Внешняя политика постсоветской армии

Изменение ситуации в мире после окончания холодной войны значительно ослабило угрозы внешней безопасности бывшего СССР, в том числе и России, в связи с чем ее министр иностранных дел неоднократно подчеркивал фактическое отсутствие какого-либо источника опасности для страны, потенциальных противников и ассоциировавшихся с ними военных угроз. Однако впоследствии такая установка, так же как и однозначная ориентация российского руководства на западные экономические и политические модели и безоговорочное следование рекомендациям МВФ, подверглась значительной модификации. И если главным аргументом, который заставил исполнительную власть признать, хотя бы на словах, необходимость корректировки “западнического” курса и вынудил обратить внимание на социальные проблемы, стал фактический провал гайдаровских реформ и его политические последствия (в том числе и “феномен Жириновского”, и усиление коммунистов), то подобные причины характерны и для изменения позиции в сфере внешнеполитических ориентиров. Во-первых, обнаружилось, что окончание холодной войны отнюдь не принесло человечеству вечного мира и всеобщего поворота к демократии. Напротив, как мы уже видели, в чем-то международная ситуация стала даже опаснее, чем прежде. Во-вторых, провозглашение российским руководством “партнерских” и “союзнических” отношений с Западом и, в первую очередь, с США не сделало эти отношения безоблачными. Более того, стоило России заявить о том, что у нее могут быть собственные национальные интересы, диктуемые историческими традициями и геополитическим положением, как со стороны западных “партнеров” последовало обвинение ее в возрождении имперских амбиций, и наступило определенное “похолодание” российско-американских отношений. Наконец, ужесточилась и приняла целенаправленный характер критика “внешнеполитического романтизма” российского руководства, в которой объединились фактически все оппозиционные правительству силы - в том числе и продемократические.

В документе, посвященном концепции российской внешней политики (апрель 1993), МИД уже констатирует разбалансированность международных отношений, связанную с переходным периодом в их эволюции, сохранение некоторых прежних и появление новых угроз стабильности и безопасности на глобальном и региональном уровнях. Выдвинув в числе стратегических задач необходимость “предотвратить превращение Восточной Европы в своего рода буферный пояс, изолирующий нас от Запада”, не допустить вытеснения России западными державами из восточноевропейского региона, противодействовать всевозможным рецидивам имперской политики Вашингтона, внешнеполитическое ведомство как бы признало, что угрозы безопасности России все же имеются.

И действительно, постсоветская Россия сталкивается сегодня с целым рядом вызовов, связанных как с изменениями системы международных отношений, так и с наследием эпохи холодной войны. Назовем лишь наиболее значительные из них:

в международных отношениях по-прежнему продолжает играть важную роль ядерное сдерживание и военно-силовой фактор. При этом ядерное оружие становится все более доступным, что обостряет проблему его нераспространения; оставаясь одним из крупнейших в мире государств по своим природным ресурсам и ядерному потенциалу, постсоветская Россия тем не менее не может, в силу причин внутреннего и международного порядка, играть роль глобальной державы, оказывающей одно из решающих воздействий на ход мировых процессов. Это сужение ее международных возможностей, по сравнению с СССР, имеет и субъективный аспект: при добро- желательном отношении Запада к ее усилиям по реформированию своей политической и экономической системы, с его стороны наблюдается и непонимание ее международных проблем, и сопротивление экономическим и политическим интересам Российской Федерации на мировой арене. Реальна и угроза превращения России в сырьевой придаток Запада; изменение непосредственного международного окружения Российской Федерации ставит перед нею непростые задачи формирования качественно новых отношений с бывшими советскими республиками, ставшими суверенными государствами. При этом нельзя не учитывать груза связанных с историей совместного существования проблем, наличие в сопредельных странах реальных и потенциальных очагов локальных войн и вооруженных конфликтов, опасности, исходящие от проникновения исламского фундаментализма на территорию соседних государств, и т.п.

отмеченные ранее тенденции глобализации и фрагментации международных отношений находят проявление и в Российской Федерации, которую в определенном смысле можно рассматривать как своеобразную модель международной системы; преобладание второй из указанных тенденций несет в себе угрозу распада России как целостного государства;

фактом являются и территориальные претензии к России со стороны ряда соседних государств. Кроме того, Российская Федерация сталкивается и с такими относительно новыми для нее вызовами, как противоречия в проявлении тенденций к демократизации и социализации международных отношений, рост международной преступности и терроризма и т.п.

Сложность вышеотмеченных вызовов, новизна большей части из них, переходный характер самой международной системы – все это в сочетании с особенностями постсоветской России убеждает в том, что отсутствие у нее последовательной внешней политики и завершенности в ее концептуальном обосновании не являются случайными. Более того, на данном этапе создание такой концепции, в которой были бы жестко зафиксированы основные приоритеты в международных отношениях Российской Федерации, представляется не только невозможным, но и нежелательным. Вместе с тем нежелательность заранее заданной предопределенности не означает, конечно, что российская внешняя политика должна представлять собой беспорядочную совокупность импульсивных действий на мировой арене.

Характером международных проблем, с которыми она сталкивается в настоящее время, определяются и основные направления ее внешней политики. В пространственном отношении они могут быть представлены в виде ряда “кругов”, в каждом из которых имеются свои приоритетные задачи. Во-первых, это постсоветское геополитическое пространство (в рамках которого, в свою очередь, существует несколько дифференцированных сфер, представленных, например, балтийскими государствами; славянскими государствами и Молдовой; кавказскими регионом; странами Центральной Азии). Во-вторых, - восточноевропейское направление, Средний Восток (Турция, Иран, Афганистан, Ирак), Китай; Западная Европа, США, Канада, Япония; страны американского континента, Африка, АТР и т.д. В целом эти два “круга” охватывают так называемое ближнее и дальнее зарубежье. При этом в “ближнем зарубежье российская внешняя политика сталкивается с наиболее сложными проблемами, требующими нетривиальных подходов и решений. Однако при всей их важности нельзя не признать того, что существует еще один “круг” отношений, которые не являются международными отношениями в формальном смысле этого термина, но приближаются к ним по своему реальному содержанию и значимости. Речь идет о так называемом “внутреннем зарубежье” или, иначе говоря, о субъектах Российской Федерации.