Факторный анализ в приложении к личности

Вы должны помнить (об этом шла речь в главе 1), что основная цель измерения черт — описание того, как человек будет вести себя в повседневной жизни. Следовательно, такие описания личности, как: «Джон — тревожный тип», могут привести нас к предположению, что Джон с большей вероятностью, чем большинство людей, будет вздрагивать от испуга, беспокоиться по поводу экзаменов, бояться пчел и т.д. Использование одного слова «тревожный» позволяет нам предсказать, каким образом Джон будет вести себя в целом ряде ситуаций. Первый вопрос таков: как следует решать, какие слова использовать для описания поведения?

При случайном выборе прилагательных и принятии решения о том, что они и есть главные параметры личности, возникает несколько проблем. Во-первых, в языке существует много потенциальных «дескрипторов личностных черт». Оллпорт и Одберт (Allport, Odbert, 1936) обнаружили свыше 4500 таких дескрипторов, и поэтому было бы невозможно оценить людей по всем возможным чертам. Во-вторых, если разные исследователи выбирают разные прилагательные, будет трудно доказать, что эти прилагательные обозначают одну и ту же характеристику. Например, если один человек говорит, что «Элизабет скромна», в то время как другой утверждает, что она «застенчива», то описывают ли они одну и ту же личностную черту? Нельзя быть уверенным в этом, просто анализируя значения слов, поскольку язык имеет тенденцию быть неточным, а у многих прилагательных существуют тонкие нюансы и/или множественные значения (может быть, вы сначала подумали, что Элизабет завершает свою профессиональную карьеру)[4]. Таким образом, разные люди могут использовать разные слова, чтобы описать одну и ту же черту личности, и могут также использовать одни и те же слова, чтобы описывать, наоборот, различные аспекты поведения. Это не сулит ничего хорошего для надежного и валидного измерения. В-третьих, есть опасность разработать шкалы, которые описывают второстепенные аспекты поведения, и в то же время оставить неизмеренными его важные стороны. Например, было бы, вероятно, нетрудно разработать шкалу для оценки выраженности паранойи, хотя паранойя, скорее всего, не является особенно важной чертой для популяции в целом.

В-четвертых, очень легко использовать черты циклическим способом, при котором наличие черты устанавливается на основе какого-то поведения, а затем используется, чтобы объяснить это же поведение. Врачи поступают так все время. Вы можете испытывать боль из-за увеличенных миндалин, и когда вы посетите своего врача, вам скажут, что ваше горло болит потому, что у вас воспаление миндалин. За исключением, конечно, тех случаев, когда ваш врач вообще ничего не объясняет, не обнаруживая какого-либо понимания того, что с вами происходит. Он (или она) просто переводит ваш симптом на латынь и предлагает это вам в качестве объяснения. Сходным образом в предыдущем абзаце мы отмечали, что Элизабет тиха и скромна, и сделали из этого вывод, что она менее социабельна, чем другие люди. Весьма соблазнительно попытаться после этого объяснить эти особенности поведения с помощью черты социабельности, т.е. утверждать, что причина, по которой Элизабет избегает вечеринок, — ее низкая социабельность. Чтобы избежать попадания в такую ловушку, принципиально важно убедиться в том, что черты значительно шире, чем особенности поведения, которые используются для их выделения. Социабельность была бы полезной чертой, если (и только если) она имеет более широкое значение, чем любовь к вечеринкам и т.д. Если бы можно было доказать, что она имеет генетическую основу, сильно подвержена влиянию каких-то действий родителей ребенка или, возможно, связана с некоторыми особенностями мозга или нейронального функционирования, мы могли бы считать, что черта, именуемая социабельностью, — настоящая характеристика индивидуума. Поведение (которое мы в данном случае интерпретируем как «социабельность») возникает в результате некоторых реальных биологических/социальных/возрастных/когнитивных особенностей данной личности — это проявление широкой «первопричины черт», которая заставляет человека избегать общественных сборищ, а не просто удобный ярлык для обобщенной оценки его поведения. Черты без такого доказательства — только удобные дескрипторы поведения, но они не могут быть использованы, чтобы объяснить его.

Каким образом мы можем подойти к выявлению «первопричин черт» — этих широких диспозиций, которые побуждают людей вести себя определенным образом? В главе 14 мы увидим, как факторный анализ может иногда выявить причины поведения. Если мы подвергнем факторному анализу показатели поведения группы людей, в которой одни злоупотребляют алкоголем, а другие — нет, кроме того, некоторые больны гриппом, а другие — нет, факторный анализ скажет нам, что действуют два фактора (т.е. вскроет причинные влияния). Один фактор соответствует поведению, вызванному алкоголем (сбивчивая речь, шаткая походка и т.д.), в то время как другой соответствует поведению, вызванному вирусом (повышенная температура, чихание и т.д.). В обоих случаях факторы представляют собой истинные причинные влияния, которые оказывают на поведение людей химические вещества и вирусы. Метод факторного анализа способна показать сразу, сколько причинных влияний задействовано и какой вид поведения подвержен влиянию каждой субстанции.

Описанная ситуация в высшей степени похожа на ту, с которой имеет дело психология личности. Теории черт утверждают, что индивидуумы различаются по степени выраженности определенных личностных черт. Единственная проблема состоит в том, что мы не знаем заранее, сколько личностных черт существует и что они собой представляют. Однако мы разделяем предположение, что черты влияют на поведение. Следовательно, для того чтобы определить, что же такое черты, просто необходимо измерить показатели поведения большого числа людей, прокоррелировать эти показатели между собой и провести факторный анализ, как описано в главе 15. Факторы, которые будут в результате получены, должны продемонстрировать, какие формы поведения имеют тенденцию встречаться совместно, являясь результатом определенных причинных влияний, называемых «личностными чертами». Если можно будет доказать, что черты подвержены влиянию генетических, биологических, социальных, возрастных или когнитивных переменных, мы можем быть уверены, что идентифицирована подлинная «первопричина черт», которая потом может быть использована для объяснения поведения.

В остальных разделах мы рассмотрим различные попытки выявить главные личностные черты при помощи факторного анализа.

Задание для самопроверки 5.1

Какие четыре главные проблемы возникают при отборе дескрипторов черт?

Лексическая гипотеза и теория личности, разработанная Кэттеллом

В предыдущем разделе я предположил, что для выделения главных личностных факторов просто необходимо измерить большое число вариантов поведения, прокоррелировать их между собой и

подвергнуть результаты факторному анализу. Проблема заключается, конечно, в том, что количественная оценка человеческого поведения — в высшей степени сложная задача. Те, кто имеет опыт в сравнительной психологии, знают, что даже отслеживание поведения грызунов может быть очень трудным и отнимать много времени. Осуществить такое же наблюдение за людьми было бы грандиозным делом, при этом, вероятно, понадобилось бы контролировать сотни, если не тысячи аспектов поведения, чтобы охватить все богатство человеческой личности. Измерение сотен вариантов поведения тысяч людей в сотнях различных ситуаций — это такая колоссальная задача, что решить ее практически невозможно. Существует также и другая проблема; она состоит в том, что измерения поведения часто взаимозависимы. Например, нелегко для человека есть, пить и говорить одновременно, поскольку если человек ест, то он не может пить или разговаривать. Мы отметим в главе 15, что такого рода зависимости способны сыграть разрушительную роль в факторном анализе, так как могут привести к возникновению полностью ложных факторов.

Кэттелл (Catteli, 1946) считает, что вместо измерения поведения мы должны сосредоточиться на прилагательных. Он специально подчеркивает, что каждый интересный аспект личности, вероятно, должен был отмечаться в ходе эволюции и термин, описывающий его, появлялся бы в языке. Таким образом, словарь должен содержать понятия, которые описывают в конечном счете каждую мыслимую личностную характеристику (обычно в форме прилагательных, таких, как «счастливый», «злой», «тревожный», «напряженный», «флегматичный» и т.д.). Предположим, что список подобных прилагательных был извлечен из словаря. Вполне вероятен случай, когда значения некоторых слов будут совпадать, например, слова «беспокоящийся» и «тревожащийся». Когда это случается, одно или другое прилагательное может быть исключено. Это позволит образовать перечень слов, которые описывают различные аспекты личности. Представьте себе теперь, что эти слова были введены в опросник (так, чтобы люди могли проранжировать себя по каждому из них) или что обученные эксперты оценивали поведение людей на основе этих прилагательных. Тогда было бы возможно собрать данные, подсчитать корреляции между всеми ответами по различным прилагательным, чтобы установить, имеют ли «счастливые» люди также склонность быть «флегматичными» и т.д. Факторный анализ может быть использован для того, чтобы определить, какие из этих оценок имеют тенденцию группироваться вместе. Факторы, которые появятся, должны представлять главные личностные «первопричины черт». Предположение, что анализ корреляций между соответствующим образом подобранными прилагательными обнаружит все основные личностные черты, иногда называют «лексической гипотезой».

Кэттелл основательно проработал материалы исследования Оллпорта и Одберта (Allport, Odbert, 1936), когда пытался выделить основные личностные факторы. Эти авторы при помощи словаря составили список прилагательных, которые могли быть использованы для описания людей. Кэттелл устранил синонимы из этого списка, чтобы избежать проблемы взаимозависимых переменных. Когда это было сделано, исходный список из 4500 прилагательных сократился до 180, а затем до 42-46 (Catteli, 1957). Эти понятия использовались, чтобы оценивать поведение групп людей, после чего вычислялись корреляции между 45 дескрипторами черт и подвергались факторному анализу, давая от 12 до 15 факторов.

Оценка поведения на основании рейтингов, определяемых наблюдателями, требует больших временных затрат. Более того, могут существовать некоторые личностные особенности (такие, как чувства и аттитюды), которые, за исключением патологических случаев, могут быть не очевидны для того, кто осуществляет ранжирование поведения. Например, человек может испытывать страх, идя один по дороге ночью, но шагает он очень смело. Более того, само присутствие ранжирующего может изменить некоторые аспекты поведения. Благодаря присутствию того, кто осуществляет ранжирование, наш пешеход мог и не испытывать такого чувства тревоги, какое у него бывает обычно. Таким образом, Кэттелл пытался измерять личностные черты методами, отличными от рейтингов наблюдателей, главным образом благодаря использованию опросников и «объективных тестов». Остается надеяться, что многие личностные факторы, выделенные Кэттеллом у среднего человека, также проявятся и у других людей.

Упражнение

Главное положение лексической гипотезы состоит в том, что одиночные прилагательные в словаре могут описать все типы поведения. Можете ли вы придумать какой-либо паттерн по-

ведения, который нельзя описать при помощи одного слова? Возможно, вы предпочтете обсудить некоторые из них с вашими друзьями, чтобы убедиться, что вы все согласны с тем, что такой паттерн поведения действительно существует. Чтобы помочь вам начать, скажу, что я не могу придумать какое-либо английское слово, которое описывает получение удовольствия от несчастья других (как, например, в немецком языке слово «Schadenfreude») или тип человека, который являет собой образец добродетели в обществе и полностью погружен во всякого рода благотворительные дела и т.д. и при этом ведет себя как ужасный монстр по отношению к своей семье. Если вы в состоянии придумать много таких образцов поведения, это будет говорить о том, что лексическая гипотеза вряд ли способна охватить полный спектр особенностей поведения (конечно, может оказаться, что формы поведения, которые вы отмечаете у других людей, иллюзорны; вы можете думать, что заметили характеристики, которые фактически не существуют).

Задание для самопроверки 5.2

Как вы думаете, будет ли личностный фактор, установленный на основе шкальной оценки, таким же, как и фактор, полученный при ранжировании поведения?

Наиболее известные тесты Кэттелла для измерения личности — это 16-факторные личностные опросники (16PF) (Sixteen Personality Factor Questionnaires) (Cattell et at., 1970a). Я упоминаю их во множественном числе, потому что есть целая серия различных вариантов этих самооценочных опросников, которые позволяют получить оценки по 15 личностным чертам и интеллекту. Пятое издание (1993) — самое недавнее. Кэттелл всегда отстаивал использование облического вращения в факторном анализе, и потому эти шкалы можно коррелировать между собой и снова подвергать факторному анализу, получая факторы второго порядка; их насчитывается по крайней мере четыре, включая «экстраверсию» (для нее характерны социабельность, энтузиазм, готовность рисковать и потребность в обществе других) и «тревогу» (нервозность, чувство вины, покорность, подозрительность и склонность к навязчивым действиям). Существуют также варианты этого теста, предназначенные для подростков (High-School Personality Questionnaire), для детей от 8 до 14 лет (Children's Personality Questionnaire), для детей^от 6 до 8 лет (Early School Personality Questionnaire), a также для детей от 4 до 6 лет (Pre-School Personality Questionnaire). При этом имеются некоторые различия в числе и природе факторов, измеряемых этими опросниками, которые Кэттелл (например: Cattell, 1973) объясняет тем, что, возможно, одни черты развиваются позднее, чем другие. Он также исследовал личность в клинических группах и разработал соответствующий клинико-аналитический опросник (Clinical Analysis Questionnaire), который измеряет (среди других) семь отдельных факторов депрессии.

Кажется, что работы Кэттелла теоретически хорошо обоснованы: были тщательно выбраны переменные, которыми описывалась личность, шкалы были подвергнуты факторному анализу и было разработано много опросников. Так почему же нужно рассматривать какую-либо альтернативу? Проблема в том, что никто, кроме Кэттелла и его коллег, не может обнаружить что-либо, приближающееся к 16 факторам при использовании опросника 16PF. Если опросники действительно измеряют 16 отдельных личностных черт, можно предъявить их большой выборке людей, подсчитать корреляции между переменными, провести факторный анализ, как описано в главе 15, и обнаружить, что факторные нагрузки по 16 факторам именно таковы, как утверждал Кэттелл. В литературе же со всей определенностью показано: по какой-то причине 16PF просто не измеряет 16 факторов. Как заметил Мэттьюз (Matthews, 1989), «может быть, стоит отказаться от всех вместе взятых первичных шкал Кэттелла». Вспомним, что факторный анализ, в сущности, определяет, к каким шкалам относятся анализируемые утверждения. Он указывает нам, ответы на какие конкретные утверждения должны суммироваться, когда вычисляются оценки по тесту. Тот факт, что структура шкал 16PF даже отдаленно не похожа на факторную структуру, полученную при факторизации ответов на отдельные вопросы, указывает на то, что каждый, кто использовал тест, проводил подсчет оценок способом, лишенным смысла, поскольку из результатов факторного анализа следует, что шкалы опросника 16PF сформированы из утверждений теста, которые реально измеряют характеристики, имеющие между собой мало общего. Несмотря на эти в высшей степени серьезные проблемы, тест все еще широко используется, особенно в прикладной психологии. Исследования, в которых не удалось обнаружить факторы Кэттелла, — это работы Барретта и Клайна (Barrett, Kline, 1982a), Биравана и Раманайи (Byravan, Ramanaiah, 1995); кроме них есть и другие, что может быть подтверждено при поиске в литературе. Ответные возражения Кэттелла содержатся в его работах (Cattell, 1986; Cattell, Krug, 1986). Попытки же Кэттелла измерить личность посредством «объективных тестов» были еще менее удачны. Объективная аналитическая батарея тестов (Objective Analytic Test Battery) (Cattefl, Schuerger, 1978) явилась попыткой измерить некоторые из главных личностных факторов с помощью объективных тестов. Однако Клайн и Купер (Kline, Cooper, 1984a) показали, что выделяемые факторы совершенно не соответствовали ожидаемым и тест, по-видимому, измеряет способности лучше, чем оценивает личность.

Кэттелл, что вряд ли удивительно, не соглашается с исследованиями, в которых не удается продемонстрировать ожидаемую структуру 16PF. Он утверждает, что тесты, которые использовались для определения подлинного числа факторов, не соответствовали задаче (хотя они включали его собственный тест «каменистой осыпи»). Он также выразил беспокойство по поводу адекватности вращения, приводящего к простой структуре, предпочитая свои собственные субъективные методы тем, которые используют и которым доверяют фактически все специалисты в области психометрики. Для Кэттелла простейшим способом отклонить эту критику было бы представить четкую 16-факторную матрицу, полученную из его исследования опросника 16PF. Руководство 1970 г. по использованию 16PF не включало такую таблицу, и когда она была наконец опубликована, в ней не оказалось четких факторов, которых все ожидали.

Причины этих неудач неясны. Вспомним, что 16PF был сконструирован с помощью факторного анализа, осуществляемого вручную, — трудоемкого и чреватого ошибками процесса. Не исключено, что ошибки вкрались и в процедуру получения 16PF. Блок (Block, 1995) предполагает другую возможность. «Личностная сфера» в том виде, как она была спланирована Кэттеллом, для гарантии, что ничего не будет упущено, включала не только лексические дескрипторы черт, но также описания личностных черт, имеющиеся в других психологических теориях. Следовательно, описания личности, использованные Кэттеллом, представляли не только исчерпывающий перечень всех личностных дескрипторов, так как в него были включены некоторые переменные, имевшие, как он полагал, теоретическую значимость, хотя они, по-видимому, не присутствовали в выборке слов. Именно поэтому неудивительно, что некоторые из гипотез Кэттелла оказались несостоятельными.

Таким образом, хотя Кэттелл является одним из немногих психологов, кто оценил необходимость тщательного отбора совокупности личностных дескрипторов, правомерность включения элементов из предыдущих теорий вызывает вопросы. Кажется также, что личностных черт существует меньше, чем предполагалось Кэттеллом, и тесты, предназначенные для измерения выделенных им личностных черт, не действенны. Учитывая эти проблемы, вряд ли стоит обсуждать природу факторов, выделенных Кэттеллом, или рассматривать доказательства валидности 16PF. Вместо этого мы обратимся к более современному лексическому подходу к измерению личности.

Задание для самопроверки 53

Почему важно проверить, что задания, которые формируют факторы в тех случаях, когда тест подвергается факторному анализу, соответствуют тем заданиям, которые суммируются при обработке теста традиционным способом?

«Большая Пятерка» личностных факторов

Большинство современных исследователей, специализирующихся в психологии личности, рассматривают пятифакторную модель личности как абсолютно фундаментальную. Однако исходя из предположения, что этот взгляд на личность имеет в каком-то смысле более слабую, чем можно ожидать, теоретическую базу, полезно проследить, как он развивался. Хотя все эти исследования возникли в связи с понятием Кэттелла «личностная сфера», их авторы не пошли в этом направлении, а занялись анализом утверждений, которые были включены в тест, чтобы проверить определенную, заранее подготовленную модель, а не для того, чтобы обнаружить, каковы основные личностные факторы в действительности.

Довольно странно, что наиболее важные работы в этой области (Tupes, Christal, 1961) были опубликованы сравнительно недавно (Tupes, Christal, 1992) и существовали лишь в виде технического отчета ВВС США. По существу эти исследования ставили своей задачей повторно проанализировать результаты приложения рейтинговых шкал Кэттелла, описанных в предыдущем разделе. Как и раньше, цель заключалась в том, чтобы прокоррелировать и подвергнуть факторному анализу связи между прилагательными и выявить таким образом фундаментальные параметры личности.

Технически эта работа не была совершенной. Группы испытуемых, состоявшие из офицеров и курсантов, т.е. преимущественно из молодых людей мужского пола, вряд ли были репрезентативны общей популяции. Личностные ранги выставлялись необученными исполнителями (часть из них едва знали людей, которых они ранжировали!) в течение очень короткого периода. Дополнительно к этому Блок (Block, 1995) отмечает, что использованный вариант факторного анализа вполне мог показать, что пять факторов являются превалирующими в большей степени, чем было на самом деле. Эти недостатки прошли незамеченными, и работа приобрела - влияние намного большее, чем Тьюпес и Кристел могли себе представить. Значительная разработка теории и конструкции шкал базировалась на предположении, что эти исследования действительно продемонстрировали пять устойчивых личностных черт.

Норман был первым, кто подвел теорию под эти факты. Следуя за более ранними повторениями работы Тьюпеса и Кристела, Норман (Norman, 1967) пытался модернизировать работу Кэттелла по определению «личностной сферы» — дать перечень дескрипторов черт, которые, будучи использованы для оценки поведения и затем подвергнуты факторному анализу, могли бы выявить основные параметры личности. Он представил 1431 термин и позднее распределил их на 75 кластеров в соответствии с факторами Тьюпеса и Кристела. Заметьте, что эти черты были субъективно приписаны ранее разработанной модели, а не появились благодаря проведению факторного анализа. Голдберг (Goldberg, 1990) сообщает об исследованиях, показывающих, что пять факторов получают, когда 75 «кластеров Нормана» используются как основа самооценочной шкалы, что, возможно, не слишком удивительно, учитывая, что Норман спроектировал 75 кластеров, чтобы выделить 5 факторов. Много значит тот факт, что пятифакторная модель Нормана/Голдберга не ограничивается только английским языком. Дескрипторы черт могут быть сгруппированы по пяти-факторной модели в таких разных языках, как немецкий и филиппинский (Angleitner el al, 1990; Church et al., 1996). Я не совсем убежден, что это демонстрирует универсальность этой модели, поскольку подобные сортировки прилагательных показывают, как индивидуумы представляют себе группировку различных вариантов* поведения, а не то, как они взаимно коррелируют на самом деле. Первый вопрос — это дело лингвистики, в то время как второй — задача эмпирическая, психологическая.

Безусловными сторонниками пятифакторной модели стали Пол Коста и Роберт МакКрей, которые начинали с использования метода, известного как кластерный анализ, с целью исследовать корреляции между заданиями в опроснике 16PF Кэттелла (Costa, МсСгае, 1976). (Кластерный анализ был разработан в 1930-е гг., до того как появились мощные компьютеры, как «быстрая и приблизительная апроксимация» к факторному анализу. Я никогда полностью не понимал, почему он все еще используется.) Они обнаружили два четких кластера заданий, которые, по-видимому, измеряли «экстраверсию» (социабельность, самоуверенность, оптимизм, веселость и т.д.) и «нейротицизм» (беспокойство, чувство вины, тревога и т.д.), а также совсем небольшой третий кластер. На основе не слишком углубленных теоретических оснований были включены дополнительные показатели, и в результате извлечены три кластера (Costa, МсСгае, 1978), третий стал известен как «открытость опыту». Он измеряет способы взаимодействия с новыми событиями, базирующиеся на фантазии, эстетике, чувстве и действии. Затем они довольно произвольно решили, что каждый из этих факторов должен быть представлен шестью аспектами поведения, которые они обозначили термином «грани». Последнее представляют собой более простые по уровню формы поведения, которые, будучи объединены, образуют фактор. Например, беспокойство — это одна из граней нейротициз-ма, оно может быть оценено по ответам на вопросы типа: «Вы иногда беспокоитесь?», «Ваши тревоги заставляют Вас просыпаться по ночам?» и т.д. Очевидное возражение против этого метода состоит в том, что такие грани часто имеют столь узкое содержание, что относящиеся к ним вопросы гарантируют формирование шкал. Например, тот, кто дает положительный ответ на второй вопрос, склонен дать положительный ответ и на первый. Однако Коста и МакКрей игнорировали эту проблему и разработали 6 х 3 = 18 наборов граней, включающих по восемь пунктов, из которых в конечном счете удалось в значительной степени сформировать факторы так, как они и планировались. Однако на этой стадии все попытки придерживаться модели, основанной на лексической подборке, были оставлены, вопросы планировались так, чтобы измерять определенные наборы граней и факторов.

Два дополнительных фактора были добавлены к этой трехфакторной модели позже, чтобы сделать возможным измерение двух факторов, выделенных Голдбергом, — «готовность к согласию» и «сознательность», хотя по отношению к пятифакторной модели Голдберга в этом процессе было совершено некоторое насилие. Никто не возражал против таких основополагающих факторов, как экстраверсия и нейротицизм, но третий фактор, выделенный Голдбергом (ранее идентифицированный как «интеллект»), был изменен так, что в большей степени стал напоминать «открытость». Эти пять факторов, названные: «открытость», «сознательность», «экстраверсия», «готовность к согласию» и «нейротицизм» (акроним OCEAN), составляют в настоящее время наиболее популярную пятифакторную модель личности, факторы которой обычно измеряются с использованием Нео-личностного опросника (NEO-PI(R)) (Costa, МcCrae, 1992a). Я описал эволюцию пятифакторной модели личности детально, поскольку существует ряд касающихся этой теории больших проблем, которые иногда замалчиваются.

Первое. Можно увидеть, что все действительно зависит от работы Тьюпеса и Кристела, поскольку именно она побудила Нормана классифицировать черты тем способом, каким он это сделал, и, таким образом (через работу Голдберга), привела к пятифакторной модели, принятой Коста и МакКреем. Насколько компетентной была работа Тьюпеса и Кристела? Она, несомненно, имеет огромное количество технических проблем, не меньших, чем качество проведенного ранжирования. Кэттелл (Cattell, 1957) старательно составил список, куда были включены девять принципов, необходимых для адекватной оценки личности: соответствующий набор заданий, которые должны быть оценены; репрезентативную выборку индивидуумов для ранжирования; тщательное обучение персонала, выставляющего ранги; гарантию, что процедура ранжирования будет осуществляться на протяжении достаточно длительного периода, а также некоторые технические моменты, касаться которых здесь нет необходимости. Только несколько из этих замечательных принципов были воплощены в исследованиях Тьюпеса и Кристела. Второе. Большинство исследователей считают, что для удовлетворительной идентификации фактора достаточно простого изучения его факторных нагрузок — очень

опасный принцип, как указывает Закерман (Zuckerman, 1992) наряду с другими авторами. Чтобы убедиться в том, что речь идет о подлинных личностных чертах (а не об артефактах измерения, таких, как «гало-эффект», социальная желательность, или даже не о факторах, измеряющих настроение или способности), целесообразно, во-первых, измерить черты с помощью других средств (например, таких, как оценка поведения и самоотчет) и, во-вторых, провести эксперименты с целью валидизировать факторы. Например, чтобы проверить, действительно ли «открытость опыту» измеряет что-то, касающееся способа адаптации человека к новизне, было бы интересно оценить поведение людей, когда они сталкиваются с совершенно новой ситуацией, и определить, действительно ли его особенности имеют какое-либо сходство с оценками по данной черте. Если ответ окажется отрицательным, интерпретация психологического смысла этой черты должна вызывать подозрение. Наконец, общепризнано, что необходимо определить психологические процессы, которые являются причиной проявления данного фактора. Почему одни люди имеют более высокие оценки по шкале открытости, чем другие? Имеет ли это какое-то отношение к тому, каким образом их обучают? Связано ли это с особенностями их взаимодействия со своими родителями? Имеет ли эта черта генетический компонент? Черта только тогда может быть должным образом понята, когда ее происхождение и механизмы действия хорошо осознаны. С моей точки зрения, совсем не так обстоит дело со всеми факторами «Большой Пятерки».

Существуют и другие проблемы, о которых сообщается в литературе. Можно ожидать, что опросник NEO-PI(R) выдаст пять факторов, когда полученные с его помощью данные будут подвергнуты конфирматорному факторному анализу (описанному в главе 15), хотя некоторые факты дают основание полагать, что это не так (Parker et я/., 1993). Характеристики, которые предположительно принадлежат совершенно разным факторам, могут оказаться весьма высоко коррелирующими. Связанная с этим проблема состоит в том, что некоторые из пяти факторов сами высоко коррелируют между собой. Блок (Block, 1995) упоминает корреляцию, равную —0,61, между нейротицизмом и сознательностью в женской выборке. На самом деле это не означает, что все пять факторов полностью независимы, как Коста и МакКрей предположили изначально. Таким образом, хотя модели «Большой Пятерки» чрез-

вычайно популярны, все еще есть реальные сомнения по поводу того, действительно ли шкалы опросника NEO-PI(R) измеряют то, что они хотят измерить.

Исследование Аизенка

В то время как подход Кэттелла к изучению основных личностных черт, по существу, базировался на их извлечении из первичных данных, т.е. представлял собой процесс, направленный «снизу вверх», Ганс Айзенк придерживался метода анализа «сверху вниз», при котором вероятные личностные черты идентифицируются на основе анализа клинической и экспериментальной литературы. В течение 50 лет он занимался исследованием трех главных аспектов личности, описанных в его книге Измерения личности (1947), а именно: «интроверсии — экстраверсии» (Айзенк пишет последнее слово через букву «а»), «нейротицизма — эмоциональной стабильности», «психотицизма (бессердечность) — гуманности». Первые два понятия имеют особенно длительную историю. Айзенк (см., например, Eysenck, Eysenck, 1985) показал, что они уходят корнями в прошлое более чем на две тысячи лет назад, к Галену и Гиппократу. Впоследствии, в 1798 г., эти понятия были заимствованы Иммануилом Кантом и вновь появились в работах швейцарского психоаналитика Карла Юнга в 1920-е гг. Основное положение всех этих авторов состоит в том, что существуют два базисных параметра личности (см. рис. 5.1).

Вертикальная линия на рис. 5.1 представляет параметр эмоциональной нестабильности, или нейротицизм. Индивидуумы с высоким уровнем нейротицизма легко поддаются переменам настроения, чувствительны и тревожны; те, у кого низкий уровень нейротицизма, расслабленны, уравновешенны и спокойны. Второй параметр — экстраверсия. Экстраверты — сердечные, социабельные, разговорчивые и оптимистичные люди, которые любят поговорить с попутчиком, путешествуя поездом. Интроверты сдержанны, пессимистичны и заняты самими собой. Тот факт, что эти две линии находятся под прямым углом, говорит о том, что эти два параметра личности независимы (не коррелируют). Рис. 5.1 также демонстрирует положение четырех «галеновских типов» (меланхолик, холерик, флегматик и сангвиник) относительно этих осей, а с внешней стороны круга дано описание видов поведения, кото-

Рос. 5./. Личностные параметры нейротицизма и экстраверсии. Воспроизведено с разрешения Plenum Publishing из книги Eysenck, Eysensk, 1985.

рые можно наблюдать при различных сочетаниях этих параметров. Таким образом, если некто не отличается особой стабильностью или нестабильностью, но очень интровертирован, он может быть описан как тихий или пассивный; стабильного экстраверта можно

(охарактеризовать как отзывчивого, беспечного и т.д. На диаграмме не представлен третий основной параметр личности, который официально был включен Айзенком в теорию только в 1976 г. Рассматриваемые Айзенком параметры экстраверсии и нейротицизма не давали возможности проводить дифференциацию между шизофрениками, теми, кто находится в пограничном состоянии, и здоровыми испытуемыми. Третий параметр -психотицизм — был введен в модель с целью попытаться осуще-

ствить эту дифференциацию. Индивидуумы, набирающие высокие баллы по психотицизму, будут эмоционально холодны, жестоки, склонны к риску и манипуляциям и импульсивны. Низкие баллы по психотицизму будут у добросердечных социализированных индивидов. (Если вы предпочитаете мыслить стереотипными категориями, непредпочитаемый вами политик, вероятно, — тот, кого вы считаете человеком, имеющим высокий уровень психотицизма; таковы и преступники.) Думается, что психотицизм большей частью не коррелирует ни с экстраверсией, ни с нейротицизмом и, следовательно, модель личности, предложенная Айзенком, может быть представлена тремя, в общем ортогональными личностными параметрами: экстраверсией, нейротицизмом и психотицизмом.

В течение ряда лет Айзенк изобрел несколько методов, чтобы измерять эти три параметра личности, используя шкалы из таких опросников, как Моудслейский медицинский опросник (Maudsley Medical Questionnaire (MMQ)), Личностный опросник Айзенка (Eysenck Personality Inventory (EPI)) и из появившейся сравнительно недавно его обновленной версии (Revised Eysenck Personality (EPQ-R)). Некоторые образцы заданий даны в книге Айзенков (Eysenck, Eysenck, 1985, p. 84). В отличие от некоторых других опросников, рассмотренных выше, задания, входящие в шкалы Айзенка, действительно образуют три отчетливых фактора, что полностью соответствует ожиданиям (Barrett, Kline, 19826). Существует также версия теста для детей.

Таким образом, Айзенк сконцентрировался на двух чертах личности, которые существуют и в пятифакторной модели, и в опроснике 16PF (Hundleby, Connor, 1968) как «факторы второго порядка» — наряду с психотицизмом, который, как он установил, имеет отрицательную корреляцию с такими чертами, как «готовность к согласию» и «сознательность» из пятифакторной модели Коста и МакКрея. Согласно Айзенку (Н. J. Eysenck, 1992), Гол-дберг обнаружил корреляцию, равную —0,85, между психотицизмом и этими двумя параметрами (объединенными), указывающую на то, что «готовность к согласию» и «сознательность» вполне могут быть компонентами психотицизма, а не отдельными самостоятельными факторами. В журналах постоянно идут продолжительные дебаты по поводу того, что является более подходящим: трехфак-торная модель Айзенка или пятифакторная модель Коста и МакКрея. Моя собственная точка зрения такова: модель личности, разработанная Айзенком, является более обещающей, чем модель,

предложенная Коста и МакКреем или модель Кэттелла, потому что опросники Айзенка, предназначенные измерять эти черты, четко выполняют свою работу.

Другие теории

Мы должны кратко упомянуть некоторые другие теории, поскольку область психологии насыщена альтернативными описаниями личности, ни одно из которых не оказалось столь влиятельным, как те, о которых мы говорили выше. Наиболее просто описать модель, предложенную Греем. Взгляните снова на рис. 5.1 и представьте себе, что горизонтальная и вертикальная оси повернулись на 45° по часовой стрелке. Линия, проходящая через сектора «холерик» и «флегматик», определяет теперь личностный параметр, который Грей назвал «тревожность»; другая ось, проходящая через сектора «сангвиник» и «меланхолик», называется «импульсивность». Грей (Gray, 1972) утверждает, что разработанная им модель более точно соответствует результатам, получаемым в исследованиях, проводимых на животных, в которых индивидуальные различия в чувствительности к наказанию связаны с его конструктом тревоги, а индивидуальные различия в чувствительности к вознаграждению связаны с импульсивностью.

Закерман (см., например: Zuckerman, 1979, 1991, 1994) сосредоточил свое внимание на таком параметре личности, как «поиск ощущений». Люди с высоким уровнем потребности в ощущениях стремятся к волнениям и возбуждению, чтобы избежать скуки. Этот параметр был включен Закерманом в разработанную им «альтернативную пятерку», пятифакторную модель личности (Zuckerman etal., 1993). Работы Гилфорда по созданию личностных шкал с помощью факторного анализа уходят своими корнями в прошлое, в 1930-е гг.; личностная шкала Гилфорда—3имермана (Guilford et al., 1976) измеряет 11 главных факторов (плюс еще несколько менее интересных), но факторы второго порядка, полученные на основании этих шкал, соответствуют трем основным факторам, выявленным Айзенком. Джексон с соавторами (Jackson et al, 1995) постулировал шести факторную модель, Бенет и Уоллер (Benet, Waller, 1995) предложили семифакторную модель... Имеются и другие.

К счастью, большинство расхождений между моделями можно объяснить и сделать некоторые более глубокие выводы. Личност-

ные факторы, появляющиеся в результате исследования, очевидно, решающим образом зависят от количества и природы вопросов, которые задаются, и во многих случаях это определяется теоретической платформой психолога, проводящего факторный анализ. Другой подход, а именно лексическая модель, в том виде, как она использована Кэттеллом, может быть не способна охватить все аспекты поведения — такое предположение было сделано в упражнении в начале главы.

Как упоминалось в первом разделе этой главы, открытие черты не означает, что она обязательно является основной детерми-нантой поведения. Чтобы определить черты, которые, возможно, являются каузальными, необходимо установить, какие из них могут рассматриваться как следствия более фундаментальных биологических, социальных, когнитивных или возрастных переменных. Ясно, однако, что почти каждая шкала либо прямо измеряет экстраверсию и нейротицизм (или что-нибудь очень похожее на них), как в моделях Закермана и в «Большой Пятерке», либо эти факторы появляются, когда шкалы опросников подвергают корреляционному и затем факторному анализу (факторный анализ «второго порядка»), как в моделях Кэттелла и Гилфорда. Корреляции между факторами или факторный анализ «второго порядка» также иногда дают факторы, которые очень похожи на фактор психотициз-ма, выделенный Айзенком (Eysenck, 1992). Таким образом, экстраверсия, нейротицизм и психотицизм, по-видимому, возникают регулярно, независимо от того, какой конкретный специфический набор заданий анализировался, следовательно, кажется закономерным рассматривать их как наиболее существенные параметры личности. Однако, прежде чем можно будет использовать их как средство объяснения поведения (а не как удобное описание его), необходимо более детально исследовать лежащие в их основе процессы, что и составит содержание главы 6.

Возражения

Прежде чем мы закончим эту главу, необходимо рассмотреть критику, которая была направлена на все типы теорий черт. Ми-шел (Mischel, 1968) и другие социальные психологи утверждали, Что ситуации, а не черты определяют поведение, и хотя мы предпочитаем считать, что индивидуумы ведут себя последовательно

(соответственно свои№ личностным чертам), такие представления не соответствуют данным. Однако можно привести два примера в пользу того, что этот взгляд несостоятелен. Во-первых, если бы личность детерминировалась полностью ситуациями, личностные черты просто не существовали бы и, значит, измерения этих черт (такие как оценки, полученные по личностным опросникам) не давали бы возможность предсказать любой аспект поведения. Между тем такие источники, как работа Херриотта (Herriott, 1989), обнаруживают, что личностные черты могут предсказать поведение. Во-вторых, исследования такого типа, как выполненные Раштоном (Rushton et ai, 1983) и Конли (Conley, 1984), подтверждают значительное постоянство поведения. Действительно, Конли показал, что после поправки на надежность теста постоянство личностных черт во времени определяется корреляцией порядка 0,98.

Задание для самопроверки 5-4

Используя данные табл. 5.1, нарисуйте график, показывающий, как меняется от одной ситуации к другой уровень тревожности каждого индивидуума. Что вы можете ожидать, глядя на этот график, если

(а) ситуация, а не личность определяет поведение;

(б) личность, а не ситуация определяет поведение;

(в) поведение определяется взаимодействием ситуации и личности?

(г) что из перечисленного на вашем графике лучше всего описывает происходящее?

Таблица 5.1.

Гипотетические оценки тревожности пяти людей в пяти ситуациях

На лекциях Кофе На практиче- Просмотр Чтение

с друзьями ских занятиях фильма ужасов Диккенса по статистике

На лекциях 8	Кофе с друзьями	На практических занятиях по статистике	Просмотр фильма ужасов	Чтение Диккенса

В качестве альтернативы теории черт предлагались другие теории — такие, как теория научения и теория социального научения. Если наши действия определяются историей наших подкреплений

и/или влиянием наших ролевых моделей, то, разумеется, невозможно говорить о том, что именно черты личности могут считаться причиной поведения. Один из способов ответить на этот вопрос состоит в том, чтобы рассмотреть влияние таких процессов на личностные черты. Если ролевое моделирование и техники подкрепления столь важны в определении того, как ведут себя ребенок и взрослый, то следует ожидать, что братья и сестры будут иметь похожие личности, благодаря тому что они воспитаны в соответствии с одними и теми же семейными традициями. Предвосхищая содержание главы 9, скажем, что влияние общей среды на личности детей относительно невелико и существуют огромные вариации между личностями внутри семей. По этой причине маловероятно, что такие теории научения будут ценны для объяснения поведения.

Третье направление критики теории черт идет от социальных психологов с их интересом к «процессам конструирования» (см., например, Humpson, 1997). Вместо того чтобы рассматривать личность как характеристику индивидуума, эти теоретики углубляются в изучение процессов, с помощью которых осуществляется личностная атрибуция, другими словами, они пытаются выяснить, каким образом различные виды поведения идентифицируются, классифицируются и приписываются либо личности (Джон — «энергичная личность»), либо ситуации (Джон «в стрессе»). Лично я не имею ничего против этой работы, за исключением того, что это скорее социальная психология, чем что-либо, имеющее дело с индивидуальными различиями! Ведь если мы рассматриваем черты как реальные, внутренние характеристики индивидуума, то ни на йоту не важно, какими их видят другие. Этот подход может быть полезным, поощряя необходимость осознания некоторых проблем измерения, свойственных личностным опросникам, но опять извечный вопрос состоит в том, могут ли оценки, получаемые по личностным опросникам, что-нибудь предсказать. Если могут, то это в большей степени связано с личностью, чем с процессом социального конструирования.

Резюме

Эта глава охватывает обширный материал и выделяет наиболее обещающие подходы к измерению личности. Теперь вы должны уметь определить черты и обсудить проблему «порочного круга» в использовании черт для описания поведения и лексическую гипо-

тезу Кэттелла относительно подбора личностных черт на основе языка., У вас может быть свое собственное мнение по поводу адекватности этого метода. Личностные модели, разработанные Кэт-теллом, Коста и МакКреем, обсуждались в деталях (так же как и качества связанных с ними психометрических тестов), и вы должны быть знакомы с некоторой критикой теории черт, которая иногда высказывается социальными психологами и теоретиками научения.

Предложения по дополнительному чтению

Предложения по дополнительному чтению, которые даются в этой главе, в какой-то степени более проблематичны, чем в других главах. Поскольку новая литература в этой области появляется достаточно часто, упомянутые здесь работы вскоре, вероятно, будут вытеснены другими. Наилучшим решением будет получение необходимой информации из статей и книг, которые здесь цитируются. Кроме того, следует провести литературный поиск, полистать журналы Личность и индивидуальные различия (Personality and Individual Differences); Журнал личности и социальной психологии (Journal of Personality and Social Psychology) или посетить великолепный сайт Личностный проект Уильяма Ревела из Северо-Западного университета (William Revelle World Wide Web site «The Personality Project»). Он содержит хороший современный перечень релевантных ссылок, который регулярно обновляется. Работы Коста и МакКрея (Costa, McCrae, 19926), а также Айзенка (Н. J. Eysenck, 1992) заслуживают внимания из-за двух противоположных объяснений, касающихся преимуществ пятифак-торной модели над трехфакторной. Имеются также две статьи в журнале Ежегодный обзор психологии (Annual Review of Psychology), которые могут быть полезны (Digman, 1990; Wiggins Pincus, 1992).

Ответы на задания по самопроверке

5.1. Первое: в языке существует очень большое количество прилагательных, и поэтому трудно понять, каким образом сделать выбор между ними. Второе: если различные исследователи издали разные списки слов, очень трудно установить, действительно ли их тесты оценивают одни и те же базовые психологические параметры личности. Третье: трудно гарантировать, что все потенциальные личностные черты будут исследованы, т.е. что модель имеет исчерпывающий характер. Наконец, необходимо показать, что любой концепт (черта), измеряемая набором прилагательных, шире по охвату, чем прилагательные, которые ис-

пользуются для его измерения, прежде чем он, может быть, будет использован в качестве объяснения поведения.

5.2. Существуют две возможности, которые требуют, чтобы в одной и той же большой выборке испытуемых (N>100) поведение оценивалось и с помощью экспертов, и путем заполнения опросника. Можно либо вычислить корреляции между двумя измерениями, либо подвергнуть факторному анализу все задания (и экспертные оценки, и ответы опросников). Факторизация представляет собой лучший подход, поскольку она позволит также идентифицировать любые задания, которые не измеряют обсуждаемую черту(ы).

5.3. Факторный анализ показывает, какие задания измеряют одну и ту же скрытую черту. Представьте себе, что тест, состоящий из 10 заданий, факторизуется и анализ показывает, что задания с первого по пятое со значимыми нагрузками входят в один фактор, а задания с шестого по десятое — в совершенно другой фактор. Очевидно, что тест должен быть обработан таким образом, чтобы пункты с первого по пятый формировали одну шкалу, а пункты с шестого по десятый — другую. С другой стороны, если инструкция по проведению теста рекомендует суммировать оценки по заданиям 1, 2, 3, 7, 8 и 9, то получающаяся в итоге общая оценка окажется смесью двух совершенно различных черт и поэтому будет абсолютно бессмысленной. (Подумайте, например, как вы будете интерпретировать оценку человека, полученную по тесту, в котором пять заданий измеряют нервозность, а пять других измеряют словарный запас, — это невозможно.)

5.4. (а) График будет очень неровным: оценки каждого человека будут значительно варьировать от ситуации к ситуации и не будет различий в средних оценках каждого (подсчитанных по всем ситуациям).

(б) График будет совершенно плоским: люди будут продуцировать одну и ту же оценку в каждой ситуации.

(в) Смесь двух предыдущих.

(г) См. (в).

БИОЛОГИЧЕСКИЕ

И СОЦИАЛЬНЫЕ

ОСНОВЫ ЛИЧНОСТИ

Общая картина

В начале главы 5 мы подчеркивали, что сама по себе идентификация главных факторов личности не означает проникновения в суть лежащих в их основе понятий и попытки использовать такие факторы для объяснения поведения образуют порочный круг. Мы предположили: для того чтобы использовать факторы для объяснения поведения, необходимо показать, что черты намного шире по охвату, чем специфические вопросы, содержащиеся в опросниках, например, надо показать, что черта, измеряемая конкретным личностным опросником, — это только одно проявление некоторого фундаментального биологического или социального процесса, который оказывает воздействие и на другие аспекты нашего поведения.

Главы, рекомендуемые для предварительного чтения

Введение

Из главы 5 мы узнали, что в настоящее время существует довольно хорошее взаимопонимание между теоретиками по поводу Двух основных личностных факторов (экстраверсии и нейротициз-ма); лишь немногие не согласятся с тем, что они являются двумя главными личностными чертами. Однако простое выявление структуры личности — только первый шаг в любом научном исследовании индивидуальных различий. В конце концов на протяжении веков врачи накопили достаточно много знаний о строении человеческого тела (расположении основных органов), но лишь сравнительно недавно медицинская наука стала понимать, как органы работают и взаимодействуют. Так же обстоит дело и с личностью. Основные параметры выявлены, и по-настоящему интересные вопросы связаны с попыткой понять:

• что заставляет некоторые виды поведения варьировать совместно, формируя данные черты личности;

• что заставляет индивидуума становиться той или иной личностью.

Один из вероятных ответов на второй вопрос заключается в том, что личностные черты (или, скорее, возможности обнаруживать определенные паттерны поведения в определенных ситуациях) могут быть в некоторой степени унаследованы от родителей. Потому что точно такие же методы используются, чтобы установить степень, в которой интеллект обычно подвержен влиянию генов, семейной среды или других аспектов нашего окружения. Эти два вопроса рассматриваются совместно в главе 9.

Каковы же тогда возможные детерминанты личности? Существует два главных типа теорий. Социальные теории подчеркивают важность среды в личностном развитии. В соответствии с этими теориями главная детерминанта личности взрослого человека — это среда, в которой проходит его детство. Такие теории в общем исходят из того, что все новорожденные дети похожи по своему биологическому строению и возможностям личностного развития. Согласно этим теориям, среда (включая социальные процессы) наиболее важна и для сохранности личности взрослого человека. С другой стороны, биологические теории предполагают, что дети не равны от рождения хотя бы уже по их генетической структуре. Они подчеркивают важность генетических факторов и биологических механизмов (иногда прямо связанных с выраженностью электрической активности в некоторых областях мозга) в определении поведения или, скорее, в создании предпосылок для некоторых определенных типов поведения при наличии соответствующих средовых условий как в детстве, так и во взрослой жизни.

К сожалению, представители этих двух теоретических школ в психологии личности довольно редко общаются друг с другом, они проводят раздельные конференции и имеют тенденцию публиковаться в разных журналах, и существует удивительно мало

исследований, которые рассматривают влияние на поведение и биологических/генетических факторов и социальных процессов. Это вызывает огорчение, поскольку не существует логичной причины, по которой социальные теории должны допускать, что все люди имеют функционально идентичные нервные системы (т.е. нервные системы, которые работают совершенно одинаковым образом). Хотя биологически/генетически ориентированные теоретики вынуждены добавлять оговорку «при наличии соответствующих средовых условий» ко всем своим прогнозам по поводу поведения, они в общем также допускают, что окружающая среда (и возрастной опыт) у всех людей довольно похожи.