Бретт: Люди обращаются со мной, как с

Уолт (энергично):...дерьмом!

Бретт: И это заставляет меня хотеть...

Уолт (с большим чувством):...убить их!

Неожиданно Уолт прервал упражнение и распрямил руки. Он сжал кулаки и с яркими эмоциональными деталями описал, как однажды его отец пришел домой в ярости и начал кричать на мать. Уолт попытался остановить ссору, но это привело лишь к тому, что отец напал на него. Уолт описал, что он чувствовал, лежа под тяжестью тела отца, руки кото­рого сомкнулись у мальчика на горле, выдавливая из него жизнь. Только страстные мольбы матери спасли Уолта от удушения. В дальнейшем се­мья никогда не обсуждала этот случай. Он, как и Уолт, оказался спрятан­ным под кроватью.

Проблемой была не просто отстраненность и даже не гневливость. Проблемой была убийственная ярость. Уолт не мог позволить себе сер­диться, не хотел стать таким, как отец. Подсознательно он был убежден, что его гнев может убить кого-нибудь. Вместо того чтобы копировать отца, Уолт постарался играть роль своей матери. Депрессия казалась не­большой платой за это. Он делал больно себе, но оберегал от вреда дру­гих. Джейни могла обижаться на его эмоциональную замкнутость, но по крайней мере ей не грозила смерть от его руки.

Во время рабочего дня Уолт был приятным и обаятельным студен­том. Он мог устанавливать контакт с пациентами, хорошо взаимодей­ствовать с коллегами и участвовать в командной работе с ординаторами и лечащими врачами. А дома, испытывая боль и гнев, невольно вызван­ные Джейни, он закрывался, возвращаясь через портал к пассивной за­щите. Он действительно становился другим человеком.

Обратите внимание, как изменилось состояние Уолта по проше­ствии относительно небольшого количества предложений. Главным было достичь определенного уровня фрустрации прямо во время на­шего взаимодействия. Когда я сначала спросил Уолта, о чем говорят его скрещенные руки, он попытался закрыться словами «не знаю». От­казываясь принять этот ответ и развивая вопрос, я поднял давление. Принял роль Джейни, заставляя его открыться, вызывая тот самый гнев, которого он боялся больше всего. Когда гнев наконец возник, он произвел эффект прорвавшейся плотины, выпустившей сдерживаемые воды. Дотоле пассивное «я» Уолта внезапно переполнилось энергией; его напряженное тело, подавлявшее его агрессию, теперь стало живым и выразительным. Находясь в этом возбужденном состоянии, он не­медленно оказался связан с сильным эмоциональным событием — его страхом перед отцом и страхом перед собственным гневом. В своем пассивном состоянии Уолт был непроницаем для терапевтической бе­седы; сердитый и энергичный Уолт был готов увидеть свою историю по-новому.

Заполнение пропусков в предложениях скрывает психотерапевтиче­ский прием, весьма применимый к трейдерам. Я дразнил Уолта до тех пор, пока он не разозлился на меня и не дал выхода эмоциям, чье при­сутствие выдавала метакоммуникация (скрещенные руки). Уолт чувство­вал, что он не может позволить себе выпустить гнев; больше всего он боялся того, что станет таким, как отец. Позволив ему испытать на се­ансе контролируемый гнев, терапия предъявила эмоциональное опро­вержение его страхов — непосредственное, основанное на опыте сви­детельство того, что он может сердиться безопасно. Уолт понял, что вы­бор не обязательно должен происходить между злым, агрессивным папой и пассивной, подавленной мамой. Он мог быть кем-то еще — сердитым, но одновременно и любящим.

Однако понять это он мог, только пережив сильный эмоциональный опыт. Если бы я просто сказал ему об этом, он услышал бы слова, нахо­дясь в пассивном режиме, и они не оказали бы никакого эффекта.

Понимание трейдеров — самих себя или рынков — зависит от их ду­шевного состояния. Значение этого для торговли очевидно: то, что вы знаете о рынке, — и как реагируете на то, что знаете, — зависит глав­ным образом от умонастроения, в котором вы находитесь.

Чтобы изменить вашу торговлю, необходимо сначала переключить передачи ума и тела.

ЧТО ДЕЛАТЬ, КОГДА ПЕРЕДАЧИ ЗАБЛОКИРОВАНЫ

— Как это могло случиться со мной? — голос на другом конце телефон­ной линии оборвался, и некоторое время я мог слышать только рыдания. Ее звали Мэлори, и она явно страдала. — Он обещал мне, что все полу-

 

ГЛАВА СЕДЬМАЯ. БОЛЬШОЙ ЧЕЛОВЕК ПОД КРОВАТЬЮ 175 174 ПСИХОЛОГИЯ ТРЕЙДИНГА

 

чится. Я вложила все, что у меня было, а теперь все пропало. Что мне де­лать? Я не могу просто выйти; я не знаю, что делать.

Я был готов поклясться всем чем угодно, что Мэлори говорила о не- удавшемся браке. Но это было не так. Она говорила о своих инвестициях в ориентированный на рост взаимный фонд, рекомендованный ее броке­ром. Фонд резко упал, и Мэлори чувствовала себя пойманной в ловушку. Она не могла принять убыток, но не могла и продолжать терпеть муки, связанные с дальнейшим риском.

В беседах с Мэлори и другими людьми, оказавшимися в подобной ситуации, меня поразило то, насколько люди думают о своих инвести­циях как о человеческих отношениях. Может быть, это не так уж и уди­вительно. Люди инвестируют себя в отношения с супругами, детьми, дру­зьями и членами семьи. Динамика риска и неуверенности здесь не так уж различна, будь то отношения душевные или финансовые.

Причина моего удивления в том, что люди склонны использовать для описания проблем с портфелем тот же язык, что и для брачных проблем. Как Мэлори, они начинают роман со своими акциями с высоких ожи­даний. Обезумев от любви, проверяют котировки каждый день, а ино­гда и много раз в день. Когда дела идут хорошо, счастливые акционеры не могут не поделиться своей радостью с другими и ощущать лояльность и привязанность к выбранной компании. Одна немолодая женщина, вла­девшая волатильными акциями, которые казались явно несоответству­ющими заявленным ею финансовым потребностям, ощетинилась, когда я намекнул на возможность их продажи. «От них я видела только до­бро! — воскликнула она. — Как я могу от них отказаться?» Пристыжен­ный, я сменил тему и почувствовал себя так, будто предложил сдать ее мать в дом престарелых для неимущих.

Однако, когда роман с акцией не удается, чувства превращаются в боль, гнев и несогласие. Мэлори искренне чувствовала себя преданной брокером, Федеральной резервной системой и рынком. Хуже того, ее от­вет на падение курса акций был подобен реакции, которую я множество раз наблюдал у супругов, узнавших об измене своих партнеров. Они те­ряют ощущение безопасности, обеспеченности и доверия. Потерпевшая сторона редко бывает готова просто прекратить свои потери и быстро свернуть дела. Но не может она при этом и тупо сохранять статус-кво. Боль Мэлори была вызвана не только финансовым убытком, но и тем, что она ощущала себя застрявшей в опасной и болезненной ситуации.

Случай с Уолтом ясно показывает, что люди стремятся переносить проблемы прошлых отношений в существующие — примерно так же, как я стал злоупотреблять ванной, когда переехал к своей новой семье. Если вы держите в себе застарелую злобу на родителей, или боль от утраты веры из-за обманутых отношений, или страх и неуверенность из-за про­шлых обид, то этот опыт работает, как эмоциональные линзы, через ко­торые вы неизбежно рассматриваете новые отношения. Эти линзы, как очки, использованные в экспериментах Фредерика Шиффера, искажают ваши отклики на внешние события, создавая впечатление гиперреакции. В действительности, однако, никакой гиперреакции на ситуацию у вас нет; скорее вы одновременно реагируете и на настоящее, и на прошлое.

Я пришел к убеждению, что это же происходит на рынках, причем го­раздо чаще, чем обычно признается. Многие из дисфункциональных по­веденческих моделей, используемых людьми в своих межличностных от­ношениях, копируются в их финансовых инвестициях. Только за послед­ние два года я могу привести целый ряд примеров, затрагивающих моих коллег по торговле:

• Билл не может брать на себя твердых обязательств в отношениях, опасаясь, что женщина помешает его карьере. Билл — внутридневной трейдер, поэтому не может оставлять открытые позиции на ночь, несмо­тря на убедительные статистические доказательства того, что львиная доля повышений рынка во время бычьих периодов происходит на откры­тии рынка, в момент его реакции на ночные новости;

• Эллен не диверсифицирует свой портфель, предпочитая помещать все деньги в одну-две акции. Когда они не вознаграждают потраченных ею времени, усилий и ожиданий, она впадает в депрессию и начинает жаловаться на неудачу. Эллен выражает совершенное удивление, когда я указываю, что это также является ее моделью поведения в романтиче­ских отношениях;

• Йен только за прошлые три месяца потерял 40% своего торгового капитала. Он переторговывает, каждый день стараясь сыграть на не­скольких внутридневных колебаниях, делая в каждой сделке ставки с вы­сокой долей заемных средств. Умом он понимает статистическую кон­цепцию, определяющую риск краха: вероятность того, что при доста­точно большом количестве сделок возникнет последовательность убыт­ков, которая разорит любого, кто в каждой сделке рискует слишком мно­гим. На эмоциональном уровне, однако, Йен нуждается в активном дей­ствии. Он также не может удовольствоваться своим браком и завел две связи на стороне;

• Гектор часами анализирует рынки и разрабатывает торговые си­стемы. Некоторые из них очень сложны и даже хитроумны. Однако он не верит в свои системы и не следует их сигналам. Это неизменно при­водит его к убыткам, и все же он чувствует себя вынужденным вмеши­ваться, сводя на нет свои собственные исследования. В детстве Гектор очень тяжело воспринял смерть младшего брата. Он проводит много вре­

мени с членами своей семьи, которых очень любит. Периодически, од­нако, испытывает «иррациональную» тревогу, боясь, что его жена или дети могут внезапно умереть.

Как и Уолт, все эти люди страдают. Они слепо повторяют деструктивные модели и кажутся не способными предотвратить их повторение. Кроме того, как и Уолт, они не способны просто уговорить себя поступать по-другому. Только сильные эмоциональные события могут помочь им перепрограмми­ровать невербальные умы, толкающие их к самоуничтожению.

Каждая сделка совершается по какой-то причине — логической или психологической. Когда вы выступаете в роли собственного психотера­певта, переключая передачи и следя за своими неявными коммуника­циями, вы учитесь проводить различие между этими двумя причинами.

НОВИЗНА: КЛЮЧ К ИЗМЕНЕНИЮ

После того как Уолт взорвался во время упражнения по заполнению про­пусков в предложениях и ярко описал свой страх перед отцом и гнев на него, а также страх перед возможностью когда-либо пробудить в себе отцовский гнев, я задал ему прямой вопрос. Спросил, не испытывал ли он во время упражнения желания наброситься на меня и задушить. Уолт ошеломленно ответил: «Нет». Тогда я спросил, не ожидал ли он, что я на­брошусь и задушу его. Уолт улыбнулся и снова ответил: «Нет». Я одобри­тельно предположил, что ему, возможно, больше не нужно бояться вспы­шек гнева, потому что он не похож на своего отца и теперь с ним не жи­вет. Пассивно ждать со сведенными от напряжения мускулами — это по­зволяло решать проблемы для ребенка, во многом как мое стояние под душем дарило мне одиночество, — но это решение давно утратило свою полезность. Если бы гнев Уолта действительно был такой проблемой, как он опасался, то, конечно, я подвергся бы серьезному нападению на на­шей встрече.

Как только Уолт разжал руки и кулаки, он смог заново пережить свое прошлое и предстать перед своим страхом и гневом. Он преодолел бо­язнь перед собственным гневом, полностью пережив его — и увидев, что ничего ужасного не случилось. Однако, пожалуй, наиболее примечателен следующий факт: Уолт не знал о своей гневливости, пока мы не выполнили упражнение. То, что он знал о себе, было функцией состояния его созна­ния: в одном состоянии он был пассивен и совершенно не сознавал себя; в другом состоянии — находился в живом контакте с болезненными вос­поминаниями детства и реакциями на них.

Иногда психотерапевты используют такие эмпирические упражнения, чтобы усиливать понимание эмоций. Весьма удивительно, как изменения в уровне активности и возбуждения тела могут вызвать общие измене­ния в сознании, которые затем питают изменения в настроениях и моде­лях поведения. Одна из моих студенток, страдавшая от долгосрочной де­прессии, недавно увлеклась особенно активной формой боевых искусств, посещая занятия с опытным учителем. Она самостоятельно разработала умственные упражнения, в которых в то время, когда отрабатывала свои удары, представляла себе образы людей, причинивших ей боль. С каждым ударом рукой или ногой она ярко воображала телесные повреждения, на­носимые тем людям. Занятия наделяли ее ощущением всемогущества, да­вая выход ее фрустрации через гнев и движение, а не пассивность и де­прессию. Действительно, после занятий она превращалась в другого че­ловека — живого и бодрого, а не униженного и преследуемого.

Все эти методы имеют один общий ключевой элемент: они обходят обычный человеческий способ мышления и дают доступ к новому, иному способу восприятия. Без этого переключения передач сознания люди оставались бы навсегда увязшими в своих обычных рамках мышления, бесконечно повторяя одни и те же мысли, чувства и модели поведения.

НОВИЗНА В ТЕРАПИИ: СОЗДАНИЕ ПЕРЕВОДОВ

Мысль о том, что поведенческому изменению предшествует изменение в состоянии сознания, стала кульминацией, пожалуй, самого познава­тельного упражнения моей профессиональной карьеры. Надеясь лучше понять динамику изменения в психотерапии, я провел «клинический об­зор литературы» (так я это назвал). Большинство обзоров литературы представляют собой сообщения об исследованиях вкупе с попытками по­нять, в каком состоянии находится научная мысль в данной области. То, что пытался сделать я, состояло несколько в ином. Я прочитал каждый написанный ведущими авторами за несколько прошедших десятилетий труд по психотерапии, какой только смог найти. Особое внимание уде­лил расшифровкам стенограмм реально происходивших сеансов терапии с описаниями фактических действий психотерапевтов, а не того, что они якобы делали.

Это был масштабный обзор, кульминацией которого стала простран­ная журнальная статья, опубликованная в 1992 г. Я прочитал работы ав­торов с аналитическим складом ума, таких как Хабиб Даванлу, Лестер Люборски, Питер Сифнеос и Ханс Струпп. Охватил когнитивно-пове­денческие работы Дэвида Барлоу, Арона Бека, Альберта Эллиса и Джо-

 

ГЛАВА СЕДЬМАЯ. БОЛЬШОЙ ЧЕЛОВЕК ПОД КРОВАТЬЮ 179 180 ПСИХОЛОГИЯ ТРЕЙДИНГА

 

зефа Уолпа. Погрузился в концептуальную литературу Стива де Шей- зера, Мильтона Эриксона и Джея Хэйли. Все время я продолжал задавать себе вопросы: «Как это работает? Как могут теории и методы, кажущи­еся настолько различными, давать такие похожие положительные ре­зультаты?»

Я чувствовал, что если бы можно было изолировать элементы, отве­чающие за эмоциональные и поведенческие изменения, то трейдеры — и другие профессионалы — могли бы становиться сами себе психотера­певтами.

На страницах этих трудов я нашел два общих элемента. Первый из них специалист по ускоренной психотерапии Саймон Бадман назвал «новиз­ной». Все методы лечения помогали людям видеть и воспринимать вещи по-новому. Они знакомили с навыками, улучшали понимание, давали свежий опыт. Многие подходы содержали ярко выраженный творческий элемент, открывавший новые способы видеть себя и окружающий мир.

Второй общий элемент был назван авторитетом в области когни­тивно-поведенческой психотерапии Дональдом Майхенбаумом процес­сом «перевода» в психотерапии. Люди приходят на консультацию, как правило, озабоченные какой-то конкретной проблемой. Им нужна по­мощь, потому что эта проблема мешает их жизни, а сами они с ней спра­виться не могут. Психотерапевты не просто выслушивают описание про­блем и выдают ответы. Они скорее переводят первоначальную жалобу в какую-то другую концептуальную схему и предлагают выход, исходя из этой перспективы.

Рассмотрим простой пример: некий трейдер приходит на консуль­тацию и рассказывает, что чувствует себя никчемным человеком. Ему не хватает уверенности в торговле, и он откладывает открытие позиций, дожидаясь, пока каждый индикатор не займет идеальное положение. Та­кое, однако, встречается редко, и в результате он пропускает многие дви­жения. Это заставляет его испытывать недовольство и злобу, которые за­тем перетекают в его личную жизнь. Недавно жена, устав от его вспышек, предложила обратиться к консультанту по семейным отношениям. Трей­деру не нравится идея заниматься психотерапией вместе с женой. Он уже чувствует себя неудачником в одной сфере своей жизни — в трейдинге — и не хочет добавить к этому поражение в браке. Последнее время он чув­ствует себя подавленно и не может собраться, чтобы вести регулярные рыночные исследования. Дважды на прошлой неделе из-за отсутствия подготовки он пропустил прекрасные возможности заработать на рыноч­ных трендах. И теперь чувствует себя полным неудачником.

В дополнение к непосредственным проблемам с торговлей и семей­ными отношениями этого трейдера беспокоит непонимание того, по­чему он не такой, как все. Он чувствует себя в некотором роде дефек­тивным.

— Я хочу добиться большего успеха, — мог бы сказать он. — Почему я не могу стать другим?

Осознание неспособности полностью контролировать свои мысли, чувства и действия может кого угодно свести с ума.

В самом начале процесса консультирования психотерапевт предложит трейдеру логическую структуру, позволяющую по-иному объяснить его неприятный опыт. Этот перевод, в котором проблема, описанная трейде­ром («я такой неудачник»), рассматривается с другой точки зрения: та­кой перевод встречается в психотерапии повсеместно. В самом деле, по­хоже, что различные методы лечения фактически являются лишь раз­личными объяснительными конструкциями.

Например, когнитивно-поведенческий психотерапевт мог бы сказать трейдеру: «Проблема не в том, что вы неудачник. Проблема в усвоенной вами модели мышления, которая внушает вам, что вы ни на что не годи­тесь». А психотерапевт-психоаналитик мог бы сказать: «Возможно, про­блема не в том, что вам суждено проигрывать, а в том, что вы усвоили умонастроение неудачника как способ избегать конфликта с враждебно настроенным и неуступчивым отцом».

Эти объяснения не могут предлагаться все вместе и не могут быть предложены на первой встрече. Но каждый метод лечения служит новой моделью для понимания человеческого опыта.

Люди не изменяются — продолжают держаться своей колеи, потому что способны видеть себя и ситуации, в которые попадают, в определен­ном свете. Они походят на пациентов д-ра Шиффера, только вот забыли, что носят очки. Эмоциональные проблемы являются результатом рас­хождения интерпретаций окружающего мира — так, как люди научились делать в прошлом, — с самим реальным миром. Как только люди узнают о том, что на глазах у них очки, искажающие их видение самих себя, так станет возможным выписывать им новый рецепт.

Мой перевод в случае с Уолтом заключался в том, что не он был про­блемой в отношениях с Джейни. Напротив, проблемой был его привыч­ный способ решения проблем, который вспомнился во время их нынеш­них отношений. Но обратите внимание, что этот перевод не был возмо­жен, пока мы не смогли фактически переключить эмоциональные пере­дачи и вызвать гнев, которого Уолт столь боялся. Изменение умонастрое­ния — восприятие самого себя по-новому—значительно облегчает про­цесс замены очков.

Значение этого для трейдинга весьма значительно. После неоднократ­ных ошибок на рынках трейдеры приходят к убеждению, что они—«пло­

хие трейдеры», «невезучие» или просто «неудачники». Вместо того чтобы сосредоточиться на торговле, они начинают винить себя. У меня есть почти безошибочный способ, с помощью которого можно определить, когда трейдеры готовы преодолеть свои проблемы. Те, кто еще не готов к изменению, считают дефективными себя; они хотят, чтобы я вылечил их. Трейдеры, более созревшие для улучшения, видят проблему в своей торговле. Они смогли провести различие между собой и своими про­блемными моделями поведения.

Перевод, который часто делает изменения возможными, обосновыва­ется тем, что проблемные модели в торговле появляются не без причины. Подобно Уолту — и мне самому, когда я задерживался в ванной, — люди реагируют на прошлое так же, как на настоящее. Они используют при­вычные стратегии решения проблем для новых ситуаций. И эти страте­гии не работают.

Иными словами, если и есть рецепт успеха для изменения самого себя, вот он: узнайте, чего вы больше всего боитесь, а затем поместите себя в контролируемую ситуацию, в которой вы сможете непосредственно ис­пытать этот страх. Будь то страх перед вашим собственным гневом, боязнь высоты или страх перед открытием сделки, возможность на лич­ном опыте осознать, что вы сильнее своего страха, поднимет новую волну уверенности в собственных силах. Ничто из того, что я мог сказать Уолту, не оказалось бы столь же эффективным, как попытка разозлить его и по­мочь ему увидеть, что в результате ничего ужасного не произошло.

Формула эта выглядит странно, но она работает: найдите то, что больше всего тревожит вас как трейдера, а затем постепенно и неот­ступно стремитесь к этому. Вы, как Уолт, вылезете из-под кровати, как только на собственном опыте поймете, что беспокойство указывает вам путь к дальнейшему самосовершенствованию. Сталкиваясь с неиз­вестным, вы развиваете себя; цепляясь за знакомое и удобное — полу­чаете застой.

Трейдеры могут испытывать страх в разной форме.

• Молодой человек имел успех в трейдинге, но боялся больших ве­личин. Он определял убытки в долларах, а не в процентах и впадал в па­нику, если терял капитал больше определенной суммы.

• Внутридневной трейдер, работавший в торговой фирме, делал деньги во внутридневном таймфрейме, но отказывался оставлять откры­тые позиции на ночь даже при благоприятных шансах. Он говорил себе, что его хлеб—быстрые входы и выходы, но при этом убивался из-за того, что не использовал большие возможности, когда таковые появлялись.

• Женщина, зарабатывавшая на жизнь трейдингом, не хотела выхо­дить за рамки одного-двух любимых торговых инструментов, даже если видела возможность заработать в другом месте. Идея торговать бирже­выми товарами помимо Standard & Poor’s (S&P) и Nasdaq пугала ее, хотя торговую систему, которую она использовала, можно было легко перена­строить на другие рынки.

• Мужчина, недавно превративший трейдинг в свое профессиональ­ное занятие, вдруг оказался не способным исполнять сделки, изученные им до открытия рынка. Ему всегда удавалось убедить себя, что рынок ве­дет себя как-то неправильно. К тому времени, однако, когда его чувства успокаивались, движение уже начиналось и он погружался в самобиче­вание и фрустрацию из-за пропущенного движения.

В каждом из этих случаев трейдеры боялись обнадеживающего изме­нения. Это был страх перед незнакомым, неизведанным. Научившись противостоять своим страхам — заставив себя проехаться на подъем­нике вопреки чувству тревоги, — они могут познать на себе: то, что не убивает, действительно делает их сильнее.

РОЛЬ КОНСОЛИДАЦИИ В ИЗМЕНЕНИИ

Мой обзор литературы убедил меня, что, хотя для изменения необходима новизна, одной ее недостаточно. Чтобы изменение прижилось, требу­ется еще и консолидация. Новую поведенческую модель нужно повторить много раз, прежде чем она будет действительно усвоена. Без консолида­ции люди склонны вновь возвращаться к старому. Большинство людей считают психологическое консультирование механизмом для обсужде­ния и решения проблем. На самом деле когда человек участвует в успеш­ной психотерапии, то на повторение и закрепление решений дома он тратит большее количество времени и энергии, чем на приемах у врача, где проблемы обсуждаются.

К сожалению, слишком многие люди прекращают свои усилия по из­менению, как только видят первые достижения, полагая, что уже ре­шили свои проблемы и не нуждаются в дальнейшей работе над собой. Это все равно что сказать о растении: раз оно начало расти, значит, ему больше не нужно ни воды, ни удобрений. Чтобы новые поведенческие модели пустили корни в жизни и трейдинге, нужны непрерывные уси­лия для изменения.

Существует парадокс, объясняющий, почему столь немногие люди в состоянии изменить свою жизнь. Для закрепления изменения требу­ются постоянные усилия, однако большинство людей не могут прила­гать постоянные усилия без серьезных изменений. Люди могут садиться

 

ГЛАВА СЕДЬМАЯ. БОЛЬШОЙ ЧЕЛОВЕК ПОД КРОВАТЬЮ 183 184 ПСИХОЛОГИЯ ТРЕЙДИНГА

 

на диету, начинать заниматься физкультурой или участвовать в психо­терапевтических программах; но самое трудное — не бросить начатое.

Для полной оценки дилеммы я снова возвращаюсь к Георгию Ива­новичу Гурджиеву. Люди слишком непостоянны, чтобы самостоятельно поддерживать изменение. Едва одна личность — одно «я» — принимает какое-то решение, как в дело вступает другое «я», вызванное внешним изменением состояния, и действует, исходя из нового набора приори­тетов. Гурджиев сделал самонаблюдение основом своей работы, дока­зывающей людям, что они обладают множеством индивидуальностей. Без «магнитного центра» — нового «я», организованного вокруг про­цесса изменения, — маловероятно, чтобы даже лучшие намерения при­несли плоды.

Основополагающее совместное исследование депрессии, проведен­ное Национальным институтом психического здоровья и описанное группой специалистов во главе с Айрин Элкин, охватывает большое ко­личество пациентов, проходивших лечение своих проблем психотерапев­тическими и медикаментозными средствами. Участники совершили при­близительно по 12 визитов к психотерапевту. Несмотря на использова­ние стандартных эффективных методов лечения, исследователи нашли, что около 75% участников исследования вернулись в прежнее состояние. 12 сеансов было достаточно, чтобы начать изменение, но недостаточно, чтобы закрепить его.

Этот феномен рецидива говорит кое-что и об успехе на рынках. Лю­бые методы, которые вы используете в торговле — будь то для управле­ния капиталом, самоконтроля или распознавания моделей, — требуют неоднократного повторения, прежде чем они смогут стать постоянной частью вашего репертуара. Вы усваиваете изменения, повторяя их, без вариаций, раз за разом, раз за разом. Ваша цель состоит в том, чтобы сде­лать новое поведение настолько привычным, что вы будете чувствовать себя странно, поступая иначе.

Из сделанного мною клинического обзора литературы я понял, что не имело значения, какой была та или иная терапия — поведенческой, когнитивной или психоаналитической. Изменение всегда происходило в определенной последовательности. И если мы сможем интенсивно сле­довать этой последовательности, то изменения можно будет совер­шать за гораздо меньшее время, чем обычно требуется для обычной пси­хотерапии в форме беседы.

Рассмотрим эту последовательность и возможность ее применения в трейдинге. Предположим, что вы посетили семинар Линды Рашке или Марка Кука и узнали о новой технике торговли. Или читали Online Invest­ing Джона Маркмана или Stock Trader’s Almanac Йела Хёрша и Джеффа

Хёрша и обнаружили сезонные модели, которые можно было бы приме­нить к вашим инвестициям. Такие источники помогают вносить новые элементы в торговлю. Но как можно сделать эти элементы по-настоящему вашими, частью обычного, естественного торгового репертуара?

Первым шагом в последовательности изменения является введение новых методов торговли в то время, когда вы находитесь в необычном со­стоянии: глубоко расслабленном и сосредоточенном, физически настро­енном, эмоционально возбужденном и т.д. Как видим в случае с Уолтом, именно в периоды усиленного восприятия можно наилучшим образом обрабатывать информацию по-иному. Привязка новой модели торговли к особому состоянию позволит вам также легче запускать эту поведенче­скую модель в любое время, когда вы войдете в связанное с ней состояние.

Таким образом, если вы хотите использовать сигналы механической торговой системы, чтобы фильтровать торговые решения, которые при­нимаете в настоящее время, исходя из моделей цены и волатильности, то вам следует провести историческое исследование сделок, и оно пока­жет, как этот фильтр мог бы повлиять на вашу торговлю в прошлом. Пол­ностью погрузившись в состояние сосредоточенности и расслабленно­сти, следует проверить, как сделки пошли бы без фильтра, а как с филь­тром. Каждый раз, используя фильтр, вы должны вести себя так, как будто фактически открываете сделки.

Вторым шагом в изменении вашей торговли является неоднократ­ное повторение новой поведенческой модели во множестве реальных торговых ситуаций. Это может быть учебная или реальная торговля. Важно, чтобы вы: а) использовали новый метод на свежих данных в ре­жиме реального времени; б) поддерживали в себе то же особое умона­строение, которое использовали при изучении метода; в) использовали метод последовательно, сделка за сделкой. Неоднократно повторяя мо­дели — и особенно наблюдая непосредственные результаты нового изме­нения, — вы ускоряете процесс усвоения.

Убежден, что в трейдинге консолидация существенно ускоряется че­рез обучение на примерах. Позднее раскрою эту тему поподробнее, тем более что она связана с неявным изучением. Обучение на примерах осуществляется через примеры, а не посредством прямого дидактиче­ского инструктирования. Вместо того чтобы читать или слушать лекции о трейдинге, вы смотрите на примеры реальных рынков и на способы, ко­торыми на этих рынках можно торговать.

Постоянное наблюдение за реальными стереотипными моделями — и приобретение на практике умения различать их вариации — представ­ляется необходимым для развития навыков. Так же, как студенты-медики должны увидеть множество пациентов и разновидностей болезней пре­

жде, чем они станут опытными диагностами, так и трейдеры набираются опыта, испытывая множество рынков и предпосылок для сделок.

Когда я впервые посетил Виктора Нидерхоффера в его торговом каби­нете, то был поражен, увидев на одном из столов несколько больших то­мов. Это были переплетенные журналы, содержавшие внутридневные ха­рактеристики рынков за много минувших лет. Я был еще более впечатлен числом статистических исследований, выполняемых Виктором и его по­мощниками в течение торговой сессии. Они постоянно следили за рын­ком в поисках торгуемых моделей.

Позднее, когда я стал участвовать в качестве приглашенного препо­давателя в торговом чате Линды Рашке, то заметил, что она стала регу­лярно публиковать графики после ежедневной сессии. Эти графики ил­люстрировали принципы, которые направляли предыдущий торговый день. Основатель веб-сайта Decision Point (www.decisionpoint.com) Карл Свенлин недавно сказал мне, что именно с этой целью он организовал на своем сайте «журналы графиков». Выстроив в них акции по относи­тельной силе и позволив людям быстро пробегать по многим графикам, он облегчил трейдерам обработку больших массивов данных. Это, в свою очередь, облегчило нахождение общих тем и моделей на рынке.

Как вы увидите в последней главе, эти методы — непрерывные иссле­дования, проверка моделей, просмотр графиков и т.п. — служат психо­логической функции консолидации. Они погружают трейдера в модели рынка лучше, чем любое простое обучение. Так же, как нейронные сети требуют огромного множества примеров для развития их прогнозирую­щих связей, так и собственные нейронные сети трейдера, похоже, тре­буют наличия большого каталога примеров для того, чтобы находить мо­дели и действовать в соответствии с ними. Интенсивность и повторение опыта, как видно, облегчают изучение и новых торговых методов, и но­вых поведенческих моделей.

Ожидать, что можно измениться, просто попробовав сделать что-то не­сколько раз — или проводя с психотерапевтом один час в неделю, — столь же нереалистично, как рассчитывать научиться хорошо играть в теннис, беря нерегулярные уроки. Без повторения этой сердцевины консолидации новые модели вряд ли станут самодостаточными.

Для целей своей торговли я держу выделенный онлайновый брокер­ский счет с минимальной комиссией. Использую этот счет для обкатки новых торговых идей и моделей на сделках размером в 200 акций бирже­вых фондов. Маленький размер сделки гарантирует, что, даже если мои новые идеи приведут к ошибкам, я не понесу серьезных убытков. Однако еще важнее то, что частые маленькие сделки создали у меня привычку к наблюдению новых моделей, использованию новых методов и приме­нению их в реальном времени. Никакое ретроспективное изучение гра­фиков не может заменить консолидацию в реальном времени. Только по­сле многократной успешной торговли маленькими сделками по данной модели я начинаю рассматривать возможность перевода на новый метод большей доли моего капитала. К тому времени, однако, этот метод уже становится частью меня самого.

Когда я только придумал свой сложный индикатор «силы», скомби­нировав несколько элементов торговли в единую статистическую вели­чину (направление, скорость, ускорение, волатильность цены и т.д.), то все никак не мог начать торговать по этой новой переменной. Ретро­спективное тестирование индикатора отчасти убедило меня в том, что у этого инструмента был потенциал, но этой веры оказалось недоста­точно, чтобы я смог фактически поставить свои деньги на кон. Уверен­ность пришла ко мне так же, как к Уолту, когда произошло опроверже­ние моих ожиданий в реальной ситуации. Все чаще и чаще случалось так, что, опираясь на свои более ранние исследования, я ожидал движения рынка в каком-то определенном направлении. Однако модели, исполь­зовавшие индикатор «силы», давали прямо противоположное предсказа­ние. В каждом из этих случаев мои привычные методы торговли оказы­вались ошибочными, а новый приносил верный результат.

Этот выплеснутый на меня ушат холодной воды показал, что моя бо­лее ранняя работа оказалась хуже нового исследования, и сделал больше для укрепления моего доверия к индикатору, чем любое тестирование на исторических данных. А я-то думал, что постиг рынок, и вдруг выяс­няется, что был не прав и что новые модели указывают направление дви­жения точнее. В конечном итоге я дошел до того, что отказывался откры­вать сделку, если модели на основе индикатора «силы» не поддерживали мою позицию. Эмоциональный опыт крушения моих торговых ожида­ний — и особенно повторяющегося нарушения этих ожиданий — закре­пил мой новый торговый стиль.

Еще один яркий пример консолидации эмоциональной модели тор­говли произошел, когда я принял совет Виктора Нидерхоффера и на­чал оставлять больше своих позиций на ночь. До того момента, в целях управления риском, закрывал свои позиции к концу дня, не желая под­вергать себя опасностям, связанным с ночными событиями или небла­гоприятными новостями перед открытием рынка. Нидерхоффер указал, однако, что на рынках большую часть долгосрочного повышения можно отнести на восходящее давление, накапливающееся за ночь. Отказ остав­лять хорошую позицию на ночь является, по существу, очень опасной стратегией в том смысле, что означает отказ от существенной возмож­ной прибыли.

 

ГЛАВА СЕДЬМАЯ. БОЛЬШОЙ ЧЕЛОВЕК ПОД КРОВАТЬЮ 187 188 ПСИХОЛОГИЯ ТРЕЙДИНГА

 

Загоревшись, я повторил работу Виктора, изучив фьючерсы S&P с апреля 1994 г. по апрель 2002 г. Подсчитал общее количество пунктов, на которое рынок вырос за ночь (со вчерашнего закрытия до сегодняш­него открытия), и общее количество пунктов за дневную сессию (от се­годняшнего открытия до сегодняшнего закрытия). В целом за период мо­его исследования S&P вырос в общей сложности приблизительно на 327 пунктов. Из них приблизительно 311 пришлось на ночь! Другими сло­вами, в течение торгового дня никакой тенденции к направленному дви­жению не было.

Выполнение этого исследования вселило в меня достаточно веры, чтобы начать оставлять на ночь небольшие позиции. Продолжив ис­следования, я нашел, что во время периодов коррекции рынка проис­ходило необычно много значительных ночных снижений. Это означало, что если показатели тренда, полученные мною с помощью индикатора «силы», были положительными, то шансы на болезненно неблагопри­ятное ночное движение уменьшались. (Положительные значения TICK Нью-Йоркской фондовой биржи в течение последних часов торговой сес­сии также помогают в прополке многих неприятных ночных снижений.) Каждый раз, решая оставить позицию на ночь, я выполнял исследова­ние, предварительно погрузившись в состояние расслабленной сосредо­точенности. Раз за разом стремился выработать условный рефлекс: ассо­циировать спокойную сосредоточенность с «опасной» ночной сделкой. И понял, что стал добиваться успеха, когда начал испытывать диском­форт, закрывая позицию слишком рано. К тому времени оставлял пози­ции на ночь при благоприятном моментуме уже автоматически — эта операция стала частью моего торгового арсенала.

КОНСОЛИДАЦИЯ УОЛТА

В психотерапии Уолта консолидация произошла уникальным образом. Мы создали диалог между Уолтом и его телом. Я намекнул Уолту, что он состоит из двух «я»: 1) человека, которого он привык считать Уолтом, со всеми его обычными мыслями и чувствами; и 2) его тела, которое не умело произносить слова, но могло говорить на языке жестов и дей­ствий (на «языке тела»). Именно разговор с телом Уолта позволил мне использовать упражнение по заполнению пропусков в предложениях, и именно изменение в состоянии тела открыло дверь в его прошлое и проявило неосознанный гнев.

Я предложил Уолту вступать в диалог со своим телом в случайно вы­бранные моменты на протяжении дня. То есть обращать внимание на на­пряженность, энергию и позы тела, чтобы расшифровать значение его коммуникаций. Мы моделировали это на наших сеансах каждый раз, когда я видел, что тело Уолта впадает или в пассивность, или в жесткую напряженность. Я обращал его внимание на оба этих состояния, назы­вая их коммуникациями его тела, проявлявшего через чувства страха и гнева свое восприятие угрозы. При этом заверял Уолта, что никакого вреда в результате переживания этих чувств не будет, и напоминал ему о нашем первом опыте с заполнением предложений. Как только он на­учился на наших сеансах читать язык своего тела, мы оказались готовы к консолидации усилий через домашнюю работу.

Эта домашняя работа была весьма простой. Выбрав наугад в течение дня момент, Уолт должен был прекращать заниматься текущими делами и как можно скорее погружаться в состояние сосредоточения, в кото­ром он мог наблюдать за чувствами, действиями и напряженностью сво­его тела. При этом ему рекомендовалось делать ключевой перевод: если он чувствовал себя пассивным или напряженным, то должен был пред­положить наличие некоей неудовлетворенной потребности или ощути­мой угрозы. Своей пассивностью и напряженностью его тело сообщало Уолту о гневе и страхе. Сделав этот перевод и идентифицировав источ­ник своих чувств, он должен был постараться выразить эти чувства сло­весно. Иначе говоря, использовать информацию своего тела, чтобы из­менить способы, с помощью которых он ранее справлялся с проблемами.

Обратите внимание: ваши симптомы — пассивность и оцепене­лость — не являются патологическими. Ваши симптомы являются фор­мами передачи информации от вашего другого «я».

Большинство проблем, с которыми люди приходят к психотерапевту и которые трейдеры выносят на рынки, — это метакоммуникации (по­лезные, информативные коммуникации) от скрытого «я», даже если они кажутся не имеющими никакого смысла, как в случае с человеком- «Вулвортом».

Мы с Уолтом напали на интересную технику обнаружения этих ме­такоммуникаций. Будучи аккуратным студентом, Уолт все время носил с собой электронный органайзер. Его прибор показывал время и имел функцию будильника. Утром каждого дня Джейни ставила будильник Уолта на какое-то случайно выбранное время между 08.00 и 18.00. Когда срабатывал сигнал (а Уолт не мог заранее знать, когда это произойдет), Уолт должен был начинать выполнять упражнение. Если он в это время был в классе или занят чем-то другим, то просто наблюдал за своим те­лом, а информацию обрабатывал позднее.

Наш подход был заимствован из упражнения Гурджиева под названием «Стоп». Суть этого метода сводилась к тому, что посреди общения с уче­

никами учитель кричал: «Стоп!» — и они должны были застыть на месте. Оказавшись застигнутыми в неловких позах, участники могли взглянуть на себя по-новому. Гурджиев понял, что все люди пребывают во сне, пере­прыгивая от одного «я» к другому без реальной цели, без подлинного осоз­нания. Что касается Уолта, то функцию команды «Стоп!» выполнял сигнал его органайзера, но и Джейни активно участвовала в консолидации. Бу­дильник должен был буквально пробуждать Уолта от дремоты, не допу­скать его скатывания к привычным поведенческим моделям.

После примерно месяца ежедневной работы будильник больше Уолту не требовался. Ощущение своего тела стало частью его ежедневной ру­тины. Он развил в себе «магнитный центр».

Упражнение «Стоп», которое выполнял Уолт, очень похоже на идею «измерения эмоциональной температуры» во время торговли. Это сред­ство для прерывания негативных моделей и подачи сигнала для актива­ции новых, позитивных. Врагом человека является описанный Гурджие­вым сон, когда человек склонен терять осознание самого себя и бездумно впадать в привычные поведенческие модели. И лишь наполовину шутли­вым был совет моего друга трейдера — подключить машину биологиче­ской обратной связи к моему торговому компьютеру, чтобы я мог полу­чать доступ к данным (или торговым мониторам), только если нахожусь в надлежащем состоянии ума и тела. В трейдинге необходимость сохра­нять концентрацию при обращении к монитору очень похожа на необ­ходимость сохранять спокойствие в открытом подъемнике ради моего сына. Новый опыт неоценим для закрепления новой модели.

И действительно, числовые данные, непрерывно поступающие из при­бора биологической обратной связи, выполняют примерно такую же функцию. Я не могу упустить из виду функционирование своего ума и состояние своего тела, потому что эти данные всегда передо мной на экране. С этой точки зрения каждая торговая сессия является также упражнением для ума, частью процесса консолидации, который закре­пляет хорошие привычки. Я начинаю по-настоящему торговать с ку­шетки, когда повышения и понижения индикатора кушетки — биоло­гической обратной связи — становятся формальной частью моей торго­вой системы.

ходится заставлять себя делать что-то, значит, вы идете против себя. Длительные изменения становятся автоматическими, как чистка зубов по утрам или разговор по мобильнику при управлении автомобилем. Если вы будете создавать желательное состояние и входить в него до­статочно часто и всегда одинаково, то оно кристаллизуется и станет частью вашего сознания. После завершения консолидации склад ума — и торговый арсенал — изменяются навсегда.

Наблюдайте и прерывайте устаревшие модели, переключайте эмоци­ональные передачи, запускайте новые модели и повторяйте их столь ин­тенсивно, сколь возможно — в этом, как научил меня мой обзор литера­туры, и состоит изменение. Решение проблем в психологическом кон­сультировании и в трейдинге начинается с поведенческих моделей, ко­торых люди сначала боятся, затем придерживаются их с усилием и, нако­нец, следуют им автоматически. Отличительной чертой всех личных из­менений является движение от неявного к явному, преобразование сло­женных рук Уолта в направляемые упражнения.

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Очень часто клиенты спрашивают меня, как им найти в себе силы, чтобы закончить работу, похудеть, изменить свои модели поведения и т.д. Мой ответ — действия, совершаемые через силу, непрочны. Если вам при-

 

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

ПОГРЕБЕННЫЙ ЗАЖИВО!

Ничто так не обыденно и мимолетно, как великие мечты спящих людей.

Язык тела — важная форма коммуникации наших невербальных умов, но есть и другие. И они могут давать ценную информацию о нас и на­шей торговле. Образы, фантазии, произведения искусства и сны — это лишь несколько способов, посредством которых мы общаемся на языке чувств. Психотерапевты учатся чутко воспринимать эти коммуникации, поскольку они часто передают ключевые сигналы о повторяющихся мо­делях людей. Сон Мэри, например, выявил ее конфликт между потреб­ностью в заботе и страхом перед эксплуатацией. И хотя ее сознание пы­талось отвергнуть сон, ее чувства и коммуникации тела выдавали его значимость.

В данной главе мы подробнее рассмотрим эти невербальные комму­никации и их соответствие процессу внутреннего изменения. Мы уви­дим, что едва заметные признаки — от тона голоса до частоты морга­ния — содержат важную информацию о нашем эмоциональном состо­янии. Также увидим, что фантазии представляют собой искусственные реальности, выражающие некоторые из самых основных человеческих потребностей и побуждений. Научившись слышать сообщения нашего разума и тела, мы крепче укоренимся в реальности к большой выгоде для нашего счастья — и нашей торговли.

ИСКУССТВО ТАЙМИНГА В ПСИХОТЕРАПИИ И ТРЕЙДИНГЕ

Выбор времени (тайминг) имеет главное значение и в психотерапии, и в трейдинге. Лучшая торговая идея может привести к разорению, если осуществить ее не вовремя. Точно так же ценные идеи психотерапии

192 ПСИХОЛОГИЯ ТРЕЙДИНГА

расходуются зря, если они используются, когда клиент не готов их услы­шать. Успешные психотерапевты и трейдеры очень похожи на хороших клоунов: они знают, когда нужно появляться на сцене.

Начинающие трейдеры и психотерапевты, полностью сосредоточива­ясь на том, что они делают, почти не обращают внимания на тайминг. В результате многое делают вкривь и вкось. Это особенно верно для трей­деров, которые полагаются на шаблонные торговые методы («продавать, когда 12-периодичный RSI перекуплен»), и для неопытных психотерапев­тов, которые черпают свои слова из учебников. Их поступкам присуще общее высокомерное свойство — они часто игнорируют контекст кон­кретной ситуации.

Недавно один трейдер описал мне свои стандартные сделки как «про­рывы волатильности». Когда после роста или падения рынок консоли­дируется, он размещает ордер чуть выше или ниже диапазона консоли­дации, надеясь заработать на прорыве. При этом часто несет двусторон­ние убытки, но ему удавалось ловить и неплохие тренды. В целом отно­сительно низкий средний результат (из-за двусторонних убытков) делает его систему весьма сомнительной. Когда он описывал свои сделки, я был поражен тем, до какой степени он игнорирует общее поведение рынка. Много раз, когда он торговал в расчете на прорыв вверх, диапазон консо­лидации был виден только на графике Standard & Poor’s (S&P), в то время как графики других индексов не имели с консолидацией ничего общего. Это часто заканчивалось ложным прорывом. Поскольку он открывал свои сделки механически, не глядя на общую картину, то и не мог из­влечь выгоду из этой информации.

Начинающие психотерапевты неизменно выдают себя, копируя фразы, которые вычитали в учебниках или подслушали у других. Вспоминаю я одного особенно механистичного психотерапевта. Клиент признался ему, что был настолько зол на свою жену, что готов был ее ударить. Врач, немного озадаченный горячностью собеседника, запнулся и смог лишь спросить его: «И что вы об этом думаете?» Как и можно было ожидать, клиент, будучи в распаленных чувствах, высказал психотерапевту свое мнение весьма недвусмысленно.

Хороший тайминг требует чувства выполняемой работы, которое мо­жет прийти только с многократным повторением. Однако тайминг от­нюдь не какой-то мистический интуитивный дар. Он может быть приоб­ретен (обычно путем следования более опытному специалисту).

Выбор времени был важным элементом консультирования и Мэри, и Уолта. Вспомните: когда Мэри почувствовала себя неудобно, переска­зывая свой сон, я усилил ее дискомфорт, фактически создав у нее впе­чатление, что у меня был к ней «личный» интерес. Аналогичным обра­

зом во время упражнения по заполнению пропусков в предложениях с Уолтом я повысил голос, ускорил темп и привлек внимание к его сжа­тым кулакам. Психотерапевтическое вмешательство часто носит такой характер. При этом психотерапевт выбирает время вмешательства так, чтобы изменить уровень эмоционального восприятия клиента. В обоих случаях — и с Мэри, и с Уолтом — повышенное возбуждение позволило им вернуться к глубоко спрятанным воспоминаниям. Эти воспоминания были важны для понимания их нынешних поведенческих моделей.

Другие психотерапевтические вмешательства ставят своей целью не вызвать переключение состояния ума, а попытаться сыграть на есте­ственно происходящих изменениях. Например, психотерапевт может не спешить указывать на пагубную поведенческую модель до тех пор, пока клиент не ощутит эмоционально последствия этой модели. В такие моменты стремление к изменению обычно бывает наибольшим, позво­ляя психотерапевту использовать эмоциональный тренд.

Некоторые из самых многообещающих возможностей вмешательства возникают в психологическом консультировании во время относительно тонких изменений состояния. Они проявляются в метакоммуникациях клиента: изменениях скорости речи, эмоционального тона, положения тела и выражения лица. Такие метакоммуникации называются в профес­сиональной литературе маркерами, потому что они отмечают точку пере­хода от одного когнитивного или эмоционального состояния к другому. Маркеры являются важными сигналами и для трейдеров.

Предположим, некая женщина в начале консультации рассказывает о нескольких неприятных событиях, происшедших в течение прошлой недели. Тон ее голоса и поза тела при описании каждого случая похожи; она говорит тихо и нервно, сидит на краешке стула. В конце своего по­вествования, однако, упоминает, что ее посетила подруга, которую она не видела много лет. При переходе на эту новую тему женщина оживля­ется, повышает голос и откидывается на спинку стула.

Как психотерапевт, вы далее спрашиваете, не пробовала ли она вы­полнять домашнее упражнение, предложенное ей во время последнего посещения. Она немедленно отвечает утвердительно и говорит, что упражнение было полезно. Вы замечаете, однако, что, когда она говорит об этом упражнении, то сдвигается на стуле вперед и понижает голос, возвращаясь к той самой позе, в которой она описывала проблемы не­дели. Эти маркеры говорят вам, что: а) в домашней работе и психотера­пии нечто вызывает у нее стресс; б) источник этого стресса, независимо от того, чем бы он ни был, является, вероятно, тем же, с которым кли­ент борется в других областях своей жизни. Обращая внимание на мар­керы и исследуя стрессовые аспекты домашней работы (можно даже по­просить клиента выполнить ее на месте), мы сможем усилить состояние дискомфорта, и это откроет путь для изменения.

Недавно я разговаривал с трейдером, у которого возникали серьез­ные и частые споры с женой. Я пригласил супругов к себе и понаблю­дал за их общением. Муж неизменно терял терпение, когда жена хотела, чтобы он обратил на нее внимание. Он показывал это, начиная говорить в резком, неодобрительном тоне и с напряженным выражением лица. Жена находила это невыносимым и пыталась привлечь его внимание еще активнее. Ее тон становился требовательным, что лишь умножало усилия мужа отстраниться от нее.

Ситуация сбивала с толку, потому что трейдер, очевидно, искренне любил свою жену и, конечно, не хотел разрушить брак. Однако мне было ясно, что их отношения находятся на грани разрыва.

В конце сеанса, когда мы собирались расходиться, я небрежно спро­сил молодого человека, как идет у него торговля. К моему удивлению, он опять сильно напрягся и резко ответил, что все идет хорошо. К счастью, я понял, что происходит, и не стал негативно реагировать на его тон, как это делала супруга. Вместо этого обратил внимание на маркер — проис­шедшую с ним физическую и эмоциональную перемену — и решил го­ворить с клиентом мягче и медленнее. Глядя ему в глаза и говоря так, чтобы не могла услышать его жена, произнес: «Это довольно суровый рынок, не правда ли? Я торгую уже давно, но все равно иногда чувствую, что не справляюсь».

Почти сразу лицо его расслабилось, глаза увлажнились, и он рассказал о большом убытке, который понес на маржевой позиции. Молодой чело­век объяснил в присутствии жены, что он надеялся быстро сделать много денег, избавив ее тем самым от необходимости работать, пока она вына­шивает их первого ребенка. Вместо этого потерял деньги, и стало неизбеж­ным, что она должна будет работать полный рабочий день. Он не расска­зал ей об этом убытке и поэтому подсознательно боялся ее расспросов о его торговле. Чтобы не допустить расспросов, стал вести себя отчужденно, т.е. так же, как повел себя по отношению ко мне в конце нашей встречи.

На последующих сеансах это поведение привело нас к плодотворному исследованию запросов касательно супружеских отношений и инвести­ций, а также способов, которыми он удовлетворял или избегал эти за­просы. Изменение его состояния, с учетом одинакового выражения лица и голоса применительно к разговору как о рынке, так и о личной жизни, предупредило меня о проблеме, с которой он столкнулся. Мое же изме­нение проявилось в том, что я признался в чувстве неуверенности на во­латильном неустойчивом рынке, и это подтолкнуло его к другому стилю взаимодействия: решать проблемы, а не отталкивать их.

 

ГЛАВА ВОСЬМАЯ. ПОГРЕБЕННЫЙ ЗАЖИВО! 195 196 ПСИХОЛОГИЯ ТРЕЙДИНГА

 

Успешные трейдеры и психотерапевты используют себя как эмоцио­нальные барометры. Как игроки в покер, следящие за поведением своих противников, они ищут едва уловимые сигналы, сообщающие им, когда состояние созрело для изменения. Торгуете ли вы с кушетки, или ку­шетка — ваша профессия, вы становитесь специалистом, когда приобре­таете умение читать маркеры и использовать их, чтобы выбрать время для своего вмешательства.

МАРКЕРЫ И РЫНКИ

Я нахожу полезным для собственной торговли думать о рынке как об од­ном из моих пациентов. Каждый день, сидя перед монитором, как бы веду прием больных. Рынок рассказывает мне свою историю, написанную ти­ками вверх и вниз, трендами и консолидациями. Как на сеансах по психо­логическому консультированию, я пытаюсь поймать темы в коммуника­циях рынка. Наблюдаю за маркерами — признаками изменений в темпе и тоне, чрезмерной и недостаточной реакцией на новостные события, глу­биной убеждения покупателей и продавцов на экране маркет-мейкера, от­носительной активностью учреждений на покупке и продаже. Если смогу оставаться сосредоточенным, идентифицировать темы и выбрать время для вмешательства согласно маркерам, у меня будут довольно хорошие шансы преуспеть. И наоборот, если погрязну в своих собственных реак­циях или особенно если попытаюсь навязать себе темы, которые хочу ус­лышать, весьма вероятно, пропущу то, что говорится, и поплачусь за это.

Отслеживание рынков и проведение сеанса психологического кон­сультирования во многом напоминают посещение симфонического кон­церта. Композитор начинает со вступления и затем развивает тему, ис­пользуя богатые вариации и аранжировки. В балете «Петрушка», напри­мер, Игорь Стравинский вводит разные темы для каждого персонажа, включая мелодию для главного героя — куклы, которая хочет стать жи­вой. В перепеве тем можно визуализировать взаимодействие персона­жей: высокие надежды Петрушки, его любовь к Балерине, его конфликт с Арапом и его неизбежную кончину. Понимание прекрасной музыки, как и чтение замечательных романов, требует способности извлекать темы из партитуры и следовать за их развитием.

На сеансах психологического консультирования, как и в великих му­зыкальных произведениях, доминирующие темы обычно выражаются в первые минуты, а впоследствии развиваются.

Квалифицированные психотерапевты в начале приема обращают вни­мание на коммуникации и метакоммуникации. Они, как правило, опре­деляют на оставшуюся часть визита темы для обсуждения, включающие в себя самые важные проблемы в жизни человека на этот момент. Пси­хоаналитики иногда обращаются к треугольнику конфликта, в котором темы обобщаются в прошлых и настоящих отношениях и в отношениях с психотерапевтом. В основе идеи треугольника лежит понимание того, что темы — это клей, цементирующий эмоциональную жизнь.

На прошлой неделе одна студентка начала встречу со мной с простран­ной болтовни о пустяках: о погоде в Сиракузах, о ее планах на каникулы и т.д. Зная, что меньше чем через неделю ей предстоят квалификацион­ные экзамены, и стремясь побыстрее начать работу, я перебил ее и спро­сил, нет ли у нее проблем с учебой. Она выразила удивление, как будто я был ясновидцем. Однако для этого не потребовалось никакого экстра­сенсорного восприятия. Я просто следовал «симфоническому» принципу: существует структура коммуникаций, в которой, казалось бы, различные вопросы для обсуждения являются вариациями основных тем. Ее уклоне­ние от занятия психотерапией в первые же минуты нашей встречи отра­зило еще большее уклонение от академических занятий.

И в рыночных коммуникациях существует подобная структура, по­зволяющая трейдерам укладывать свои акции на кушетку и разбираться в темах. На рынке, как на сеансах психологического консультирования, первые минуты торгового дня нередко запускают длительные темы. Ино­гда такие темы могут касаться опережения одного сектора другим, как в случаях, когда трейдеры видят, что деньги перетекают из акций тра­диционной экономики в технологические, биотехнологические и дру­гие акции новой экономики. В первые минуты сессии я просматриваю секторные индексы, чтобы увидеть, как ведут себя ценные бумаги в сек­торах— потребительском (SCMR), циклическом ($CYC), финансовом ($NF) и технологическом ($MSH), а также в более широком спектре ак­ции традиционной экономики ($ХМ1). А в пределах крупного сектора, скажем, технологического, может быть целесообразным выделить свои темы, скажем, сетевые компании ($NWX), производители полупроводни­ков ($SOX) и компьютеров ($ХС1). Иногда все группы дружно идут вверх или вниз, указывая на возможный тренд дня для сектора или всего рынка. Большую часть времени, однако, некоторые группы опережают другие, причем иногда значительно. Эти темы нередко сохраняются на протя­жении всей сессии и могут служить предпосылками для удачных сделок.

Другие темы, формирующиеся в начале торгового дня, могут быть потоньше. Я привык думать о рынках фьючерсов на фондовые индексы как состоящих из трех частей: 1) дневной сессии, от открытия рынка в 9.30 (здесь и далее североамериканское восточное время) до закры­тия в 16.00; б) ночной сессии, от закрытия рынка до 8.30 — с этого мо­

мента новый торговый день набирает обороты, часто в ответ на свежие экономические новости (ночная сессия показывает, как рынок реагирует на внешние рынки и ночные новости); в) прогноза цен, с 08.30 до откры­тия, — показывает реакцию рынка на экономические данные, выходя­щие в тот день. (Иногда данные публикуются в 10.00, создавая большее окно для изучения ответа на экономические новости.) Сумел ли ночной рынок значительно пробить максимумы или минимумы предыдущего дня? Сумел ли ночной диапазон значительно расшириться после выхода экономических данных? Очень часто сохранение прошлых максимумов/ минимумов после выхода благоприятных/неблагоприятных экономиче­ских данных и новостей зарубежных рынков является важным маркером, предупреждающим о надвигающемся развороте.

Как психотерапевт рынка, я постоянно слежу за ранней силой или сла­бостью рынка, что видно по фьючерсным премиям и Dow, Нью-Йоркской фондовой бирже и Nasdaq TICK, когда сила или слабость не может прео­долеть ценовые максимумы или минимумы предыдущей сессии Globex. Это означает, что отсутствует свежая покупка или продажа, позволяя предположить, что стоит проверить противоположный экстремум ноч­ной сессии. И наоборот, резкий прорыв из диапазона Globex означает, что на рынок вышли новые покупатели или продавцы, поддерживая ги­потезу в пользу развития тренда.

Модели объема и волатильности могут формировать другой цен­ный набор маркеров. Существует нормальная модель для объема и во­латильности в течение торгового дня, когда самые высокие уровни до­стигаются рано утром, уменьшаются к середине дня и затем подрас­тают ближе к закрытию. Иногда, однако, уровни объема искажаются, нарушая обычную улыбку кривой внутридневного объема. Например, на прорыве послеобеденный объем может резко подскочить, прибли­зившись к утренним уровням или превысив их. Такие движения часто служат маркерами свежей закупки/продажи рынка и в этом качестве склонны набирать скорость.

Для трейдера важно знать, когда расхождение между секторами, уров­нями цен или объемами представляет собой разумно допустимое откло­нение, а когда оно заключает в себе новую тему. Те, кто погружается в рынки и непрерывно отслеживает различные группы в реальном вре­мени, приобретают способность видеть значимые отклонения от сред­них величин. Я нахожу полезным, следуя примеру Виктора Нидерхоф- фера в духе Гальтона, использовать для определения актуальности темы методы статистического анализа. Например, простые исследования за некоторый ретроспективный период могут установить среднее отно­шение между изменением цены в двух скользящих средних и нормаль­ное отклонение от этого значения. Когда я вижу, что изменение цены в скользящих средних уходит в сторону от исторических значений на два или более стандартных отклонения, то знаю, что это редкий случай, за­служивающий внимания.

Будучи краткосрочным трейдером, я выполняю часть своих расчетов в упрощенной форме, просто отмечая каждую минуту на рынке как вос­ходящую, нисходящую или горизонтальную для средних всех секторов, которые отслеживаю. Когда средние изменяются согласованно, суммы их восходящих/нисходящих отметок очень похожи. Однако когда они значительно расходятся (напомню, что я способен установить это ста­тистически, определив среднее расхождение и разброс), могу предполо­жить, что деньги перемещаются из одной области в другую. Как правило, такими бывают темы, заслуживающие внимания и помогающие вам сде­лать выбор, например, когда вы думаете, что лучше купить — фьючерсы Dow или Nasdaq, биржевые фонды с большой капитализацией (SPY) или средней (MDY).

МАРКЕРЫ И NYSE TICK

Другие темы, меньше относящиеся к отдельным секторам, также имеют тенденцию проявляться в первые минуты рынка. Открытие с разрывом при очень высоком значении TICK в самом начале сессии нередко указы­вает на силу или слабость тренда, которая сохранится в течение дня. Ран­ние падения, заканчивающиеся на нулевом уровне TICK (индекс не мо­жет перейти на отрицательную территорию), часто означают, что про­дажа в течение дня будет скромной. Наоборот, рост в начале дня, не на­ходящий подтверждения в виде перехода TICK на положительную терри­торию, обычно происходит на неопределенных или снижающихся рын­ках, где повышение маловероятно.

В начале каждого торгового дня я проверяю диапазон TICK за послед­нюю сессию. Диапазон TICK представляет собой разность между макси­мумом и минимумом NYSE TICK в течение дня. Затем использую модели­рование по правилу ближайшего соседа, чтобы найти в моей базе данных все предыдущие дни с подобным диапазоном TICK. Нахожу средний ди­апазон TICK следующего дня и определяю возможные отклонения. Моя рабочая гипотеза заключается в том, что на следующий день диапазон TICK будет находиться в пределах диапазона, укладывающегося в сред­нее значение с учетом допустимых отклонений.

Это может иметь важные последствия, поскольку создает новый набор маркеров. Предположим, что в начале дня рынок достигает дна на уровне

 

ГЛАВА ВОСЬМАЯ. ПОГРЕБЕНН ЫЙ ЗАЖИВО! 199

TICK -250, а предполагаемый диапазон TICK составляет 1050. Из этого я делаю вывод, что в некоторый момент торгового дня рынок достигнет значения TICK в районе 800. Это сразу же говорит мне, что: а) вероятно, в течение дня будет преобладать покупка (положительные уровни TICK превысят отрицательные, что коррелирует с цифрами повышения/по­нижения дня); б) в любой момент может начаться сильный торгуемый отскок, так как ожидается движение рынка от TICK -250 до TICK + 800.

Некоторые из самых интересных событий на рынке происходят, когда утренние темы прерываются новыми маркерами. Это говорит о том, что темы изменяются, указывая на потенциальное изменение тренда, — пе­ред нами те самые случаи, когда трейдеры, как психотерапевты, должны проявлять максимальную сообразительность.

Предположим, что утром рынок болтался в довольно у