Рейчел Кейн Стеклянный дом 2 страница

– Эй, – произнес девичий голос, и кто-то тронул Клэр за локоть. – Эй, ты в порядке?

Клэр вскрикнула и подскочила, с размаху оперевшись на растянутую лодыжку, и чуть не свалилась от пронзившей ее боли. Напугавшая ее девушка вытянулась и схватила ее за руку, чтобы вернуть ей равновесие. Она и сама выглядела напуганной.

– Извини! Боже, я такая неуклюжая. Вот так, теперь порядок?

Это была не Моника, или Джен, или Джина, или кто-то из студенческого городка ТПУ, это была незнакомка, сильно похожая на гота. В хорошем смысле. То есть она не раздувалась от важности: «я не столько крута, сколько холодна», как это делало большинство готов, которых Клэр видела в школе. У незнакомки были крашенные в черный цвет беспорядочно остриженные волосы, бледный макияж, обильная подводка и тушь, колготы в черно-красную полоску, тяжелые черные ботинки и мини юбка в складочку… Именно эти атрибуты четко определяли ее, как поклонницу тьмы.

– Меня зовут Ева, – сказала девушка, и улыбнулась. Это была мягкая, забавная улыбка, как бы приглашающая Клэр оценить шутку, понятную только им. – Да, представь себе, мои родители меня так назвали. Как будто знали, кем я стану. – Ее улыбка растаяла, и она присмотрелась к лицу Клэр. – О Боже, хороший фингал. Кто тебя так?

– Никто. – Выпалила Клэр не задумываясь, хотя наверняка знала, что готичная Ева никак не могла быть лучшей подругой стильной Моники. – Это был несчастный случай.

– Да, – мягко согласилась Ева. – Со мной тоже случались такие несчастные случаи, падение на кулаки и предметы. Как я уже сказала: я неуклюжая. Как ты? Тебе нужно к доктору? Я могу отвезти.

Она кивнула в сторону улицы, и Клэр поняла, что пока она выплакивала глаза, древний побитый черный Кадиллак, с плавниками в хвостовой части, припарковался у обочины. С зеркала заднего вида свисал череп, и Клэр не сомневалась, что задний бампер обклеен стикерами эмо групп, о которых почти никто не слышал.

Ева ей уже нравилась.

– Нет, – сказала она, и сердито провела по глазам тыльной стороной руки. – Я, гм… слушай, я прошу прощения. У меня выдался тяжелый денек. Я пришла на счет комнаты, но…

– Точно, комната! – Ева щелкнула пальцами, как бы показывая, что это вылетело у нее из головы, и подпрыгнула два или три раза от волнения. – Великолепно! Я приехала домой на обед… Я работаю в Коммон Граундс, ну, знаешь, кафешка такая?… а Майкл скоро поднимется, но ты можешь войти и осмотреть дом, если хочешь. Не знаю, там ли Шейн, но…

– Я не знаю, стоит ли мне…

– Стоит. Тебе стоит зайти. – Ева выкатила глаза. – Ты не представляешь каких неудачников мы видели у наших дверей. Я серьезно. Чудиков. Ты первая нормальная из всех кого я видела до сих пор. Майкл даст мне пинка под зад, если я позволю тебе уйти даже не попытавшись договориться.

Клэр моргнула. Она-то думала, что это ей придется просить рассмотреть ее кандидатуру… и ее назвали нормальной? Ева считает ее нормальной?

– Конечно, – услышала она свой голос. – Да. Я бы взглянула.

Ева схватила ее рюкзак и зашвырнула себе на плечо, поверх черной с серебряными застежками сумочки в форме гроба.

– Иди за мной. – И она потащила Клэр по веранде, чтобы открыть дверь в переднюю.

Вблизи дом выглядел старым, но не запущенным; «обветренный», – решила Клэр. Не помешало бы подкрасить здесь и там, и чугунные ступени не мешало бы обшить. Парадная дверь была высотой в два роста, с большим витражом вверху.

– Йоу! – крикнула Ева, и бросила рюкзак Клэр на стол в прихожей, ее сумочка последовала за ним, а ключ в древнего вида пепельницу с чугунной обезьянкой на ручке. – Ребята! У нас здесь живой!

Стук захлопнувшейся двери только усилил ужас, пронзивший Клэр от этих слов. Перед глазами промелькнуло несколько ужасающих сцен, и одна из них – в стиле Техасской Резни Бензопилой – ей не особо понравилась. Застыв на месте, она затравленно озиралась.

Однако внутри дома не было ничего наводящего страх. Много дерева, чисто и просто. Облупившаяся краска по углам… Пахло лимонным полиролем и… чили?

– Йоу! – снова крикнула Ева, и прошла через прихожую, топая платформами. Прихожая выходила в комнату побольше, в которой, как могла видеть Клэр, были большие кожаные диваны и книжные полки, как дома. Возможно, таким казалось жилье, после условий студенческого городка. Если так, то это был большой шаг вперед по сравнению с жизнью в общежитии. – Шейн, я чую чили. Я знаю, ты здесь! Вынь наушники из ушей!

Так или иначе, она совершенно не представляла себе Техасскую резню бензопилой в подобной комнате. Это обнадеживало. Или, если уж об этом говорить, вряд ли соседи серийных убийц любят заниматься таким домашним занятием, как готовка чили. Хорошего чили, судя по запаху. С… чесноком?

Она сделала несколько нерешительных шагов по прихожей. В соседней комнате, возможно кухне, прозвучали шаги Евы. В доме стояла тишина. Ничего не выскочило из-за угла, чтобы напугать ее, поэтому Kлер продвигалась дальше, шаг за шагом, через большую главную комнату.

И парень, который развалился на диване, как разваливаются только парни, зевнул и сел. Когда Клэр открыла рот, чтобы поприветствовать или позвать на помощь (она не успела решить для чего), он приложил палец к губам, чтобы она молчала.

– Эй, – прошептал он. – Я Шейн. В чем дело? – Он несколько раз моргнул, и с таким же выражением на лице, сказал: – Блин, ну и дерьмовый у тебя фингал. Болит, да?

Она легонько кивнула. Шейн снял ноги с дивана и сел, опершись локтями на колени, свесив руки, и глядя на нее. У него были коричневые волосы, постриженные неровными прядями, которые придавали ему слегка панковский вид. Он был взрослым мальчиком, старше чем она по крайней мере. Лет восемнадцати. Крупный парень, и высокий. Достаточно крупный, чтобы она почувствовал себя рядом с ним еще более мелкой. Ей показалось, что глаза у него карие, но она не посмела встретиться с ним взглядом более чем на мгновение.

– Хотя, я догадываюсь, ты собираешься сказать, что та чувиха, с которой ты дралась, выглядит еще хуже, – сказал Шейн.

Она отрицательно качнула головой, потом вздрогнула, почувствовав боль от этого движения. – Нет, я… ам… как ты догадался?…

– Что это была чувиха? Легко. Твои размеры. Если бы парень ударил тебя так, чтобы осталась такая отметина, тебя бы положили в больницу. Так как это произошло? Не похоже, что ты из тех, кто ищет себе проблемы.

Она подумала, что она должна бы обидеться, но, если честно, все это казалось странным сном. Может она никогда и не просыпалась. Может сейчас она лежит в коме на больничной койке, а Шейн лишь слабая пародия на чеширского кота.

– Я Клэр, – сказала она, неловко махнув рукой. – Привет.

Он кивнул на кожаное кресло. Она скользнула в него, вытянув ноги, и почувствовала, как на нее накатило облегчение. Она была как дома, хотя это был не ее дом, и она уже начала подумывать, что такие ощущения не могут посетить ее в этом забытом богом городке. Но именно здесь она почувствовала себя на своем месте.

– Хочешь чего-нибудь? – вдруг спросил Шейн. – Может, колу? Чили? Билет на автобус домой?

– Колу, – сказала она, и неожиданно добавила, – и чили.

– Хороший выбор. Я его сам готовил. – Он сполз с дивана, на удивление гибко для своего роста, и мягкой походкой ушел в кухню, где скрылась Ева. Клэр прислушалась к успокаивающему звуку их голосов, и все ее мышцы сами собой расслабились в мягких объятиях кресла. До сих пор она не замечала, что в доме было прохладно, и лениво вращающийся потолочный вентилятор обдувал ее разгоряченное лицо прохладным воздухом. Это было приятно.

Она открыла глаза при звуке шагов Евы, возвращающейся в комнату. Ева несла поднос с красно-белой банкой, чашей, ложкой и пакетом льда. Она поставила поднос на кофейный столик и немного пододвинула коленями столик в сторону Клэр.

– Сначала пакет со льдом, – сказала она. – Никогда не знаешь, что Шейн положил в чили. Будь осторожней.

Шейн вернулся на диван диван, неслышно ступая босыми ногами, плюхнулся на него, посасывая свою колу из банки. Ева сердито зыркнула на него.

– Да, чел, спасибо, что и мне принес. – Она закатила глаза, и ее енотоподобный макияж подчеркнул это движение. – Придурок.

– Я не знал, насыпать ли тебе туда праха зомби. И ешь ли ты на этой неделе.

– Придурок! Давай, ешь, Клэр… Я сама себе возьму.

Клэр взяла ложку и осторожно попробовала чили, который был густым, насыщенным, ароматным и щедро приправленным чесноком. В общем, просто восхитительным. Ей приелась еда из кафетерия, после нее это угощение казалось просто… ух. У Шейна брови ползли вверх, пока он смотрел, как она загребает ложкой.

– Фкуфно, – промямлила она. Он лениво отсалютовал ей в ответ.

К тому времени, как она уплела уже половину чашки, вернулась Ева с подносом, который она быстро опустила на другую сторону кофейного столика. Ева села на пол, скрестила ноги, и принялась за еду.

– Не плохо, – наконец сказала она. – По крайней мере, на этот раз, ты не добавил свой чудовищный фирменный соус.

– Сделал с ним одну порцию для себя, – сказал Шейн. – Положил в холодильник со стикером «биологическая опасность», так что без ругани, если обожжетесь. Где ты подобрала это дитя?

– На улице. Она пришла на счет комнаты.

– И ты предварительно ее избила, чтобы убедиться, что она выдержит?

– Укуси меня, чильная душа.

– Не обращай внимания на Еву, – сказал он Клэр. – Она ненавидит рабочие дни. Боится загореть.

– Да, а Шейн просто ненавидит работать. Так как тебя зовут?

Клэр открыла рот, но Шейн перебил ее, явно обрадованный тем, что может снова подколоть свою соседку:

– Ее зовут Клэр. А ты даже не спросила? Ее избила какая-то чувиха. Возможно, какая-то дрянь из общежития. Сама знаешь, что это за место.

Они обменялись взглядами. Довольно долгими. Потом Ева снова повернулась к Клэр:

– Это правда? Тебя избили в общежитии? – Клэр кивнула в ответ, поспешно запихивая в рот очередную порцию еды, чтобы не сказать слишком много. – Это возмутительно. Не удивительно, что ты ищешь комнату. – Еще кивок. – У тебя с собой не много вещей.

– У меня больше нет, – сказала она. – Только книги, и может еще парочка мелочей оставшихся в моей комнате. Но я не собираюсь возвращаться за ними. Во всяком случае, не сегодня.

– Почему нет? – Шейн сгреб с пола потрепанный бейсбольный мяч, подбросил в потолок, едва не попав в вертящиеся лопасти вентилятора, и без усилий поймал его. – Эта дрянь поджидает тебя, чтобы снова поколотить?

– Да, – сказала Клэр, опустив взгляд в свою тарелку. – Думаю да. Не только она, у нее есть подружки. И само то место… нет. То место… оно отвратительно.

– Бывало такое, – сказала Ева. – Хотя кое-кто может и это место сделать таким же. – И она выразительно посмотрела на Шейна. В ответ тот изобразил, что бросает в нее мячик. Ева притворно уклонилась от невидимого снаряда со словами:

– Когда встает Майкл?

Шейн еще раз изобразил бросок.

– Черт, Ева, я не знаю. Мне нравится этот парень, но я с ним не сплю. Пойди и постучись к нему. А мне надо собраться.

– Собраться? – спросила Ева. – Ты что, снова уходишь?

– Да, ухожу. В боулинг. Ее зовут Лора. Если хочешь еще подробностей, то просто включи эротический фильм. – Шейн перевернулся на диване, встал, и прошуршал по широкой лестнице, ведущей на второй этаж. – Увидимся позже, Клэр.

Ева расстроено промычала:

– Подожди минутку! Так, что скажешь? Ничего, если она останется здесь?

Шейн махнул рукой.

– Да, в любом случае. По-моему она в порядке, нечего волноваться. – Он быстро взглянул на Клэр, мило улыбнувшись кривой странной ухмылкой, и ускакал вверх по лестнице. Он двигался, как спортсмен, однако движения его были полны грации. Вообще-то, он был довольно симпатичным.

– Парни, – вздохнула Ева. – Черт, не плохо было бы, чтобы здесь поселилась еще одна девушка. Они все такие! Сначала у них одни «ха-ха» да «ладно-ладно», – а потом, когда приходит время делать уборку в доме или мыть посуду, они тут же превращаются в гостей. И вся грязная работа становится твоей обязанностью, как будто ты служанка или типа того. Я хочу сказать… ты просто готова рвать и метать, когда они демонстративно начинают заниматься своими делами или просто садятся тебе на шею.

Клэр попыталась улыбнуться, но разбитая губа запульсировала, и она почувствовала, что рана снова открылась. Кровь стекла по подбородку, и она схватила салфетку, которую Ева положила на поднос, и прижала к губе. Ева молча наблюдала, хмурясь, потом встала с пола, подняла пакет со льдом, и положила его на голову Клэр, как раз туда, где красовалась чудовищных размеров шишка.

– Как ты? – спросила она.

– Лучше. – И это было правдой. Ото льда больное место сразу же онемело, а от еды в животе разлилось приятное тепло. – Эммм, думаю, мне нужно спросить… на счет комнаты…

– Что ж, тебе нужно познакомиться с Майклом, и он должен согласиться. Майкл милый, правда. И он владелец дома. Ну, во всяком случае, его семья. Я думаю, они переехали и оставили ему дом на пару лет. Он всего на полгода старше меня. Нам всем около восемнадцати. Майкл старше всех.

– Он спит днем?

– Да. Я хочу сказать, некоторые из нас любят поспать днем, но он просто помешан на этом. Я зову его вампиром, потому что он предпочитает ночной образ жизни. В любом случае, дневной сон для него дело очень серьезное.

– А ты уверена, что он не вампир? – сказала Клэр смеясь. – Я смотрела кино. Они скрытные. – Она произнесла это очень весело, думая, что Ева оценит шутку. Но Ева даже не улыбнулась.

– О да, это точно. Первое, он ест чили Шейна, в котором столько чеснока, это убило бы дюжину сильнейших Дракул. И однажды я приложила к нему крест. – Ева сделала большой глоток колы.

– Ты… что? Что ты сделала?

– Ну, конечно, сделала. Я хочу сказать, что девушке не повредит излишняя осторожность, особенно здесь. – Ева снова закатила глаза. Клэр уже поняла, что это был ее любимый трюк. – В Морганвилле. Ну знаешь?…

– Ты o чем?

– Хочешь сказать, что ты не знаешь? Как ты можешь не знать? – Ева опустила свою банку и встала на колени, оперевшись локтями на журнальный столик. Из-под густого макияжа на Клэр смотрели серьезные темно-карие глаза с золотистой каймой. – Морганвилль полон вампиров.

Клэр засмеялась.

Ева промолчала. Она продолжала пристально смотреть.

– Эммм… ты шутишь?

– Сколько студентов в год выпускается из ТПУ?

– Я не знаю… Это дерьмовый колледж, большинство переводится отсюда…

– Все уезжают. Или в конце концов, перестают появляться, правильно? Не могу поверить, что ты не знаешь. Неужели никто не рассказал тебе об этом прежде, чем ты переехала сюда? Поверь мне, вампиры захватили город. Они нападают. В доме ты или на улице. Если ты не веришь в их существование и думаешь, что их здесь нет или ты ищешь другое объяснение происходящему, то твоя семья получает фору. Ты под защитой. Но иначе… – Ева провела пальцем по своей шее и закатила глаза.

«Теперь все понятно, – подумала Клэр, и положила ложку. Не удивительно, что никто не снял у них комнату. Они свихнулись». Как это обидно. Только нашла людей, которые так ей понравились, а они оказались сумасшедшими…

– Думаешь, я чокнутая, – сказала Ева, и вздохнула. – Понятно. Наверно, я бы тоже так подумала, если бы не родилась в защищенном доме. Мой отец работает на водную компанию. Моя мама учительница. Но мы все носим это. – Она вытянула запястье. На нем был черный кожаный браслет, с символом красной розы, такой Клэр еще не видела. Роза была похожа на китайский иероглиф. – Видишь, какая она у меня красная? Вышел срок. Это как страхование здоровья. Дети растут только до восемнадцати. Мой день рожденья был полгода назад. – Она грустно посмотрела на него, потом пожала плечами, отстегнула и положила на поднос. – Думаю, нет смысла носить его теперь. Это уже никого не одурачит.

Клэр смотрела на нее беспомощно, ожидая, что сейчас все разъяснится, это окажется дурацкой шуткой, Ева рассмеется, назовет ее идиоткой и скажет, что она купилась, а Шейн лениво спустится и с обычными обидными словами вышвырнет ее за дверь. Потому, что мир устроен по-другому. Не бывает так, чтобы люди тебе понравились, а потом оказались сумасшедшими. Разве не так?

Других объяснений странному поведению Евы Клэр даже не пыталась найти. Она вспомнила быстро идущих людей на улице, прячущих свои лица. Вспомнила, как мать толкнула своего ребенка из-за дружелюбного жеста. Но это ни о чем не говорило.

– Хорошо. Продолжай думать, что я сумасшедшая, – сказала Ева, и снова села на пол. – Я хочу сказать, почему бы нет? Я не собираюсь тебя переубеждать. Просто… не выходи одна на улицу после заката. Если рядом нет кого-нибудь защищенного, если найдешь такого. Ищи браслет. Она подтолкнула свой пальцем. – Символ белый, если браслет активный.

– Но я… – кашлянула Клэр, не зная, что сказать. Если не можешь сказать ничего хорошего, лучше согласиться. – Хорошо. Спасибо. А Шейн…?

– Шейн? Ты думаешь, что он защищен? – фыркнула Ева. – Если бы! Даже если и был, в чем я сомневаюсь, он никогда об этом не говорил, и он не носит ни браслета, ни чего-то еще. Майкл… по любому нет, но есть своего рода стандартная защита на домах. Мы здесь своего рода изгнанники. В номерах тоже безопасно.

Этот разговор был довольно странным для беседы за тарелкой чили и баночкой колы, с пакетом льда на макушке. Клэр, совершенно неожиданно для себя, зевнула. Ева засмеялась.

– Считай это сказкой на ночь, – сказала она. – Позволь показать тебе комнату. В худшем случае, приляжешь ненадолго, чтобы улучшить действие пакета со льдом, и убежишь. Или, проснешься, и решишь поболтать с Майклом перед уходом. Тебе решать.

Клэр снова пронзил холод, и она содрогнулась. Возможно, это оттого, что она ударилась головой, предположила она, или оттого, что она устала. Она порылась в кармане, нашла упаковку таблеток, которые ей выписал доктор, и выпила одну с последним глотком колы. Потом помогла Еве отнести подносы на кухню, которая оказалась огромной, с каменными раковинами, старинными изысканными столешницами, двумя современными удобствами – плита и холодильник – нелепо рассованными по углам. Чили был из пароварки, которая кажется еще кипела.

Когда посуда была вымыта, подносы сложены, а мусор убран, Ева снова подняла рюкзак Клэр с пола и повела ее через гостиную вверх по лестнице. На третьем пролете, Ева встревожено обернулась и сказала:

– Хей, а ты осилишь подъем? Потому что, знаешь…

– Я в порядке, – соврала Клэр. Ее лодыжка чертовски болела, но она хотела посмотреть комнату. И на случай если потом ее вышвырнут, она по крайней мере еще разок поспит в постели, какой бы старой она не была. До конца оставалось тринадцать ступенек. Она тяжело наступила на каждую из них обеими ногами, и даже оставила потные отпечатки пальцев на перилах, к которым Шейн даже не подумал притронуться, когда подымался перед ними.

Шаги Евы приглушал толстый старинный ковер, поражающий необычайной феерией цвета, которая неожиданно обрывалась полированным деревянным полом. На лестничной площадке было шесть дверей. Проходя мимо них, Ева указывала на них и называла.

– Комната Шейна.

Первая дверь.

– Комната Майкла.

Вторая дверь.

– Эта тоже его, у него двойная комната.

Третья дверь.

– Главная спальная.

Четвертая.

– Лестница ко второй ванной комнате, на случай если Шейн целый час укладывает волосы и тому подобное…

– Укуси меня! – выкрикнул Шейн из-за закрытых дверей. Ева стукнула по первой двери и отвела Клэр к последним двум.

– Эта моя. Твоя в конце.

Когда она с размаху распахнула ее, Клэр, готовая увидеть что угодно, открыла рот. Во-первых, комната была огромной. В три раза больше, чем ее комната в общежитии. Во-вторых, она была угловая, с тремя… тремя!.. окнами, закрытыми шторами и занавесками. Кровать была не такой узенькой, как в общежитии; это была настоящая кровать с высоким матрасом на пружинном каркасе и с массивными темными и крепкими деревянными ножками-столбиками по углам. Вдоль стены стоял шкаф, в который могло бы поместиться раза в четыре больше одежды, чем Клэр когда-либо носила. Плюс стенной шкаф. Плюс…

– Это телевизор? – спросила она слабым голосом.

– Да. С кабельными каналами. Так что, налетай, если конечно не хочешь унести с собой. О, тут и интернет подключен. Широкополосная сеть. Но должна тебя предупредить, трафик интернета здесь просматривается, поэтому тебе нужно быть поосторожней с тем, что пишешь в сообщениях. – Ева забросила рюкзак на шкаф. – Не обязательно решать прямо сейчас. Сначала ты должна отдохнуть. Вот, держи свой пакет со льдом. – Она проводила Клэр до кровати и помогла ей разобрать покрывала, а когда Клэр сняла туфли и устроилась, она подоткнула ей одеяло, как мать, и положила пакет со льдом ей на голову. – К тому времени, как встанешь, Майкл, наверное проснется. Мне надо обратно на работу, но все в будет в порядке. Серьезно.

Клэр улыбнулась ей, немного туманно – начало действовать обезболивающее. Ее снова знобило.

– Спасибо, Ева, – сказала она. – Это просто… ух.

– Да, ну на сегодня ты заслужила небольшой ух. – Ева пожала плечами, и ответила ей очаровательной улыбкой. – Спи спокойно. И не беспокойся, вампиры сюда не сунутся. Этот дом защищен, даже если мы не защищены.

Клэр обдумывала это несколько секунд после того, как Ева вышла из комнаты, тихо закрыв за собой дверь, а потом ее сознание растворилось в радостных ощущениях мягкости подушек и матраса, и от того, как хрустели простыни…

Ей снился странный сон: тихая комната, в которой на бархатной софе сидел кто-то бледный, переворачивал страницы книги и плакал. Ее это не напугало, точнее, она почувствовала холодок, он появился и исчез, а дом… казалось, дом был наполнен шепотом.

Потом она погрузилась во тьму, и больше не видела снов.

Ни о Монике.

Ни о вампирах.

 

 

Клэр в страхе дернулась в темноте, стряхнув при этом пакет со льдом – теперь в нем плескалась вода – с подушки на пол. В доме было тихо, если не считать пугающих скрипов, производимых домом ночью. Снаружи ветер трещал сухими листьями на деревьях, а из-за двери спальни она услышала звуки музыки.

Клэр выскользнула из постели, нащупывая лампу, и нашла ее рядом с кроватью – стеклянная в стиле Тиффани, очень милая – и яркая вспышка света отогнала надвигающийся на нее страх. Музыка была медленной, мягкой и успокаивающей. Девушка надела свои туфли, взглянула в зеркало на шкафу, и осталась в шоке. Ее лицо все еще болело, и понятно почему – правый глаз заплыл, кожа вокруг него побагровела. Разбитая губа блестела и тоже выглядела неприятно. Всегда бледное лицо было белее мела. Короткая неровная стрижка сильно растрепалась от подушки, но уложить волосы было как раз делом нехитрым. Она никогда не применяла много косметики, даже когда брала ее без спроса у мамы, но сегодня, наверное, немного тонального и корректирующего крема не помешало бы… Она выглядела потрепанной, побитой и бездомной.

Ну. В конце концов, это чистая правда.

Клэр сделала глубокий вдох и открыла дверь спальни. В холле теплым сияющим золотом горел свет, внизу в гостиной звучала музыка. Она посмотрела на часы, висящие на дальней стене: минула полночь – она проспала больше двенадцати часов.

И пропустила занятия. Не то чтобы она хотела появиться на людях в таком виде, даже если не считать паранойей угрозу Моники… но позже ей придется нанести удар по книгам. По крайней мере, книги не дают сдачи.

Синяки уже давали о себе знать не так явно, и голова болела совсем чуть-чуть. Хуже всего было с лодыжкой: пока она спускалась вниз по лестнице, ее ногу пронизывала острая колющая боль.

Она была на полпути вниз, когда заметила парня на диване, на котором раньше в развалку сидел Шейн. У него в руках была гитара.

О. Музыка. Она думала, что это запись, но нет, музыка была настоящей, она была живой, и именно этот парень, перебирая струны, создавал эту чарующую красоту. Она никогда раньше не слышала живой музыки, действительно воспроизводимой вживую, такую, как эта. Это было великолепно.

Она смотрела на парня, застыв, потому что он еще не подозревал о ее существовании. Был только он, гитара и музыка. И если бы она могла описать словами то, что видела на его лице, это вышло бы что-то поэтичное и немного печальное.

Хозяин дома был блондином, его волосы были подстрижены примерно как у Шейна, беспорядочными прядями. Не такой крупный как Шейн, и не такой мускулистый, но примерно такого же роста. Он тоже был в футболке – черной, с логотипом пива. В синих джинсах. Без обуви.

Он перестал играть, опустил голову, и дотянулся до бутылки пива на столе перед собой. Он чокнулся с воздухом.

– С днем рожденья, чел. – Сделал три глотка, вскинув голову, вздохнул, и поставил бутылку на место. – Это домашний арест. Какого черта. Признай это или поплатишься.

Клэр кашлянула. Он испуганно обернулся и увидел ее на лестнице; секунду или две он смотрел, нахмурив брови.

– О! Ты та девушка, что хотела взглянуть на комнату, про которую говорил Шейн. Хей. Спускайся.

Она спустилась, стараясь не хромать, и когда она вышла на свет, увидела, как его быстрые умные голубые глаза скользят по ее синякам.

Он не сказал об этом ни слова.

– Я Майкл, – сказал он. – А тебе еще нет восемнадцати, так что разговор будет коротким.

Она с размаху села с бьющимся сердцем.

– Я учусь в колледже, – сказала она. – Я первокурсница. Меня зовут…

– Хватит заливать, мне все равно, как тебя зовут. Тебе нет восемнадцати. Готов поспорить, что тебе и семнадцати нет. Мы не принимаем в этот дом, тех, у кого нет прав. – Его голос был глубоким, теплым, но твердым, по крайней мере сейчас. – Не то чтобы ты вступаешь в Центр оргий, но извини, мы с Шейном вынуждены думать о подобных вещах. Ты живешь здесь и кто-нибудь начинать подозревать, что здесь, что-то не так…

– Постой, – сказала она первое, что пришло в голову: – Я не собираюсь этим заниматься. Или говорить об этом. Я не буду втягивать вас в неприятности. Мне престо нужна…

– Нет, – сказал он. Он уложил гитару в футляр и закрыл его. – Прости, но ты не можешь здесь остаться. Таковы правила.

Она чувствовала, что все идет к этому, но позволила себе подумать: Ева была милой, и Шейн не был ужасен, и комната была хорошей, но взгляд в глаза Майкла добил ее. Окончательный и бесповоротный отказ.

Она почувствовала, что ее губы трясутся, и возненавидела себя за это. Почему она не может быть задиристой холодной стервой? Почему она не может постоять за себя, когда надо, не расплакавшись при этом как дитя? Моника не стала бы плакать. Моника нашла бы, что ответить, сказала бы ему, что ее вещи уже в комнате. Моника швырнула бы ему деньги на стол и он бы не посмел вернуть их назад.

Клэр полезла в свой задний карман и достала свой бумажник.

– Сколько? – спросила она, и начала отсчитывать купюры. У нее было двенадцать, этого должно хватить. – Трех сотен достаточно? Я могу достать еще, если нужно.

Майкл откинулся назад от удивления, слегка нахмурив лоб. Он взял пиво и отпил немного, пока размышлял.

– Как? – спросил он.

– Что?

– Как ты достанешь еще?

– Найду работу. Продам вещи. – Не то чтобы у нее было что продавать, но в крайнем случае она может в позвонить маме. – Я хочу здесь остаться, Майкл. Я очень хочу. – Она была удивлена твердости своего голоса. – Да, мне меньше восемнадцати, но я клянусь, у вас не будет проблем из-за меня. Я не буду путаться у вас под ногами. Я хожу в колледж, и учусь. Это все, что я делаю. Я не гуляю и не хожу на вечеринки. Я могу быть полезной. Я… Я буду помогать убирать дом и готовить.

Он поразмыслил над этим, не отводя от нее взгляда. Все его мысли читались на лице. Это немного пугало, хотя вряд ли Майкл отдавал себе в этом отчет. Его решительность и уверенность в себе делали его старше своих лет.

– Нет, – сказал он. – Прости, дитя. Но тут слишком много риска.

– Ева совсем чуть-чуть старше меня!

– Еве восемнадцать. А тебе сколько, шестнадцать?

– Почти семнадцать! – Если немного растянуть понятие почти. – Я правда учусь в колледже. Я первокурсница, взгляни, вот мой студенческий билет…

Он пропустил это мимо ушей.

– Возвращайся через год и мы поговорим об этом, – сказал он. – И давай закроем эту тему. Как насчет общежития?…

– Если я там останусь, они убьют меня, – сказала она, и опустила глаза на свои сцепленные побелевшие пальцы. – Они пытались убить меня сегодня.

– Что?

– Другие девчонки. Они побили меня и столкнули с лестницы.

Молчание. Довольно долгое. Она боялась поднять на него глаза, поэтому услышала только скрип кожи, а потом поняла, что Майкл уже стоит рядом с ней. Прежде чем она успела что-либо возразить, он уже проверял шишку на ее голове, наклонив голову назад, чтобы получше разглядеть, затем также бесстрастно рассмотрел синяки и порезы.

– Что еще? – спросил он.

– Что?

– Кроме того, что я видел? Ты ведь не собираешься умереть прямо передо мной?

М- да, очень трогательно.

– Я в порядке. Меня осмотрел доктор и все такое. Это просто синяки. И растянутая лодыжка. Но они столкнули меня с лестницы, и сделали это специально, и она сказала мне… – Тут почему-то ей вспомнились слова Евы о вампирах, и Клэр сбилась с мысли. – Нападавшая на меня девушка, она сказала мне, что ночью я получу свое. Я не могу вернуться в общежитие, Майкл. Если ты выставишь меня за дверь, они убьют меня, потому что у меня нет друзей и мне некуда идти!