Это влечет за собой повышение активности канала промежности и канала макушки — тех зон ко-кона, что непосредственно контактируют с большими эманациями. На уровне психоэнергетики об этом свидетельствует усиление светимости в этих областях и расширение гало свечения вокруг са-мой точки сборки. Осознание усиливается благодаря обоим факторам. Исчезает обычная размазан-ность энергии внимания по пространственно-временному континууму, собранному миром описа-ния. Усиливается энергообмен с полем Земли и полями всех больших систем.
(5) Усиление осознания благодаря активности большой зоны кокона, интегрирующей стандарт-ную позицию точки сборки и смещенную в результате практики безупречности. Непрерывность осознания по мере практики ведет к естественному объединению тонального ми-ровосприятия (“мира небезупречности”) и измененных режимов восприятия, где базальные ком-плексы человека значительно пассивизируются, уходят на второй план. Это принципиально новое положение, поскольку прежде человек имел дело только с двумя положениями реагирования —бодрствованием и сновидением. Теперь человек оказывается в “третьем положении”, связываю-щем два модуса осознания фактом непрерывности, длительности и постоянного контроля. Точка сборки вынуждена собирать комплекс полей и удерживать их в состоянии готовности. Это не оз-начает полноценного восприятия всей зоны, лежащей между двумя позициями точки сборки, но ежеминутно подтверждает их принципиальную доступность осознанию. Безупречный воин, таким образом, в гораздо большей степени готов к расширенному восприятию, чем любой медитатор. Ибо практика безупречного воина не только непрерывна, но и связана с характерной установкой на принятие любого перцептивного феномена. Повышенная готовность к сборке прежде недоступных полей сопровождается исключительно высокой критичностью, так как условность всего воспри-нимаемого сопровождает настроение безупречности и во многом обусловливает его.
Трансформация базальных комплексов (что и есть новое качество человеческой эмоциональности и реактивности) составляет основу безупречности как функции (способа и образа действия) толтек-ского мага. Эта безупречная психология позволяет воину действовать безошибочно. Здесь необхо-димо заметить, что сама идея выбора правильного решения ситуации — это всегда следствие нашей зависимости от описания мира. Пребывая на острове тональ, мы осознанно или бессознательно следуем “протоптанными тропками”. Мы рациональны даже в тех случаях, когда забываем о соб-ственной рассудочности.
Со мною не согласятся те психологи, что традиционно понимают рациональность как интеллекту-альный дискурс, как результат логики или так называемого здравого смысла. Конечно, если мы от-талкиваемся от узкого, формального подхода к нашей разумности, следует, скорее, говорить о торжестве иррационального в человеке. Некоторые мыслители и психологи так и поступают. В их понимании человек не-разумен, не-рационален, склонен к животной эмоциональности, саморазру-шению и прочим страстям, триумф которых порой заставляет усомниться в экзистенциальном здо-ровье вида homo sapiens.
Но человеческая рациональность — это, на мой взгляд, нечто другое. Это не логика, это — психо-
логия. За каждым поступком, чувством или реакцией у нормального человека кроется система мо-
тивов, обусловленная постигаемыми законами его биосоциальной природы. В конечном итоге, ес-
ли значительно упростить ситуацию, человеком всегда движут либо биологические программы
выживания и размножения, либо социальные — программы роли, статуса и реализации. Поскольку
каждая конкретная ситуация взаимодействия человека и мира часто включает в себя элементы жи-
вотного и общественного____________, мы движемся путем сложных компромиссов, словно пытаясь усидеть на
двух стульях одновременно.
Отсюда проблема выбора (как реагировать и как поступать) встает перед нами предельно часто. Независимо от степени осознанности мы выбираем, следуя частным и общим психологическим за-конам. Это и можно назвать в широком смысле “человеческой рациональностью”, жизнью внутри описания и по законам описания.
Безупречность все изменяет. Описание больше не управляет нашим поведением автоматически, его законы теряют повелительное наклонение, а интенсивность осознания возрастает. “Остров то-наль” перестает быть единственным полем, заполняющим все наше существование — он становит-ся всего лишь областью, вариантом восприятия и реагирования, за пределами которого открыва-ются поистине странные перспективы, ибо они вне психологии в той же мере, в какой они вне че-ловека вообще.
Здесь, в странном и Непостижимом, человек наконец-то может быть по-настоящему иррациональ-ным. А как иначе назвать позицию, в которой ведущие стимулы и координаты личности теряют безоговорочную силу неизбежности и ультиматума?
Первый итог личностной Трансформации — отрешенность. Он поначалу изумляет даже самого практика и может бросаться в глаза окружающим, если маскирующий сталкинг еще не отработан. В социальном (и даже в биологическом) смысле это — самое универсальное отрицание; отрицание “озабоченности собственной судьбой”. Толтек идет по жизни, как невесомый призрак. Он не име-ет в себе ничего, кроме самого процесса осознания. Для любого нормального человека, не знающе-го, что такое безупречность, — зрелище странное и пугающее.
Ибо всякая личность (даже “высокодуховная”) держится грузом фикций, суждений и обусловлен-
ностей. Эти абстрактные символы и слова, надежды, верования и смыслы, будучи совершенно бес-
плотными и чудовищно далекими от Реального Мира, творят иллюзию опоры, обеспечивают вооб-
ражаемые пути и “называют” свершения. Оставшись __________без этого груза, каждый субъект испытывает
ужасающее чувство потерянности. Бесконечность без красивых слов о ней не вызывает у человека ничего, кроме ощущения своей ничтожности и отчаяния. Только поистине безупречный воин (как 132 Хуан Матус у Кастанеды) мог сказать, что этот необозримый Путь способен “уравновесить ужас от того, что ты — человек, и восхищение тем, что ты человек”.
Перед лицом своей судьбы остаться нагишом, признать, что жизнь в тонале — это слова и слова о словах, это ведь не философская декларация, не поза эстетствующего нигилиста, который решил немного подразнить буржуазного обывателя. Это — бесконечный труд, который только начинает-ся с признания своей сущностной пустоты, но суть которого — в бесконечном наполнении себя Ре-альностью; той самой Реальностью, которая раньше обитала за высоким забором нашего самозаб-венного сознания. Поток впечатлений, переживаний и опыта — вот позабытая и вновь обретенная Жизнь, которая возможна только налегке. Избавиться от груза, чтобы сесть у обочины в ожидании Знания, — такой способ, возможно, хорош для йога или традиционного мистика, но для толтека не имеет смысла. Толтекская отрешенность, “пустотность” — это способ идти, а не размышлять о ходьбе, способ преодолевать, а не рефлексировать насчет природы препятствий. Одним из эффектов “безупречной позиции”, таким образом, становится незаинтересованное дей-ствие. Этот подход есть практически во всех духовных дисциплинах, но одну из самых древних концепций, описывающих “действие ради действия”, можно найти в поучениях Кришны из “Бха-гавадгиты”. Надо лишь заметить, что у толтеков это даже не дисциплина, а, скорее, побочный эф-фект всего комплекса практики безупречности. Это выход за рамки описания, где просто не может быть действия ради результата, поскольку результат — это всегда семантика, это “значение”, при-думанное человеком для тоналя.
Логично было бы предположить, что “незаинтересованность действия” переходит __________в абсолютную
пассивность, в отсутствие действия вообще. Чтобы разрешить этот парадокс, ориентальные систе-мы создавали дополнительные смыслы — иногда откровенно антропоморфные, иногда изящные и туманные. Так человек становился в их представлении “инструментом Божественной Воли” либо “исполнителем Закона, Пути вещей, Дао”. Толтеки оставались “пустыми” и здесь. Их единствен-ным мотивом к действию было намерение абстрактного, усиление осознания ради осознания, безупречность ради безупречности. Абсолютный минимум смыслов и значений был, с одной сто-роны, предпосылкой, условием “правильной” безупречности, с другой — крайним выражением и итогом безупречности.
Разве для искателей Реальности возможен иной итог? Жизнь не нуждается в оправдании, она —воплощенное оправдание самой себя. Все остальное (Бог, эволюция, Закон или Смысл) излишне. Поистине это “Путь налегке”, чье Сердце — Непостижимое и Безымянное. А Жизнь — просто Жизнь, как это ни странно звучит для любителей мистической метафизики. Другим мотивом для незаинтересованного действия толтека оказывается Любовь. Это особое чув-ство, которое никак не окрашено личными привязанностями или религиозным вдохновением. Оно обнажается в результате естественного восхищения Миром, красота которого доступна осознанию в результате интенсивного переживания Реальности. Радость от переживания “данного в опыте” не может не вызывать чувство уважения и благодарности по отношению к самому факту бытия осоз-нания.
Толтекская Любовь к миру — это, как и многое другое, следствие усиленного осознания. Она без-
лична, не связана с надеждой и преклонением, это высшее понимание реального положения вещей,
где ценность не связана с описанием, а есть простая констатация удивительного бытия — “я осоз-
наю Мир”, и это само по себе достаточно для любви к факту осознания, к Миру (со всем его мно-
гообразным содержанием) как полю бесконечного опыта и себе как носителю таинственного про-
цесса опыта, способного __________давать радость присутствия и постижения. Хуан Матус выразил это осо-
бое чувство с помощью двух насыщенных символов — “Любовь к Земле” и “уважение к человече-скому духу”. Здесь можно найти самое полное представление о настроении безупречного воина, который относится ко всему (включая самого себя) чутко и бережно. Он не знает, каков будет ко-133 нец его пути, но сама возможность Путешествия на фоне безупречности не может не рождать Лю-бовь.
Стихия безупречности приводит в “безличное”. Процесс осознания оказывается мощнее, чем силы, удерживающие структуру и порядок восприятия. Центр и периферия переживаемого контролиру-ются не изнутри, а словно бы извне, каким-то посторонним взором. Его фиксирует внешние давле-ние эманаций, а не цепочки внутренних символов, которые мы привыкли считать сутью нашей личности.
В результате этих смещений внимания всякий внутренний опыт лишается системы координат, за-данных порядком тоналя. Когда-то я написал, что человек страдает не столько от боли, сколько по поводу боли, не от голода, а по поводу голода. Надо стать безличным, чтобы по-настоящему осоз-нать разницу. Переживание, лишенное системы тональных координат, становится чистым опытом. Оно рождает почти бесконечное терпение, без которого несгибаемое намерение никогда не воз-никнет. Так что, Безличное — это конечный итог безупречности воина. Оно сопровождает дейст-вия и поддерживает любую активность толтека. В нем нет ни начала ни конца. Если угодно, это и есть психологическая сущность того, что Кастанеда назвал “активной стороной Бесконечности” —сущность сокровенного таинства намерения, на которое опирается “непостижимое действие толте-ка”.
