Бла­го­сло­ве­ния, дан­ные па­т­ри­ар­хом Иа­ко­вом сво­им сы­но­вь­ям

Преж­де сво­ей кон­чи­ны Иа­ков пре­по­дал де­тям бла­го­сло­ве­ние (Быт. 49:1-28). Пер­вым он при­звал Ио­си­фа и дал ему двой­ное бла­го­сло­ве­ние (Быт. 48:8-20).. Он бла­го­слов­ля­ет и усы­нов­ля­ет его сы­но­вей: Еф­ре­ма и Ма­нас­сию, при­чем де­ла­ет это сим­во­ли­че­с­ким об­ра­зом. Отец подвел их таким образом, что­бы пра­вая ру­ка лег­ла на стар­ше­го, а ле­вая на млад­ше­го. Но Иа­ков кре­с­то­об­раз­но воз­ла­га­ет на них ру­ки, вы­де­ляя, тем са­мым, млад­ше­го и да­вая ему боль­шее бла­го­сло­ве­ние, вы­де­ляя Еф­ре­ма по срав­не­нию с Ма­нас­си­ей. По тол­ко­ва­нию пре­по­доб­но­го Иси­до­ра Пе­лу­си­о­та и дру­гих свя­тых от­цов, «Со­про­вож­да­е­мое бла­го­же­ла­ни­я­ми бла­го­сло­ве­ние па­т­ри­ар­ха, ка­кое дал он сы­нам Ио­си­фо­вым, не на них од­них ис­пол­ни­лось, но слу­жи­ло про­об­ра­зо­ва­ни­ем бо­лее важ­но­го. Ибо пре­ме­не­ние рук (Быт. 48:14) пре­ды­зо­б­ра­жа­ло спа­си­тель­ный Крест и пред­по­чте­ние мень­ше­го сы­на ука­зы­ва­ло на но­вый на­род, как бы про­воз­гла­шая чрез этот об­раз: ког­да на бла­го­сло­ве­ние явит­ся Крест, тог­да воз­ве­ли­чит­ся на­род мень­ший и сми­ря­яй­ся воз­не­сет­ся (Лк.14:11)» [35, ч. 1, с. 151].

Ког­да Иа­ков пе­ред смер­тью со­брал сво­их сы­но­вей, он стал бла­го­слов­лять их по оче­ре­ди. Заметим, что здесь, как и в других местах Священного Писания, благословение и проклятие следует понимать как пророчества [73, с. 47]. Пер­вых трех сыновей Ру­ви­ма, Си­ме­о­на и Ле­вия Иаков ли­шил бла­го­сло­ве­ния за раз­ные пре­гре­ше­ния. Та­ким об­ра­зом, пра­во пер­вен­ст­ва пе­ре­хо­дит к Иу­де. Этот переход не происходит механически, поскольку тогда это было бы несправедливо по отношению к Иосифу. Но Иуда в истории с чашей в мешке Вениамина, когда все братья молчали перед лицом Иосифом, взял на себя всю ответственность, то есть роль старшего, и предложил себя вместо младшего брата (Быт. 44:16-34). Кроме того, не будем забывать и о Фамари, родившей от Иуды наследников.

Бла­го­сло­ве­ние, ко­то­рое по­лу­ча­ет Иуда, является пророчеством мес­си­ан­ским. «Иу­да! те­бя вос­хва­лят бра­тья твои. Ру­ка твоя на хреб­те вра­гов тво­их; по­кло­нят­ся те­бе сы­ны от­ца тво­е­го. Мо­ло­дой лев Иу­да, с до­бы­чи, сын мой, под­ни­ма­ет­ся. Пре­кло­нил­ся он, лег, как лев и как льви­ца: кто под­ни­мет его? Не отой­дет ски­петр от Иу­ды, и за­ко­но­да­тель от чресл его, до­ко­ле не при­дет При­ми­ри­тель, и Ему по­кор­ность на­ро­дов. Он при­вя­зы­ва­ет к ви­но­град­ной ло­зе ос­лен­ка сво­е­го и к ло­зе луч­ше­го ви­но­гра­да сы­на ос­ли­цы сво­ей; мо­ет в ви­не одеж­ду свою и в кро­ви гроз­дов оде­я­ние свое» (Быт. 49:8-11). Это про­ро­че­ст­во, в пер­вую оче­редь, го­во­рит о том, что Спа­си­тель про­изой­дет имен­но из ко­ле­на Иу­ди­на. Ино­гда комментаторы вы­де­ля­ют здесь толь­ко то, что «не отой­дет ски­петр от Иу­ды, и за­ко­но­да­тель от чресл его, до­ко­ле не при­дет При­ми­ри­тель, и Ему по­кор­ность на­ро­дов» (ст. 10). Однако здесь есть не­ко­то­рая слож­ность, по­сколь­ку ца­ри из ко­ле­на Иу­ди­на прекратились во вре­мя ва­ви­лон­ско­го пле­на. По­сле пле­на Иу­дея до­ста­точ­но дол­гое вре­мя яв­ля­ет­ся про­сто про­вин­ци­ей раз­ных го­су­дарств, по­том вос­ста­нав­ли­ва­ет­ся ди­на­с­тия, но уже не из Иу­ди­на ко­ле­на, а из ко­ле­на Ле­ви­на – ди­на­с­тия Мак­ка­ве­ев – это по­том­ки свя­щен­ни­ка Мат­та­фии. И по­том воцаря­ет­ся Ирод Иду­ме­я­нин, ко­то­рый и ста­но­вит­ся, соб­ст­вен­но, ца­рем, – и вот как раз во вре­ме­на Иро­да и настало вре­мя яв­ле­ния При­ми­ри­те­ля. По­это­му здесь не все так про­сто: пришествие Спа­си­те­ля совпало с тем вре­ме­нем, ког­да царский ски­петр по­па­да­ет уже в ру­ки ино­пле­мен­ни­ка.

Но этим не ис­чер­пы­ва­ет­ся объ­ем мес­си­ан­ско­го про­ро­че­ст­ва. О том, что Гос­подь лев от колена Иу­ди­на, нам го­во­рит Апо­ка­лип­сис (Откр. 5:5); и слова, что этот лев лег, и кто под­ни­мет его? – не­со­мнен­но, ука­зы­ва­ют нам на смерть и вос­кре­се­ние Хри­с­то­во, по­сколь­ку Хри­с­тос вос­кре­са­ет Сам, бу­ду­чи Бо­гом. За­тем ос­ле­нок и ос­ли­ца нам на­по­ми­на­ют о Вхо­де Гос­под­нем в Ие­ру­са­лим. Сим­во­ли­че­с­кое тол­ко­ва­ние это­го вхо­да с вос­се­да­ни­ем на этих двух жи­вот­ных есть при­ве­де­ние ко Хри­с­ту как подъ­я­рем­ных – иу­де­ев, так и не объ­ез­жен­ных, быв­ших вне яр­ма – языч­ни­ков. И то, что здесь Иу­да при­вя­зы­ва­ет и тех, и дру­гих к ло­зе ви­но­гра­да сво­е­го, говорит о том, что ло­за – это есть об­раз Церк­ви (см. Ин:15), и что спа­се­ние тех и дру­гих, объ­е­ди­не­ние тех и дру­гих про­ис­хо­дит в Церк­ви. На­ко­нец, стран­ный об­раз мы­тья одеж­ды в кро­ви гроз­дов, то есть в ви­не. Ни один нор­маль­ный че­ло­век в ви­не свою одеж­ду обыч­но не мо­ет, по­то­му что она по­сле это­го мо­жет ис­пор­тить­ся, так что это, не­со­мнен­но, есть об­раз­ное вы­ска­зы­ва­ние. В ви­де­ни­ях Апо­ка­лип­си­са мы ви­дим пра­вед­ни­ков, одеж­ды ко­то­рых убе­ле­ны и омы­ты кро­вью Агнца (Откр. 7:14).

В кни­ге про­ро­ка Иса­ии в 63 гла­ве изо­б­ра­жен Спа­си­тель, со­вер­ша­ю­щий Свой по­двиг в ви­де топ­чу­ще­го ви­но­град в то­чи­ле («Я топ­тал то­чи­ло один, и из на­ро­дов ни­ко­го не бы­ло со Мною» (Ис. 63:3). Здесь идет речь об омо­ве­нии кро­вью Христа естества человеческого, и об очи­ще­нии гре­хов кро­вью Спа­си­те­ля. Блеск очей и белизна зубов, по сло­ву бла­жен­но­го Фе­о­до­ри­та, означают радость спасения, доставленного страданием, и чистоту проповеданного учения [73, с. 75 – 76].