Воспрянь же, да пощадит тебя Христос Бог, / вездесущий и все наполняющий!

Икос: Видя Христову лечебницу отверстой / и истекающее из нее Адаму здравие, / стал мучиться, был поражен диавол, / и, как терпящий бедствие, рыдал / и своим друзьям возопил: / «Что мне делать с Сыном Марии? / убивает меня Вифлеемлянин, / вездесущий и все наполняющий!»