Рейчел Кейн Стеклянный дом 3 страница

Он постоял так еще несколько секунд, посмотрел ей прямо в глаза, и вернулся к дивану. Он снова открыл футляр с гитарой и устроился с инструментом на диване; она подумала, что это его комфортная зона, прямо так, с гитарой в руках.

– Те девушки. Они выходили днем?

Она моргнула.

– Ты имеешь в виду на улицу? Конечно. Они ходят на занятия. Ну, иногда.

– Они носят браслеты?

Она моргнула.

– Ты имеешь ввиду, такие… – Ева оставила свой за столом, и она подняла полоску кожи с красным символом. – Такие как этот? Я никогда не замечала. Они носят много побрякушек.

Она задумалась, и наконец вспомнила кое-что. Впрочем, браслеты немного отличались от этого. Они были позолоченными, и Моника и Моникеты все носили их на правом запястье. Она никогда не обращала на это внимания.

– Возможно.

– Браслеты с белым символом? – Майкл задавал вопросы небрежно, склонив голову и делая вид, что полностью сосредоточен на настройке гитары, хотя та в этом не нуждалась. Каждая нота, издаваемая струнами звучала идеально. – Не помнишь?

– Нет. – Она почувствовала отчетливую вспышку чего-то среднего между беспокойством и паникой. – Это означает, что они под защитой?

Он колебался секунду, но этого было достаточно для того, чтобы она поняла: Майкл удивлен.

– Ты имеешь в виду презервативы? – спросил он. – О какой еще защите может идти речь?

– Ты знаешь, о чем я говорю. – Ее щеки горели. Она надеялась, что это не так заметно, как чувствуется.

– Я так не думаю.

– Ева сказала…

Он поднял голову, и его голубые глаза стали неожиданно злыми.

– Еве следует держать рот под замком. Она и так в серьезной опасности от того, что расхаживает в этих готических шмотках. Они и так думают, что она их высмеивает. Если бы они слышали, что она говорит…

– Они, это кто? – спросила Клэр. Теперь была его очередь отводить взгляд.

– Люди, – сказал он безразлично. – Послушай, я не хочу испачкать руки в твоей крови. Ты можешь остаться на пару дней. Но только, пока не найдешь где жить, хорошо? И постарайся сделать это побыстрей, здесь тебе не реабилитационный центр для избитых девчонок. Я пытаюсь уберечь от проблем Еву и Шейна, мне и этого беспокойства хватает.

Для парня, играющего такую красивую музыку, он был жесток, и немного страшноват. Клэр нерешительно положила деньги на стол перед ним. Он посмотрел на них, сжав челюсти.

– Арендная плата сотня в месяц, – сказал он. – А так же, один раз в месяц ты покупаешь продукты. За первый месяц оплата вперед. Но ты на столько не задержишься, так что, остальное оставь себе.

Она сглотнула и забрала две сотни из трех, отсчитанных ею.

– Спасибо, – сказала она.

– Не благодари меня, – сказал он. – Просто не впутывай нас в неприятности. Это очень важно для меня.

Она молча встала и пошла на кухню. Наложив чили в две тарелки, поставила их вместе с ложками и колой на поднос и вернулась в комнату. Там аккуратно составила все на столик перед хозяином дома. Майкл посмотрел на принесенное угощение, потом перевел взгляд на Клэр. Она медленно села, морщась от боли, и начала есть. После паузы Майкл взял свою тарелку и попробовал.

– Это Шейн приготовил, – сказала Клэр. – Очень вкусно.

– Да. Чили и спагетти – это все, что умеет готовить Шейн. Ты что-нибудь умеешь?

– Конечно.

– Например?

– Лазанья, – сказала она. – И, эм… что-то вроде раскрошенного гамбургера с лапшой. А еще такос.

Майкл задумчиво посмотрел в сторону кухни.

– Сможешь приготовить завтра такос?

– Конечно, – сказала она. – У меня занятия с одиннадцати до пяти, но я задержусь и соберу продукты.

Он кивнул, продолжая есть, временами исподлобья поглядывая на нее.

– Прости, – наконец сказал он.

– За что?

– Что был такой задницей. Слушай, я не могу по-другому… я должен быть осторожен. Очень осторожен.

– Ты не задница, – сказала она. – Ты просто пытаешься защитить себя и своих друзей. Это правильно. Это то, что ты должен делать.

Майкл улыбнулся, от улыбки его лицо стало другим, оно вдруг стало ангельским и чудесным. Блин, изумленно подумала она. Он просто великолепен. Не удивительно, что он беспокоится по поводу ее несовершеннолетия. От такой улыбки как эта, девчонки должны гроздьями на нем виснуть.

– Раз ты в моем доме, ты мой друг, – сказал он. – Кстати, как тебя зовут?

– Клэр. Клэр Денверс.

– Добро пожаловать в Стеклянный дом, Клэр Денверс.

– Но только на время?…

– Да, временно.

Они обменялись неловкими улыбками.

На этот раз тарелки мыл Майкл, а Клэр поднялась обратно в свою комнату, расставила книги на полке и приступила к учебе.

Она слушала его игру, доносившуюся с нижнего этажа, мягкий и прочувствованный аккомпанемент ночи, и, похоже, он ей нравился.

 

 

Наступило утро светлое и раннее, и Клэр разбудил запах жареного бекона. Она спотыкаясь и зевая поплелась на первый этаж, едва осознавая, что одета всего лишь в очень длинную футболку, пока не вспомнила, что здесь живут мальчики. К счастью, никто ее не заметил, и ванная была свободна. Утром в ней уже кто-то побывал: зеркала все еще были запотевшими и большая черно-белая комната сверкала от капелек воды. Хотя пахло чистотой. И какими-то фруктами.

Фруктами пах шампунь, который она нашла и которым немедленно воспользовалась. Когда она вытерла зеркало и взглянула на себя, то увидела, что ее бледная кожа усеяна синяками.

Я могла умереть. Мне повезло.

Она снова набросила футболку, и бросилась в свою комнату, чтобы откопать свои трусики, которые вытащила вчера из машинки. Они были все еще влажные, но она все равно их надела, потом натянула синие джинсы.

Что- то подтолкнуло ее открыть стенной шкаф, где она нашла несколько старых вещей завалявшихся в глубине. Футболки, с названиями групп, о большинстве из которых она никогда не слышала, хотя кое-какие все же смогла припомнить. А также, несколько свитеров. Она сняла свою окровавленную рубашку и натянула одну из полинялых черных футболок, и, после некоторых размышлений, оставила туфли на полу.

Внизу, Ева и Шейн спорили в кухне о том, как правильно готовить яичницу-болтунью. Ева говорила, что для нее нужно молоко. А Шейн твердил, что молоко – еда для кошек. Клэр молча проскользнула мимо них к холодильнику, и вытащила коробку апельсинового сока. Она плеснула немного в стакан, потом молча протянула коробку остальным. Ева взяла его и налила себе, потом протянула коробку Шейну.

– Значит, – сказал Шейн, – Майкл тебя не выставил.

– Нет.

Шейн медленно кивнул. Он был даже больше, чем ей показалось вчера, а его кожа была золотисто-коричневого цвета, как будто он проводил много времени на летнем солнце. Его волосы тоже отдавали этим бронзовым отблеском и были выжжены на солнце. А Майкл был натуральным блондином. Что ж, если честно, они оба были привлекательными. На самом деле, ей не хотелось думать об этом, но, по крайней мере, она не говорила этого вслух.

– Ты должна знать кое-что о Майкле, – сказал он. – Он не любит давать шанс. Я не уверен, что он разрешит тебе остаться. Если разрешит, значит, он чувствует, что у тебя хорошая энергетика. Не относись к этому неуважительно, иначе, меня это сильно огорчит. Ясно?

Ева молча смотрела на них обоих, Клэр поняла, что для Евы это в новинку.

– Он твой друг, так ведь?

– Он спас мне жизнь, – сказал Шейн. – Если бы не он, я бы умер. Но благодарить его за это было бы идиотизмом с моей стороны. Так что, да. Он был моим другом всю мою жизнь, он мне как брат. Так что, не впутывай его в неприятности.

– Я не буду, – сказала она. – Яичницу готовят без молока.

– Видишь? – Шон отвернулся и начал разбивать яйца в миску. – Я же говорил.

– Предательница, – вздохнула Ева, и ткнула вилкой в жарящийся бекон. – Ладно. Итак, Шейн. Как тебе Линда вчера вечером?

– Лора.

– Все равно. Я не обязана запоминать имена каждой новой девицы, с которой ты встречался.

– Она выбила один пятьдесят.

– Боже, какое разочарование. Такая шалава!

Шейн натянуто улыбнулся в яичницу:

– Хей, не при ребенке. Тебя предупреждали.

– Ребенок? – Чувствительный укол по самолюбию. Клэр поставила тарелки на столешницу немного громче, чем нужно. – Предупреждали?…

Шейн протянул сложенный листок бумаги. Записка была короткой и «милой», подписана «Майкл». В ней было написано, что Клэр несовершеннолетняя, и что Шейну с Евой нужно быть поосторожней, когда она в доме.

Мило. Клэр не знала чувствовать себя польщенной или оскорбленной. Если подумать… оскорбленной.

– Я не ребенок! – выпалила она Шейну. – Я всего на год младше Евы! И девочки взрослеют быстрее.

Ева благоразумно кивнула:

– Значит, ты примерно на десять лет старше Шейна.

– Серьезно, – настояла Клэр. – Я не ребенок!

– Говори, что хочешь, деточка, – мягко сказал Шейн. – Не унывай! Это означает только то, что ты не должна подстрекать меня на разговоры о том, сколько секса я недополучил.

– Потише, а то я расскажу все Майклу, – предупредила Ева.

– О том сколько секса я недополучил? Валяй.

– Не получишь бекона.

– А вы обе не получите яичницу.

Ева сердито посмотрела на него.

– Обмен пленными?

Они обменялись свирепыми взглядами, за которым последовал обмен кастрюлями.

Клэр уже собиралась присоединиться к Еве, когда чистым мелодичным звуком раздался звонок в парадную дверь. Когда он прозвучал, Ева и Шейн застыли на месте и переглянулись. Почему-то это выглядело устрашающе. Шейн быстро поставил свою тарелку на гранитную столешницу, слизал жир бекона с пальцев и, указал кивком головы в сторону Клэр, сказал:

– Спрячь ее.

Ева кивнула. Затем она швырнула свою тарелку на стойку, схватила Клэр за запястье и потащила через всю комнату к кладовке, полускрытую в тени неуклюже втиснутого холодильника. Кладовка оказалась большой, темной и грязной. Полки были заставлены старыми банками. Этикетки на консервных банках говорили о том, что в них содержится батат и спаржа, а в стеклянных банках виднелось какое-то древнее желе. Здесь была лампочка с веревочным выключателем, но Ева не стала ее включать. Вместо этого она протиснулась между рядами мрачноватых банок с фруктами, протянула руки и Клэр услышала какой-то щелчок. Затем раздался металлический скрежет, потом снова щелчок, и часть задней стены повернулась.

Ева толкнула открывшийся проем, вытянулась, и достала с полки фонарик, который тут же вручила Клэр.

– Заходи, – сказала Ева. – Я включу свет снаружи, но старайся не включать фонарик, если услышишь голоса. Он может просвечивать через щели.

Клэр ошеломленно кивнула, и скрючилась, чтобы пролезть в маленькое отверстие, открывшееся в стене. Разогнувшись, она оказалась в на удивление большой и пустой комнате с каменным полом, без окон. Немного паутины по углам и клочки пыли несколько портили вид, но, с другой стороны, тут было не так уж плохо.

Ева закрыла дверь, и тут же наступила полная темнота. Клэр поспешно щелкнула фонариком, перешла в ближайший угол и опустилась на колени, часто и тяжело дыша.

Всего минуту назад они шутили на кухне, возились с беконом и яичницей, и вдруг… что за чертовщина только что произошла? И для чего здесь потайная комната с единственным входом?

Она услышала отдаленные голоса, и поспешно выключила фонарик. Это плохо. На самом деле, она никогда не боялась темноты, но та темнота не была полной… Всегда были звезды, лунный свет, отдаленные огни улицы…

Эта тьма была густой, как смола, такой, что хоть глаз выколи. Эта тьма пугала и заставляла обледеневать от ужаса при мысли, что рядом с тобой может оказаться все что угодно, а ты даже не заметишь, как оно приблизится.

Клэр закусила губу, сильно сжимая фонарик, и заскользила спиной по стене пока не нащупала рукой шершавую древесину двери, через которую вошла. Через нее проникало немного света, еле заметного, но достаточного для того чтобы успокоить стук в груди.

Голоса. Шейна, и еще кого-то. Мужской голос, глубже и ниже, чем у Шейна.

– Сэр, здесь живут только, те кто есть в списке. Только мы трое. – Шейн говорил мягко и уважительно, что не было на него похоже. Не то чтобы она хорошо его знала, но он всегда был остер на язык.

– Кто из них вы? – спросил голос.

– Шейн Коллинс, сэр

– Позовите сюда третьего, – сказал голос.

– Ну, я бы позвал, но Майкла здесь нет. Он не приходит до вечера. Не хотите проверить?…

– Не нужно. – Клэр прислушалась и расслышала шелест бумаги. – Вы Ева Россер?

– Да, сэр. – Ева говорила уважительно, но оживленно.

– Переехали из дома родителей… восемь месяцев назад?

– Да, сэр.

– Работаете?

– В Коммон Граундс, ну знаете, кафе…

Мужчина, кто бы он ни был, прервал ее.

– Вы. Коллинс. У вас есть работа? – голос обращался к Шейну.

– Я на пути к работе, сэр. Вы ведь знаете как это бывает.

– Продолжайте искать. Мы в Морганвилле не любим бездельников. Вы можете везде рассчитывать на помощь.

– Да, сэр. Я приму это к сведению, сэр.

Короткая пауза. Возможно, в ответе Шейна остроты было немного больше чем надо бы. Клэр сдержала дыхание, стараясь лучше расслышать.

– Вы покидали город на пару лет. Что заставило вас вернуться?

– Тоска по дому, сэр. – Да, его голос снова изменился, и даже Клэр знала, что это было плохо. – Скучал по своим старым друзьям.

Она услышала, как Ева прочистила горло:

– Сэр, простите, но мне на работу через полчаса…

Опять шелест бумаги.

– Еще одно. Здесь изображена девочка, которая исчезла из общежития прошлой ночью. Вы ее не видели?

– Нет, – сказали они хором.

Должно быть он им не поверил.

– Что здесь? – Он не стал ждать ответа, просто открыл внешнюю дверь кладовки. Клэр отпрянула и задержала дыхание. – Вы всегда оставляете здесь свет?

– Я доставала джем, когда вы позвонили, сэр. Наверно, забыла выключить, – сказала Ева. Она говорила нервно. – Простите.

Щелчок. Свет в кладовке погас и дверная щель перестала светиться. Клэр еле сдерживала прорывающееся дыхание. Не двигаться. Не двигаться. Она знала, что он, кто бы он ни был, стоит там, в темноте, смотрит и слушает.

А потом, наконец, она услышала, как он сказал:

– Позвоните в отделение, если увидите эту девочку. Она впуталась в какие-то неприятности. Мы хотели бы вызволить ее из них.

– Да, сэр, – сказала Ева, и дверь кладовки закрылась. Голоса удалились, звуча все тише и тише, пока совсем не затихли.

Клэр включила фонарик, прикрыла рукой и направила в угол. Луч фонаря был тусклым и давал совсем немного света, но этого было достаточно для того чтобы убедиться, что в темноте не затаился злой зомби. А потом она ждала. Казалось, прошла целая вечность до того момента, как раздался стук двери, и она широко распахнулась одновременно со вспышкой электрического света. Бледный макияж Евы с черной подводкой глаз выглядел еще страшнее, чем раньше.

– Все в порядке, – сказала она, и помогла Клэр выйти из потайной комнаты. – Он ушел.

– Дерьмовое все в порядке, – сказал Шейн, стоящий за ее спиной. Он сложил руки на груди, нахмурив брови и покачиваясь вперед назад. – У этих задниц есть ее фото. Они ищут ее. Что ты сделала, Клэр? Зарезала мэра или что похуже?

– Ничего! – сказала она не задумываясь. – Я… Я не знаю почему… может они просто беспокоятся из-за того, что я не объявилась вчера ночью?

– Беспокоятся? – хохотнул Шейн. – Да, точно. Они беспокоятся о тебе. Правильно. Так я и скажу Майклу. Если они собираются перевернуть город в поисках тебя, то ты слишком опасна, чтобы оставаться в Морганвилле, или нам нужно раздобыть тебе что-то вроде Защиты и очень срочно.

Когда он это сказал, Ева не возмутилась.

– Но… может быть в полиции?… – начала было Клэр.

– Это была полиция, – сказала Ева. – Говорю тебе. Они прочесывают город. Эти ребята работают на вампиров… сами они не вампиры, но они достаточно опасны, хоть и без клыков. Послушай, ты можешь позвонить своим родителям? Можешь попросить их вытащить тебя из школы и забрать домой или что-нибудь еще?

Конечно. Так будет проще всего, только это будет означать провал, и они ни за что не поверят в подобные вещи! Никогда! А если она попытается объяснить им это, то у нее не останется ни одного, ни малейшего шанса поступить в Йель, или в МТИ, или в Калтех. Она понимала, что в сложившейся ситуации как-то глупо об этом рассуждать, но это было существенно для нее.

Вампиры? А вот вампиры были не настолько важны.

– Но… я ничего не делала! – сказала она, и перевела взгляд с Шейна на Еву, а потом обратно. – Что у них может быть против меня, если я ничего не сделала?

– Жизнь несправедлива, – сказал Шейн, со всей уверенностью. – Нельзя бесить не тех людей, это я точно знаю. Как зовут девочку? Ту, что тебя избила?

– М-Моника.

Они оба уставились на нее.

– Вот, черт, – сказала Ева, ужаснувшись. – Моника Моррелл?

Лицо Шейна побелело. Он стоял, абсолютно бледный, и только в глазах светилось что-то пугающее.

– Моника, – повторил он. – Почему мне никто не сказал?

Ева смотрела на него, покусываю губу.

– Прости, Шейн. Мы не знали… я клянусь, я думала она уехала из города. Поступила в колледж, где-нибудь еще.

Шейн встрепенулся, как будто стряхивая с себя что-то невидимое, и пожал плечами, пытаясь изобразить безразличие. Хотя, Клэр прекрасно понимала, что ему не все равно.

– Наверно, она не смогла оставаться там, где не чувствовала себя королевой, и вернулась к папочке с просьбой прикупить ей отметок.

– Шейн…

– Я в порядке. Не беспокойся обо мне.

– Скорее всего, она тебя даже не вспомнит, – сболтнула Ева, а потом, похоже, пожалела, что сказала это. – Я… не это имела в виду. Прости.

Он рассмеялся, но это прозвучало фальшиво, так как голос его дрожал. Воцарилось короткое, странное молчание, и Ева сменила тему, решительно схватив тарелку с беконом и яичницей. Но неожиданно остановилась и выпучила глаза.

– Вот, дерьмо, – сказала она, а потом прикрыла рот.

– Что?

Она указал на тарелки на стойке. Шейна, ее… и Клэр.

– Три тарелки. Он понял, что что-то не так. Мы сказали ему, что Майкла здесь нет. Не удивительно, что он насторожился.

Шейн ничего не сказал, но Клэр видела, что он, если это только было возможно, расстроился еще больше. Однако не подавая вида, он поставил свою тарелку на стол и вышел в гостиную, где его шаги затихли.

Затем хлопнула его дверь на втором этаже.

Ева хлопнула себя по губам, наблюдая за происходящим.

– Так… Шейн и Моника? – предположила Клэр.

Ева продолжала пялиться в дверной проем.

– Все не так, как ты думаешь, – сказала она. – Шейн бы к этой шалаве и в жизнь бы не притронулся. Но в старших классах они учились вместе, и Шейн попал под горячую руку. Так же, как ты.

У Клэр вдруг пропал аппетит.

– Что произошло?

– Однажды они не смогли договориться с Моникой и его дом сгорел, а он чуть не умер, – сказала она. – Его… его сестре не так повезло… Майкл вывез его из города, и Шейн остался один, пока не сделал что-то сумасшедшее. Потом он пропал на пару лет. И вернулся уже когда я переехала сюда.

Клэр натянуто улыбнулась:

– Давай поедим. Умираю от голода.

Они сели в гостиной, болтая ни о чем, и избегая самой главной проблемы: что теперь делать. Потому что Клэр абсолютно точно знала, что ни у кого в этом доме нет нужного решения.

 

 

Клэр посмотрела на старомодные часы со стрелками, часовая стрелка медленно ползла мимо отметки одиннадцать. Профессор Хэммс начинает лекцию, подумала она, и почувствовала спазм в желудке. Она пропускает занятия уже второй день подряд. Она никогда в жизни не пропускала школу два дня подряд. Конечно, она прочитала учебник, даже дважды, но посещение лекций все равно давало гораздо больше. Только там можно было узнать много поучительного, особенно лекциях по физике, где проводили много опытов и экспериментов. Да просто, лекции нравились Клэр.

Четверг. А это означает, что у нее лабораторная работа. Лабораторные пропускать нельзя, какой бы хорошей не была твоя отмазка.

Вздохнув, она заставила себя отвести взгляд от часов и открыла учебник по математическому анализу, собираясь разобраться с решением линейных неравенств, с которыми у нее были проблемы.

– Какого черта ты там делаешь?

Шейн. Он стоял на лестнице и смотрел на нее. Она не слышала, как он подошел, возможно оттого, что он был босиком. Его волосы были в полном беспорядке. Видимо, он недавно спал.

– Занимаюсь, – ответила она.

– Ха, – сказал он, как будто никогда раньше не видел, как это делается. – Интересно. – Он перепрыгнул через перила за три шага до конца лестницы, плюхнулся на кожаный диван рядом с ней и, щелкнув лежащим здесь же пультом, включил телевизор, – Я не помешаю?

– Нет, – сказала она, стараясь быть вежливой. Это была ложь, но ей как-то не хотелось быть резкой в первый же день.

– Здорово. Не хочешь сделать перерыв?

– Перерыв?

– Это когда заканчиваешь заниматься, – он наклонил голову набок, чтобы взглянуть на книжку, –… чем бы то ни было, и занимаешься чем-нибудь интересным. Это для меня обычное дело. – Что-то со стуком упало в центр ее книги. Она дернулась и увидела беспроводной двуручный джойстик. – О, да ладно. Только не говори, что ты никогда не играла в видеоигры.

По правде говоря, она играла. Однажды. Ей не особенно понравилось. Он, наверное, прочел это у нее на лице, поскольку покачал головой.

– Это печально. Тебе надо сделать перерыв. Итак, у тебя есть выбор: ужасы, боевик, гонки, или война.

Она выпалила:

– И это все из чего я могу выбрать?»

Он выглядел обиженным.

– Что, хочешь девчачьи игры? Не в этом доме. Да ничего, я за тебя выберу. Вот. Стрелялка. – Он выдернул коробку из стопки рядом с диваном и вставил диск в аппарат. – Она простая. Все что нужно это жать на курок. Доверься мне. Ничто так не улучшает настроение как немножко виртуального насилия.

– Ты ненормальный.

– Эй, докажи, что я не прав. Если только ты не думаешь, что не справишься. – Он не смотрел на нее, когда сказал это, но она все равно почувствовала укол. – Возможно, тебе это не дано.

Она захлопнула свой учебник по алгебре, взяла джойстик и начала следить за тем как красочная графика грузится на экран.

– Покажи мне что делать.

Он ухмыльнулся.

– Целься. Стреляй. Старайся не стоять на моем пути.

Он был прав. Она всегда думала, что это несколько неумно, сидеть перед телеком и убивать виртуальных монстров, но черт ее побери, если это не было… весело. Скоро она уже вздрагивала, когда что-то выпрыгивало из угла экрана, и улюлюкала, прямо как Шейн, когда какой-нибудь очередной монстр был повержен.

Когда все жизни ее персонажа закончились, а на экране возникла рычащая физиономия зомби и полетели брызги крови, Клэр показалось, что на спину ей положили кубик льда.

– Ой, – сказал Шейн, и продолжил стрельбу. – Жаль. Сегодня ты зомби, а завтра еда. Хорошая попытка, деточка.

Она положила джойстик на диванную подушку, и немного понаблюдала, как он играет.

– Шейн? – наконец решилась она.

– Погоди… черт, чуть не попался. Что?

– Как ты попал к Монике в ее…

– В ее черный список? – предположил он, и всадил несколько дюжин пуль в нападающего зомби в оборванных одеждах. – Для этого много не нужно, достаточно просто не ползать перед ней на пузе при каждом ее появлении. – Что, надо заметить, было очень точным замечанием. – А ты что сделала?

– Я, э-м… Я выставила ее дурой.

Он щелкнул какую-то кнопку, и игра застыла на экране, он повернулся к ней.

– Ты что?

– Ну, она сказала, что Вторая мировая война была с китайцами, и…

Шейн рассмеялся. У него был приятный смех, глубокий наполненный энергией, и она нервно улыбнулась в ответ.

– А ты решительнее чем кажешься, Кей. Офигенно. – Он поднял ладонь. Она неуклюже хлопнула по ней. – О, чел, хуже чем тварь из игры. Еще разок?

Он снова поднял ладонь. На этот раз она ударила увереннее и сильнее, чтобы порадовать его. Довольный он вернулся к игре.

– Шейн? – сказала она.

На этот раз он вздохнул.

– Да?

– Прости, но… что насчет твоей сестры…

Молчание. Он не посмотрел на нее, даже вида не подал, что услышал ее. Он просто продолжать мочить тварей.

В этом он был хорош.

У Клэр сдали нервы. Она вернулась к учебнику. Он и наполовину не был таким же волнующим. Через полтора часа она положила его в сумку, встала, потянулась и спросила:

– Когда Майкл встает?

– Когда захочет. – Пожал плечами Шейн. – Тебе зачем? – Он скорчил гримасу и увернулся в сторону, вместе со своим персонажем на экране.

– Я… Я думаю, я должна вернуться в общежитие и забрать свои вещи.

Он щелкнул кнопкой, и изображение на экране снова застыло.

– Что? – Он смотрел на нее во все глаза, отчего сердце Клэр сначала замерло, а потом пустилось вскачь в бешенном ритме. Такие парни как Шейн никогда не уделяют все свое внимание таким маленьким сереньким книжным червям, как она. Никогда.

– Мои вещи. Из моей комнаты в общежитии.

– Да, я так и понял. Ты пропустила ту часть, где тебя разыскивают копы?

– Ну, если я объявлюсь, – благоразумно рассуждала она, – я больше не буду пропавшей без вести. Я скажу, что уснула где-нибудь. И тогда они перестанут меня искать.

– Это самый большой идиотизм, о каком я только слышал.

– Нет. Если я вернусь в общежитие, они оставят меня в покое, оставив на милость Моники. А она за это время, возможно, уже забыла обо мне…

– Клэр… – Он нахмурился на секунду или две, потом покачао головой. – Ты не пойдешь туда одна.

– Но… они не знают где я. Если ты пойдешь со мной, они узнают.

– А если ты не вернешься из общежития, мне придется объяснять Майклу, как получилось, что я, как последняя задница, позволил тебе этот самоубийственный поступок. Первое правило кино ужастиков, Кей… никогда не разделяться.

– Я не могу здесь прятаться. У меня занятия!

– Брось их.

– Ни за что! – Ее ужасала даже одна мысль об этом. Да она боялась даже пропустить занятия, а о том, чтобы бросить их, даже речи не могло быть!

– Клэр! Возможно ты еще не поняла, но у тебя неприятности! Моника не шутила, когда столкнула тебя с лестницы. Для нее это была легкая разминка. В следующий раз, она будет в бешенстве по-настоящему.

Клэр подняла свой рюкзак.

– Я ухожу.

– Значит ты идиотка. Дурака учить себе дороже, – отрезал Шейн, и вернулся к игре. Он больше на нее не смотрел, поскрипывая джойстиком и мстительно отстреливаясь. – Не говори им, где была прошлой ночью. Нам не нужны неприятности.

Клэр гневно стиснула зубы, вспомнила несколько резких словечек, но проглотила их. Потом зашла на кухню и взяла несколько мешков для мусора. Когда она складывала их в рюкзак, то услышала, как открылась и закрылась входная дверь.

– Чума на весь наш дом! – крикнула Ева, и Клэр услышала звон ее ключей, стукнувшихся о глиняные бока пепельницы на столе. – Есть кто живой?

– Да! – неожиданно выкрикнул Шейн. В голосе его плохо скрывалось бешенство. Впрочем и Клэр была не в лучшем состоянии.

– Черт, – весело ответила Ева. – Звучит обнадеживающе.

Клэр вышла из кухни и в коридоре столкнулась с Евой. Сегодня та была в бело-черной клетчатой юбке, черных сетчатых чулках, тяжелых лакированных туфлях с черепами на носках, в белой мужской рубашке с подтяжками и в черном кожаном пальто до пола. Ее волосы были заплетены в две косички, завязанные ленточками с черепами. Она пахла кофе. Свежемолотым. А на рубашке спереди красовалось огромное пятно.

– О, привет, Клэр, – сказала она, и моргнула. – Куда ты собралась?

– На похороны, – ответил Шейн. На экране зомби пронзительно вскрикнул и умер ужасной смертью.

– Да? Круто! Чьи?

– Свои. – сказал Шейн.

Глаза Евы широко открылись.

– Клэр… ты возвращаешься?

– За кое-какими вещами. Думаю, если я буду появляться там через день, чтобы люди меня видели, они решат, что я все еще живу там…

– Эй-эй-эй, плохая идея. Плохая. Очень плохая. Ты не можешь вернуться. Только не в одиночку.

– Почему нет?

– Они разыскивают тебя!

Шейн снова остановил игру:

– Думаешь, я ей этого не говорил? Она не слушает.

– И ты собирался вот так просто ее отпустить?

– Я ей не мамочка.

– Но ты ведь ее друг?

Он бросил на нее красноречивый взгляд, говорящий – заткнись. Ева свирепо зыркнула в ответ, потом посмотрела на Клэр.

– Серьезно. Ты просто не можешь… это опасно. Ты представления не имеешь насколько. Если Моника сходила к своему Покровителю и навесила на тебя ярлык, ты не сможешь, знаешь ли, вот так запросто бродить повсюду.

– Я не брожу, – уточнила Клэр. – Я иду в свое общежитие, взять несколько вещей, сходить на занятия, и вернуться домой.

– Сходить на занятия? – Ева беспомощно всплеснула руками с черным ногтями. – Нет-нет-нет! Ни каких занятий, ты шутишь?

Шейн поднял руку.

– Алло! Пойми же наконец.

– Все равно, – сказала Клэр и обошла Еву, чтобы пройти через коридор к входной двери. Она услышала как Шейн и Ева сердито перешептываются за ее спиной, но это уже ее мало интересовало.