Агрессивное поведение: интерпретация культурных различий

Когда положение безнадежно, солдаты забывают про страх. Если нет пути к отступлению, они будут стоять насмерть. Если они в сердце страны неприятеля, они будут несокрушимы. Если ничего поделать нельзя, они дерутся в полную силу.

Сунь Цзы. Искусство войны, глава 11, стих 2

В истории кросс-культурных исследований часто применяется методика воспроизведения исследований, которые обычно были впервые проведены в США. Как свидетельствуют П. Б. Смит и Бонд (Р. В. Smith & Bond, 1998, ch. 2), не всегда в ходе таких исследований удается воспроизвести оригинальные данные в контексте другой культуры. Однако эти «неудачи» вызывают желание найти объяснение таким несоответствиям. С такими же сюрпризами сталкивались антропологи при проведении первых научных исследований, когда пытались оценить универсальность теорий. Например, практика воспитания детей у жителей Тробриандских островов — настоящее опровержение представлений Фрейда об эдиповом комплексе (Malinowski, 1927). На этих островах принято передавать ребенка от одного дяди к другому в пределах родной деревни. Работа Мид (Mead, 1949) показала, что поло-ролевая ориентация в трех племенах Новой Гвинеи так сильно отличалась от традиционной, что можно было говорить о смене ролей; эта работа заставила усомниться в биологических теориях тендерных различий. Открытия такого рода положили начало кросс-культурным теоретическим разработкам и исследованиям по тендерной социализации (например, Barry, Child & Bacon, 1959).

Исследования давали очень любопытные результаты и заставляли решать все новые загадки. Однако для проверки наших знаний требуется новая стратегия, которая даст возможность проверить общую теорию того, каким образом культурные переменные влияют на процессы, постулированные теорией. Идея заключается в том, что все, что можно воспринять как неудачные попытки теоретических прогнозов, при проверке может оказаться различиями уровня или интенсивности личностных процессов, которые носят систематический характер и наличие которых вполне понятно. Мы рассматриваем данную стратегию более детально, используя интеракционистскую теорию агрессии, предложенную Тедеши (Tedeschi, 1983) и дополненную Тедеши и <3^coHOM<Tedeschi & Felson, 1994).

Интеракционистская теория агрессивного поведения

Интеракционистская теория агрессивного поведения предполагает, что у субъекта есть три мотива, заставляющие его угрожать другим людям и применять по отношению к ним карательные меры: мотивы социального контроля, мотивы, связанные со справедливостью, мотивы, связанные с идентичностью. Мотивы социального контроля являются основными мотивами воздействия на других людей. И» существование вытекает из посылки, предполагающей, что люди могут достичь желаемого результата, лишь взаимодействуя с другими людьми. Отсюда следует необходимость заставить других делать то, что от них требуется, так, чтобы получить при этом вознаграждение и избежать наказания. Окружающие являются посредниками для получения материального вознаграждения, любви, уважения, обретения определенного статуса, безопасности и любого другого желаемого результата. Для того чтобы склонить окружающих содействовать достижению желаемого, используются разнообразные методы: убеждение, обещания, увещевания, вознаграждение, угрозы и наказание.

Тедеши и Фелсон (Tedeschi & Felson, 1994) полагают, что угрозы и действия карательного характера обычно имеют место, когда предполагается, что воздействие позитивного характера не приведет к желаемому результату, при этом ре* зультат имеет столь высокую значимость для субъекта, что он не может оставить стремление достичь его. Те, кому недостает средств, компетентности, доверия, привлекательности или статуса, с помощью которых можно реализовать свои желания, скорее всего, не станут прибегать к позитивным формам воздействия. Такие люди имеют недостаточный уровень образования и не способны четко сформулировать свои мысли, а следовательно, в процессе коммуникации не способны убедить более компетентных людей, с помощью которых возможно достижение желаемого результата. Недостаток доверия и/или привлекательности еще больше ограничивает их коммуникативные возможности, поэтому их попытки убедить кого-либо ни к чему не приводят. Таким образом, этим людям остается лишь один путь — действовать принуждением или силой.

В конфликтных ситуациях обычно имеет место состязание за обладание недостающих средств, что, как правило, ведет к тому, что позитивные формы воздействия становятся неэффективными. Типичная ситуация конфликта предполагает, что двое или более людей являются конкурентами в стремлении обладать одним и тем же объектом, и при этом лишь один из них может заполучить его. В такой ситуации участник конфликта может попытаться отнять желаемый объект у другой

стороны, позволить другой стороне завладеть этим объектом или пойти на компромисс и разделить объект с другой стороной. В конфликтной ситуации попытки использовать позитивные формы воздействия обычно представляются сомнительными, поскольку каждая из сторон знает, что другая также хочет завладеть объектом, которым может обладать лишь одна из сторон (Deutsch, 1994), Поэтому при таких конфликтах с нулевым исходом соперничество и физическое принуждение обычно являются доминирующими формами взаимодействия (см. Tedeschi, Schlen-ker & Bonoma, 1<)73).

Согласно интеракционистской теории, вторым мотивом использования угроз и наказаний является желание восстановить справедливость. Когда люди считают, что с ними обошлись несправедливо, они испытывают гнев. Гневу сопутствует желание восстановить справедливость или более незамысловатое желание посчитаться с обидчиком. Справедливость может быть восстановлена, если преступник возместит ущерб или, извинившись, признает свою неправоту,-обещает не повторять проступок и подтвердит признание норм и ценностей потерпевшего. Справедливость можно восстановить нанесением ущерба преступнику в том объеме, в каком он нанес урон потерпевшему — по принципу око за око.

Несмотря на то что в развитых обществах существуют правовые и социальные институты, которые выступают в качестве посредника в вопросах справедливости, остается достаточно ситуаций, когда потерпевший может рассчитывать лишь на самого себя (Black, 1983). Так, в основе широкого распространения насилия среди афроамериканцев, возможно, лежит недоверие к правовой системе. Когда чернокожие американцы сталкиваются с несправедливостью, они не спешат обращаться в правовые институты, прибегая вместо этого к карательным мерам против тех, кто виновен в том, что с ними обошлись несправедливо. Так могут обстоять дела и в том обществе, в котором исторически сложилось недоверие к правовой системе из-за ее несовершенства или из-за ее политической и социальной необъективности. Применение карательных мер к членам семьи, например жестокое обращение с детьми или партнером по браку, также может быть результатом особых обстоятельств, при которых не принято обращаться за помощью или ждать вмешательства третьих лиц.

Третьим мотивом является стремление обрести и защитить значимую для субъекта идентичность. Субъект прибегает к насилию, когда хочет, чтобы его считали сильным, могущественным, смелым и мужественным. За стремлением к насилию может стоять желание обрести имидж американского отважного стрелка или японского самурая, не знающего страха и ищущего опасностей, чтобы проявить свою удаль. Полицейский, хулиган и чрезмерно жестокий футболист могут нападать на окружающих или провоцировать стычку, чтобы продемонстрировать силу.

Теория социального взаимодействия оговаривает также, что основной мотивацией применения к другим людям карательных мер является защита личной и групповой идентичности. При угрозе идентичности или посягательстве на нее (например, при нанесении оскорбления), человек может смириться с занижением своей силы и статуса или, унизив обидчика, восстановить собственный статус. Стремление к возмездию ведет к «борьбе характеров», в ходе которой обе стороны стараются не показаться слабыми и беспомощными и сохранить идентичность. Такая динамика взаимодействия двух личностей вызывает обострение ситуации, в которой

возможно нападение или убийство (Felson & Steadman, 1983). В отличие от мотивации, связанной с восстановлением справедливости, в основе которой — желание посчитаться с обидчиком, при борьбе характеров доминирует желание «одержать верх».