Психологическая характеристика труда 5 страница

Таким образом, время школьной учебы представляет собой специфический период в жизни подрастающего человека, и специфический характер носит в этот период организованное в процессе обучения познание ребенка. Однако школьный период тоже не однороден, и в течение школьного возраста ребенок проходит различные ступени развития.

В соответствии с этим изменяется на различных ступенях и характер каждо­го из четырех выделенных нами этапов процесса учения и их соотношение. Так, характер и роль первого этапа — восприятия учебного материала — на раз­личных ступенях существенно меняется: в младшем школьном возрасте еще очень велик удельный вес чувственного восприятия. С этим связано особое зна­чение принципа наглядности в системе начального обучения. При этом задача наглядного обучения в школе заключается все же не в том, чтобы, культивируя, закреплять рабскую зависимость мышления ребенка от чувственного восприя­тия, а в том, чтобы, развивая в процессе обучения мышление ребенка, помочь ему перейти к активной работе мысли по осмыслению бытия. В старшем школьном возрасте значение наглядности сохраняется, но характер и роль ее изменяются: в единстве чувственной наглядности и отвлеченного теоретического знания все большим становится относительный удельный вес последнего; на основе приоб­ретенных знаний и более развитого мышления само наблюдение становится бо­лее обобщенным и самостоятельным.

Существенные сдвиги происходят и в остальных звеньях процесса учения — в осмыслении, закреплении знаний и овладении ими. В процессе осмысления ма­териала все больше развивается способность переходить из фактического плана в план теоретический, в область все более широких теоретических обобщений; закрепление знаний (их запоминание) приобретает все более осознанно-логиче­ский характер как по содержанию, так и по приемам; в младшем школьном воз­расте наблюдается обычно большая зависимость учащегося от учебного материала; воспроизводя его, он склонен всегда сохранять структуру подлинника; ему очень трудно дается реконструирование, перекомбинирование; у младшего школьника простое закрепление материала заметно преобладает над подлинным овладени­ем, выражающимся в способности применять свои знания, используя их в различ­ных условиях. У старшего школьника для этого имеются все возможности; если они не реализуются, вина за это падает исключительно на постановку обучения.

Усвоение как знаний, так и навыков, вообще весь ход учения существенно обусловлен теми специфическими отношениями, которые складываются у уче­ника в процессе обучения к учебному материалу, к учителю, к самому учению.

Специфическое отношение к учению — это ответственное отношение. Уче­ние — это выполнение определенных заданий, подготовка уроков. Самоконт­роль, соблюдение дисциплины, способность отложить развлечения или отказать­ся от них, чтобы подготовить урок, вовремя выполнить все задания, — все это требует воли, характера, по крайней мере известных черт его. Через обучение совершается и воспитание; обучение формирует не только те или иные способ­ности, но и личность в целом, ее характер и мировоззрение.

Человек учится и должен учиться, повышая свою квалификацию, совершен­ствуясь, и тогда, когда он включается в трудовую деятельность. Но в школьные годы учению принадлежит особая роль; к этому периоду во всей полноте приме­нимо положение: ребенок развивается, обучаясь. В этот период учение является основным видом деятельности, в которой формируется человек.

В труде, игре и учении — в них всех совместно и в каждом из них по-своему и проявляется, и формируется личность. Психическое содержание труда, игры и учения — это психическое содержание личности в труде, игре и учении. Так же как исследование сначала аналитически выделенных психических процессов пе­реходит в исследование психической стороны деятельности, в которую они объек­тивно входят, так и исследование психической стороны деятельности, различных видов ее переходит в исследование психических свойств личности, которая в этой деятельности и проявляется, и формируется.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

ВВЕДЕНИЕ

Все психические процессы, с изучения которых начался наш анализ психическо­го содержания деятельности человека, протекают в личности, и каждый из них в своем реальном протекании зависит от нее[185].

Зависимость психических процессов от личности как индивидуальности вы­ражается, во-первых, в индивидуально-дифференциальных различиях. Люди в зависимости от общего склада их индивидуальности различаются по типам вос­приятия и наблюдения, памяти, внимания (в смысле переключаемости) и т. д. Индивидуальные различия проявляются в самом содержании воспринимаемого, запоминаемого и т. д., что особенно ярко выступает в избирательном характере запоминания и забывания.

Зависимость психических процессов от личности выражается, во-вторых, в том, что они, как показал наш анализ, не имея самостоятельной линии, зависят от общего развития личности. При изучении эмоций было установлено, что чувства человека в один период или эпоху его жизни не являются всегда непрерывным продолжением, более или менее осложненным, его чувств в предшествующий период. Когда определенная полоса или эпоха нашей жизни безвозвратно отхо­дит в прошлое и на смену ей приходит новая, то вместе с этим сменяется весь строй эмоциональной жизни. Связь чувств с настоящими установками личности существеннее, чем связь их с прошлыми чувствами. Поскольку между новыми и старыми чувствами сохраняется преемственность, она опосредована и обуслов­лена связью с развивающейся личностью. То же в не меньшей степени применимо к организации волевой жизни и к любой аналитически выделенной стороне психики.

Тот факт, что психические процессы человека суть проявления личности, вы­ражается, в-третьих, в том, что у человека они не остаются только процессами, совершающимися самотеком, а превращаются в сознательно регулируемые дей­ствия или операции, которыми личность как бы овладевает и которые она на­правляет на разрешение встающих перед ней в жизни задач. Так, процесс вос­приятия превращается у человека в более или менее сознательно регулируемый им процесс наблюдения, и в этом именно проявляется существенная особенность подлинно человеческого восприятия. Точно так же в человеческой памяти не­произвольное запечатление сменяется сознательным запоминанием и превраща­ется в организованную деятельность заучивания, так же как непроизвольное всплывание воспоминаний сменяется намеренным припоминанием. Мышление по самому существу всегда является совокупностью операций, сознательно на­правляемых на разрешение задач. Внимание, в своей специфически человечес­кой форме, оказывается произвольным, т.е. сознательно регулируемым внима­нием. Оно, в сущности, есть лишь проявление воли, которая выражается в том, что вся деятельность человека превращается в действия, сознательно регулиру­емые личностью.

Таким образом, вся психология человека в той трактовке, которая была ей здесь дана, является психологией личности. Личность не выступает лишь как завершение курса психологии. Она проходит через все построение, от начала до конца. Она образует основу, изнутри определяющую трактовку психики челове­ка в целом. Все психические процессы составляют психическое содержание жизни личности. Каждый вид психических процессов вносит свой вклад в бо­гатство ее внутренней жизни[186]. Стоит обратить внимание на то, какое огромное место в жизни музыкального человека может занять музыка и в какой мере музыкальные впечатления могут заполнить и обогатить его жизнь, чтобы понять, какое большое потенциальное богатство для духовной жизни личности заключено в ее чувствительности. Достаточно присмотреться к жизни любого слепого человека, чтобы убедиться в том, как выпадение хотя бы одной сферы ощущений отражается на всей жизни и психическом облике личности, вплоть до ее характе­рологических черт (обусловливая настороженность, переходящую то в собран­ность, то в мнительность, и т. п.). Это относится, конечно, не только к чувстви­тельности, но никак не в меньшей мере и ко всем другим психическим явлениям. Например, память сохраняет и воспроизводит наше прошлое в воспоминаниях, часто еще согретых теплотой личного переживания; отражая в сознании наш жизненный путь в преемственной связи между нашим «сегодня» и нашим «вче­ра», она существенно обусловливает само единство сознания. Но от психиче­ских процессов надо все же отличать психические свойства личности, те черты, которые, определяя направленность личности, ее способности и характер, состав­ляют основание самой личности и определяют ее психологический облик.

Психические процессы и психические свойства личности фактически неот­рывны друг от друга. С одной стороны, все психические процессы в их конкрет­ном протекании зависят от свойств и особенностей личности, начиная с ощуще­ний и восприятий, которые в полноте своего содержания и реального протека­ния зависят вовсе не только от деятельности будто бы изолированного рецептора, а от свойств самой личности, от ее восприимчивости и впечатлительности и т. д.; с другой — каждый вид психических процессов, выполняя свою роль в жизни личности, в ходе деятельности переходит в ее свойства. Поэтому при изучении любой категории психических процессов — познавательных, эмоцио­нальных, волевых — мы от изучения общих закономерностей переходили к тем индивидуально-типологическим особенностям, которые выступают в данной сфе­ре. Индивидуально-типологические особенности в восприятии, памяти, мышлении, воображении, внимании, не говоря уже об индивидуально-типологических осо­бенностях в эмоциональной и волевой сфере, — это уже психические свойства и особенности личности в области восприятия, мышления и т. д., как-то: восприим­чивость и впечатлительность, наблюдательность, вдумчивость, рассудительность, эмоциональная возбудимость и устойчивость, инициативность, решительность, настойчивость и т. п. Тем самым уже внутри аналитического изучения психи­ческих процессов наметился совершающийся с внутренней необходимостью пе­реход к изучению психических свойств личности. Теперь они должны стать предметом специального изучения.

Психические свойства — не изначальная данность; они формируются и раз­виваются в процессе деятельности личности. Подобно тому как организм не раз­вивается сначала, а затем функционирует, а развивается, функционируя, так и личность не формируется сначала, а затем начинает действовать: она формирует­ся, действуя, в ходе своей деятельности. В деятельности личность и формируется, и проявляется. Будучи в качестве субъекта деятельности ее предпосылкой, она является вместе с тем и ее результатом. Путь от аналитического изучения психи­ческих процессов к изучению психических свойств личности проходит поэтому через изучение психологической стороны ее деятельности. Единство деятельно­сти, объединяющей многообразные действия и поступки, — в единстве ее исход­ных мотивов и конечных целей, которые являются мотивами и целями личности. Поэтому изучение психологической стороны деятельности является не чем иным, как изучением психологии личности в процессе ее деятельности. В труде, уче­нии, игре формируются и проявляются все стороны психики. Но не все психичес­кое содержание действия или поступка человека, не всякое психическое состоя­ние в равной мере может быть отнесено к сколько-нибудь устойчивым свойствам личности, которые характеризовали бы какую-нибудь сторону ее психического облика. Некоторые акты в своем психическом содержании характеризуют, ско­рее, обстоятельства какой-нибудь преходящей ситуации, не всегда существенной и показательной для личности.

Поэтому особо встает вопрос о том, как формируются и закрепляются отно­сительно устойчивые психические свойства личности[187].

Психические свойства личности — ее способности и характерологические черты — формируются в ходе жизни. Врожденные особенности организма яв­ляются лишь задатками, — весьма многозначными, которые обусловливают, но не предопределяют психические свойства человека. На основе одних и тех же задатков у человека могут выработаться различные свойства — способности и черты характера в зависимости от хода его жизни и деятельности не только проявляются, но сформируются. В работе — учении и труде — складываются и отрабатываются способности людей; в жизненных деяниях и поступках фор­мируется и закаляется характер. Этот образ действий в единстве и взаимопро­никновении с объективными условиями существования, выступающими как об­раз жизни, существенно обусловливает образ мыслей и побуждений, весь строй, склад, или психический облик, личности.

Изучение психического облика личности включает три основных вопроса. Первый вопрос, на который мы стремимся получить ответ, когда хотим узнать, что представляет собой тот или иной человек, гласит: чего он хочет, что для него привлекательно, к чему он стремится? Это вопрос о направленности, установках и тенденциях, потребностях, интересах и идеалах. Но вслед естественно встает второй: а что он может7 Это вопрос о способностях, дарованиях человека. Однако способности — это сперва только возможности; для того чтобы знать, как реализует и использует их человек, нам нужно знать, что он есть, что из его тенденций и установок вошло у него в плоть и кровь и закрепилось в качестве стержневых особенностей личности. Это вопрос о характере человека.

Характер в своем содержательном аспекте теснейшим образом связан с во­просом о том, что для человека значимо в мире и в чем поэтому для него смысл жизни и деятельности. Именно то, что особенно значимо для человека, выступает в конечном счете в качестве мотивов и целей его деятельности и определяет подлинный стержень личности.

Эти различные аспекты, или стороны, психического облика личности, конечно, не внеположны. Они взаимосвязаны и взаимообусловлены. В конкретной дея­тельности человека все они сплетены в одном узле. Направленность личности, ее установки, раз за разом порождая в однородных ситуациях определенные по­ступки, переходят затем в характер и закрепляются в нем в виде свойств лично­сти. Наличие интереса к определенной области деятельности стимулирует раз­витие способностей в соответствующем направлении, а наличие определенных способностей, обусловливая плодотворную работу, стимулирует интерес к ней.

Так же тесна и неразрывна взаимосвязь способностей и свойств характера. Например, наличие больших способностей, обусловливая сознание своих сил, своей мощи, не может не отразиться на характерологических свойствах человека, порождая в одних случаях уверенность в себе, твердость, решительность, в дру­гих — самомнение или беспечность, непривычку к упорному труду. Точно так же малые способности могут обусловить в одних случаях робость, неуверен­ность в себе, в других — упорство, трудолюбие, привычку к усидчивому труду и т. п., т. е. очень существенные характерологические свойства. Характерологи­ческие же свойства в свою очередь обусловливают развитие способностей, по­скольку способности развиваются, реализуясь, а реализация их зависит от ха­рактерологических данных — целеустремленности, настойчивости, упорства в достижении цели и т. п. В отрыве от соответствующих характерологических свойств способности — это лишь очень абстрактные и мало реальные возмож­ности. Реальная способность — это способность в действии, неуклонном и целе­устремленном; она поэтому не только способность, но и доблесть.

Так в реальной жизни личности все стороны ее психического облика, перехо­дя друг в друга, образуют неразрывное единство.

Это единство общего психического облика человека носит всегда более или менее ярко выраженный индивидуальный характер. Понимание и учет этих ин­дивидуальных особенностей имеет огромное значение в практической жизни; без них невозможна правильная расстановка людей и рациональное их исполь­зование. Лишь при знании и учете индивидуальных особенностей каждого чело­века можно обеспечить всем людям наиболее полное развитие и применение их творческих возможностей и сил. Не менее необходимо знание индивидуальных особенностей в процессе воспитания и обучения. Индивидуализированный под­ход к каждому ребенку, к каждому учащемуся является одним из основных требований правильно поставленного процесса воспитания и обучения.

В силу большого практического значения, которое имеет вопрос об индиви­дуальных особенностях людей, к нему издавна привлекалось особое внимание, и нередко вся проблема психологии личности, неправомерно сужаясь, сводилась только к этому вопросу об индивидуальных особенностях. Между тем в дей­ствительности вопрос об индивидуальных особенностях и межиндивидуальных различиях — это лишь один — дифференциальный — аспект в общей проблеме психологии личности. Подлинное понимание различий в психических свойствах разных людей предполагает знание самих этих свойств, их места и значения в строении личности.

Специально в дифференциальном плане вопрос не исчерпывается только

межиндивидуальными различиями; необходимо учитывать и внутрииндивиду-альные различия.

Любой литературный критик знает, что встречающиеся иногда у плохих ху­дожников образы злодеев, которые являются «чистым», т. е. абстрактным, вопло­щением злодейства без единого светлого проблеска, или ангелов, которые явля­ются «чистым», т. е. абстрактным воплощением добродетели без единого пят­нышка, жизненно не правдивы. В научной, школьной психологии это положение до сих пор почти не получило признания. Этим в значительной мере обусловле­на абстрактность, нежизненность господствующей психологической науки, а так­же ряд существенных теоретических ее ошибок (в частности, в трактовке и опре­делении одаренности детей посредством однократных кратковременных тесто­вых испытаний).

Каждый человек не только отличен от других, но он сам в различные моменты живет и действует на различных уровнях и достигает различных высот. И чем больше возможности человека и уровень его развития, тем более значительной бывает амплитуда таких колебаний. Самый выдающийся музыкант, актер, лек­тор иногда оказывается «не на высоте», т. е. не достигает уровня вообще доступных ему достижений, а в другой раз мы говорим, что он превзошел самого себя, т. е. в особенно благоприятный момент напряжения и подъема творческих сил поднялся на высоту, которой он обычно не достигает. Каждый человек таит в себе и иногда обнаруживает значительные вариации в смысле уровня, высоты функ­ционирования.

Те немногие исследователи, которые обратили внимание на факт внутрииндивидуальных различий (У. Джемс, К. Левин), порой интерпретировали этот факт как свидетельствующий о разрыве единства личности.

Нельзя ни разрывать единство личности, ни сводить его к простой однород­ности. Реальное единство психического облика личности многообразно и проти­воречиво. Но всегда находится в конце концов такая стержневая для данной личности позиция, с которой все свойственные ей противоречия смыкаются в единстве. Н. В. Гоголь в молодости писал своей матери: «Правда, я почитаюсь загадкою для всех, никто не разгадал меня совершенно. У вас почитают меня своенравным, каким-то несносным педантом, думающим, что он умнее всех, что он создан на другой лад от людей. Верите ли, что я внутренне сам смеялся над собой вместе с вами. Здесь меня называют смиренником, идеалом кроткости и терпения. В одном месте я самый тихий, скромный, учтивый, в другом угрюмый, задумчивый, неотесанный и проч., в третьем — болтлив и докучлив до чрезвы­чайности. У иных — умен, у других — глуп... Но только с настоящего моего поприща вы узнаете настоящий мой характер»[188].

Внешне различные и даже противоположные поступки могут выражать при­менительно к условиям конкретной ситуации одни и те же черты характера и проистекать из одних и тех же тенденций или установок личности. Обратно:

внешне однородные и как будто тожественные поступки могут совершаться по самым разнородным мотивам, выражая совершенно не однородные черты харак­тера и установки или тенденции личности. Один и тот же поступок один чело­век может совершить для того, чтобы помочь кому-нибудь, а другой — чтобы перед кем-нибудь выслужиться. Одна и та же черта характера, застенчивость например, может в одном случае проявиться в смущении, растерянности, в другом — в излишней шумливости и как будто развязности поведения, которой прикрывается то же смущение. Сами же смущение и застенчивость нередко порождаются весьма различными причинами — диспропорцией в одних случа­ях между притязаниями личности и ее способностями, в других — между ее способностями и достижениями и т. д. Поэтому ничего не поймет в поведении человека тот, кто не сумеет за внешним вскрыть свойства личности, ее направ­ленность и тенденции, из которых исходит ее поведение.

В итоге три основных положения приобретают принципиальное значение для понимания психологии личности.

1. Психические свойства личности в ее поведении, в действиях и поступках, которые она совершает, одновременно и проявляются, и формируются. Поэтому равно неправильны статическая точка зрения, которая исходит из свойств лич­ности как чего-то изначально данного и рассматривает ее действия и поступки лишь как проявление независимой неизменной сущности, а также динамическая точка зрения, которая вовсе растворяет личность в ситуации и, пытаясь безостаточно объяснить поведение из складывающихся в ней динамических соотношений, превращает все свойства личности лишь в изменчивые состояния, лишенные какой бы то ни было, даже относительной, устойчивости.

Первая точка зрения знает личность только как предпосылку, вторая — в лучшем случае только как результат деятельности или лишь как собственно мнимую, воображаемую точку пересечения различных сил динамической ситуа­ции. В действительности личность и ее психические свойства одновременно и предпосылка, и результат ее деятельности. Внутреннее психическое содержа­ние поведения, складывающееся в ситуации, особенно значимой для личности переходит в относительно устойчивые свойства личности, а свойства личности в свою очередь, сказываются в ее поведении. Нельзя, таким образом, ни отрывать личность от динамики ее поведения, в котором она и проявляется, и формирует­ся, ни растворять.

2. В психическом облике выделяются различные сферы, или черты, характе­ризующие разные стороны личности; но при всем своем многообразии, различии и противоречивости основные свойства, взаимодействуя друг с другом в конкрет­ной деятельности человека и взаимопроникая друг в друга, смыкаются в единстве личности. Поэтому равно неправильны как точка зрения, для которой единство личности выражается в аморфной целостности, превращающей ее психический облик в туманность, так и противоположная ей, которая видит в личности лишь отдельные черты и, утратив внутреннее единство психического облика личности, тщетно ищет корреляций между внешними проявлениями этих черт[189].

3. Психический облик личности во всем многообразии психических свойств определяется реальным бытием, действительной жизнью человека и формирует­ся в конкретной деятельности. Эта последняя сама формируется по мере того, как человек в процессе воспитания и обучения овладевает исторически сложив­шимся содержанием материальной и духовной культуры.

Образ жизни человека, включающий в неразрывном единстве определенные исторические условия, материальные основы его существования и деятельность, направленную на их изменение, обусловливает психический облик личности, которая в свою очередь накладывает свой отпечаток на образ жизни.

 

Глава XV

НАПРАВЛЕННОСТЬ ЛИЧНОСТИ

 

УСТАНОВКИ И ТЕНДЕНЦИИ

Человек не изолированное, замкнутое существо, которое живет и развивается из самого себя. Он связан с окружающим его миром и нуждается в нем. Для под­держания своего существования человек нуждается в находящихся вне его ве­ществах и продуктах; для продолжения себя и своего рода человек нуждается в другом человеке. В процессе исторического развития круг того, в чем человек нуждается, расширяется. Эта объективная нужда, отражаясь в психике человека, испытывается им как потребность[190]. Таким образом, испытываемая человеком нужда в чем-то, лежащем вне его, определяет связь человека с окружающим миром и его зависимость от него.

Помимо предметов, необходимых для существования человека, в которых он испытывает потребность, без которых его существование или вообще, или на данном уровне невозможно, имеются и другие, наличие которых, не будучи объективно необходимым и не испытываясь субъективно как потребность, представляет для человека интерес. Над потребностями и интересами возвышаются идеалы.

Испытываемая или осознаваемая человеком зависимость его от того, в чем он нуждается или в чем он заинтересован, порождает направленность на соответ­ствующий предмет. В отсутствие того, в чем у человека имеется потребность или заинтересованность, человек испытывает более или менее мучительное напряже­ние, беспокойство, от которого он, естественно, стремится освободиться. Отсюда зарождается сначала более или менее неопределенная динамическая тенденция, которая превращается в стремление, когда уже сколько-нибудь отчетливо выри­совывается та точка, к которой все направлено. По мере того как тенденции опредмечиваются, т. е. определяется предмет, на который они направляются, они становятся все более осознаваемыми мотивами деятельности, более или менее адекватно отражающими объективные движущие силы деятельности человека. Поскольку тенденция обычно вызывает деятельность, направленную на удовлет­ворение вызвавшей ее потребности или интереса, с ней обычно связываются на­мечающиеся, но заторможенные двигательные моменты, которые усиливают ди­намический, направленный характер тенденций.

Проблема направленности — это прежде всего вопрос о динамических тен­денциях, которые в качестве мотивов определяют человеческую деятельность, сами в свою очередь определяясь ее целями и задачами.

Направленность включает два тесно между собой связанных момента: а) пред­метное содержание, поскольку направленность — это всегда направленность на что-то, на какой-то более или менее определенный предмет, и б) напряжение, которое при этом возникает.

К. Левин первый поставил в современной психологии принципиальны вопрос о динами­ческих тенденциях и порождаемых ими напряжениях как необходимом компоненте подлин­ного объяснения психических процессов, которое до того в психологии пытались дать, опери­руя лишь связями-сцеплениями рефлексоидально-ассоциативного типа. Однако К. Левин, совершенно абстрагировав динамический аспект от смыслового, пытается, как нам представ­ляется, неправомерно превратить динамические моменты сами по себе, отчлененные от содер­жания, в универсальный и самодовлеющий механизм, объясняющий человеческую психику и человеческое поведение. Между тем оголенные динамические отношения сами по себе, более или менее независимо от породившего их содержания, действуют лишь при остром аффек­тивном состоянии и в состояниях патологических.

Динамические тенденции в конкретной форме впервые были рассмотрены в современной психологии 3. Фрейдом под видом влечения. В бессознательном влечении не осознан объект, на который оно направлено, поэтому объект пред­ставляется несущественным, а сама направленность влечения выступает как не­что, будто бы заложенное в индивиде самом по себе, в его организме и идущее изнутри, из его глубин. Так изображается природа динамических тенденций в учении о влечениях у Фрейда, и эта их трактовка сказалась на учении о динами­ческих тенденциях в современном понимании мотивации. Между тем уже на­правленность, выражающаяся во влечениях, фактически порождается потребно­стью в чем-то, находящемся вне индивида[191]. И всякая динамическая тенденция, выражая направленность человека, всегда заключает в себе более или менее осознанную связь индивида с чем-то, находящимся вне его, взаимоотношение внутреннего и внешнего. Но в одних случаях, как это имеет место во влечениях, связанных с закрепленным в организме раздражителем, на передний план вы­ступает линия, идущая изнутри, от внутреннего к внешнему; в других, наоборот, эта двусторонняя в конечном счете зависимость, или соотношение, устанавлива­ется, направляясь сначала извне вовнутрь. Так происходит, когда общественно значимые цели и задачи, которые ставятся перед индивидом и им принимаются, превращаются в личностно значимые для него. Общественно значимое, должное, закрепляясь в регулирующих общественную жизнь нормах права и нравствен­ности, становясь личностно значимым, порождает в человеке динамические тенденции иногда большой действенной силы, тенденции долженствования, отлич­ные от первоначальных тенденций влечения по своему источнику и содержа­нию, но аналогичные с ними по их динамическому эффекту. Должное в извест­ном смысле противостоит тому, что непосредственно влечет, поскольку в каче­стве должного нечто приемлется не в силу того, что мне этого хочется. Но это не означает, что между ними непременно образуется антагонизм, что должному я подчиняюсь лишь как некоей внешней, идущей извне силе, принуждающей меня поступать вопреки моим влечениями и желаниям. Все дело в том, что должное не потому становится значимой для меня целью, что мне этого непосредственно хочется, а потому, что я этого хочу — иногда всем своим существом, до самых сокровенных глубин его, поскольку осознал общественную значимость этой цели и ее осуществление стало моим кровным, личным делом, к которому меня влечет иногда с силой, превосходящей силу бессознательных влечений. В возможности обратимости этой зависимости между значимостью цели и влечением, стремлени­ем, волей заключается самая специфическая и своеобразная черта направленно­сти человека и тенденций, которые ее образуют.