Поучение» Владимира Мономаха 8 страница

«Хождение» Даниила представляет большой интерес подробным описанием «святых мест» и личностью самого автора, хотя оно и начинается этикетным самоуничижением.

Рассказывая о нелегком путешествии, Даниил отмечает, как трудно «испытать и видети всех святых мест» без хорошего «вожа» и без знания языка. Сначала Даниил вынужден был давать от своего «худаго добыточка» людям, знающим те места, с тем чтобы они ему их показали. Однако вскоре ему повезло: он нашел в монастыре св. Саввы, где остановился, старого мужа, «книжна велми», который и ознакомил русского игумена со всеми достопримечательностями Иерусалима и его окрестностей.

Даниил обнаруживает большую любознательность: его интересует природа, планировка города и характер зданий Иерусалима, оросительная система у Иерихона. Ряд интересных сведений сообщает Даниил о реке Иордане, имеющей с одной стороны берега пологие, а с другой — крутые и во всем напоминающей русскую реку Сновь. Русский паломник сам «измерих и искусих» эту знаменитую реку, «перебредя» ее с одного берега на другой. Желая русским читателям ярче представить Иордан, Даниил неоднократно подчеркивает: «Всем же есть подобен Иордан к реце Сновьстей и в шире, и в глубле, и лукаво течет и быстро велми, яко же Снов река». Описывая невысокие деревья, растущие на берегу Иордана, Даниил говорит, что они напоминают нашу вербу, а кустарник—лозу, но тут же спешит уточнить: «...но несть якоже наша лоза, некако аки силяжи (кизиль) подобно есть». Очевидно, русский игумен не преминул испить иорданской воды, после чего записал: «...вода же мутна велми и сладка пити, и несть сыти пиюще воду ту святую; ни с нея болеть, ни пакости во чреве человеку».

Он описывает плодородие иерусалимских земель, где «жито добро рождается», поскольку «земля добра и многоплодна, и поле красно и ровно, и около его финици мнози стоят высоци и всякая древеса многоплодовита суть». Остров Самос богат рыбой, а Икос — скотом и людьми, отмечает Даниил.

Стремится Даниил передать своим читателям и те чувства, которые испытывает всякий христианин, подходя к Иерусалиму: это чувства «великой радости» и «слез пролития». Подробно описывает игумен путь к городским воротам мимо столпа Давидова, архитектуру и размеры храмов. Так, например, церковь Воскресения, пишет Даниил, «образом кругла, всямокачна (т. е. со всех сторон покатая) и в дле и преки (поперек) имать же сажень 30». А церковь Святая святых от Воскресения подальше, «яко дважды дострелити можеть». Эта церковь «дивно и хитро создана», украшена изнутри мозаикой и «красота ея несказанно есть; кругла образом создана; извну написано хитро и несказанно; стены ей избьены дъсками мраморными другого мрамора...». Там же, отмечает игумен, был дом Соломонов, «силно было здание его и велико велми и зело красно. Мощен был есть мраморными дъсками и есть на комарах утвержен, и воды исполнен весь дом-от был».

В двух верстах от Иерусалима находится небольшой городок Вифания. Расположен он за горою на ровном месте, а в городке том, справа от ворот, находится пещера, где погребен был Лазарь.

Как отмечают исследователи, описания Даниила позволяют установить довольно точную топографию Иерусалима начала XII столетия.

Большое место в «Хождении» занимают легенды, которые Даниил либо слышал во время своего путешествия, либо вычитал в письменных источниках. Он легко совмещает в своем сознании каноническое писание и апокрифы. Так, Даниил с полной убежденностью пишет о том, что вне стены церкви Воскресения за алтарем есть «пуп земли», а в 12 саженях от него находилось распятие, где стоит превышающий высоту копья камень с отверстием глубиной в локоть; в это отверстие и был вставлен крест, на котором распяли Христа. Под этим же камнем лежит голова Адама, и, когда Христа распяли, камень треснул и кровь Христа омыла голову Адама, т. е. все грехи человеческого рода. Достоверность данного «факта» Даниил торопится подкрепить чисто летописным приемом: «И есть разселина та на камени том и до днешняго дни». Приведенная Даниилом апокрифическая легенда иллюстрировала христианский догмат искупительной жертвы Христа и была закреплена древнерусской живописью.

Хотя внимание Даниила и поглощено вопросами религиозными, это не мешает ему сознавать себя полномочным представителем Русской земли в Палестине. Он с гордостью сообщает, что его, русского игумена, с честью принял король Балдуин (Иерусалим во время пребывания в нем Даниила был захвачен крестоносцами). Он молился у гроба господня за всю Русскую землю. И когда лампада, поставленная Даниилом от имени всей Русской земли, зажглась, а «фляжская» (римская) не зажглась, то он видит в этом проявление особой божьей милости и благоволения к Русской земле.

Таким образом, путешествие, предпринятое с чисто религиозной целью, своим патриотическим пафосом перекликается с летописью и другими произведениями XI—XII вв.

ПЕРЕВОДНАЯ ЛИТЕРАТУРА

В Киеве интенсивная переводческая деятельность достигает своего расцвета в 30—40-е годы XI в.

Отбор произведений, подлежащих переводу, определялся потребностями верхов феодального общества. Задачи упрочения христианской морали, новой религии стояли на первом плане, и это обусловило преобладание церковной переводной литературы над светской. Однако русские переводчики не прошли мимо светской повести, которая по характеру своего идейно-художественного содержания соответствовала духу времени. Древнерусские книжники перевели с греческого языка ряд воинских, исторических и дидактических повестей, способствовавших упрочению того светского идеала, который пропагандировала оригинальная литература. Переводчики не ставили своей целью точную передачу оригинала, а стремились максимально приблизить его к запросам времени и среды. Поэтому переводимые произведения подвергались редакционной правке.

Воинские повести. «Александрия». Большой популярностью у русского читателя пользовалась повесть о жизни и подвигах прославленного полководца древности Александра Македонского — «Александрия». Она была создана, по-видимому, вскоре после смерти Александра (ум. в 323 г. до н. э.) на основании письменных источников и устных легенд о его подвигах. Повесть в древности приписывалась ученику Аристотеля — Каллисфену, однако Каллисфен умер раньше А. Македонского, поэтому эту древнюю редакцию повести стали именовать псевдокаллисфеновой. В V в. н. э. «Александрия» известна в Византии и на Западе, где она бытует в латинском переводе; на древнерусский язык «Александрия» была переведена с греческого в XI—XII вв. Этот византийский рыцарский роман воспринимался на Руси как повесть историческая, посвященная жизни и деяниям исторической личности.

Александр изображается в повести человеком необыкновенным: многомудрым, бесстрашным воином. Его отцом является не македонский царь Филипп, а изгнанный из Египта царь Нектонав, почитаемый македонянами как великий врач и волхв. К нему за помощью и обращается бесплодная жена Филиппа Олимпиада. Нектонав предсказал Олимпиаде, что она родит сына от бога Аммона. Приняв образ бога, Нектонав явился к Олимпиаде, и та зачала младенца. Когда приспело время и Олимпиада стала рожать, Нектонав начал гадать по «течению» небесных светил и не разрешал ей рожать до тех пор, пока «небеснаа течения и мирская стухия» не предсказали рождения царя «мирудръжца». О рождении Александра возвестили «громи велици и блистании млъниа, яко всему миру подвизапшся».

Своим внешним видом Александр, утверждает повесть, не походил ни на Филиппа, ни на мать Олимпиаду, ни на своего отца Нектонава. «Образубо имяше человеческий, гриву желвову, очима же грозоок, десное убо долу зряше, шюее же зекро (правый глаз смотрел вниз, левый же был голубой). Зуби же его остри, акы змиевы. Подобье же имяше лвово, скор, ясн (цветуш) бяше». Александра обучают книгам, музыке, геометрии, риторике, военному делу и философии (учителем философии был Аристотель). Когда Александру исполнилось 12 лет, он ходит вместе с отцом Филиппом на войну, проявляя свою незаурядную силу и отвагу. В пятнадцатилетнем возрасте Александр укрощает вологлавого коня «человекоядца» и затем побеждает в Нисе арканского царя Николая в состязаниях на колесницах.

Став после смерти Филиппа царем Македонии, Александр начинает войну с могущественным персидским царем Дарием. Он совершает успешный поход в Египет, где основывает город Александрию. Дарий посылает Александру грамоту с символическими дарами: мячом, плетью и ящичком с золотом: мяч — Александр еще слишком юн для ведения ратных дел, и ему надлежит играть со сверстниками в мяч; плетка—символ наказания: дерзкого юнца следует ею проучить; ящичек с золотом — намек на бедность Александра, и золото даст ему возможность расплатиться со своими воинами. Сначала Александр в гневе решает казнить посла, но затем верх берет благоразумие, и он сажает его с собою за пиршественный стол.

Александру свойственны не только воинская доблесть, мужество, отвага, которые он проявляет в войне с персидским царем Дарием, в поединке с индийским царем Пором, но и чувство сострадания, участия к страданиям и горю других людей.

Сбросив в ров Нектонава, который «исследует то, что творится на небе, не зная, что делается на земле», Александр жалеет его, узнав, что Нектонав является его настоящим отцом, и на собственных плечах приносит умершего в дом к Олимпиаде и хоронит его с честью. Встретив в Вавилоне закованных в цепи греческих пленников, Александр проливает слезы, проявляет великодушие к побежденным.

Интересно раскрывается характер героя во взаимоотношении его с сатрапами Дария. Желая заслужить благосклонность Александра, сатрапы смертельно ранят своего господина. Александр же велит казнить неверных слуг Дария. Умирающего Дария Александр прикрывает своим плащом и, прослезившись, говорит: «Встани, царю, Дарий, и в своей земли царствуй и над своим владыка буди, прими венец свой, перскому множеству царствуй, а имей свое величество».

Александр не только жаждет воинской славы и подвигов, но и стремится увидеть чужие земли. Ряд своих походов-путешествий он предпринимает только из-за своей любознательности. В письмах к Олимпиаде, Аристотелю он описывает необычных людей — великанов, поросших шерстью, «человекоядцев», обитающих в болотах, и другие диковинные вещи.

Удовлетворяя свою любознательность, Александр совершает свой мирный поход в страну «рахманов» — нагомудрецов.

«Просите у мене, что хощете, — гордо заявляет Александр рахманам,— и дам вам». И воспиша ecu, глаголюще: «Дай нам бесъмерьтие». Однако этого сделать Александр не в силах, ибо сам смертен. «Они же реша ему: «Почто ты, смъртен сы, толико ся бореши, да все возмеши? Где же то хощеши понести? Не пакы ли то инем оставиши?»

В этом диалоге ярко выражена философская мысль о суетности человеческой жизни. Правда, Александр заявляет рахманам, что человеческая судьба «строится вышним промыслом», у каждого человека свой нрав, а если бы был нрав единый, то по морю бы не плавали, землю не возделывали, детей не рожали.

Характерно, что в повести постоянно подчеркивается превосходство эллинской (греческой) культуры над культурами варварских народов.

Образ Александра подвергается в повести христианизации: прибыв в Иерусалим, он склоняется перед патриархом и признает единого и невидимого бога; в Лусовом пристанище герой пытается проникнуть на небеса, но, услышав глас запрета, отказывается от исполнения своей дерзостной мысли.

«Александрия» состоит из ряда интересных эпизодов, описывающих различные события: воинские подвиги героя (они даются в соответствии со стилистическими традициями воинской повести), посещение им различных народов и стран. Однако все изложение материала подчинено религиозно-моралистической задаче — показать тщету и суетность земной жизни. Так, умирающий Дарий говорит Александру, чтобы он не обольщался радостью победы и счастья. О суетности жизни говорят Александру и «рахманы».

В «Александрии» объединяются жанры воинской повести и хождения. Кроме того, отличительную особенность ее стиля составляют письма, которым обмениваются между собой Александр, Дарий, Олимпиада, Роксана, Пор, Кондакия.

Описание далеких стран, исполненных чудес, образ мужественного героя-воина привлекали к повести внимание читателя, делали ее необычайно популярной. Уже в XIII столетии у нас возникает новая редакция повести, дополненная описанием чудес и более пространными моралистическими рассуждениями. В XV в. появляется сербская редакция «Александрии», отличающаяся от предшествующих риторичностью стиля и значительным усилением христианского морализма. Так, приспосабливаясь к запросам времени, «Александрия» в русском переводе все дальше отходила от своего оригинала.

«Девгениево деяние». Образ мужественного воина-христианина, защитника границ своего государства стоит в центре переводной повести «Девгениево деяние». Повесть дошла до нас в трех списках XVIII в., но перевод ее на русский язык был осуществлен, по-видимому, непосредственно с греческого в XI—XII вв.

Перевод является свободной переработкой греческой поэмы X в. о подвигах Василия Дигениса, который в нашей повести превратился в прекрасного Девгения. При переводе утратились многие черты византийской истории, существенным изменениям подверглось изображение любви героя. В русском переложении любовный византийский роман превратился в героическую воинскую повесть о борьбе христиан с «погаными». При этом русский переводчик значительное внимание уделил сказочным элементам.

«Девгениево деяние» состоит из двух повестей. Первая рассказывает о родителях Девгения: отец его — аравийский царь Амир, а мать — гречанка, похищенная Амиром, но вырученная своими братьями; она выходит замуж за Амира после того, как тот принимает христианство. Вторая повесть посвящена описанию подвигов Девгения, т. е. «двоюродного»,— рожденного от сарацина и гречанки.

Девгений изображается прекрасным юношей: «...лице же его яко снег, а румяно яко маков цвет, власы же его яко злато, очи же его вельми великий яко чашы, пристрашно зрети на него».

В гиперболическом, былинном плане подчеркивается мужество, сила и храбрость юного Девгения. Присутствует в повести и характерный для фольклора мотив змееборчества: Девгений побеждает четырехглавого змея. Подобно русскому богатырю Илье Муромцу, Девгению смерть в бою не писана: он бесстрашно устремляется против врагов, убивая их сразу по тысяче, перескакивая реки, смело вступает в единоборство и побеждает царя Филипапу и его дочь-богатыршу Максимилиану, которые хотели «уловить» прекрасного Девгения, «яко зайца в тенета». Подобно героям русской сказки, Девгений добывает себе невесту — прекрасную Стратиговну, побеждая ее отца и братьев.

Вместе с тем Девгений — благочестивый христианский герой: все свои победы он одерживает благодаря упованию на силу Божию.

Стиль повести представляет собой сложное переплетение элементов устной народной поэзии и книжной стилистики. Героический образ Девгения, его необычайные подвиги привлекали внимание читателей, тем более что в сознании народном ее герой сближался с образами былин.

«И с т о р и я И у д е й с к о й в о й н ы» И о с и ф а Ф л а в и я. В XI—XII вв. была переведена на древнерусский язык «История Иудейской войны» еврейского историка Иосифа Флавия под названием «Повесть о разорении Иерусалима». Эта повесть охватывала события с 167 г. до н. э. до 72 г. н. э.

Центральное место в повести занимает полное драматизма описание борьбы восставшего еврейского народа против римских легионов (особенно ярки картины осады Иотопаты и Иерусалима).

Как установлено исследователями, древнерусские переводчики довольно свободно обращались с греческим оригиналом и прибегали к сокращенному его пересказу, а иногда вносили дополнения. К таким дополнениям относятся вставки об Иисусе Христе и Иоанне Крестителе, резкие выпады против римлян и отрицательная характеристика Ирода Великого.

В повести при описании сражений широко используются стилистические формулы воинских повестей, отсутствовавшие в греческом подлиннике и находящие соответствие в оригинальной древнерусской литературе, в том числе в «Слове о полку Игореве». Например, «...и стрелы на ня летаху, яко дождь» (ср. в «Слове о полку Игореве»: «...ити дождю стрелами...») или «...бысть видети лом копийный и скрежетание мечное и щиты искепани и мужи носими, и землю напоиша кровью».

Читателя повесть привлекала красочностью описаний военных событий.

Дидактические повести. «П о в е с т ь о б А к и р е П р е м у д р о м». Средством пропаганды новой христианской морали служили дидактические переводные повести.

«Повесть об Акире Премудром» была переведена на русский язык с сирийского оригинала. Древнерусского книжника привлек в повести образ идеального советника царя, мудрого и добродетельного Акира. Деятельность Акира подчинена заботам о благе государства, и в этом отношении она могла служить примером для думцов княжеских в Киеве. Нравоучительная часть повести представляла собой сборник притч, завершающихся афоризмами.

В русском переводе повесть была приспособлена к привычным формам христианской нравоучительной литературы. В ней отразились и некоторые чисто русские черты. Так, Акир учит своего племянника русской грамоте, иногда место царя занимает князь, а в новгородской редакции повести фараон собирает вече и правит страной с помощью посадников.

Нравоучительные притчи и афоризмы повести постепенно приобретали самостоятельное значение и включались в сборник «Пчела», становясь пословицами.

«П о в е с т ь о В а р л а а м е и И о с и ф е». Эта повесть прославляла победу христианства над язычеством. Она как бы напоминала о недавних событиях, связанных с крещением Руси. Повесть представляла собой перевод с греческого христианизированного жизнеописания Будды.

Герой повести — сын индийского царя Авенира Иосаф. Не желая допустить, чтобы сын стал христианином, Авенир пытается искусственно оградить его от всех жизненных невзгод. Однако это сделать царю не удается. Юноша встречает слепого и прокаженного, а затем дряхлого старика и узнает, что каждого человека подстерегают болезни, неизбежная старость и смерть. Это заставляет Иосафа задуматься над смыслом скоропреходящей человеческой жизни и ставит перед ним вопрос о жизни иной. Разрешить этот вопрос помогает Иосафу отшельник Варлаам. Испытав разум царевича с помощью притч, Варлаам крестит его. Авенир приходит в ярость. Все его попытки отвратить сына от христианства тщетны. Иосафа не может переубедить языческий мудрец, на него не действуют чары волшебника, юношу не прельщают ни соблазны женских прелестей, ни соблазны власти. Иосаф удаляется в пустыню, где после двухлетних скитаний находит Варлаама и поселяется с ним в пещере. Здесь он превосходит своими аскетическими подвигами своего учителя. Найденные затем в пустыне нетленные тела Варлаама и Иосафа торжественно переносят в столицу Индии.

В XV в. повесть превратилась в типичное житие христианского подвижника. Она содержала большое количество нравоучительных притч, которые Варлаам рассказывал своему ученику Иосафу, убеждая его в истинности христианского вероучения.

Таким образом, произведения переводной литературы были тесно связаны с жанрами оригинальной литературы, в первую очередь с исторической воинской повестью, поучением и житием. Переводы не были точным воспроизведением оригинала, а являлись относительно свободным его переложением. В связи с этим в переводные повести широко проникали стилистические элементы как народной поэзии, так и оригинальной письменности; переводные повести способствовали обогащению и развитию оригинальной литературы.

Опираясь на опыт византийской и древнеболгарской литературы, с одной стороны, устное народное творчество — с другой, в XI — первой трети XII в. древнерусские писатели создают оригинальные высокохудожественные произведения эпидейкгического красноречия, исторического повествования, агиографической литературы, светского поучения, соединенного с автобиографией, и путешествия.

Всем оригинальным произведениям древнерусской литературы этого периода присущи патриотический пафос, публицистичность, историзм и дидактизм. В XI — первой трети XII в. были заложены основы дальнейшего развития литературы, которая с распадом «лоскутной империи Рюриковичей» на ряд самостоятельных феодальных полугосударств приобретает областной характер.

КОНТРОЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ

1. Каковы основные положения гипотезы А. А. Шахматова о происхождении «Повести временных лет»?

2. Какие уточнения и поправки в гипотезу А. А. Шахматова внесены Д. С. Лихачевым? Какова гипотеза Б. А. Рыбакова?

3. Каковы основные идеи и каков жанровый состав «Повести временных лет»?

4. В чем и как проявляется связь летописных сказаний с фольклором?

5. Формирование жанра и стиля воинской повести, характеристика исторической повести об ослеплении Василька Теребовльского.

6. Своеобразие стиля «Повести временных лет».

7. Каково историческое и художественное значение «Повести временных лет»?

8. Каковы идейно-художественные особенности «Слова о законе и благодати» Илариона?

9. Перечислите основные идеи «Поучения» Владимира Мономаха. Каковы особенности его жанра и стиля?

10. Какова главная идея анонимного «Сказания о Борисе и Глебе» и каковы художественные средства ее выражения? В чем основные отличия «Сказания о Борисе и Глебе» от «Чтения...» Нестора?

11. Как Нестор изображает своего центрального героя в «Житии Феодосия Печерского»?

12. Каков основной пафос «Хождения в Святую землю» игумена Даниила? На каких сторонах жизни Палестины сосредоточивает внимание путешественник?

13. Каковы особенности древнерусской переводной литературы XI—XII вв.: ее основные темы?

ЛИТЕРАТУРА

ПЕРИОДА ФЕОДАЛЬНОЙ

РАЗДРОБЛЕННОСТИ

(ВТОРАЯ ТРЕТЬ XII -ПЕРВАЯ ПОЛОВИНА XIII вв.)

О бразование самостоятельных полугосударств на северо-востоке, юго-западе, северо-западе и юге Руси приводит к формированию на базе литературы Киевской Руси местных литературных «школ»: Владимиро-Суздальской, Новгородской, Киево-Черниговской, Галицко-Волынской, Полоцко-Смоленской и Турово-Пинской.

Характер и своеобразие этих «школ» проявляется, прежде всего, в летописании и агиографии, прославлявшей местные святыни. Однако через традиции Киева литературы этих областей устанавливали общие связи и продолжали отстаивать идею единства Русской земли.

Вершиной литературы этого периода является «Слово о полку Игореве», созданное в Киево-Черниговской Руси.

«СЛОВО О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ»

История открытия и опубликования. «Слово о полку Игореве» было открыто собирателем древнерусских рукописей А. И. Мусиным-Пушкиным в конце 80-х — начале 90-х годов XVIII в. Он приобрел у архимандрита Иоиля, настоятеля упраздненного Екатериной II Спасо-Ярославского монастыря, рукописный сборник, который, судя по описанию, был написан в XVI в. на северо-западе Руси (в районе Пскова или Новгорода). В состав сборника входили произведения светского характера: «Хронограф»; «Временник, еже порицается летописание русских князей и земля Русьскыя»; «Слово о полку Игореве» и «Девгениево деяние».

Первое упоминание о находке Мусина-Пушкина сделал в 1792 г. журналист и драматург П. А. Плавильщиков. В начале 1797 г. М. М. Херасков в примечании к 16-й песне поэмы «Владимир» известил читателей о найденном произведении древней письменности. В октябре 1797 г. в гамбургском журнале «Spectateur du Nord» H. М. Карамзин поместил заметку с сообщением о находке «песни Игоревых воинов, которую можно сравнить с лучшими Оссиановыми поэмами».

Для работы над рукописью Мусин-Пушкин привлек ученых А. Ф. Малиновского, Н. Н. Бантыш-Каменского и в качестве консультанта Н. М. Карамзина. Благодаря их труду в 1800 г. был опубликован текст «Слова» с переводом на современный русский язык, вступительной статьей и примечаниями.

Очевидно, в 1795—1796 гг. была сделана писарская копия с текста рукописи для Екатерины II. Копия эта затем затерялась в архиве и была обнаружена лишь в 1864 г. П. П. Пекарским.

В 1812 г. рукописное собрание Мусина-Пушкина погибло в огне московского пожара. В руках исследователей остались лишь печатный текст и выписки, сделанные из рукописи ее первыми издателями.

Изучение «Слова». Сразу же в науке раздались голоса скептиков, которые начали отрицать подлинность «Слова». Профессор М. Т. Каченовский и писатель О. Сенковский утверждали, что в нашей древней литературе нет ни одного произведения, которое бы по своему художественному уровню приближалось к «Слову». Язык «Слова» не находит, заявляли они, себе соответствий в языке других памятников письменности.

Точка зрения скептиков вызвала горячую отповедь со стороны передовых ученых и писателей. Страстно отстаивал подлинность «Слова» А. С. Пушкин, который хотел сделать поэтический перевод гениальной поэмы и собирал материалы для критической статьи.

В 1813 г. К. Ф. Калайдовичем была найдена приписка на Псковском апостоле 1307 г., которая обнаружила следы влияния «Слова». В приписке говорилось о распрях московского князя Юрия Даниловича и Михаила Тверского в начале XIV в.: «При сих князях сеяшется и ростяше усобицами, гыняше жизнь наша, в князек которы, и веци скоротишася человеком».

В 30-е годы М. А. Максимович установил связь «Слова» с народной украинской поэзией. В 1838 г. было опубликовано «Поведание и сказание о побоище великого князя Дмитрия Ивановича», в котором было ощутимо влияние «Слова». В 1852 г. найдена «Задонщина», в тексте которой обнаруживаются прямые заимствования из «Слова о полку Игореве».

Все эти факты свидетельствовали о подлинности «Слова» и доказывали несостоятельность точки зрения скептиков.

Важную роль в истории изучения «Слова» сыграло его издание в 1844 г. Д. Н. Дубенским. Отстаивая подлинность «Слова», Дубенский снабдил свое издание обстоятельным историко-литературным комментарием.

Большое значение в истории изучения текста поэмы имели издания «Слова», предпринятые в 1866 и 1868 гг. Н. С. Тихонравовым. На основании сличения Екатерининской копии с печатным изданием Мусина-Пушкина Тихонравов внес в текст много исправлений, дал интересный комментарии, в котором привел новые параллели из произведений русского фольклора и древнерусской письменности.

Особенно большое количество работ, посвященных «Слову», появляется в 70-е годы XIX в. П. П. Вяземский, Вс. Миллер, А. Веселовский отвергли самостоятельность «Слова о полку Игореве», усматривая в нем лишь отражение влияний либо древнегреческой литературы (П. П. Вяземский), либо южнославянской (Вс. Миллер). С опровержением их точек зрения выступил в 1878 г. А. А. Потебня. В книге «Слово о полку Игореве». Текст и примечания» он доказал, что «Слово» не «сочинено по готовому византийско-болгарскому или иному шаблону». Это произведение, по мнению исследователя, «оригинально и самобытно, оно все проникнуто народно-поэтическими элементами».

Итог предшествующему изучению «Слова» подвела трехтомная работа Е. В. Барсова «Слово о полку Игореве» как художественный памятник Киевской дружинной Руси» (1887—1889). Барсов показал связь «Слова» с русской летописью, воинскими повестями, оригинальными и переводными; в третьем томе поместил «Лексикологию «Слова» (доведена до буквы М). Собранный исследователем фактический материал, библиография, доведенная до 1885 г., и «Лексикология «Слова» не потеряли до сих пор своего научного значения.

В конце XIX—начале XX в. исследователи «Слова» уясняли отдельные «темные места» памятника, его ритмический строй, композиционные особенности, устанавливали связи с западноевропейским средневековым эпосом.

Результатом обобщения этих исследований явилась обстоятельная работа В. Н. Перетца «Слово о полку Iropeвiм. Пам'ятка феодальноi Украiни—Русi XII вiку». (Киiв, 1926). В этой работе на основе изучения мусин-пушкинской и екатерининской копий исследователь предложил свою реконструкцию текста памятника и ряд новых конъектур. Он устанавливает отзвуки «Слова» в литературе XVI в. Кроме того, В. Н. Перетц выявляет связи «Слова» с книжно-библейской традицией и исследует его народно-поэтическую основу. В работе содержатся интересные наблюдения, устанавливающие общность «Слова о полку Игореве» с произведениями западноевропейского средневекового эпоса.

Перестановки текста, предложенные Перетцем, и ряд внесенных им поправок вызвали возражения В. Ф. Ржиги, Н. К. Гудзия и других ученых, которые справедливо упрекали автора в том, что он мало внимания уделил выяснению связей «Слова» с исторической и культурной жизнью Киевской Руси.

Советскими учеными 30—50-х гг. было по-новому оценено идейное содержание произведения, всесторонне рассмотрено художественное мастерство и языковое стилистическое своеобразие «Слова». В этом отношении значительный интерес представляют работы А. С. Орлова «Слово о полку Игореве» (1934; 2-изд., 1946), Д. С. Лихачева «Слово о полку Игореве» (1950; 2-изд., 1955), сборник «Слово о полку Игореве» под ред. В. П. Адриановой-Перетц (1950).