ГЛАВА L Что же такое сознание?

Общие выводы из прежнего. - Терминология явлений в процессе сознавания (1 - 42)

(Выводы и терминология)

1. Мы видели сознание в различных актах его деятельности: во внимании, в воспоминании, в процессе воображения и, наконец, в рассудочном процессе. Можем ли мы теперь сколько-нибудь определительно сказать, что же такое сознание? Кант по этому вопросу говорит следующее: "Под этим я, или он, или то (вещь), что думает, не представляется ничего более, как трансцендентальный субъект мыслей, равный иксу, который узнается только мыслями, составляющими его же сказуемые, и о котором отдельно мы не можем иметь ни малейшего понятия; около которого потому мы постоянно кружимся, так как мы должны уже пользоваться представлением его всякий раз, когда хотим что-нибудь о нем сказать"*. Другими словами, будучи сами сознанием и зная о сознании только в самих себе, мы не можем выйти из сознания, чтобы взглянуть на него как на объект, точно так же как глядящий глаз не может видеть сам себя иначе, как в зеркале или в другом отражающем предмете. Но нет ли такого зеркала и для нашего сознания? Не можем ли мы узнать сознание если не прямо, то хоть в его отражении? Таким отражением для сознания является его деятельность, и в ней-то мы старались познакомиться с сознанием. Но кто же поручится, что это зеркало отражает верно? Собственное сознание каждого: вот почему мы везде и признавали безапелляционным судьею собственное сознание читателя.

______________________

* Kritik der reinen Vernunft, ed. Hartenst. I., 1853. S. 298.

______________________

2. Не будучи в состоянии сказать, что такое сознание само в себе как объект, мы, однако же, можем сказать, чем оно не может быть, потому что всякое понятие наше есть наше собственное создание, и если мы даем себе ясный отчет в наших понятиях, то о всяком из них можем сказать, может оно или нет означать то, чем является сознание в своей деятельности.

3. Наше понятие о самостоятельном существе таково, что мы не можем назвать сознание самостоятельным существом, а только свойством другого самостоятельного существа. Всякое самостоятельное существо, субстанция, насколько мы ее понимаем, не может начинаться и прекращаться, а сознание наше начинается и прекращается и опять начинается. Предполагать, как Декарт, что человек всегда думает или сознает, мы не имеем никакого права, ибо не можем ничем убедиться, что думаем во время глубокого сна или обмороков, и скорее должны предположить, что сознание может прекращаться и начинаться, а следовательно, есть свойство самостоятельного существа, и свойство это может обнаруживаться и переставать обнаруживаться, смотря по тому, вызывается оно чем-нибудь или нет.

4. Видя в сознании свойство, мы не можем приписать этого свойства ничему материальному:

во-первых, потому, что само понятие о материи есть не что иное, как понятие о существе, составляющем предмет сознания, но чуждом для него;

во-вторых, мы не можем приписать сознания ничему материальному потому, что самый существенный акт сознания - сличение, различение и сравнение, акт, лежащий в основе всех сознательных психических процессов, не может быть выполняем ничем материальным, насколько мы знаем материю;

в-третьих, во всех процессах сознания, которые мы только подвергали анализу, мы видели совершенную необходимость признать участие в них не одного, а двух агентов. Одним из этих агентов является нервная система; другим должно являться нечто другое, чему принадлежит способность сознания, и это нечто другое мы называем душою.

5. Сознание, следовательно, есть одна из душевных способностей. Может ли эта душевная способность появляться вне нервного организма - этого мы не знаем, но во всех душевных процессах, которые были нами анализированы, мы видели, что сознание пробуждается в душе только при воздействии на нее нервного организма или при воздействии души на нервный организм.

6. Воздействие нервного организма на душу, которым вызывается в ней сознание, мы не можем представить себе иначе, как в форме движения частиц, составляющих мозг и нервы; но душа не сознает этих движений, а прямо отзывается на них разнообразнейшими актами сознания, которые мы называем разнообразными ощущениями. Мы не можем сознавать ничего, идущего из внешней для нас природы, помимо нашей нервной системы. Только то, что способно возбудить в ней своеобразные движения, может быть сознаваемо нами.

7. Однако же не всякое впечатление внешнего мира на нашу нервную систему превращается душою в ощущение. Множество впечатлений, испытываемых нервным организмом, проходят не замеченными душою, хотя могут оказать сильнейшее влияние на состояние нашего тела.

8. Впечатление, выполнившее все физические условия, чтобы сделаться ощущением, делается им тогда только, когда на него будет обращено внимание.

9. Разбирая процесс внимания, мы заметили, что оно есть не что иное, как большая или меньшая сосредоточенность души в процессе или душевного чувства, или воли, или сознания. Причин сосредоточенности души в сознании мы нашли два рода и по различию этих причин самое внимание разделили на пассивное и активное.

10. Вникая далее в процесс сознавания, мы заметили существенное, необходимое условие, без которого этот процесс не может быть начат. Это условие состоит в том, что для того, чтобы сознавать, душа наша должна получить возможность сличать и различать, т. е. сравнивать, так что сознание само есть не что иное, как душевный акт сличения, различения, или, просто, акт сравнения двух или нескольких впечатлений. Где душа не имеет возможности сличать, различать и сравнивать, там она не начинает или перестает сознавать.

11. Не будучи в состоянии объяснить этого основного акта души, мы можем только поставить гипотезу, что, вероятно, душа наша выводится из своего нормального состояния единичными впечатлениями, идущими из нервной системы, но начинает сознавать эти впечатления только тогда, когда их два или более и когда по тому самому душа может уловить отношение между ними. Душа наша сознает не самые впечатления, не самые движения нервов, которые она испытывает, но о которых ничего не знает: она сознает только отношение между нервными движениями.

12. Впечатления, связанные душою в одну ассоциацию, в одно сочетание, оставляют в нервах свой след в гипотетической форме привычки. Что такое привычка нервов сама в себе - мы этого не знаем, но множество явлений убеждают нас в существовании бесчисленного множества нервных привычек. В соответствии с привычкою нервов в душе нашей тоже остается след пережитого ею ощущения, и этот след мы назвали идеею. Как привычки, так и идеи, или вообще следы сочетаний, могут оставаться в нас отдельно или связываться между собою вереницами, группами, сетями сочетаний.

13. В какой форме существуют идеи в душе - мы этого не знаем, точно так же как не знаем, в какой форме существуют привычки в нервной системе; но к признанию существования как тех, так и других мы были вынуждены нашими психическими и психофизическими анализами, которые привели нас к признанию привычек и идей как двух гипотетических причин множества несомненных явлений.

14. Сочетание движений, перешедшее в привычку, пробудившись в нервном организме по какой-нибудь не зависящей от души причине, вызывает в душе идею этого сочетания, т. е. повторение сознанием того отношения, по которому завязалось данное сочетание. Это мы назвали актом невольного воспоминания.

15. Кроме этого невольного воспоминания, мы не могли не заметить воспоминания произвольного и объяснили этот акт тем, что душа наша, пришедшая каким-нибудь процессом к повторению в себе того отношения, которое уже раз или несколько раз в ней было и сохранялось в ней в виде душевного следа или идеи, стремится воплотить эту идею в те самые нервные сочетания, которыми она была вызвана в душе. Это нам не всегда удается и сопровождается иногда таким заметным усилием, что каждый из нас легко может изучать на себе этот акт произвольного воспоминания.

16. Мы не объясняли тех процессов, которыми душа сама может дойти до восстановления в себе идей, не объясняли именно потому, что считаем эту способность принадлежностью одной только души человеческой, а для изучения этих, чисто человеческих духовных способностей назначена нами "третья часть нашей антропологии. Здесь же мы можем намекнуть только, что по отношению к душе душевные следы, или идеи, пережитых ею ощущений могут быть двоякого рода: одни вносятся, так сказать, в самую суть души, составляют ступень в истории ее развития, удовлетворяя или противореча ее врожденным требованиям; другие же сохраняются в ней как нечто постороннее и отрывочное. К восстановлению идей первого рода душа может прийти сама с пробуждением в ней тех требований, которым эти идеи удовлетворяют или которым они противоречат. К идеям второго рода душа сама прийти не может, и они всегда вызываются в ней или непосредственно внешними впечатлениями, или теми же внешними впечатлениями, но через посредство ассоциаций целого ряда нервных привычек.

17. Мы заметили за сознанием стремление все соединять, во всем находить отношение и заметили также полную невозможность для души добровольно идти в процессе сознания в разные стороны. Мы заметили, что душа всегда имеет только одно стремление - соединять; но этому стремлению противодействуют впечатления внешнего мира, которые, происходя во множестве одновременно, стремятся увлечь сознание в разные стороны - развлечь его, рассеять внимание. Насколько душа преодолевает это развлекающее противодействие нервной системы, настолько она и сознает. Преодолевание же это зависит от двух причин: или от произвола души, или от того, что одно впечатление преодолевает другие, ему современные, собственною своею относительною силой.

18. Изучая деятельность сознания в процессе воображения, мы заметили также и здесь борьбу двух агентов и потому самый этот процесс разделили на воображение пассивное и воображение активное, показав, как они беспрестанно перемешиваются между собой.

19. Процесс пассивного воображения, или передвижение сочетаний нервных привычек в сознании души, мы объяснили органическою жизнью нервной системы, наблюдая те явления, в которых ясно выражается влияние состояний этой системы на наше воображение. При этом случае мы заметили, что попытки подвести эти волнения нервной системы под математические законы волнений если не окончились полною удачею, то обещают много в будущем.

20. В процессе активного воображения мы изучили, как душа оказывает произвольное влияние на передвижение представлений, и нашли, что средство, употребляемое для этого душою, состоит в сосредоточении внимания на том или другом из составных членов представления, а самая эта сосредоточенность внимания, или, лучше сказать, сосредоточенность души в процессе сознания, зависит опять же от произвола души. Мы изучили также борьбу этого произвола души с влиянием нервной системы и нашли, что многое в уме и даже нравственности человека зависит от того, побеждает ли душа или нервная система в этой борьбе.

21. Перейдя затем к рассудочному процессу, мы заметили, что и в нем действует та же сознающая душа и по тем же самым законам сознания, что душа и в рассудочном процессе только сличает, различает, сравнивает и выражает результат своих сравнений в новых сочетаниях - впечатлений в представления, представлений в понятия, понятий тесных в понятия более обширные и понятий обширных в целые системы понятий, выражающихся в форме наук.

22. Наблюдая рассудочный процесс, ясно видно, что он, подобно предшествующим, может совершаться или по нашей воле, или независимо от нее. В первом случае мы с усилием, весьма заметным, ищем сходств и различий, ищем возможности образовать те или другие сочетания представлений или понятий. Во втором случае рассудочные ассоциации возникают сами собою, при случайном (случайном для нашей воли) столкновении ощущений, представлений или понятий в нашем сознании. Иногда мы резко замечаем, что рассудочные ассоциации возникают в нас не только не по нашей воле, но даже против нашей воли и нередко очень неприятно нас поражают: мы часто не хотели бы видеть выводы нашего рассудка, но не можем их не видеть.

23. Результат рассудочного процесса, как произвольного, так и непроизвольного, всегда непроизволен, но самый процесс может быть произвольным и непроизвольным. Результат рассудочного процесса условливается сходством или несходством, словом, отношением между предметами сознания, а этих отношений мы изменить не можем. Но мы можем преднамеренно или под влиянием страсти ввести в сознание другие предметы, и тогда выводы будут другие. Рассудок всегда строит верно из материалов, ему предложенных, и если мы замечаем ошибку в нашем мышлении, то причину надобно искать в материалах сознания: они или были недостаточны, или не те, какие нужны, или в них скрывалась порча и ошибки, или они были предварительно дурно обработаны.

24. Непроизвольный рассудочный процесс есть не что иное, как непроизвольный акт сознания. Образование простейших сочетаний, из которых возникают только единичные определенные ощущения - света, тьмы, краски, звука и т. д., совершается уже этим рассудочным актом сознания. Все сочетания (ассоциации) по сходству, по различию, по месту, по времени суть рассудочные акты, результаты различений и сравнений. В этом отношении между сознанием и рассудком нет различия, и работа рассудка начинается в человеке вместе с сознанием. Все дальнейшие рассудочные работы отличаются от первых только по своей сложности, по сложности материалов, над которыми работает сознание; а эта сложность есть, в свою очередь, результат прежних работ того же сознания.

25. Непроизвольный рассудочный процесс должен совершаться одинаково везде, где есть сознание, следовательно и у животных. При особой остроте внешних чувств, которою одарены многие животные, непроизвольный рассудочный процесс мог бы идти у них далеко в своих работах, если бы животные обладали самосознанием и даром самосознания - словом. В высших породах животных рассудочный процесс даже и без этих средств достигает в своих работах замечательно высокой ступени, как, например, у слонов, лисиц, собак, медведей и пр. Но кроме дара слова рассудочному процессу у животных недостает еще той побудительной силы, которую придают этому процессу в человеке требования духовные.

26. Произвольный рассудочный процесс свойствен только человеку: только человек, часто с заметным насилием для своего нервного организма, ищет различия, сходства, связь и причины там, где их и не видно: перебирает с этой целью свои произвольно или непроизвольно составленные представления и понятия, связывает те, которые связываются, разрывает те, которые должны быть разорваны, ищет новые. Источник этой свободы в рассудочном процессе человека находится в свободе его души, а источник свободы его души - в ее самосознании, ибо свободную волю, как мы это увидим впоследствии, может иметь только то существо, которое имеет способность не только хотеть, но и сознавать свой душевный акт хотения: только при этом условии мы можем противиться нашему хотению. Эта связь рассудочного процесса в человеке с духовными особенностями человеческой души помешала нам изучить вполне этот процесс в человеке, что мы можем сделать лишь тогда, когда будем изучать его духовные особенности. Во всяком душевном акте человека высказывается вся его единая и нераздельная душа, и потому мы можем изучать эти акты только понемногу: сначала одну сторону явления и потом другую.

27. Но и здесь мы должны уже, хоть отчасти, намекнуть на то, что может быть развито вполне только впоследствии. Сопоставляя добытые нами понятия различных произвольных актов сознания: произвольного внимания, произвольного воспоминания, произвольного воображения и произвольного рассудочного процесса, мы невольно поражаемся необычайным сходством всех этих актов, и это может нам служить наибольшею очевидностью единства нашей души или, по крайней мере, покудова единства нашего сознания. Собственно все эти произвольные акты нашей души составляют один акт произвольного сознавания и различаются только по положению тех материалов, над которыми сознание работает, и по цели этих работ, и, кроме того, в каждом акте соединяются все остальные. В акте внимания сознание различает ощущения, представления и понятия, но вместе с тем оно должно вызывать их из области памяти, передвигать в область воображения и, наконец, сравнивать, без чего самое различение невозможно. В акте припоминания нужно внимание, чтобы различить, и нужно воображение, чтобы представлять и передвигать представления; воспоминанию нужен рассудок, чтобы сравнивать и различать. В процессе воображения и процессе рассудка мы видим то же самое соединение всех прочих процессов. Таким образом, во всех этих процессах мы видим один обширный процесс сознавания.

28. В акте произвольного внимания душа стремится получить сколько возможно более определенные ощущения. В акте произвольного воспоминания душа хочет только повторить прежние ощущения, повторить в нервной системе прежние движения. В акте произвольного воображения, или фантазии (так следовало бы назвать этот акт в отличие, с одной стороны, от воспоминания, а с другой - от воображения непроизвольного, или мечты), душа наша сковывает и перековывает сообразно тем или другим своим целям сочетания, сохраняемые памятью и вызываемые из нее вниманием. В акте рассудка процесс тот же самый, но цель его уже другая; душа наша также сличает, различает, сравнивает, производит сочетания, но при этом стремится уже к тому, чтобы эти сочетания были верны действительности, чтобы они были те самые, т. е. истые сочетания*, которые лежат в природе самих предметов сознания; другими словами, в рассудочном процессе душа наша ищет истинных сочетаний, или, просто, истины. Следовательно, мы видим, что Аристотель был совершенно прав, отличая рассудочный процесс от процесса воображения по форме тем, что в первом ход представлений останавливается, а во втором движется (но этим он не отличает воображения от фантазии), а по содержанию тем, что в рассудочном процессе человек верит в истину производимых им сочетаний**, тогда как в процессе произвольного воображения, или фантазии, человек также произвольно образует сочетания представлений, но не верит в их истину, видя, что они суть его собственные создания.

______________________

* О происхождении слова истины и о различии его от слова истый см.: Буслаев Ф. О преподавании отечественного языка, 1867. С. 324.

** См. выше, гл. XXVII, п. 4.

______________________

29. Мы отличаем воображение от мышления еще тем, что первое совершается в форме представлений, а второе - в форме понятий, облеченных в слово. Представлять что-нибудь значит ощущать более или менее сложное сочетание нервных движений. Таким образом, представление мы отличаем от простого ощущения только сложностью. Всякое новое ощущение есть следствие сравнения впечатлений, идущих из внешнего мира, но повторение ощущения может быть вызываемо как внешними впечатлениями, так и самою душою, и в обоих случаях оно сопровождается движениями нервов. Следовательно, представить себе можно только то, что так или иначе, по объективной инициативе внешних впечатлений или субъективной инициативе души, движет наши нервы. Что не способно двинуть наши нервы, то не может быть представлено.

30. Представление не отличается от непосредственного ощущения яркостью, как это утверждают некоторые. Наши сонные грезы, а иногда и видения наяву бывают часто ярче непосредственных ощущений, которые при развлечении внимания едва мелькают. В существовании же вне нас объектов, вызывающих в нас ощущение через посредство впечатлений, мы убеждаемся только независимостью этих объектов от наших желаний. Мы поворачиваем голову, и предмет, отражавшийся в наших глазах, исчезает.

31. Представление является источником понятия, которое в рассудочном процессе отлагается из многих представлений. Но это отложение не может быть закончено без помощи слова. Происхождения слова мы еще не объяснили, так как оно выходит не из сознания, общего и человеку и животным, а из самосознания, составляющего духовную особенность человека; но и здесь уже могло быть объяснено, что слово есть представление понятий, т.е. такое сочетание нервных движений слухового и голосового органов, которое мы произвольно признаем представителем понятия *. Следовательно, мы и мыслим представлениями, но представлениями особого рода, которые мы сами создали как значки понятий. Эти представления слов следует отделять от представлений образных.

______________________

* На тесную связь деятельности слухового и голосового органов в процессе речи указывают ясно физиологические открытия Гельмгольца. Замечательно, что филологи открывают в словах слово и слух один и тот же корень (Буслаев Ф. О преподавании отечественного языка, 1867. С. 322).

______________________

32. Мышлением распоряжается идея: она-то подбирает слова для завершения процесса образования понятий и связывает слова в суждения и мысли. Но идея не соизмерима с понятием и представлением: она выражается в их сочетаниях, но не в них самих. Строго говоря, мы мыслим не словами, не понятиями и не представлениями, а идеями, связывающими слова, понятия и представления.

33. Анализируя рассудочный процесс, мы наткнулись на такие его результаты, которые нельзя вывести из одних внешних для человека впечатлений и которые тем не менее очень важны, так как они вносятся душою в рассудочный процесс как уже готовые и потому необыкновенно сильно условливают самый ход этого процесса.

34. Обратившись к анализу этих основных узлов рассудочного процесса, мы нашли, что они объясняются участием результатов мускульного чувства, которые вплетаются душою в самые первые ее рассудочные работы. Эти же мускульные чувства мы признали результатами произвольных мускульных движений, а самый произвол этих движений возвел нас опять к источнику произвола - к душе. Мы не пускались в разъяснения этого загадочного вопроса, но нашли подтверждение своей мысли в том физиологическом факте, что первое обнаруживание жизни прежде даже, чем сформируются органы ощущений, выражается в произвольных движениях.

35. Мускульное чувство, или, что все равно, ощущение нами наших произвольных движений, играет такую важную роль во всей нашей душевной жизни, во всем рассудочном процессе, завязывая первые его узлы, и принимает такое решительное участие в процессе выражения понятий словами, где приводятся в движение голосовые мускулы, что мы полагали бы лучшим все наши ощущения разделить на пассивные и активные, или на внешние и внутренние, причисляя к первым ощущения зрения, слуха, осязания, обоняния и вкуса, а ко вторым - одни ощущения произвольных движений. Из комбинации активных и пассивных ощущений слагаются материалы всех наших рассудочных работ. На ощущения активные мы обратим еще особенное внимание в главах "О воле" как причине произвольных мускульных движений.

36. Но кроме первичных узлов всякого рассудочного процесса (понятий о пространстве, о времени и числе) мы заметили еще влияние каких-то уже готовых убеждений или верований души, которые не только не выводятся из опыта, но даже не подтверждаются им и прямо ему противоречат. Таково убеждение во всеобщей причинности явлений, убеждение в свободе личной человеческой воли и убеждение, что где-то существует единство, в котором сходятся и из которого исходят явления мира психического и явления мира физического.

37. Эти врожденные убеждения, вносимые нами во все опытные убеждения, извлекаемые из опытов внешнего мира, мы могли бы назвать неизбежными предубеждениями точно так, как первичные узлы рассудочной работы - неизбежными предрассудками. Но так как оба эти слова, предубеждение и предрассудок, имеют в речи особое назначение, то мы полагаем лучшим назвать последние первичными понятиями, а первые - врожденными уверенностями или врожденными верованиями.

38. Психологический анализ рассудочного процесса привел нас к признанию того психического факта, что истина, добытая рассудком из наблюдений и опытов, признается нами совершенною истиною только в том случае, если она сходится с нашими врожденными верованиями, если эти врожденные верования не восстают в нашей душе отрицаниями истин, добытых рассудком. Собственно говоря, мы признаем полную истину только наших врожденных верований; в том же, что им противоречит, видим только истину временную, относительную, опытную, ограниченную, рассудочную, а не разумную. Вот почему, может быть, самое слово вера, по замечанию филологов, одного корня со словом истина. В нашем языке это отношение слов вера и истина сохранилось еще в словах: верно, верный; от того же корня, вероятно, происходит немецкое слово Wahrheit и латинское Veritas. Истинна ли эта высшая человеческая истина - мы не знаем, но в нашем психическом мире нет для нас более высокой истины, и она одна для нас абсолютна: не в смысле гегелевского, невозможного для человека абсолюта, а в смысле опытной психологии, открывающей в этих верованиях непреодолимые условия психической жизни человека. Будут ли когда-нибудь постигнуты самые эти верования, управляющие самим процессом постижения, но не входящие в него; превратятся ли когда-нибудь они сами в истины опытные, в истины науки; сойдутся ли когда-нибудь вера и истина в рассудочном процессе - этого мы не знаем. Раскрыть процесс сознавания в его настоящем состоянии - вот все дело фактической психологии.

39. Несмотря, однако, на убеждение в единстве мира, мы признали дуализм единственно возможным основанием для положительной психологии, которая основывается на фактах, а не на стремлениях, не оправдываемых фактами. Стремление может руководить движением науки и практическою жизнью и, действительно, часто руководит ими, но основою науки, точкою ее отправления, должны быть факты, и ничего более, кроме фактов.

40. В индуктивном процессе мышления мы нашли тот же рассудочный процесс образования понятий из суждений, а в обратном, дедуктивном, процессе мы увидали разложение понятий на суждения, из которых они составились. Источник индукции есть сознание; а источник дедукции - самосознание; первое обще человеку и животному; второе есть исключительная принадлежность человека.

41. Мы назвали индуктивный процесс просто процессом понимания, т.е. процессом образования понятий, и признали этот процесс единственным способом добывания действительных знаний как в мире физических, так и в мире психических явлений. Знание, не основывающееся на наблюдении и опыте, не есть знание, а вера, которая сама может быть психическим фактом и предметом наблюдения и изучения путем индукции, или понимания. Оба эти процесса, индуктивный и дедуктивный, мы предполагали бы назвать процессом постижения.

42. Под конец мы отличили рассудок от разума, назвав первый плодом сознания, а второй - плодом самосознания. Разум есть результат сознания душою своих собственных рассудочных процессов в их неограниченных стремлениях и в их ограниченных результатах. Рассудок в его стремлении к уничтожению противоречий мы назвали движущим принципом науки; разум с его спокойным сознанием самих этих противоречий мы назвали основою практической деятельности и, следовательно, основою воспитательного искусства как одной, и притом величайшей, отрасли практической деятельности. При этом приложении терминов мы руководствовались народным употреблением этих обоих слов, которое выражается в пословице " Ум без разума - беда".

Вот главные результаты, которые мы добыли в наших анализах процессов сознания. Теперь мы пойдем искать подобные же результаты в процессах чувствования, или душевных чувств, как умственных, так и сердечных, и в процессах желания и воли. Мы надеемся, что те результаты, которые нас ожидают впереди, помогут нам, хоть отчасти, понять многое, оставшееся для нас еще неясным в процессе постижения.

 

 

Первое издание первого тома вышло в 1867 г., второго тома - в 1869 г. Второе издание обоих томов, исправленное автором, было опубликовано в 1871 г. В дальнейшем труд К.Д. Ушинского неоднократно переиздавался в полном или сокращенном виде.

Оригинал здесь: http://dugward.ru/library/pedagog/ushinskiy_chelovek1.html.