Практика — критерий истины: экономическая «наука» на службе концепции порабощения человечества

Если общество демократическим путём сформировало вектор целей управления, то только с этого момента появляются ясно выраженные функции у тех, кто стоит у кормила государственной власти. Однако это утверждение справедливо лишь по отношению к тем из них, кто осознал, что кормило — это не однокоренное слово с «кормушкой», а древнее название руля; что должность — не средство удовлетворения потребностей (своих собственных и закулисных кланов, на неё продвинувших претендента), а место служения народу и Богу. Но и в этом случае у искренне благонамеренных политиков, желающих, чтобы Россия стала благоустроенным домом для её народов, для каждого человека, возникнут проблемы, связанные с экономической наукой и сложившейся на её основе системой профессионального образования в области экономики и финансов.

Рассматривая эту проблематику, мы исходим из того, что:

· Каждая отрасль Науки обладает содержательным своеобразием, которое выражается в том, что химия отличается от механики и т.п.

· Вне зависимости от содержательного своеобразия каждой из отраслей Науки всем отраслям науки свойственно единство, на основе общности методологии познания, благодаря которому возникают и развиваются новые отрасли науки, в том числе и на основе междисциплинарных исследований, в основе которых лежат прошлые достижения ране существовавших отраслей (примером чему биохимия, невозможная без знания общей химии и общей биологии).

· Научное знание от псевдонаучных рассуждений на те же темы отличается на основе принципа «практика — критерий истины».

Соответственно этому принципу сопротивление материалов, в частности, и механика сплошных сред, вообще, — наука, поскольку на их основе успешно решаются практические задачи. Действительно: дома и мосты стоят, корабли плавают, самолёты летают, разнородные механизмы работают. Если что-то сломалось из числа массово выпускаемой продукции, то это — редкость по отношению к объёму выпуска соответствующих видов продукции; т.е. это ошибки не системные, запрограммированные несостоятельностью механики сплошных сред как науки, а случайные, и виноват в них, образно говоря, не «закон Гука»[19] (т.е. не теории механики сплошных сред), а неумение пользоваться научным аппаратом кого-то из проектировщиков либо нарушения строителями и эксплуатационниками требований проектно-конструкторской, технологической и эксплуатационной документации.

И невозможно представить, чтобы студент, придя сдавать сопромат, заявил бы: «Профессор, механика сплошных сред, как женщина: разве её поймёшь?» — после чего получил бы оценку «отлично». Тем более невозможно представить защиту докторской диссертации на тему «Механика сплошных сред, как женщина: разве её поймёшь?» — в инженерном деле такое не проходит и «откровений» инженеров в таком стиле не бывает. Те, кто придерживается такого рода взглядов на механику сплошных сред во всех её прикладных проявлениях, — в инженерные профессии не попадают, а случайно попав в них, — из них уходят.

И мы в праве с позиций принципа «практика — критерий истины», так же как подошли к оценке сопромата, подходить и к оценке экономической науки и системы образования на её основе.

При этом естественно предположить, что если экономическая наука — действительно наука, если в стране есть система профессионального образования на её основе, то в стране не может быть затяжного экономического кризиса: сначала рыночной экономики времён империи, который привёл к революциям начала ХХ века; потом кризиса плановой экономики времён хрущёвских экспериментов с кукурузой и совнархозами, и последовавшего за ними застоя брежневских времён; кризиса постсоветской снова рыночной экономики, когда страна за двадцать лет без малого не может достичь показателей 1986 г. производства большинства видов продукции в расчёте на душу населения, а «бомжевание» возродилось снова и стало социальным явлением, хотя его не было на протяжении большего времени строительства социализма и коммунизма. Если в стране есть экономическая наука и система профессионального образования на её основе, то всего этого в стране быть не может.

Если же всё это имеет место, то поскольку это системное явление (заведомые вредители — меньшинство, а большинство — действуют на основе полученного ими образования достаточно благонамеренно, но у них получается «как всегда», а не «как хотели» и не как обещали народу), то неизбежно подозрение, что под видом экономической науки в стране процветает мошенничество и шарлатанство на хорошо организованной профессиональной основе. Но таково же положение дел и в экономической науке и на Западе, который для многих отечественных «интеллектуалов» — весь свет в окошке.

И это мнение о несостоятельности экономической науки как общественного явления и поддерживаемого государством института подтверждается высказываниями как политиков, которых консультировали учёные-экономисты, так и мнениями носителей профессионального образования в области финансов и экономики.

Ещё президент США Ф.Д.Рузвельт в своих «Беседах у камина», обосновывая свою политику выведения США из «великой депрессии», мимоходом дважды выказал пренебрежение к исторически сложившейся экономической науке:

«Я совершенно не разделяю мнение тех профессиональных экономистов, которые настаивают, что всё должно идти своим чередом и что вмешательство людей неспособно повлиять на экономические болезни. Мне-то известно, что эти профессиональные экономисты с давних пор каждые пять — десять лет меняют свои формулировки экономических законов» (Рузвельт Ф. Д. «Беседы у камина». М.: ИТРК. 2003. Тир. 10 000. — С. 52).

«Конгресс образовал комиссию, которая будет заниматься накоплением фактологических данных, чтобы разобраться в путанице противоречивых учений об оптимальном регулировании бизнеса (выделено жирным нами при цитировании), а потом выработать более осмысленное законодательство о монополиях, фиксированных ценах и отношениях между крупным, средним и малым бизнесом. В отличие от значительной части остального мира, мы, американцы, твёрдо верим в частное предпринимательство и в прибыль как движущую силу человеческой деятельности. Однако мы понимаем, что должны постоянно совершенствовать практику бизнеса, чтобы обеспечить устойчивый разумный уровень доходов, научный прогресс, свободу частной инициативы, создать перспективы для маленького человека, справедливые цены, достойную заработную плату и постоянную занятость населения» (Там же, с. 158).

Более поздний президент США Гарри Трумэн тоже был не высокого мнения о своих советниках по вопросам экономики: «Дайте мне одностороннего экономиста! Все мои экономисты говорят: “С одной стороны… с другой стороны…”» — цитата с сайта газеты «Известия», сентябрь 2003 г. (см. так же: http://www.wtr.ru/aphorism/new56.htm) — Из неё можно понять, что профессионалы-экономисты «достали» Трумэна своим вздором, путаницей, неопределённостью мнений и взаимоисключающими друг друга рекомендациями.

Отечественные политики после И. Сталина (о нём — особый разговор[20]) претензий к экономической науке не высказывали, сами были далеки от понимания как экономических теорий, так и их связей с практикой хозяйственной деятельности, и потому, вырабатывая и принимая управленческие решения, слепо полагались на мнения консультантов — экономистов-профессионалов. В выборе же консультантов по вопросам экономики доминировал не поиск и привлечение людей, видящих реальные проблемы и пути их решения, а личные симпатии и антипатии. Поэтому при молчании политиков обратимся к высказываниям отечественных экономистов-профессионалов.

Д.э.н., профессор Г.Х.Попов[21] в 1988 г., выступая в программе «Взгляд» Первого канала Центрального телевидения СССР, заявил: “Я не понимаю этой фантасмагории, когда в стране всё есть, ресурсы есть, но не получается то, что надо”. — По нашему мнению, если соотноситься с принципом «практика — критерий истины», доктор экономических наук обязан видеть, что в «этой фантасмагории» является целенаправленным вредительством, а что отсутствием адекватного управления, открывающим дорогу целенаправленному вредительству. Поскольку таких докторов экономических наук, не понимающих «этой фантасмагории», в стране много, то это означает, что Высшая аттестационная комиссия выдала уйму кандидатских и докторских дипломов, не подтверждённых реальной квалификацией их обладателей, и по сути это — антигосударственное преступление в деятельности руководства ВАК, тянущееся на протяжении нескольких десятилетий, которому потворствуют и госбезопасность, и прокуратура.

Примерно в то же время академик А.Г.Аганбегян («первоиерарх» экономической науки 1980‑х гг.), выступая в программе «Прожектор перестройки»[22] (24 января 1988 г.), посвящённой вопросам отсутствия экономической отдачи от Байкало-Амурской магистрали, необходимость строительства которой была обоснована в том числе и экономической наукой, в ответ на лепет ведущего: “Общественность привыкла верить науке…”, — просто рассмеялся ему в лицо. Это выглядело как высокомерная наглость мошенника, которого некому разоблачить.

Единственное честное признание той поры, которое удалось найти, о неготовности науки решать задачи, провозглашённые с началом «перестройки», принадлежит академику А.И.Анчишкину, директору Института экономики и прогнозирования научно-технического прогресса АН СССР:

«Следует признать со всею определённостью, что экономическая наука да и общественные науки в целом оказались не готовыми к ответу на вопросы, поставленные XXVII съездом партии, январским (1987 год) Пленумом, всем ходом нашего развития. Многие фундаментальные проблемы развивающегося социализма приходится решать сегодня эмпирически, методом «проб и ошибок», со всеми негативными последствиями, связанными с теоретической неподготовленностью к таким решениям. Причин сложившегося положения дел несколько, и было бы, наверное, упрощением все сводить к неудовлетворительной работе самих учёных-экономистов.

Во-первых, для успешного развития экономической науки нужна чётко выраженная общественная, политическая потребность в глубоком и объективном раскрытии реальных закономерностей экономического развития, его противоречий, нужна потребность в научной истине. (…).

Во-вторых, состояние последней (речь идёт об экономической науке: наше пояснение при цитировании) всегда было связано с идеологическими установками, наличием или отсутствием догм, которые часто предопределяли не только направления, ход научных исследований, но и их выводы, результаты» («Коммунист», теоретический и политический журнал ЦК КПСС, № 5 (1303), март 1987 г., тираж 1 098 000, выходил 1 раз в 20 дней, стр. 35, 36, все выделения в тексте — А.И.Анчишкина).

Но оно оказалось бесплодным по своим последствиям, поскольку оглашённый им факт не был оценён обществом, да и быстродействие науки и системы образования как общественных институтов недостаточно для того, чтобы в темпе проведения реформ методом «проб и ошибок» практически с нуля создать альтернативную адекватную управленчески состоятельную социологию и экономическую науку и сделать их само собой разумеющейся основой профессиональной деятельности политиков, экономистов, директоратов предприятий.

В газете «Финансовые известия» от 05.10.2005 г. спустя 20 лет после начала «перестройки» о состоянии экономической «науки» саморазоблачительно высказался А.Я.Лившиц: «…замечу: у нас есть только Кудрин. А Кассандрина [23] нет. Того, кто мог бы точно угадывать нефтяные цены, курс доллара, “ЮКОСы” и всё остальное. Экономика, однако. Похожа на женщину. Её разве поймёшь?» (http://www.finiz.ru/cfin/tmpl-art/id_art-952979). Это говорит доктор экономических наук, профессор, в прошлом советник президента РФ Б.Н.Ельцина по экономическим вопросам, а позднее — министр финансов и вице-премьер правительства РФ. — Ну и какое экономическое благоденствие общества возможно при таком уровне некомпетентности высших должностных лиц государства и их советников?

После Б.Н.Ельцина положение дел в экономической «науке» и «экономическом консалтинге» лучше не стало. Вот признание советника по экономическим вопросам президента РФ Д.А.Медведева — А.В.Дворковича, сделанное им во время выступления перед студентами Московской финансово-промышленной академии:

«...Я прежде всего экономист. Экономисты любят задавать вопросы, но не любят отвечать. Поскольку ответов не знают (выделено жирным нами при цитировании) — знают только варианты ответов. То, что сегодня кажется правильным, завтра становится совершенно неправильным. По этому поводу существует шутка: экономистов придумали для того, чтобы на их фоне хорошо выглядели синоптики.

Конечно, есть экономисты, которые предсказали кризис, происходящий сейчас во всём мире. Но они скорее всего это сделали случайно. Выбирая среди разных вариантов прогнозов небольшое количество экспертов попало в точку. А процентов 80 не угадали и не ожидали, что такое произойдёт» (приводится по публикации Александра Зюзяева в газете «Комсомольская правда» от 11.06.2009 г.: http://spb.kp.ru/daily/24309.4/502853/)[24].

Это всё высказывания в стиле «а сам-то понял, что сказал?», точнее — понял, о чём проболтался?

Аналогичные по существу признания можно найти и у представителей западных научных школ экономики, которые, в отличие от подавляющего большинства отечественных экономистов, вполне осознают то, что пишут и говорят.

Так лауреат нобелевской премии по экономике 1973 г. В.Леонтьев (1906 — 1998) приводит слова одного из президентов Экономического общества США [25]:

«… достижения экономической теории за последние два десятилетия как впечатляющи, так и красивы. Но нельзя отрицать, что есть что-то скандальное в зрелище такого количества людей, совершенствующих анализ состояния экономики, и при этом никак не объясняющих, почему та или иная ситуация возникает или должна была возникнуть … Это положение дел нужно признать неудовлетворительным и несколько нечестным» (Леонтьев В. Экономическое эссе. М.: «Политиздат». 1990. — С. 268).

Выделенный нами жирным текст означает, что для экономической науки Запада экономические процессы и их последствия тоже во многом непонятны, вследствие чего и непредсказуемы, по какой причине макроэкономические системы на её основе далеко не во всех случаях адекватно управляемы и не всегда могут быть введены в общественно приемлемый режим функционирования. Иными словами, положение дел в науке Запада просто нечестно (т.е. лживо) и неудовлетворительно, а смягчающие выражения (типа «несколько нечестно») уместны только на банкетах и фуршетах научных обществ. Высказанную выше оценку подтверждает и сам В.Леонтьев, хотя и в других словах:

«Финансовую и техническую поддержку они (речь идёт о помощи со стороны США и СССР развивающимся странам: наше пояснение при цитировании) получают как от русских, так и от нас. Но, что касается помощи в методах экономического планирования, то до сих пор ни одна из сторон не смогла оказать её в достаточных размерах. Мы можем дать им много мудрых советов, но мало методов, которым легко обучить и научиться, однако последнее и есть то, что им надо (всё в тексте цитаты выделено нами); мудрость не так легко передаётся, и, кроме того, до сих пор ни один уважающий себя политик не признался в её отсутствии. От русских естественно ожидать, что они могут научить планированию, но по причинам, изложенным выше, пока им нечего предложить, кроме балансового метода, который хотя и ставит важные вопросы, но не даёт на них ответа» (там же, с. 229).

«Порок современной экономики — не равнодушие к практическим проблемам, как полагали многие практики, а полная непригодность научных методов, с помощью которых их пытаются решать» (Леонтьев В. Документы. Воспоминания. Статьи. СПб.: «Гуманистика». 2006. — С. 16).

Но и за прошедшее после смерти В.Леонтьева уже более, чем десятилетие положение дел в экономической науке Запада лучше не стало, что подтверждает высказывание главного экономического обозревателя газеты Financial Times Мартина Вольфа (Martin Wolf):

«Я больше не понимаю того, относительно чего я думал, будто хорошо это знаю. И я также не знаю, что мне сейчас думать».

И далее:

«Один из основных выводов связан с пониманием того, как ведёт себя финансовая система. Сторонние наблюдатели сознавали, что она превратилась в огромный чёрный ящик. Но они полагали, что, по меньшей мере те, кто работает внутри неё, понимают, что происходит. Это предположение неверно» (http://www.redstar.ru/2008/05/06_05/3_05.html).

Это — реакция «экономического авторитета» на ипотечный кризис в США зимы — весны 2008 г., который оказал воздействие на всю мировую кредитно-финансовую систему, положив начало глобальному финансово-экономическому кризису 2008 — 2009 гг., по сути дела сорвавшему в России выполнение программы социально-экономического развития, получившей название «План Путина».

Программа телеканала «Россия» «Вести недели» (ведущий Сергей Брилёв) 12 октября 2008 года, накануне оглашения очередного лауреата нобелевской премии по экономике была посвящена финансовому кризису, охватившему весь мир. В связи с этим была сделана попытка выяснить роль нобелевских лауреатов по экономике в протекании реальных процессов в мировой экономике. В результате нобелевские лауреаты Гарри Марковиц (США) (получил премию в 1990 году совместно с Мертоном Миллером (США) и Уильямом Шарпом «За вклад в теорию формирования цены финансовых активов»), а также Роберт К.Мертон (США) и Майрон Скоулз (Канада) (получили премию в 1997 году «За метод оценки производных финансовых инструментов») были прямо объявлены творцами нынешнего мирового экономического кризиса, поскольку именно они теоретически «доказали» безопасность для мировой экономики спекулятивных махинаций, реально являющихся средством создания экономического кризиса.

Информация о лже-нобелевских [26] лауреатах — творцах мирового финансового кризиса — в воскресном (12 октября 2008 г.) выпуске новостей телеканала «Россия» была фактически повтором, хотя и расширенным, информации оглашённой ещё 5 октября 2008 года Первым каналом российского телевидения: см. http://www.1tv.ru/news/world/129484. Ещё ранее о лже-нобелевских лауреатах сообщал телеканал Россия, 21 сентября 2008 года в программе «Вести недели»: см. репортаж «Финансовое цунами» http://www.vesti7.ru/news?id=12644.

Тем не менее обвинение нобелевских лауреатов в создании кризиса — во многом поверхностно по своему характеру. Кризис — не результат злого умысла или некомпетентности тех или иных экономических лже-нобелей, которым доверились честные биржевые и банковские воротилы[27], а закономерное следствие системообразующих принципов организации денежного обращения на либерально-буржуазном Западе [28], которые распространились по всему миру, по какой причине кризис и обрёл глобальный характер. Но от рассмотрения этой проблематики и задачи выработки альтернативных принципов официальная экономическая «наука» на Западе и в России уклоняется.

Может быть выдвинуто возражение, что экономическая жизнь общества меняется столь быстро, что наука не успевает её изучать и потому с опозданием к потребностям практики раз в 5 — 10 лет вынуждена изменять формулировки экономических законов. — Однако такое возражение — пустословие.

«Заметим однажды и навсегда, что в области финансов открытия невозможны» — это мнение Н.И.Тургенева (декабриста-заочника[29]), высказанное им 1818 г. Это мнение проистекает из того обстоятельства, что в основе финансово-экономических процессов лежат законы сохранения энергии и вещества в процессах их преобразования и обмена. Обменные процессы в природе и технике (в трубопроводных и электрических сетях, в частности) описываются на основе правил Г.Р.Кирхгофа и на их основе производятся расчёты сетей при их проектировании. Одно из правил Кирхгофа гласит: сколько куда чего (воды, электрического тока, денег и т.п.) «втекает», столько оттуда того же самого и «вытекает» (если даже «вытекает» в неком преобразованном виде, то это — частность); исключение составляют так называемые «источники», в которых в силу разного рода причин баланс «втекания — вытекания» не нулевой. Но экономисты избегают этого общефизического подхода и предпочитают какие-то иные «умозрительные подходы», вследствие чего экономика общества и предстаёт перед ними как «эта фантасмагория» или «женщина», которую понять якобы в принципе невозможно, а очередные попытки понять — вынуждают выдумывать новомоднейшие «теории» и менять в них формулировки «экономических законов» раз в 5 — 10 лет, которые однако — в силу якобы объективных причин — отстают от потребностей практики…

При таком реальном положении дел в экономической науке только как анекдот из серии «про психов» может восприниматься эпизод, имевший место в понедельник 13 октября 2008 г.: ведущий 14-часового выпуска программы «Вести» телеканала «Россия», рассказывая о мировом финансовом кризисе, выразил надежду, что рецепт его преодоления даст нобелевский лауреат по экономике 2008 г., имя которого нобелевский комитет как раз и должен был огласить в тот день.

И соответственно принципу «практика — критерий истины», будь исторически сложившаяся экономическая «наука» действительно наукой, то экономическое благоденствие на её основе уже давно было бы обеспечено всем и каждому, кто честно трудится в системе общественного объединения труда; и оно было бы гарантировано на будущее в преемственности поколений.

Это всё означает, что пока в России царит эта экономическая «наука», порождённая на Западе и обслуживающая цели глобальной политики заправил Запада, — Россия не сможет быть нашим домом, но обречена быть прежде всего европейским «Сырьепромом» и мировой свалкой отходов.

Проблема усугубляется тем, что содержание этого раздела неоднократно на протяжении почти уже 20 лет в той или иной форме доводилось до сведения чиновников государственного аппарата, включая и аппарат ныне действующего президента Д.А.Медведева, но «офисный планктон» не в состоянии даже доложить этот вопрос полномочным должностным лицам, чтобы те могли озаботиться этой проблематикой, если уж сами они не подозревают о её существовании и свято верят в компетентность «экономистов профессионалов» и «научных светил» секции экономики отделения общественных наук РАН.

Поэтому вытеснение из системы образования существующих «научных школ экономики» — дело общественных инициатив граждан самой России. Альтернатива академическому вздору на темы экономики в России уже давно выработана и обсуждалась на парламентских слушаниях по Концепции общественной безопасности ещё в 1995 г. (все материалы Концепции, включая и материалы этих парламентских слушаний, есть в интернете). Каких-либо возражений в ходе парламентских слушаний она не встретила.