Историография истории государства и права России

До XVIII в. в России науки истории права не существовало, и российская юриспруденция в целом носила чисто прикладной характер. Имела место правоприменительная практика, и законоведение было поэтому исключительным достоянием органов власти и суда: великих князей, бояр, дьяков, подьячих, других приказных людей. В государственных органах происходило и обучение праву, ибо университетов, в которых на Западе уже с XIII в. изучали право, в России не было. Но и в России были свои выдающиеся теоретики-самоучки, знавшие римское и европейское право, право Византии и Литовского государства, участвовавшие в правотворческой деятельности и создавшие уникальные кодексы законов. Известно, что создателем Судебника 1497 г. был некто Владимир Гусев, комиссию по выработке проекта Соборного Уложения 1649 г. возглавлял князь Никита Иванович Одоевский. Плодом творческого труда этой комиссии историки не перестают восхищаться до сего времени.

Первые учёные-правоведы появились в России в Петербургской Академии наук, открытой в 1725 г. по велению Петра I. В Академии по предложению её первого президента, бывшего лейб-медика Лаврентия Блументроста, было открыто гуманитарное отделение («класс гуманиоры»), в котором трудились приглашённые из европейских стран учёные. Правом, в том числе и историей русского права, занимались академики Иоганн Симон Бекенштейн и Ф. Г. Штрубе де Пирмонт. Бекенштейн уже в следующем году начал читать на латинском языке студентам академического университета лекции по государственному (публичному) праву и институциям Юстиниана. Штрубе написал ряд работ по истории российских законов, которые были опубликованы на латинском же языке в академическом журнале «Комментарии Петербургской Академии наук».

Новый импульс в своём развитии юридическая наука и образование получили с открытия Московского университета в 1755 г. Право в нём преподавали, главным образом, профессора-немцы, которые толковали германское законодательство. Но здесь же создал свою первую научную школу и русский профессор, доктор гражданского и церковного права, изучавший юриспруденцию в университете Глазго, Семен Ефимович Десницкий, из трудов которого наибольшую известность имеет работа «Представление об учреждении законодательной, судительной и наказательной власти в Российской империи». В ней он ещё в 1768 г. проводил мысль о необходимости разделения властей, которая нашла отражение в знаменитом «Наказе» Екатерины II.

Огромный вклад в изучение истории русского права внесли отечественные историки: В.Н. Татищев, Г.Ф. Миллер, Н.М. Карамзин, М.П. Погодин, Б.Н. Чичерин и др. Ими были открыты и изданы многие тексты российских законов, начато изучение проблем становления российской государственности, формирования сословий, феодального землевладения, обычного права народов, населявших империю. В XIX в. к их грудам прибавились сочинения известных историков государства и права России: В.Н. Сергеевича, А.Д. Градовского, М.Ф. Владимирского-Буданова. С некоторыми из них студенты-юристы получили возможность познакомиться благодаря переизданиям последних лет. Замечательными памятниками истории русского права являются сейчас и учебные пособия выдающихся русских юристов XIX в.: Н.С. Таганцева по уголовному праву, Г.Ф. Шершеневича по гражданскому праву, Н.М. Коркунова по истории философии права и др.

Нельзя не отметить также и того факта, что настоящий прорыв в юридической сфере вообще и в юридической пауке в частности был связан с судебной реформой 1864 г., которая ввела образовательный ценз (высшее юридическое образование) для судей, адвокатов, прокуроров, судебных следователей и др. судейских чинов. Стране понадобилось огромное количество юристов с новым мышлением, которых стали готовить в университетах и училищах правоведения. Россия пережила тогда колоссальный взлёт интереса к юридической науке и праву, во многом сравнимый с тем, который переживает в настоящее время. В 1880 г. число студентов юридических факультетов составляло 22,3 % от общего числа студентов университетов, в 1885 г. оно достигло 40 %.

Выпускники российских университетов доказали свой высокий профессионализм во всех сферах юридической службы. Особой известностью пользуется русская адвокатура второй половины XIX – начала XX вв., представленная блестящими специалистами-ораторами. С лучшими речами выдающихся русских судебных ораторов студенты могут теперь познакомиться по изданиям: «Судебные речи знаменитых русских адвокатов» и «Русские судебные ораторы в известных уголовных процессах XIX в.», опубликованным в 1997 г. в Москве и Туле.

После прихода к власти в октябре 1917 г. большевиков началось забвение права, ибо основанная на насилии диктатура пролетариата в праве не особенно нуждалась. Юридическая профессура разделила судьбу эмигрировавшей из России интеллигенции, оставшиеся в стране учёные старой школы были репрессированы.

Но и в советское время в России, несмотря на шедший процесс вытеснения истории идеологией и, возможно, в противовес ему, трудились учёные, многое сделавшие в исследовании истории отечественного государства и права. Их труды не потеряли своего значения и в наши дни. Это первый советский курс «Истории государства и права СССР» С.В. Юшкова. Это труды по истории средневековой России Л.В. Черепнина, Б.Д. Грекова, А.А. Зимина, С.О. Шмидта, Б.В. Веселовского и др. Это груды по истории государственного управления, суда и права Н.М. Дружинина, С.И. Штамм, П.А. Зайончковского, И.Д. Мартысевича, В.А. Рогова и др.

В 1990-е гг. изучение истории государства и права продолжается, но не столь успешно, как изучение других общепрофессиональных дисциплин. Во многом здесь сохраняются прежние советские концепции и предубеждения (о классовой борьбе как единственной движущей силе и развитии права, о государстве как орудии подавления одного класса другим, о роли масс и личности в истории и др.), которые проводятся в учебных пособиях для студентов-юристов. Главным достижением последнего времени следует признать подготовку и издание сборников нормативно-правовых документов, среди которых заслуживают быть отмеченными «Российское законодательство X – XX вв.» в 9 томах под общей редакцией О.И. Чистякова (М., 1985–1993), «Законодательство Петра I» (М., 1997) хрестоматии по истории государства и права.

ТЕМА 1.
ГОСУДАРСТВЕННОСТЬ ДРЕВНЕЙ РУСИ (IX – XII вв.)

Вопросы:

1. Возникновение древнерусского государства. Роль скандинавов-норманнов в формировании его институтов.

2. Государственное устройство Киевской Руси. Органы власти и управления.

3. Социальные отношения и правовое положение населения.

С начала I тысячелетия н.э. на территории Восточно-Европейской равнины, уже осваивавшейся различными земледельческими племенами, расселились славянские племена. В середине тысячелетия (V–VI вв.), в условиях распада родовых отношений и формирования социальной неоднородности в обществе, они создали полтора десятка племенных союзов или княжений. Это были ещё догосударственные образования, своеобразная политическая форма объединений эпохи «военной демократии». Как правило, из таких объединений возникает затем либо рабовладельческое государство, либо государство раннефеодальное. Русская летопись «Повесть временных лет» называет эти княжения: полян (вокруг Киева), родимичей (на реке Сож), вятичей (на реке Оке), северян (соседей полян с центром в Чернигове), дреговичей (Минск, Витебск), древлян (Мозырь, Пинск – Полесье), кривичей (Псков, Тверь, Смоленск), ильменских словен (Новгород). Кроме славян здесь жили предки угров – финские племена (меря, мурома, черемиса, чудь и др.) и протобалты – предки современных эстонцев, латышей и литовцев.

К VII в. славянские племена перешли к более устойчивым политическим образованиям. Начальная русская летопись, арабские авторы, германская хроника упоминают Куявию (княжение Кия), Славию (объединение северо-западных племен) и Артанию (возможно Тмутаракань – Крым). Тогда же стали складываться и центры – старшие города в каждой земле: Киев, Новгород, Чернигов, Полоцк, Изборск, Смоленск, Туров и др. Но государство в виде монархии раннефеодального типа возникает в Древней Руси позднее, в конце IX – начале X вв., когда вокруг Киева объединяются основные массивы восточнославянских земель, возникают и укрепляются государственные институты, государственные порядки превращаются в доминирующие, а княжеская власть становится наследственной.

Стабилизация верховной власти у восточных славян связана с летописным рассказом о призвании варягов и основании династии Рюриковичей. Приглашённый на княжение новгородцами князь Рюрик укрепился па новгородском княжении в 862 г. – так утверждает летопись. В 882 г. в результате военного похода новгородской дружины на Киев происходит объединение двух главных центров Северной и Южной Руси, возникает государство, вошедшее в историю под названием «Киевская Русь». О нём мы имеем уже более чёткие представления, ибо история его описана в русских летописях, в арабских и византийских хрониках, воспета и былинах и скандинавских сагах, лучше, чем предыстория, представлена археологическими памятниками. Окраины этого государства, сильно разросшегося уже к XI в., упирались на юге в степные просторы, где ему приходилось контактировать с многочисленными кочевыми народами Средней и Центральной Азии, волнами накатывавшимися в приволжские и причерноморские степи. На севере Киевская Русь граничила с Балтикой и таёжным Заволжьем, и здесь восточнославянское в своей основе государство испытывало мощное влияние Скандинавии, которое вполне может быть сравнимо с влиянием южного соседа Руси – Византии.

Вопрос о роли скандинавов-норманнов в становлении и развитии древнерусского государства дебатируется в отечественной исторической науке уже в течение двух с половиной столетий, хотя для мировой науки эта роль всегда оставалась бесспорной. В ходе дискуссий сформировалось две позиции, два лагеря, так называемых норманистов – сторонников скандинавского происхождения Рюрика, и антинорманистов, выводивших Рюрика откуда угодно, но только не из Скандинавии. Особняком стоит позиция советских историков, которые с конца 1940-х годов вообще пришли к отрицанию Рюрика как такового и понятия «династия Рюриковичей», «держава Рюриковичей», на которых стояла вся российская историография, вообще перестали употреблять. Причём, надо заметить, что эта позиция не была марксистской, ибо сам К. Маркс признавал не только наличие Рюрика-скандинава, но и «норманнский период» в истории Руси. Поскольку авторы вузовских учебников по истории отечественного государства и права и в новейших изданиях проводят старую советскую точку зрения на эту проблему, есть смысл остановиться на ней несколько подробнее.

Первым норманистом был автор «Повести временных лет», монах Киево-Печерского монастыря Нестор, поместивший в летописи в 1113 г. известие о призвании Рюрика новгородцами. Суть его такова. Новгородцы, – рассказывает Нестор, – долгое время платили дань приплывавшим из-за моря варягам, воинственному народу. Однако в лето 6370 от С. М. (862 от Р. X.) они «изгнаша варяги за море и не даша им дани. И почаша сами в собе володети». Но свобода не принесла им покоя, начались раздоры и распри: «И не бе в них правды, и вста род на род, и быша в них усобице, и воевати почаша сами на ся». Чтобы прекратить распри, решили: «Поищем собе князя, иже бы володел нами и судил по праву. И идоша за море, к варягам, к руси. Реша русь, чудь, словене и кривичи, и веси: «Земля паша велика и обилна, а наряда в ней нет. Да пойдите княжить и володети нами. И избрашася 3 братья с роды своими, пояша по собе всю русь, и придоша; старейший Рюрик седe Новегороде, а другий, Синеус, на Беле-озере, а третий, Трувор, в Изборсте. И от тех варяг прозвася Русская Земля».

Это известие русской летописи, соединив его с данными скандинавских источников, ввели в историческую науку служившие в Российской Академии наук в XVIII в. историки немецкого происхождения: Т.З. Байер, Г.Ф. Миллер, А.Л. Шлецер, ставшие родоначальниками норманнской теории происхождения русского государства в IX в. Их положения развили далее русские учёные: Н.М. Карамзин, С.М. Соловьёв и другие, которых можно смело называть норманистами. Антинорманизм, в свою очередь, родился в трудах М.В. Ломоносова, который счёл антипатриотичным начинать русскую историю от скандинавов.

Всё дело заключалось в том, что научному спору было придано тогда, в XVIII в., политическое звучание, политика вмешалась в науку. Ко времени, когда Ломоносов по заданию руководства Академии наук выступил против диссертации Миллера «О происхождении народа и имени российского» (1749 г.). Россия дважды при жизни одного поколения вступала в открытое противоборство со шведами и дважды выходила из войны победительницей (в 1700–1721 гг. и 1741–1743 гг.). Значение великой европейской державы, потерянное Швецией, переходило к повой империи, созданной Петром I. Швеция жаждала реванша, и это нашло отражение в трудах шведских историков, поставивших идею Рюрика в обоснование концепции о вечной зависимости Руси от Швеции. Пытаясь опровергнуть эту идею, Ломоносов вывел Рюрика, против существования которого отнюдь не возражал, из южнобалтийского славянского племени роксолан. В качестве доказательства использовалась своеобразная игра с этнонимами («роксоланы» произошли от «росов», соединившихся с «аланами», роксоланы ушли с Рюриком в Новгород, а на их месте образовалась По-Руссия (Пруссия) или то, что осталось «после русов» и т.д.). Российские историки позицию Ломоносова всерьёз не принимали, относя её к так называемому панегирическому, патриотическому течению в отечественной историографии, целью которого было создание из истории русского государства «панорамы геройской доблести русского народа» (К.Н. Бестужев-Рюмин).

С утверждением «марксистско-ленинской» концепции образования государства как орудия подавления одного общественного класса другим Рюрику, как и многим другим личностям, места в нашей истории не осталось. В 12-томной «Истории СССР» (1960-е гг.) династию русских князей начинали со славянина Олега Старого, хотя уже само имя «Олег», как и имена последовавших за ним «Ольги» и «Игоря», – скандинавского происхождения.

Итак, как же отвечает на вопрос о роли норманнов в образовании древнерусского государства современная наука, освободившаяся от идеологического давления?

1. Рюрик – вполне реальная личность, и известие летописи о нём не легенда, оно имеет достоверные основания, подтверждённые другими источниками. Присутствие скандинавов на русской земле доказано археологами, проводившими раскопки в Ладоге, Изборске, Новгороде и обнаружившими относительно IX– X вв. огромный «варяжский» культурный пласт (оружие, предметы быта, культа и пр.). Найден и прототип Рюрика – датский конунг, предводитель викингов, Рерик Ютландский. Найти его помогли литературные памятники Древней Скандинавии, саги, географические и исторические сочинения северных авторов. Таким образом, скандинавы дали Руси княжескую династию.

2. Предполагается, что скандинавы (викинги и их дружины), обосновавшись уже в VIII в. в указанных опорных пунктах северо-западной Руси (Ладоге), в землях словен, установили тесные контакты с местной родоплеменной знатью. Отсюда они проложили путь на юг, в Византию («из варяг в греки») и в страны арабского Востока, совершая походы, бывшие своеобразным смешением разбойничьих набегов с торговыми предприятиями.

3. Скандинавы осуществляли в этих землях ещё один вид деятельности – наёмную военную службу у знати и местных князей. Рюрик тоже пришел в Новгородскую землю с дружиной и родом своим («пояша по собе всю русь»). О том же свидетельствует известие скандинавской саги о «Sine hus» и «Tru vaering» («дом свой» и «верное воинство»), превратившихся в пересказе летописца в легендарных братьев Рюрика. Как увидим далее, «призвание» князя соответствует позднейшей новгородской традиции – приглашать на княжение князей из других земель, передавая в их руки военные функции и оставляя всю остальную власть в руках вечевой администрации.

4. С приходом Рюрика приток скандинавских дружин на Русь усилился, потомки Рюрика широко использовали их военную силу, силу нейтральную, для борьбы с родоплеменной знатью, объединяя под своей властью разноэтнические территории. Скандинавские дружины использовались русскими князьями в походах на Византию.

5. Скандинавы привлекались на дипломатическую службу. В качестве русских послов они появлялись не только в Константинополе, но и в столице императора франков (как о том свидетельствуют «Бертинские анналы»).

6. Из них формировался аппарат государственного управления, в том числе в системе взимания податей. Они дали начало поместному землевладению, получая за свою службу земельные пожалования князей. Миллер на этот счёт так писал в «Известии о дворянах российских»: «Ещё Владимир, как о том пишет Нестор, овладев с помощью варяг киевским престолом, «избра из них мужей добрых и смысленых, и храбрых, и раздая им грады». Сие было начало русского дворянства, или паче сказать, российских поместий».

Одновременно шёл и процесс ославянивания норманнов. Дружинная верхушка постепенно сливалась с древними кланами новгородской знати, скандинавский язык растворялся в славянском языке. Ибо именно славяне составляли большинство народонаселения страны, богослужение со времени принятия христианства велось на славянском языке, поэтому он «при всём смешении народов сохранился в чистоте» (Г.Ф. Миллер).

И последнее. О термине «Русь». Существуют две трактовки его происхождения. Советские историки настаивали, а некоторые продолжают и сейчас настаивать на автохтонном (среднеднепровском, полянском) его происхождении, не приводя, однако, в подтверждение своей версии никаких убедительных доводов, кроме общих рассуждений о том, что где же ему ещё появиться, как не в центре Древней Руси. Подавляющее же большинство учёных, и прежде всего лингвисты, придерживаются скандинавской этимологии. Вспомним и то, что писал Нестор: «Пошли к варягам, к руси...» Термин «Русь» возник в северо-западных новгородских землях, где сохранилась богатейшая древняя топонимика, с ним связанная, которая совершенно отсутствует на юге (Порусье, Русса, Старая Русса, Новая Русса, Русино-русская дорога, Околорусье, Русские Новики, Русаноно, Русуево, Русовшина и т.д. и т.п.).

Источник этого термина – древнескандинавский глагол «roa» – грести. Рутси, руси – гребец. Так называли появившихся на восточно-балтийском побережье уже в V в. скандинавов местные народы: финны, карелы, саамы. В их понимании этот термин ассоциировался с этнонимом «швед», поскольку шведы были ближе датчан или норвежцев и чаще приплывали из-за моря. Финны до сих пор зовут шведов «рутси».

В Новгородской земле этот термин использовался поначалу в значении войска, дружины, рати, т.е. того рыцарского слоя, защитника земли, о котором уже шла речь. Не зря в «Повести временных лет» читаем о дружине князя: «И беша у него варязи и словене и прочи, прозвашася русью». To же у византийского писателя Константина Багрянородного: «Князья отправились осенью на полюдье со всею русью». И только затем из этнонима этот термин превратился в хороним – название территории, государства (с 911 г., договора Олега с Византией). Таким образом, термин «Русь» можно считать продуктом, взращенным на славяно-финско-скандинавской языковой почве.

Подведем итоги. В формировании древнерусской, славянской в своей основе, государственности приняли участие разные этносы. Само это формирование представляется нам в виде двустороннего процесса. Главную роль играли внутренние обстоятельства (образование социальной неоднородности, складывание института частной собственности, необходимость подавлять межплеменные раздоры, осуществлять военно-организаторские функции и пр.) Но немаловажен и внешний компонент: завоевания, призвание, договор. В X в. древнерусское государство, не являясь ещё совершенно оформившимся конгломератом, уже имело налицо все необходимые признаки: единую территорию, государственный язык, аппарат власти, устойчивую военную и финансовую организацию. Государство функционировало на внешней арене, воевало или торговало с соседями, вступало с ними в договорные отношения.