Криминальное «расщепление» радости общения 7 страница

Кузнецов В.А., Ширяев А.Д., 1972. Специфические и не-специфические структуры мозгового ствола и звуковая травма. Науч. тр. ЛИУ врачей, т. 86, с. 79-84.

Лебединский А.В., 1963. Булимия и невесомость / / Личное сообщение.

Литвинцев СВ., 1994. Клинико-организационные проблемы оказания психиатрической помощи военнослужащим в Афгани­стане: Автореф. дисс. д-ра мед. наук. СПб.

Ломов Б.Ф., 1961. Опыт исследования пространственного воображения / /Проблема восприятия пространства и простран­ственных представлений. М.: Изд-во АПН РСФСР, с. 185—191.

Лоренц К., 1994. Агрессия. М.: Прогресс-Универс.

Лукъянченко В.И., Борисов В.В., Суворов В.В., 2005. Кон­цепция развития пилотируемой космонавтики / / Пилотируемые полеты в космос. 6-я Междунар. науч.-практич. конф. Звездный городок. 10-11 ноября 2005 г., с. 7.

Лувсан Г., 1986. Традиционные и современные аспекты вос­точной рефлексологии. М.: Наука.

Лурия А.Р., 1970. Мозг человека и психические процессы. М.: Педагогика.

Малкина-Пых И.Г., 2005 а. Телесная терапия: Справочник практического психолога. М.: Эксмо, с. 217.

Малкина-Пых И.Г., 2005 б. Экстремальные ситуации: Спра­вочник практического психолога. М.: ЭКСМО, с. 31.

Маслов А.А.,2003. Вступление // Дао ДэЦзин. Ростов н/Д: Феникс, с. 9.

Маяковский В.В., 1955. Облако в штанах //Поли. собр. соч.: В 15 т. Т. 1. М.: Гос. изд. художественной литературы, с 171-196.

Мерлин B.C., 1981. Системный подход к онтогенезу интеграль­ной индивидуальности / / Психология формирования и развития Личности. М.: Наука, с. 87-106.

Миллионщикова В.В., 2006. Лечение и наблюдение в хоспи­се / / Личное сообщение.

Мирзоев В.М., Исаакян Л.С, Чапек А.В.,1970. Влияние звукового удара, создаваемого сверхзвуковыми самолетами, на организм человека / / Тр. Гос. НИИ гражданской авиации. Вып. 66. с. 50-62.

Монтень М., 1991. Опыты: В 3 кн. М.: Терра.

Мегун Р., 1965. Бодрствующий мозг/Пер. с англ. М.: Мир.

Ничков С, Кривицкая Г.Н., 1969. Акустический стресс и Церебрально-висцеральные нарушения (Морфофизиол. исслед.). М.: Медицина.

Ничков С, Кривицкая Г.Н., 1968. Акустический стресс и церебровисцеральные нарушения. М.: Медицина.

Огородное Л., 2003. Синдром посттравматического стрес­са // Проблемы военной психологии. Минск: Харвест, с. 200-206.

Опыт советской медицины в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг. М.: Медицина, 1949.

Орлов М.А., 1977. Учиться самому и учить других / / Ма­стер— воспитатель и организатор производства Л.: Лениздат с. 86-98.

Павлов В.И., 1968. Физиологическая оценка характера кривых норм шума / / Материалы научной сессии по проблеме «Современное состояние учения о производственном шуме и ультразвуке...». Л., с. 102—103.

Павлов И.П., 1951. Поли. собр. соч. М.: Медицина, т. III.

Петровский В.А., 1997. Очерк теории свободной причинно­сти / / Психология с человеческим лицом: гуманистическая пер­спектива в постсоветской психологии. М.: Смысл, с. 124-144.

Пономаренко В.А., 2006. Психология человеческого фактора в опасной профессии. Красноярск: НИМИ авиакосм, медицины и эргономики, с. 131.

Пухов В.А., 1964.0 патогенезе, комплексной профилактике и лечении кислородной недостаточности. Автореф. дис.... д-ра мед. наук. Л.

Пэриш-Хара К. У., 2002. Смерть и умирание: новый взгляд на проблему. М.: ИОИ.

Резник A.M., Савостьянов В.В., 2005. Субъективная оценка значимости стресс-факторов боевой обстановки у военнослужа­щих, проходивших службу по контракту / / Боевой стресс: меха­низмы стресса в экстремальных условиях: Сб. трудов симпозиума, посвященного 75-летию ГНИИИ ВМ. М.: Истоки, с. 94-96.

Рождественская В.И., 1980. Индивидуальные различия работоспособности: (Психофизиол. исслед. работоспособности в условиях монотон. деятельности). М.: Педагогика.

Росси Дж.М., Робеччи Дж., Пена М., 1978. Влияние звуко­вой травмы на ганглий Корти / /Арх. анатомии, гистологии и эмбриологии, т. 75, вып. 8, с. 14—21.

Ротенберг B.C., 2001. Сновидения, гипноз и деятельность мозга. М.:РОН.--

Ротенберг B.C., 2006 а. Алекситемия как защитная реак­ция / / Личное сообщение.

Ротенберг B.C., 2006 б. Межполушарная асимметрия мозга, ее функция и онтогенез. М.

Ротенберг B.C., Аршавский В.В., 1984. Поисковая актив­ность и адаптация. М.: Наука.

РуденкоЛ.П., 1965. Случай летального исхода при действии сильного акустического раздражителя на собаку / / ЖВНДТ. 15. вып. I.e. 105-108.

Русалова И.М., 1979. Эмоциональные реакции. М.: Меди­цина.

Рязанцев С, 2005. Тайна смерти. Танатология — учение о смерти. СПб.: Астрель

Селье Г., 1966. На уровне целого организма. М.: Наука.

Селье Г., 1979. Стресс без дистресса. М.: Прогресс.

Сенявская Е.С. Психология войны в XX веке: исторический опыт России. М.: Российская политическая энциклопедия, 1999. с. 54-104.

Сенявский А., 2001. Очерк русской народной веры. Иван-дурак. М.: Аграф.

Сиволап В.М., Сергеева СВ., Китаев-Смык Л.А., Пере-пелкин В.Н., Пудовкин В.М., Сердобицкий А.Ф. и др., 1963. Результаты летных исследований экспериментальной системы автоматического захода на посадку / / Научный отчет, вед. исп. Сергеева СВ.

Слейтер А.Е., 1959. Медицинские и биологические пробле­мы // Исследования мирового пространства. М.: Физматгиз, с. 202-223.

СмулевичА.Б., 2006. Дереализация и деперсонификация при эндогенных психических заболеваниях / / Личное сообщение.

Снедков Е.В., 1997. Боевая и психическая травма. Автореф. дис.... д-ра мед. наук. СПб.

Столярова Л.Г., Кадыков А.С, Кистенев Б.А., Пивова-рова В.М., 1979. Реабилитация больных паркинсонизмом. М.: Медицина.

Страхов А.В., Коршунова В.И., Косюга Ю.И., 1977. Об адаптационно-компенсаторных процессах в организме в условиях интенсивных звуковых воздействий / / Науч. тр. Иркут. мед. ин-та, вып. 139, с. 137-139.

Суворова В.В., 1975. Психофизиология стресса. М.: Педаго­гика, с. 167

Судаков К.В.,1976. Эмоциональный стресс и артериальная ги-пертензия: (Обзор эксперим. данных). Обзор, информ. ВНИИМИ. Сер. «Терапия». М.

Тарабрина П.В., 2001. Практикум по психологии посттрав­матического стресса. СПб.: Питер.

Тарабрина Н.В., 2007. Теоретико-эмпирические исследования посттравматического стресса/ / Психологический журнал, т. 28, №4, с. 5-14.

Ткачев Р.А., 1948. Катаплексия // Научные работы, посвя­щенные Е.К. Сеппу. М.: Медгиз, с. 185.

Токоренко И.И., 1971. Акустический стресс и его физиоло­гические механизмы / / Тр. Ин-та усовершенствования врачей. Запорожье, т. 4, с. 234-237.

Трое посвященных. Кибалион. М.: Сфера, 2001.

Трошев Т.Н., 2001. Моя война. Чеченский дневник окопного генерала. М.: ВАГРИУС.

Трусевич Я.И., 1888. Морская болезнь. СПб.

Унсуралмаали К., 1990. Кабуснаме / / Энциклопедия персидско-таджикской прозы. Душанбе: Таджикская советская энциклопедия, с. 13-117.

УотсонД.Б., 1980. Бихевиоризм / / Хрестоматия по истории психологии. М.: Изд-во МГУ, с. 34-46.

Файвишевский В.А., 1978.0 существовании неосознаваемых негативных мотиваций и их проявление в поведении человека / / Бессознательное: природа, функции, методы исследования. Тби­лиси: Мецниереба, с. 433-445.

Фейгенберг И.М., 1973. Нарушения вероятностного прогно­зирования при шизофрении / / Шизофрения и вероятностный прогноз. М.: Медицина, с. 5-19.

Харитонов А.И., Корчемный П.А. (ред.), 2001. Психология и психотерапия в условиях воинской деятельности. М.: ВУ.

Цветаева М., 1980. Сочинения. М.: Худ. лит., т. 1, с. 143, 252.

Черепанова Е.Н., 1996. Психологический стресс: помоги себе и ребенку. М.: Изд. центр «Академия».

Шош Й., Гати Т., ЧаланЛ.,Деми И., 1976. Патогенез болез ней цивилизации. Будапешт: Изд-во АН Венгрии.

Эриксон Э., 1996. Детство и общество. М.: Прогресс.

Эриксон Э., 1996. Идентичность: юность и кризис. М.: Про­гресс.

Юганов ЕМ., 1963. Физиологические реакции в невесомо­сти / / Авиационная и космическая медицина. М., с. 496-500.

Юганов ЕМ.. Крылов Ю.В., Кузнецов B.C., 1976. Звуковые удары летательных аппаратов — новый фактор среды / / Косм, биология и косм, медицина, 4, с. 9-13.

Юнг К.Г., 1981. Мышление у экстраверта и интроверта / / Хрестоматия по общей психологии: Психология мышления. М.. Изд-во МГУ, с. 391-398.

Юнг К.Г., 1995. Психологические типы. СПб.: Ювента.

Яковлева Н.Я.,Барышова В.П., Мацнев Э.И., 1967. Влияние длительной гипокинезии на некоторые функции ЛОР-органов / / Вестн. оториноларингологии, № 6, с. 45-51.

Яницкий И Н., 1998. Живая земля. М.: Агар.

 

ГЛАВА З

ВЕГЕТАТИВНЫЙ СИНДРОМ СТРЕССА

Физиологическим вегетативным механизмам, лежащим в основе «общего адаптационного синдрома», посвящена основная масса научной литературы по проблеме стресса. Ежемесячно (по данным библиографических указателей) в различных научных журналах мира и в Интернете появляется по несколько сотен публикаций, так или иначе освещающих физиологические, веге­тативные (неуправляемые непосредственно сознанием) процессы при стрессе. Очевидна сложность обобщения таких сведений, но данная проблема выходит за рамки этой книги.

Вегетативная активность может играть разные роли в системе адаптации при стрессе. Если взглянуть на вегетативные процессы, не подчиненные прямому влиянию воли человека, оценивая их со­пряженность с психическими процессами, то можно увидеть три типа взаимоотношений вегетатики с психикой (см. рис. 18).

1. Вегетатика «обслуживает» психическую сферу. Психические процессы базируются на физиологических механизмах. При этом психика как бы управляет вегетатикой. Их взаимодей­ствие призвано обеспечивать оптимальный режим психиче­ской деятельности.

2. В некоторых случаях, в частности при стрессе, вегетатика при­нимает на себя функции, которые с определенным допущением можно расценивать не только как «обслуживание» психиче­ских процессов, но и как «управление» ими. Например, в сильную жару происходит выбрасывание из организма с мочой многих активаторов мышечной и психической активности; у людей возникают мышечная слабость, апатия, нежелание двигаться, а уменьшение объема движений способствует за­щите организма от перегрева. В данном случае «обеспечение» оптимальной, т. е. минимальной интенсивности движений происходит за счет снижения мышечного тонуса и желания двигаться, за счет апатии. Можно привести много примеров участия вегетативных механизмов в регуляции поведения

Следует заметить, что «высшая власть» сознания и воли человека в регуляции своего поведения даже в критических ситуациях, при стрессе, сохраняется. Вопрос в том, в какой степени человек сумеет воспользоваться этой «властью», т. е. насколько он знает, что ему надо делать в тех пли иных экстремальных условиях, насколько он умеет это делать и насколько социальное окружение поможет ему в трудную минуту подчинить свое поведение воле и разуму.

3. Вегетатика выполняет «защитные» функции. При стрессе они могут становиться весьма заметными для субъекта и для окружающих. В ожидании опасности, т. е. превентивно, могут усиливаться те или иные, иногда многие формы защитной вегетативной активности [Китаев-Смык Л.А., Галле P.P., Гаврилова Л.Н. и др., 1972; Китаев-Смык Л.А., Галле P.P., Клочков A.M. и др., 1969; Котова Э.С., Китаев-Смык Л.А., Устюшин Б.В., 1971 и др.]. Например, рвота, понос, потливость выбрасывают реальные и гипотетические яды и токсины из организма и так защищают его; стрессово-имунная активность дезактивирует опасных агентов внутри организма, гипертер­мия (повышение температуры) «выжигает» их.

4. Вегетативные системы исполняют ведущую роль при таких «смертельно-губительных» болезнях стресса, как инфаркт сердца, инсульт мозга, прободная язва желудка, так называе­мая фибрильная шизофрения и др. Об этом подробнее ниже. Возможны иные взгляды на взаимодействие вегетатики с

психикой.

Ниже изложены общие закономерности вегетативных ком­понентов стресса и кратко описаны вегетативные реакции при формах стресса (при «стрессе жизни» и при «стрессе смерти»), в исследованиях которых автор принимал участие.

Как упрощенная иллюстрация вегетативных стрессовых реакций, процессов, функций ниже описано удивительное «бо-лезневидное состояние» — так называемый кинетоз («болезнь передвижения», «морская болезнь», «болезнь укачивания, укру-чивания»). Экспериментальные исследования его вегетативных проявлений выявили ряд неизвестных ранее психологических и физиологических закономерностей общих для всех вегетативных проявлений стресса.

Пытаясь ответить на вопрос, почему «болезнь укачивания» (дистресс-кинетоз) при кратких режимах невесомости возникает лишь у определенного ряда людей, а при длительном вращении (при долгом изнурении стрессадаптационных систем стрессом-кинетозом) поражает всех, целесообразно и продуктивно ис­пользовать концепцию асимметрии полушарий головного мозга

(см. 2.5 и [Rotenberg V.S.,1979, Ротенберг B.C., 2006 и др.]). Психофизиологические механизмы кинетоза (состояния, непри­ятно знакомого многим людям) многие десятилетия оставались неясными, несмотря на упорство многочисленных исследований. И сейчас далеко не все его загадки разгаданы.

В завершение данной главы обсуждаются проблемы «популя-ционной селекции», т. е. заложенные в динамике существования феномена Человек селективные «отбраковки» людей и проблема необходимости смерти от старости на планете Земля.

 

3.1. ГЕНЕРАЛЬНЫЕ (ОБЩИЕ) ЗАКОНОМЕРНОСТИ ИЗМЕНЕНИЯ ВЕГЕТАТИВНОЙ АКТИВНОСТИ ПРИ СТРЕССЕ

Искусственно вычленяя вегетативные (неуправляемые созна­нием) физиологические процессы, обсудим в данном разделе их закономерности при нарастании интенсивности стресса. Предель­но редуцируя, упростим их описание, ввиду психологической на­правленности этой монографии. Ранжирование кризисных этапов стресса также будет рассмотрено применительно к вегетативному его субсиндрому. Особое внимание обратим на телесные (сомати­ческие) «болезни стресса» из-за психических травм, в частности, на онкологию «сексуального стресса».

3.1.1. Стрессовый кризис первого ранга — вегетативные системы организма «обслуживают» психику

При кратком стрессе и в самом начале длительного, как указывалось во второй главе, возникают у одних людей акти­визация эмоций и поведения, у других нарастает стрессовая пассивность, третьи ведут себя вполне адекватно напряженной обстановке, не замечая своих эмоциональных переживаний (2.1.1 - 2.1.8). Это стрессовый кризис первого ранга («аларм-реакция», т. е. «мобилизация по тревоге»). Вегетативные системы при этом «обслуживают» стресс и у активных, и у пассивных особей (людей, животных) всеми необходимыми в этих условиях физиологическими потенциалами, механизмами, процессами организма.

В возникновении при стрессе активности либо пассивности (поведенческой и вегетативной) некоторую роль играет дисбаланс в работе больших полушарий головного мозга (об этом в разделе 2.5 и [Китаев-Смык Л.А., 2007 б и др.]).

 

Вегетативное «обслуживание» поведения и эмоций при стрессе может быть сложно структурированным. Напомним, к примеру, о постстрессовой булимии (о радостном обжорстве), возникавшей у лиц первой группы после полетов в режимах не­весомости (см. 2.2.4). Их необычайно хорошее настроение после полета — это радость «победы» над эфемерным «врагом», над угрозой несвершившегося удара о землю (см. 2.2.9). Повышенный, постстрессовый аппетит можно рассматривать как унаследован­ную от животных предков (зооантропологическую) реакцию: не­вольную потребность как бы в символическом поедании добытой в борьбе жертвы либо побежденного врага. Можно ли сказать, что «зверский» аппетит и пищеварение «обслуживают» в данном случае радость победы? (Подробнее об этом в 2.2.7.) Ограничимся здесь краткими примерами «обслуживания» психики вегетатикой, т. к. это обсуждалось во второй главе.

3.1.2. Защитная активизация физиологических вегетативных функций при стрессовом кризисе второго ранга

Рассмотрим подробнее взаимосвязь поведения и защитной вегетативной активности при кратком стрессе, а также индиви­дуальные особенности защитных вегетативных реакций.

В первых же наших исследованиях многократно повторяюще­гося стресса при кратковременных режимах невесомости (при подготовке первых полетов в космос) было обнаружено, что у испытуемых, которые реагировали на экстремальный фактор (на первый же «удар» невесомостью) снижением активности поведе­ния (пассивное стрессовое эмоционально-двигательное реагиро­вание), одновременно возникали своеобразные пространственные иллюзии. Только таким людям казалось, что сила тяжести не исчезает, как это происходило в действительности, а начинает действовать в противоположном направлении, т. е. возникает «тяга вверх», человека будто бы тянут туда, куда обращено его темя [Китаев-Смык Л.А., 1963 а, 1963 б].

Эта иллюзия была интерпретирована как результат ряда процессов, в частности актуализации в сознании противообраза исчезнувшего действия тяжести [Китаев-Смык Л. А., 1977,1979]. Однако было непонятно, почему повторение режимов невесомо­сти вызывало негативные вегетативные «расстройства» по типу морской болезни (тошнота, рвота, мышечная атония и т. п.) только у людей этой группы. У людей, ощущавших «падение», со стрессовыми активными эмоционально-двигательными реакциями

(экстаз, эйфория, хватательные и «лифтные» реакции) при крат­ковременной невесомости таких «расстройств» не наблюдалось.

Было предложено следующее объяснение этого феномена. Си­туация, порождающая иллюзорное представление о «тяге вверх», тогда как человека не касаются (не поднимают его) никакие предметы, представляется ему невозможной (на неосознаваемом уровне). Возникает субъективная определенность невозможного. В фило- и онтогенетической (врожденной и приобретенной на про­тяжении жизни) памяти человека, естественно, нет программы защитного поведения, адекватного «невозможной» ситуации. Наличие значимых афферентных (чувственных) сигналов об опас­ности случившегося требует реагирования, но отсутствие специ­фических программ защитного поведения препятствует этому. Защитное реагирование необходимо! И оно осуществляется. Это прежде всего отказ от какого-либо активного поведения (неиз­вестно, как защитить себя). Возникает пассивное эмоционально-двигательное состояние (реакция выжидания).

Пассивное реагирование — это не пассивный отдых. Оно расхо­дует адаптационные резервы. Угроза их исчерпания требует если не поведенческих, то каких-то иных форм активной защиты. Поэтому спустя некоторое время вместо «выключенной» поведенческой активности включается вегетативная защитная активность. Она может возникать, когда имеется лишь опасность еще не начавшего действовать вредоносного фактора. В таком случае ее надо расце­нивать как превентивно-защитную, т. е. как предваряющую уже назревшую опасность. Можно привести ряд примеров того, как явления, невероятные с позиции личного опыта (вид необычного уродства, расчлененного человеческого тела, неожиданный сильный грохот, надвигающаяся неясная опасность и т. п.), могут вызвать рвоту, холодный пот, непроизвольное мочеиспускание и другие виды стрессогенной превентивно-защитной вегетативной активности.

Во второй главе указывалось, что кратковременный стрессор У одних людей вызывает пассивное поведенческое реагирование (первичное) и сопровождающую его вегетативную «обслужи­вающую» активность не у всех людей, а только у части популяции (см. 2.1.4). У других возникает стрессовая активизация поведения «стрессово-обслуживаемая» вегетатикой. В отличие от этого крат­кого стрессового кризиса первого ранга длительный непрерывный (и прерывистый) стрессор практически у всех людей, на которых он действует, вызывает пассивное поведенческое реагирование (вторичное) (см. 2.1.9). Оно сопровождается симптомами акти­визации вегетативной «защиты».

Как первичное, так и вторичное стрессовое пассивное пове­дение формируется при «субъективной невозможности» текущей ситуации. Если в первом случае информация о такой «невозмож.. ности» порождается отсутствием в фило- и онтогенетическом опыте субъекта прецедентов столкновения со стрессорами аналогичными тому, который действует в текущий момент, то во втором случае происхождение сигналов, о невозможности ситуации иное.

Для анализа возникновения этих афферентных сигналов рассмотрим изменения «комплекса» активного реагирования на одиночный стрессор, когда он многократно повторяется (при экстремальной монотонии) (см. гл. 2.1.3). Этот комплекс, т. е. защитная, эмоционально-поведенческая реакция (действие), призван, условно говоря, не допускать повторного возникнове­ния экстремального воздействия, т. е. устранить стрессор. При монотонной стимуляции каждый новый экстремальный стимул вновь вызывает «включение» такого комплекса. В результате оказывается, что при непрекращающейся экстремальной сти­муляции эти защитные комплексы активного реагирования не предотвращают повторного поступления стрессогенных стимулов. Накапливается информация (как правило, неосознаваемая) о неэффективности использования в качестве защиты той формы активного эмоционально-двигательного реагирования, которая реализуется при каждом комплексе. Ситуация с одиночным стимулом, воспринимаемая (на неосознаваемом уровне) как определенная и возможная, условно говоря, «понятная» субъекту (и требующая активной защиты), оказывается при монотонной стимуляции «непонятной», непонятно почему повторяющейся, несмотря на активные «попытки» ее устранения. Результат это­го — «дискредитация» программ активного реагирования и замена его пассивным реагированием.

Этот процесс усугубляется, если последующий стимул дей­ствует до завершения «комплекса» активного реагирования на предыдущий стимул. Это препятствует завершению «комплекса», деформируя и разрушая его экстатическую фазу (удовлетворения, радости победы над стрессором), что, в свою очередь, нарушает восстановление физиологического и психологического гомео­стаза.

Экстремальный стимул — это первичный стрессогенный фактор. Накопление информации о неуспешности «комплексов» активного реагирования и о незавершенности гомеостатических процессов становится вторичным экстремальным, стрес-согенным фактором. Он усиливает мобилизацию глубоких адаптационных резервов и перестройку «функциональной систем­ности» организма. При этом на смену более специализированной (способной к специализированной защите) двигательной, пове­денческой защиты приходит усиление вегетативной активности с широким фронтом «защиты» (см. ниже 3.1.4). Имевшееся в начале, при стрессовом кризисе первого ранга доминирование эмоционального субсиндрома стресса сменяется активизацией разноликого доминирования вегетативного субсиндрома стрес­са Это стрессовый кризис второго ранга. Он включается, когда стрессор неясен, неопределен и тем более когда он «непонятно невероятен». При этом вегетативная защита разнообразна — на всякий случай. Она «предварительно (превентивно) защитная». Какова она, каково ее разнообразие?

3.1.3. Тотальные и локальные стрессовые физиологические вегетативные реакции

Рассмотрим некоторые результаты длительных, многосу­точных экспериментов с действием на испытуемых гравиинер-ционных стрессоров. Эти эксперименты проводились в 60-х гг. XX столетия при подготовке межпланетного полета с использова­нием динамического наземного имитатора космического корабля (квартиры-центрифуги) (см. рис. 4, 5, б).

Интересными в этом и других таких экспериментах явились результаты сопоставления показателей артериального давления в магистральных сосудах (в плечевой артерии), т. е. общего ар­териального давления, и локальных изменений артериального давления в центральной артерии сетчатки глаза, т. е. в ветви со­судов головного мозга (регистрация Б.В. Устюшина).

На рис. 19 показаны вегетативные реакции испытуемого Ко-ва в ходе эксперимента с пятнадцати суточным вращением. Сред­ний уровень общего давления крови у него несколько возрастал. В этих условиях стали более выраженными суточные колебания артериального давления, что свидетельствует об увеличении лабильности (разбалансированности?) вегетативной регуляции сердечно-сосудистой системы. Напомню, что результаты исследо­ваний этого испытуемого в одном из 15-суточных экспериментов с тяжелейшим многосуточным стрессом из-за непрерывного вра­щения представлены в разных главах этой монографии. В каждой из глав обращается внимание на симптоматику того субсиндрома стресса, которому посвящена глава.

Артериальное давление в русле мозговых сосудов в ходе эксперимента несколько раз резко возрастало. Каждый раз это сочеталось с ухудшением самочувствия испытуемого: у него в это время усиливались чувства слабости и дискомфорта, возникали апатия, головная боль, чувство тяжести в голове.

 

1 — катехоламины крови, 2 — лейкоциты крови; 3 — артериальное давление (минимальное) в плечевой артерии; 4 — артериальное давление в центральной артерии сетчатки глаза, 5 — показатели самочувствия

Жирной короткой стрелкой обозначена время двухчасовой остановки вращения стенда «Орбита» по техническим причинам (эта остановка стала «дополнительным» гравиинерционным стрессором)

 

Локальное повышение артериального давления в русле мозго­вых сосудов (после только по достижении определенного уровня) сочеталось у всех обследованных испытуемых с ухудшением самочувствия, которое, в свою очередь, снижало их психическую и двигательную активность. Это говорит в пользу «первичности» вегетативных реакций указанного рода и об их «управляющем» влиянии при стрессе на поведение и некоторые показатели пси­хических процессов испытуемых.

Приведенные (см. рис. 19) экспериментальные данные ука­зывают на динамику при стрессе разных типов вегетативных функций: 1) «обслуживающих» развитие при стрессе психиче­ских феноменов, 2) «управляющих» этими феноменами, а также 3) «превентивно-защитных» в ситуации угрозы стрессогенного фактора. Первые сохраняют свой эффект, пока они необходимы. Вторые редуцируются при исчезновении стрессора, против кото­рого они потенциально направлены. Третьи активируются, когда эмоциональная и поведенческая активность субъекта могут при стрессе воспрепятствовать оптимально-экономному расходова­нию адаптационных резервов.

Вероятно, локальная стрессовая спастическая реакция сосудов, сходная с обнаруженной нами в описанном выше эксперименте и в других подобных экспериментах, возможна и при длительном «стрессе жизни» во время обыденного существования. Допустимо предположить, что различные локальные реакции оказываются предшественниками «болезней стресса». Подобные реакции мо­гут явиться звеном в цепочке перехода стресса в болезнь. Общее (тотальное) повышение артериального давления, усиливающего кровоснабжение мозга и мышц, могло бы способствовать успеху агрессии или бегства. Если же человек не способен к их осущест­влению, то общая защитная реакция сердечно-сосудистой системы бесполезна и ее подменяют локальные реакции в этой системе. Результатом таких локальных сосудосуживающих реакций могут быть инсульт головного мозга, инфаркт миокарда. Локальное повышение кровяного давления в сосудах слизистой оболочки желудка не способствует пищеварению, но создает характерные для стресса точечные (петехиальные) кровоизлияния.

Почему, вернее, зачем происходят эти зловещие проявления стрес­са? Для анализа причин этого феномена коротко повторим основные вехи изложения отличий стресса у людей с активным и с пассивным поведенческим реагированием в экстремальных условиях. При ак­тивном эмоционально-двигательном защитном (или агрессивном) стрессовом реагировании у субъекта формируется (не осознаваемо или осознанно) концептуальная модель развития ситуации с высокой вероятностью того, что стресс-фактор может быть удален прежде, чем исчерпаются адаптационные резервы организма. При пассивном ожи­дании принимается режим выжидания того момента, когда стрессор минимизируется, исчезнет; это способствует экономии адаптацион­ных ресурсов и в какой-то мере адаптации к нему.

Во второй главе было подробно рассмотрено, а здесь лишь вспомним, что при остром, ударном стрессе сохранение по­пуляции (человеческой, животной) возможно за счет особей как с активной, так и с пассивной поведенческой защитой от стрессора; отбор продолжателей, носителей генофонда про­исходит за счет губительного действия стрессора, т. е. за счет внешних по отношению к организму воздействий, которым организм не может противопоставить необходимую адапта­цию или защиту. А вот при длительном, изнуряющем стрессе включается механизм «выбраковки» («популяционная селек­ция»), самоубийственный для особей, склонных к активности и малоспособных терпеть, пережидать опасности и невзгоды «Выбраковка» осуществляется включением губительных ло­кальных вегетативных реакций.

Мы имели возможность сравнивать проявления стресса у одних и тех же людей, обследованных и при кратковременном стрессе (при невесомости в авиационных полетах по параболе), и при долгом стрессе (во время непрерывного, многосуточного вращения в наземном динамическом имитаторе межпланетного корабля, в квартире-центрифуге).

При длительном стрессе (во время многосуточного враще­ния) пассивное поведенческое реагирование и вместе с ним превентивно-защитная активизация вегетатики наблюдались у всех испытуемых в наших экспериментах. Такая форма за­щиты — более надежный путь к «освобождению» от действия стрессора, терпя, пережидая его, когда неизвестны или невоз­можны активные способы борьбы с ним. И тут оказалось, что индивиды, более склонные к пассивно-защитному поведению при коротком сильном гравитационном стрессоре (в невесо­мости) (т. е. в некотором смысле, менее целесообразно реаги­ровавшие в тех условия), оказывались быстрее приспосабли­вающимися к длительному стрессору. Более того, болезненные проявления (симптомы) длительного дистресса проявлялись у них хоть и более заметно, но были менее субъективно непри­ятны, меньше снижали работоспособность. Люди, активные при недолгом стрессе, напротив, тяжелее болезненнее переносили долгий стресс из-за многосуточного вращения в квартире центрифуге.