Поэзия, созвучная Живой Этике 3 страница

Всегда с радостью вспоминаются встречи с представителями вашего Общества. И всегда хочется, чтобы эти встречи снова и снова повторялись. Они нужны и для нас самих, и для пространства, которое откликается на всё происходящее на планете Земля.

Представители нашего Общества передадут вам привет моего сердца.

Октябрь 1997 г.

 

ВСТУПИТЕЛЬНОЕ СЛОВО

 

к V Рериховским Чтениям

 

Сегодня мы открываем V Рериховские Чтения. Первые четыре конференции прошли в 1976, 1979, 1982 и 1984 годах. Но с самого начала хочется отметить, что это — первые Чтения, на которых открыто и свободно будет говориться о Провозвестии Новой Эпохи — об Учении Живой Этики. Готама Будда говорил: «...Каждое мгновение имеет свою необходимость, и это называется справедливостью действия» (Листы Сада М. Озарение, 3–II–5). И вот настало время утвердить эту справедливость.

Сейчас мы стоим на рубеже двух эпох — старой, уходящей, и той, которая неизбежно наступит — с нашим участием или без него.

 

Сейчас подводится итог

Под роковой чертой эпохи.

Преодолеем ли порог

Или отстанем по дороге

И станем нищи и убоги?!

Свою судьбу решаем мы,

Избрав путь Света или тьмы.

Н.Д.Спирина. Капли

 

Вспомним сегодня тех, от кого мы получили Мудрость, которая ляжет в основание мировоззрения Новой Эпохи. Мы знаем, что все тексты Учения были получены от Великого Учителя Еленой Ивановной Рерих и многие положения из этих текстов были разъяснены в её письмах. Также и всё творчество Николая Константиновича Рериха пронизано мыслями этого Великого Провозвестия.

Первая книга Учения началась 24 марта 1920 года, и с тех пор мы живём по новому отсчёту времени. Наши Чтения и посвящены этому новому отсчёту.

г. Новосибирск, 3 – 6 ноября 1997 г.

 

УЧЕНИЕ ЖИЗНИ

 

Доклад, прочитанный на V Рериховских Чтениях

 

«...Жизнь есть лучший учитель и без жизни ничему нельзя научиться, но кто-то должен открывать на это глаза, и без ведущего Начала вся человеческая эволюция задержалась и растянулась бы на бесконечные века. Потому для ускорения так необходимы, именно, книги Учения [Живой Этики], в которых собраны в сжатых формулах все знания, накопленные веками глубоких, многосторонних опытов.

В книгах Учения вдумчивый ученик найдёт ответ на самые сложные проблемы жизни, освещённые со многих сторон, так же как и много совершенно конкретных утверждений по всем отраслям науки. И правильный подход к науке может быть лишь после твёрдого, всестороннего усвоения Учения» (1) — так писала Елена Ивановна Рерих в 30-х годах нашего [ХХ] столетия.

За последнее время произошёл буквально взрыв интереса к наследию семьи Рерихов и Учению Живой Этики. Это объясняется тем, что многие люди не хотят больше жить, не имея мировоззрения, не понимая цели и смысла своей земной жизни. Без этого понимания жизнь становится безысходным кругом страданий, болезней, потерь и смертей. И выход только один — ясное осознание своего назначения на Земле. И это даёт в полной мере Учение Живой Этики. Каждая религия в своё время занималась выработкой правильного мировоззрения людей для того, чтобы они жили, как нужно жить, не вовлекая себя в ненужные страдания, понимали, куда они идут, зачем и откуда пришли. В основе каждой религии, прежде всего, лежит понимание бессмертия души.

Но Живая Этика не является новой религией в научной упаковке, как думают иногда люди, лишь поверхностно прикоснувшиеся к этому Учению. Это материалистическое Учение. Живая Этика есть синтез научного мышления Запада с мудростью восточной философской мысли. Она же объединяет в себе основы всех религий и всех йог, ничего не отрицая, но осмысливая их практически, не отвлечённо.

Живая Этика утверждает бессмертие человека, но объясняет это положение законами эволюции Космоса.

Само понятие материи и материальности в Живой Этике необычайно расширено. То, что в религии называют духом, это тоже материя, только материя тончайшая. Она пока ещё не изучена наукой, но со временем будет ею познана.

Мы вступаем в эпоху синтеза, когда этика (или религия в её основах) и наука не только не противостоят друг другу, но взаимно друг друга дополняют. Теперь наука небывало двинулась вперёд, она вторгается в области и сферы, ранее ей не доступные. Душа становится материальной. Дух и материя могут оказаться разными аспектами одной и той же субстанции.

Во всех религиях в той или иной форме говорится о бессмертии души, о её перевоплощениях, то есть о переходе её из одной формы в другую. В древнейшей философии Индии Великий Учитель Кришна так говорил своему ученику Арджуне: «Как живущий в теле переживает детство, юность и старость, так же переходит он в другое тело. Сильный об этом не скорбит. (...)

Подобно тому, как Человек, сбросив ветхую одежду, надевает новую, так бросает Он изношенные тела и облекается в новые»(2). На этом построено всё мировоззрение Индии. Все религии в основе своей говорят именно об этом. Иначе какой был бы смысл в заповедях, совершенно одинаковых во всех верованиях, которые на протяжении тысячелетий даются человеку.

Это самые простые заповеди: не убей, не укради, не прелюбодействуй и т.д. И они повторяются во всех религиях. Почему это так? Потому что по закону кармы человеку приходится пожинать последствия всех своих мыслей, слов и поступков. Как говорит народная мудрость: «Что посеешь, то и пожнёшь».

Закон кармы — это закон причин и следствий. По этому закону каждое наше действие является причиной, порождающей соответствующие следствия, и эти следствия называются нашей кармой или нашей судьбой. Когда мы понимаем, что всё, что мы думаем, говорим и делаем, порождает следствия, то тем самым все заповеди уже не являются отвлечённой моралью, а становятся практическим руководством к действию. И поэтому жаловаться на удары судьбы, на то, что другие счастливы, а ты несчастлив, что ты болен, а другие здоровы, уже не приходится. Человек навлёк на себя и удары, и болезни, и потери, и неудачи когда-то сам. Закон кармы есть наш учитель и школа жизни. Если мы не накормим голодного, мы должны будем сами испытать когда-то голод, иначе не сможем выработать в себе качество сострадания. И так во всём, начиная от самых простых примеров, таких как голод, холод, страдания ближнего, которые мы должны будем пройти сами, если не сможем их понять; а также и до самых высоких предметов. И духовный голод мучает теперь очень многих, так как у них пробудилась духовность, и они не хотят больше жить как обыватели; и если мы не дадим им духовного хлеба, то когда-то и нам придётся испытать этот же голод.

Живая Этика потому названа живой, что она имеет отношение ко всем проявлениям жизни. Она жизненна и указывает на то, что понятие «этика» насущно необходимо и без этики, без нравственности, не может быть ни личного совершенствования, ни спасения всей планеты.

Живая Этика говорит, что совершенствоваться можно по-настоящему, только не уходя из жизни: в труде, в столкновениях, в борьбе усовершенствуются наши качества, наша воля, наши энергии. Уединяясь, мы не имеем возможности бороться со своими отрицательными свойствами, потому что они не приходят в столкновение с жизнью.

Прежде всего Живая Этика делает упор на мысль. Мысль — это сильнейшая энергия, которая, как известно уже, передаётся на расстояние и влияет на людей. С мысли начинается зарождение всех наших поступков. Мыслью мы объединяемся с другими людьми или отталкиваемся от них. Всё начинается с того, что мы обдумываем, что сказать, то есть с мысли. Следующим этапом будет слово, которое является носителем мысли. И дальше идёт действие, как следствие мысли.

«''Из трёх видов действия, — говорил Будда, — наиболее губительное не слово, не телесный поступок, но мысль''.

С момента возникновения решения зла человек уже виновен — выявлено ли оно или нет»(3).

И если раньше наши чувства и взаимодействия с другими людьми и природой считались нашим личным делом, то такое понимание, такие знания неизмеримо повышают нашу ответственность за всё, что мы мыслим и чувствуем.

Сейчас мы находимся в преддверии Новой Эпохи. Во всех религиях и древнейших Писаниях этот исторический период отмечался как решающий переход от тёмного века, Кали Юги, как его называют в Индии, к Светлому Веку, Сатия Юге. Что такое Светлый Век? Это век справедливости и добра, всеобщего единения, век Общины Мира. Но для того чтобы стать общинником, необходимо подготовиться к этому, нужно выработать в себе определённые качества, иначе мы не сможем соответствовать новому веку сотрудничества, объединения людей друг с другом, с природой, с Космосом. Ведь по существу всё едино, и мы все взаимосвязаны. Ибо нет мёртвой природы или неживой точки в космическом пространстве. Всюду — в любой, постигаемой или непостижимой для нас форме, — жизнь, которая живёт любовью. Ставя же себя не участником, а лишь свидетелем всего происходящего вокруг, человек изолирует себя от жизни и замыкается в круг личной безысходности, из которого нет пути к дальнейшему его росту и прогрессу. Христос, давая заповедь о любви к ближнему, подразумевал под ближним всё сотворённое сущее — и все существа, и всю природу, и планету нашу, и Космос. И если человек входит во всё мироздание как его частица, то всё, что происходит в этом мироздании, совершается и с ним самим, и тогда нет ни к чему и ни к кому безразличного отношения, а есть желание блага и добра всем и всему.

 

Для духа расстояний нет —

Они в трёхмерном, плотном мире;

Но там, где хоровод планет —

Один из атомов в эфире,

Где всё едино, всё везде,

Дух от звезды летит к звезде —

Частица лученосной шири.

Н.Д.Спирина. Капли

 

Но для того чтобы так чувствовать окружающий мир, нужны определённые качества, которые нам необходимо в себе воспитать.

Прежде всего, это, как уже говорилось, понимание взаимосвязи между людьми. Оно порождает сочувствие, сострадание, терпимость, терпение, доброжелательство. Живая Этика расширяет и углубляет все понятия. Так, например, если под сочувствием подразумевается сострадание, то Учение даёт понять, что сюда же включается и сорадование.

 

Сердца людей открыты вниз,

И мы нередко с другом плачем;

Но ты на радость отзовись,

Ты с ближним раздели удачу —

Ведь в счастье каждый одинок,

И вянет, завистью охвачен,

Улыбки розовый цветок.

Н.Д.Спирина. Капли

 

Грядущая эпоха Общины подразумевает также и совместный труд на общее благо; труд радостный, творческий и созидательный.

В Учении говорится: «Каждый улучшающий качество труда своего уже совершает подвиг»(4).

«Кто найдёт в себе силу даже среди смятения трудиться, тот уже образует вокруг себя равновесие. Особенно оно необходимо, когда целые народы впадают в безумие»(5).

С.Н.Рерих оставил нам такой завет: «Устремляйтесь к Прекрасному, к Прекрасному во всех проявлениях жизни — к красоте природы, искусства, к красоте мыслей и поступков». Он советует для самоулучшения очень простой метод: «Улучшайтесь понемногу каждый день, каждый день постарайтесь стать немного лучше, немного добрее и делать свою повседневную работу сегодня лучше, чем вчера».

Приближается к концу Кали Юга, тёмный век. В чём было его отличие? В максимальном для данной ступени человечества развитии интеллекта. Само по себе это неплохо. Невообразимы достижения науки и техники. Мы летаем в космос и овладеваем тайной атома. И в результате мы дошли до края пропасти и довели до неё планету. Почему? Потому что забыто сердце.

Наступающая Светлая Эпоха будет эпохой сердца. Это отнюдь не значит, что будут отринуты все достижения интеллекта. Но мы направим их во благо, ибо развитое сердце человечества не допустит зла.

«Сердце — вещун», — говорит народная мудрость, этот кристалл опыта многих веков. Сердце чует, сердце радуется или тоскует. Недавно вновь возникло слово «милосердие», корень которого — «сердце». Не в рассудке, не в интеллекте живёт понимание духа. Именно сердце — обитель духовности. И переход к Сатия Юге, эпохе сердца, уже начался.

В книгах Учения Живой Этики изложен океан знаний, которыми нам необходимо вооружиться, если мы хотим выжить и жить дальше. Постигая их, мы вырабатываем критерий отношения ко всем явлениям мира. Мы начинаем познавать Бытие, от былинки до звезды, законы которого излагаются подробно и аргументированно. То, что давалось в канонических религиях как постулаты, не подлежащие обсуждению, которые обязаны были приниматься на веру безусловно, о том в книгах Живой Этики предлагается размышлять, сопоставлять и проверять на жизни каждого дня.

На конференции, посвящённой 110-летию со дня рождения Е.И.Рерих, прошедшей в Новосибирске в 1989 году, мы впервые открыто заговорили об Учении Живой Этики. Тогда было сказано: «Чтобы понять полученное, надо понять эпоху, в которой мы живём, и страну, на языке которой и для которой в первую очередь было дано Учение Живой Этики (Агни Йога).

Оно переводит отвлечённую мораль на научную практическую основу и доказывает, как это неотложно необходимо для спасения человечества и планеты.

Оно объединяет все религии и йоги, вскрывая их общую первооснову, исходящую из непреложных космических законов.

Оно устремляет к дальним мирам как к пути суждённому, выводя землян из их колыбели.

Оно помогает осмыслить земную жизнь как этап на беспредельном пути эволюции человеческой бессмертной сущности.

Оно излагает законы психической энергии, всеначальной энергии, которая сочетается со всеми проявлениями жизни, указывает на последствия её накопления или растраты, открывая пути к её осознанию и применению.

Оно призывает к созданию Общины Мира, к объединению всех народов, независимо от их расовой или национальной принадлежности, на основе Общего Блага.

Оно призывает к перерождению сознания, к той перестройке, которая должна начаться, прежде всего, с каждого человека в отдельности.

Оно говорит о значении мысли как первооснове всей жизни.

Елена Ивановна пишет: ''Учение прежде всего прекрасно и истинно, когда оно жизненно, но никакие фокусы и измышления псевдооккультизма и магии не приблизят ни на шаг к истинному ученичеству''. ''Живая Этика в жизни есть простейший путь к приближению''»(6).

В книге «Сердце» говорится: «Много оккультных книг, но большинство из них не может быть полезно сейчас. Причина главная в том, что они всюду предпосылают лишь каких-то особо избранных. Но Наше Учение имеет в виду всех, всех, всех! Лишь эти зовы ко всем могут заменить отвлечённую этику Учением Жизни»(7).

 

3 ноября 1997 г.

 

СЛОВО

 

на V Рериховских Чтениях

 

Дорогие друзья!

Сегодня заключительный день V Рериховских Чтений. Мы очень счастливы, что встретились со всеми вами. Так прекрасно, что вы приехали, преодолевая расстояния, преодолевая финансовые и семейные трудности и многое другое. Поэтому особенно радостно встретиться с вами, зная, как всем нам очень трудно живётся. Эти Чтения хотелось бы назвать не только пятыми, но и первыми, потому что на тех Чтениях мы ещё не говорили вслух о Живой Этике, а на этих Чтениях мы уже можем об этом говорить, и это прекрасно, и это очень радостно. Это знаменует наступление Новой Эпохи — Эпохи Матери Мира. И сегодняшнее собрание мы начнём с этой величайшей темы, с Величайшего Образа всех времён и народов — с Образа Матери Мира.

У Рериха есть исключительные по своей красоте, глубине и значимости картины — три картины о Матери Мира, которые мы сейчас покажем вам на слайдах, и все объединимся в признательности нашей общей и Величайшей Матери всего Мира.

Надеемся видеть вас и в будущем, на следующих Чтениях.

Всего вам доброго!

6 ноября 1997 г.

 

 

«ВЕСНА СВЕТА»

 

Слово на «круглом столе» Сибирского Рериховского Общества

 

25 декабря началась, по выражению Михаила Пришвина, «весна света» — день прибавился на одну минуту. Много это или мало?

Ведь важно поступательное движение. Мы знаем, что иногда в истории человечества минуты значили очень многое или даже решали его судьбу.

Подводя итоги уходящему году, хочется отметить бывшие в нём два события, значение которых можно оценить лишь в перспективе будущего. Это — 100-летие со дня рождения Б.Н.Абрамова, 2 августа, и V Рериховские Чтения,

с 3 по 6 ноября. Эти даты привлекли внимание многих Рериховских обществ, представители которых посетили наш город в эти дни, и с которыми мы имели очень плодотворное общение.

За этот год наш издательский отдел выпустил много публикаций, которые расходятся по нашей стране и за рубежом, переводятся на другие языки.

«Мировая этическая система», как назвал Учение Живой Этики академик А.Л.Яншин, завоёвывает своё место в мире, помогая людям не заблудиться «в этом океане иллюзии и материи» и достойно продолжать свою жизнь в Беспредельности.

28 декабря 1997 г.

 

ПРЕДИСЛОВИЕ

 

к изданию «Акварели Б.Н.Абрамова»

 

Имя Бориса Николаевича Абрамова известно многим по изданиям его Записей под названием «Грани Агни Йоги». Но не все знают, что Борис Николаевич был также и одарённым писателем и художником. Он оставил нам свои рассказы и стихи, а также ряд акварелей, отличающихся особой оригинальностью. Среди них имеются символические картины и пейзажи. Сам автор не давал им названий и не комментировал их содержание.

Специально живописью Б.Н.Абрамов не занимался и рисовал по настроению, время от времени. Его художественное наследие невелико — у нас имеется 17 рисунков, которые представлены в данном наборе.

Новосибирск, 1997

 

О МУЗЫКЕ

Из бесед с Н.Д.Спириной

 

Корр.: Наталия Дмитриевна, расскажите, почему Вы стали музыкантом? Как это случилось?

Н.Д.Спирина: Может быть, надо начать с самого детства, тогда это будет яснее. Сколько я себя помню, меня всегда сопровождала музыка. У нас был граммофон с пластинками, его постоянно включали, и я слушала всё, что там было, — и пение, и музыку; хороший был подбор пластинок. Я очень любила слушать, и с этого начался мой интерес к музыке. Когда мне минуло семь лет, родители приобрели пианино и пригласили учительницу и стали меня учить. С тех пор я и приобщилась к музыке как исполнитель. Конечно, в самом малом размере, но всё равно это меня ещё больше сблизило с музыкой.

Через некоторое время меня отдали в детскую музыкальную школу-семилетку. В Харбине была Высшая музыкальная школа, она приравнивалась к консерватории, где я проучилась весь курс и получила высшее музыкальное образование.

Корр.: Трудно ли Вам было учиться на фортепиано?

Н.Д.Спирина: Да, мне было довольно трудно, потому что особых способностей у меня не было; руки были, может быть, не совсем пианистичные, может быть, требовались более длинные пальцы, для того чтобы брать пятизвучные аккорды, но я со своим репертуаром справлялась. Так что с напряжением, но и с большим удовольствием я училась.

Музыку я очень любила, и помимо того, что мне задавали, приобретала много нот и очень любила читать и играть с листа незнакомые мне вещи, конечно, доступного мне репертуара. Это было как чтение какой-то неизвестной книги, это же интересно — что там написано, как это звучит. Благодаря тому что я много читала с листа для своего удовольствия, я стала очень бегло читать ноты — это у меня осталось потом на всю жизнь. Некоторое время я работала концертмейстером, и когда мне приходилось выступать с вокалистом или с инструменталистом неожиданно, экспромтом, без предварительной репетиции, я с листа свободно аккомпанировала. Но меня не привлекало концертмейстерство, мне хотелось преподавать. Мне хотелось передать детям то, что я поняла, что я полюбила, чтобы и они полюбили музыку.

И это было так радостно, когда ребёнок приходит, сначала пальчиком пошевелить не может, а потом вдруг из-под этих пальчиков начинают звучать какие-то пьески. Родители в восторге, ребёнок ещё пуще, и все радуются.

Корр.: Вы рано начали преподавать?

Н.Д.Спирина: Да, довольно рано. Я ещё училась на старшем курсе, и у нас уже была педагогическая практика. Нам давали отстающих учеников. Мы репетировали, а затем приводили их к ведущему педагогу, и та проверяла, как мы их учим. Это дало мне очень большой навык к преподаванию, а потом я имела и своих личных учеников.

Корр.: Назовите Ваших любимых композиторов.

Н.Д.Спирина: Из композиторов, писавших для фортепиано, мне ближе всего был Шопен. В нём я находила очень большой отклик для своей души, так как я очень люблю мелодию и считаю, что мелодия — это душа музыки. У Шопена они были такие прекрасные, что их невозможно было не любить. Я также любила многих других композиторов, в каждом было что-то прекрасное, — Бетховена, Баха, Шуберта, Шумана — всех тех, кто был созвучен моей душе. Их было много и каждый по-своему обогащал.

Корр.: Вы говорите, что какое-то время работали концертмейстером?

Н.Д.Спирина: У нас была концертмейстерская практика в Высшей музыкальной школе, а потом меня приглашали певцы частным образом.

Корр.: Это уже другой род исполнительства, это ансамбль. Что здесь важнее всего?

Н.Д.Спирина: В ансамбле важнее всего чуткость к партнёру, — нужно так его слышать, так его чувствовать, чтобы это был действительно ансамбль, чтобы двое или трое были как одно. Это развивает особое качество звучания, качество умения владеть инструментом. И своим ученикам я всегда давала «четырёхручные» пьесы, они их очень любили, ходили друг к другу, репетировали эти пьесы, потом с ними выступали на школьных концертах, на родительских собраниях. Собрания я всегда делала с концертами, чтобы показать родителям нашу работу в действии, а не только отчитаться — кто двойки получает, а кто тройки. Это всех очень интересовало, и дети с удовольствием играли в четыре руки, и весь класс благодаря этому сдружился. Ходили друг к другу на дом репетировать, при этом веселились, конечно.

Важно, чтобы вокруг музыки была радость, а не слёзы и горе. Ведь некоторые буквально со слезами учились. Я помню открытку: малыш сидит, прикованный цепями к стульчику, и играет. Из его глаз брызжут слёзы, и написано: «Прикованный сокол сидит на цепи».

А я всегда считала, что музыку надо преподавать радостно, и если ученик входил ко мне в класс и не улыбался, я думала: «Значит, я делаю всё-таки ещё что-то не то». Но обычно все входили радостно, восклицали: «Здравствуйте, Наталия Дмитриевна!». И в то же время они знали, что я очень требовательная. Если урок был не выучен, я ставила двойку в дневник и говорила: «Ты знаешь, за что ты получил двойку?» «Зна-аю, не вы-ыучил» — и никаких обид. Они не обижались, не ожесточались, они знали, что я по справедливости поступаю. Дети очень чувствительны к справедливости, и когда они понимали, что им было задано, а они не выучили, — так чего ждать?

Корр.: Вы рассказывали, что в Харбине был замечательный оперный театр и Вы часто ходили туда.

Н.Д.Спирина: Да, по студенческим билетам и на все спектакли — это было очень доступно. Туда приезжали из России самые лучшие певцы. Мы помним Лемешева, когда он только начинал и приехал на два года стажироваться именно в наш оперный театр в Харбине. Это был такой красавец! Такой необыкновенный лирический тенор! Мы бегали на все его спектакли, любовались им и восхищались. Приезжали и другие. Там самые лучшие оперы ставились. Я до сих пор очень хорошо помню слова многих арий из разных опер. Мы на галёрку бегали, там отлично всё было слышно и видно. И балеты, конечно, меня тоже очень всегда прельщали: связь музыки с движением, когда движения человека сливаются с мелодией, — это необыкновенно прекрасная сфера. Это такое впечатление производит! Там у нас ставились и хорошие балеты, и симфонические камерные концерты, и я имела возможность приобщиться ко всему прекрасному.

Корр.: Эти многообразные музыкальные впечатления Вашей юности остались с Вами на всю жизнь?

Н.Д.Спирина: Да, я живу в этом мире, в нём нельзя не жить. Я всю жизнь жила этим.

Корр.: У Вас огромная фонотека, которую Вы передали в Сибирское Рериховское Общество.

Н.Д.Спирина: Я приучала своих учеников слушать музыку, воспитывала отношение к музыке как к искусству, которое радует. Фонотека была большая — я не жалела своих очень скромных средств на приобретение пластинок. Когда ученики приходили, я ставила им пластинки, ведь важно научить ученика не только слушать, но и слышать. При этом можно комментировать, рассказывать им что-то перед слушанием; это я считаю очень важной частью музыкального обучения.

Корр.: Наталия Дмитриевна, как Ваше знание Учения проявлялось в работе с детьми?

Н.Д.Спирина: Думаю, прежде всего, в моём отношении к ним. Дети всё отлично чувствуют. Когда живёшь по Живой Этике, то ко всему отношение совсем иное; это не были просто казённые ученики, которых я обязана учить, — это были дети, близкие мне. Потому что Живая Этика — это близость всех во всём, всё едино: «Я — вы, вы — Я — частицы Божественного Я». Это были мои детишки, я их жалела, понимала, что им очень трудно, ведь даровитых детей мало, большинство из них очень среднего уровня. Им так трудно было сесть прямо, поставить пальцы правильно, смотреть в ноты, считать, играть. Я понимала, как им это трудно, но план-то надо было выполнять. Я их жалела, иногда и повеселю немножко. Один ученик — недавно я его встретила, у него уже свои дети, — он говорит: «Вы были добрая и весёлая». Вот это им всем очень импонировало. Но это веселье, конечно, было очень требовательное. Они шли охотно, прямо бежали на уроки, не было такого, чтобы их заставляли идти на урок, как это было с другими. И забавно, что они делились со мной даже своими проказами втайне от родителей.

Два компонента очень важны — отношение к детям и отношение к музыке. У меня была категория так называемых конфликтных учеников, которых ко мне переводили от других учителей из-за конфликтов с ними. Ученик говорил: «Хоть что со мной сделайте, я больше на урок не пойду, она (или он) на меня кричит, обижает, я не могу, я не буду» — и приходил домой в слезах. Тогда такого ребёнка отправляли ко мне. Одна девочка, помню, была страшно напугана. Первый урок прошёл, она приходит домой и говорит: «Учительница на меня не кричала». После второго урока она сообщает то же самое. После третьего — тоже. И тогда приходит её мать со мной знакомиться и выразить своё удовольствие и говорит: «Теперь она бежит на урок, а раньше приходила в слезах, потому что на неё кричали: ты бездарь, вышвыривали ноты из класса вместе с ней». Конечно, кому охота так учиться?

Корр.: Наталия Дмитриевна, Вы не уставали от такой большой нагрузки?

Н.Д.Спирина: У меня было две ставки. Уставала, но я уставала бы гораздо больше, если бы я раздражалась, сердилась. Когда к тебе расположен кто-то, тебя это поддерживает, а если приходит ученик и тебя ненавидит, и приходит из-под палки, то каково же учителю? Как ему должно быть тяжело, как тяжелы должны быть эти вибрации, которые исходят от ученика! А когда ученик приходит и улыбается, тебе легче с ним справляться, не так устаёшь. Конечно, усталость была, но это естественно.

Маленькие дети, когда видят меня на улице, — бегут, обнимают. Как-то даже и не принято, чтобы педагога обнимали, а тут вдруг видят меня и бегут: «Ой, Наталия Дмитриевна!» — и начинают обнимать, я им этого не запрещала.

Корр.: В Вашей фонотеке очень много опер. Какие оперы Ваши любимые?

Н.Д.Спирина: Прежде всего, я вообще люблю жанр оперы, потому что это синтетическое искусство, там есть всё: и музыка, и поэзия, и балет, и театр. Больше всего я люблю «Пиковую даму» Чайковского и «Кармен» Бизе. Там абсолютно всё есть: и дивные арии, и драматическое действо с очень захватывающим сюжетом, и прекрасный балет, особенно в «Кармен», — все виды искусства там есть.

Корр.: Почему, когда мы прикоснулись к Учению Живой Этики, вдруг совершенно по-новому нам открылась музыка, знакомая ранее? В ней открылось вдруг духовное начало.

Н.Д.Спирина: Когда мы открываем Учение, прикасаемся к нему — открывается в нас духовное начало, оно же сказывается и в восприятии. Оно открывает нам то, чего мы не видели, пока были духовно мало развиты. А чем больше дух открывается, тем больше он видит и в произведениях искусства, и в природе то прекрасное, чего он не видел, пока он ещё был не на той стадии. Когда мы Учение постигаем — природа так открывается! Но в данном случае мы говорим об искусстве, и, конечно, все эти знакомые оперы, и симфонии, и сонаты — они заново открылись. Почему я стала приобретать фонотеку — я слушала как бы наново всё то, что отлично знала ещё до Учения, когда уже столько лет проработала в этой сфере.

 

...Мы растём, и с нами мир растёт,

И растут все идеалы с нами;

И знакомый синий небосвод

Мы пронзаем новыми глазами...

Н.Д.Спирина. Из сборника «Перед Восходом»

 

Вот так всё растёт, и это беспредельно. Вот что чудесно в Учении Живой Этики — это Беспредельность, никакого конца! Жизнь вечная. Какие перспективы! «Жизнь прекрасна и удивительна, — как писал Маяковский. — Лет до ста расти нам без старости. Год от года расти нашей бодрости».

Корр.: Содержание опер чаще всего отражает наш земной мир с его страстями, бурными переживаниями и земной любовью. Как же нам, изучающим Учение, воспринимать оперы, отражающие эти земные чувства?