Бретт: Если бы мои руки могли говорить, они сказали бы. 9 страница

Подозреваю, что большинство людей могут вспомнить случаи, когда их тела знали что-то прежде, чем люди воспринимали это знание со­знательно. Как правило, такие эпизоды списывают на интуицию и за­бывают о них. Люди не в состоянии понять, что их тела работают под управлением ума, но не того ума, с которым они сознательно связывают свою личность. Этот невербальный, ориентированный на действие, ос­нованный на эмоциях ум может быть кладезем полезной информации,

ГЛАВА ШЕСТАЯ. ЗЛЫЕ ПАУКИ 155

Я быстро закрыл сделку, превратив потенциальный проигрыш в по­лезный урок.

Клянусь, я понятия не имел, что сделка была тухлая. Но тело мое почему-то об этом знало.

ПОДСОЗНАТЕЛЬНЫЙ РАЗУМ

Метакоммуникация тела кажется концепцией довольно мистической, однако она опирается на обширные исследования в области когни­тивной неврологии. Люди действительно знают много такого, о чем не знают их умы.

В своей провокационной книге «Иллюзия пользователя» (The User Illusion) Тор Норретрандерс приводит простой пример. Предположим, что вы стоите с битой на бейсбольном поле и мяч неожиданно летит вам прямо в голову. Чтобы избежать удара, вы мгновенно падаете на землю. Мяч, двигающийся со скоростью до 90 миль в час, приближается к вам слишком быстро, чтобы вы могли осознать происходящее и выработать соответствующую стратегию. Фактически вы сначала падаете на землю, а затем понимаете, что в вас почти попали. Сознательная, отчетливая мысль следует и за пониманием, и за действием.

Норретрандерс объясняет, что это происходит не без причины. Созна­ние работает слишком медленно, чтобы успевать эффективно обрабаты­вать информацию в таких опасных ситуациях. Связывая моторные ка­налы с более быстрым процессором ума, природа наделяет нас высоко­адаптивной способностью преодолевать медленное сознательное мыш­ление и действовать, чтобы уцелеть.

Исследование Бенджамина Либета ярко демонстрирует относительную скорость процессоров человеческого мозга. Либет предлагал своим подо­пытным сгибать палец или двигать рукой в любое время по их выбору. Все подопытные были подключены к прибору для измерения электриче­ской активности в руке — он должен был определять связь между созна­тельным намерением людей и их моторной деятельностью. Либет обнару­жил, к собственному удивлению, что электрический потенциал готовно­сти в руке запускается за немногим более половины секунды до того, как человек сознательно выполняет движение пальцем или рукой.

Для тех, кого приучили к идее, что они сами являются воплощением своего сознательного мышления, исследование Либета непостижимо. Он нашел, что тело начинает движение прежде, чем человек сознательно сформулирует намерение переместиться. Ум не определяет движение тела. Он сообщает о том, что уже началось, на долю секунды ранее. Вы­вели только человек возьмет на себя труд следить за своими (мета)ком- муникациями.

Я неоднократно обнаруживал ценность физической коммуникации в трейдинге. Так, несколько месяцев назад открыл обычную короткую сделку, когда показалось, что восходящий моментум выдохся. Я торго­вал по одной из моих любимых моделей, где внутридневные совокуп­ные значения восходящих и нисходящих тиков промышленного индекса Доу-Джонса (TIKI) сравниваются с ценой и NYSE TICK. Поскольку акции Dow активно торгуются финансовыми учреждениями, они весьма отзыв­чивы на программную торговлю. Сравнение TIKI с изменениями TICK и ценами индекса S&P позволяет быстро определить степень, до кото­рой институциональная торговля в состоянии переместить рынок. Если институциональная торговля в каком-то направлении велика, но общий рынок не совершает соизмеримого движения, можно заработать на этой метакоммуникации рынка, сыграв против движения.

В данном конкретном случае я открыл короткую сделку, поскольку по­вышение TIKI в течение двух часов не сопровождалось сильным ростом цены или TICK. Такая сделка обычно работает по крайней мере в тече­ние внутридневного движения против тренда. Я исследовал эту модель и торговал по ней достаточно долго, чтобы чувствовать себя комфортно.

Однако после размещения сделки я испытывал сильное беспокойство. Следил за каждым новым тиком как ястреб, беспокоясь о судьбе пози­ции. Кроме того, через несколько минут внезапно почувствовал голов­ную боль. Я сгорбился в кресле, приблизившись к экрану. Глаза устали, а мышцы отяжелели.

И тут я как будто пробудился. Встряхнул головой и спросил себя вслух: «Что ты делаешь?» Я никогда не отслеживаю сделки столь одержимо, осо­бенно такие маленькие, как эта. Но тут понял, однако, что телу моему эта сделка не нравится, хотя сам я, казалось, был уверен в обратном. И хотя твердил себе, что шансы на успех сделки велики, мое тело уже готови­лось к опасности.

Вняв телесному дискомфорту, я взглянул на графики в новом свете, сравнивая одноминутный таймфрейм с более протяженной многоднев­ной картиной. И тогда меня поразило то, что сделка развивалась совсем не так, как должна бы. Рынок отступил от максимумов, но не прибли­жался к уровню поддержки, который я выбрал в качестве цели. Хуже того, все выглядело так, будто нужное сопротивление должно находиться на­много выше. Я ошибся, настолько увлекшись краткосрочным графиком, что упустил общую картину. Рынок действительно находился на относи­тельном максимуме, но это была лишь промежуточная станция на пути к более высоким уровням.

154 ПСИХОЛОГИЯ ТРЕЙДИНГА

полнению каждого сознательного добровольного действия, делает вывод Либет, предшествует подсознательная обработка информации в мозге.

Норретрандерс именует сознательное мышление «иллюзией пользо­вателя», поскольку оно создает иллюзию, что именно оно управляет по­ведением человека, в то время как обычно дело обстоит не так. Термин «иллюзия пользователя» взят из компьютерного мира. Непосвященному кажется, что компьютером управляет интерфейс пользователя, такой как Microsoft Windows, тогда как фактически работа компьютера выполня­ется на уровне ниже интерфейса, в двоичном мире машинного кода.

Если ваше сознательное мышление только сообщает о ваших дей­ствиях, а не просто инициирует их, возникает неудобный вопрос. На­сколько точны сообщения вашего сознательного восприятия? Можете ли вы доверять своему собственному уму?

Здесь оказываются особенно уместны передовые исследования Майкла Газзаниги и Джозефа Леду. Как упоминалось ранее, эти исследователи работали с эпилептиками, подвергнутыми операции на мозолистом теле, в результате которой была нарушена связь между левым и правым по­лушариями головного мозга. Они нашли, что люди с разделенным моз­гом могли функционировать достаточно хорошо, но при этом демонстри­ровали некоторые особенности. Например, когда исследователи пока­зывали различные изображения то левому, то правому глазу пациентов, те могли указывать на увиденное левыми и правыми руками соответ­ственно. Однако на вопрос, что они видели, могли назвать только объ­екты, увиденные правым глазом. Информация, поступавшая черезлевый глаз, связанный с невербальным правым полушарием головного мозга, была недоступна для сознательного вербального восприятия, хотя люди ясно понимали, что они видели, и могли указать на это!

Прорыв произошел, когда Газзанига и Леду стали спрашивать людей, почему они указывали на фотографии левой рукой. В конкретном слу­чае, наблюдавшемся у человека, обозначенного инициалами П. С., ле­вому глазу (правое полушарие головного мозга) показали фотографию снега, а правому (левое полушарие головного мозга) — куриную лапу. Затем П.С., подтверждая, что он действительно видел каждый объект правильно, смог указать левой рукой на лопату для снега, а правой ру­кой на курицу.

На вопрос, что он видел, П. С. ответил: фотографию курицы. На во­прос, почему он тогда указал своей левой рукой на лопату для снега, П. С. быстро ответил, что лопата нужна для того, чтобы вычистить курятник!

Газзанига пришел к выводу, описанному в его книге «Прошлое ума» (The Mind’s Past), что сознательный вербальный ум фактически является переводчиком. У П. С. не было ни малейшего представления, почему он

указал на лопату, поэтому его вербальный логический ум придумал прав­доподобное — но совершенно не соответствующее действительности — объяснение. Человеческий ум, утверждает Газзанига, не дает нам необ­работанные данные о внешнем мире. Напротив, вербальные сознатель­ные описания этого мира являются интерпретациями более общих дан­ных, воспринимаемых на невербальных уровнях. Человек осознает по­строения на основе событий, а не сами события.

В этом свете мой торговый опыт с такой неудобной короткой пози­цией имеет свой смысл. На сознательном уровне я сочинил объяснение для короткой позиции. На невербальном уровне сделка казалась непра­вильной, потому что модели, которые я воспринимал, не соответство­вали моему более раннему опыту. Я видел так много графиков и усвоил так много закономерностей, что смог обнаружить отклонения от нормы прежде, чем сознательно идентифицировал их.

Некоторые могут возразить, что такое направление исследований мешает пониманию человеческого мышления. Если я не могу доверять своему уму, как вообще я могу познать мир? Думаю, что столь скепти­ческое заключение является необоснованным. Дело не в том, что люди лишены разума, а в том, что человеческий разум значительно выходит за рамки сознательного вербального восприятия. Когда вы уклоняетесь от брошенного мяча до того, как осознаете, что произошло, то поступа­ете в высшей степени разумно, хотя и неосознанно. Вы ведете себя со­вершенно рационально, когда координируете свои разные умы, собирая информацию, осмысливая ее и проверяя выводы на будущем опыте. Это, конечно, является задачей любого трейдера.

Можно немало сказать в пользу механических торговых систем и их потенциала снижения человеческого эмоционального элемента в трейдинге. Как шахматный суперкомпьютер Deep Blue, механические системы могут, действуя напролом, находить на рынке возможности на­много эффективнее, чем хороший трейдер. Однако в шахматах гросс­мейстеры не полагаются просто на грубую силу. Они настолько прони­каются закономерностями игры, что могут заранее предвидеть ходы. Это позволяет им быстро реагировать на ситуации, которые не совсем точно следуют сценариям партий, изученных ими ранее. После долгих лет погружения в игру великие шахматисты достигают уровня, на кото­ром просчитывают ходы на доске подсознательно, согласуя «интуицию» с «разумом».

Подобный подход может с успехом применяться для глубокого по­знания рынка. Хотя чувствуешь себя спокойнее, когда можно поло­житься на совет гуру, ничто не заменит глубины знания, приобретае­мого в результате погружения в закономерности рынка. Одним из моих лучших ритуалов в роли трейдера было ежедневное, в течение несколь­ких лет, распечатывание графиков рынка наряду с данными всех инди­каторов, которые я отслеживаю. Просматривание этих графиков по ве­черам впечатывало в мой ум стандартные модели поведения рынка, по­зволяя телу ощущать отклонения от нормы — самые важные метаком­муникации рынка.

Это, как я думаю, помогает объяснить, почему использование еже­дневных ритуалов исследования рынка для развития внимания и концен­трации является общим правилом для тех, кто учит успешных трейдеров. Только ежедневное погружение в рынки может дать основную массу ин­формации, необходимой подсознанию, чтобы отличать нормальные со­бытия от ненормальных. Психолог Дин Саймонтон, обобщив эти иссле­дования, заявил: для того чтобы достичь совершенства в любой области, требуется знать 50 ООО блоков информации. Такое огромное количество знаний можно приобрести только в течение многих лет интенсивных ис­следований. Средний трейдер, постоянно переключающийся между раз­личными состояниями ума, плохо подготовлен к тому, чтобы выдержи­вать такие усилия. Коль скоро погружение крайне важно для чтения ме­такоммуникаций рынков — так же, как и при изучении иностранного языка, — неудивительно, что эмоционально реагирующие трейдеры не могут постичь рынки. Концентрация внимания на самих себе конку­рирует у них с обработкой едва уловимой информации, создающей ос­нову для мастерства в трейдинге.

ЗНАТЬ БОЛЬШЕ, ЧЕМ ВЫ ЗНАЕТЕ: НЕЯВНОЕ ОБУЧЕНИЕ

Отстранитесь на мгновение и задайтесь вопросом: как дети могут при­обретать сложные навыки, такие как знание родного языка и правиль­ное социальное взаимодействие? В раннем возрасте они еще не знают правил грамматики и синтаксиса. Поэтому часто говорят отрывочными фразами, используя их не к месту. Когда я был таким же и научился узна­вать на дороге автомобили «шевроле», принимался кричать: «Да-да-да!». Хотя я не знал слово «шевроле», у меня, очевидно, уже сформировалась идея «шевроле», и я знал, что слово это состоит из трех слогов. Аналогич­ным образом, прежде чем наш сынишка Макрэй выучил слово «сельде­рей», он просил у нас «салат-палочку».

Правила социального поведения усваиваются почти таким же об­разом. У маленьких детей, как правило, отсутствует благоприобретен­ное чувство этикета и хороших манер. Они прерывают беседу, отни-

 

ГЛАВА ШЕСТАЯ. ЗЛЫЕ ПАУКИ 15? 160 ПСИХОЛОГИЯ ТРЕЙДИНГА

 

мают игрушки у других детей и вообще не могут сдерживать свои по­рывы. Позднее их приучают ждать своей очереди, спрашивать разреше­ния взять то, что хочется, и демонстрировать внимание по отношению к другим. Однако еще прежде, чем они смогут выразить эти правила сло­вами, у них, очевидно, уже появляется рудиментарное знание того, «что такое хорошо, а что такое плохо». Малыш, еще не способный устно сфор­мулировать правила хорошего поведения, все же пытается скрыть про­ступок, когда родители входят в комнату. Ребенок знает, что поступает неправильно, но не может выразить словами источник этого знания.

Майкл Полани назвал это неявным знанием. Многое из того, что вы знаете, вы не сможете выразить словами. Превосходным примером мо­жет служить узнавание лиц. Вы узнаёте лицо хорошего друга, когда его видите, но при этом маловероятно, что смогли бы дать его устное описа­ние, которое позволит незнакомцу узнать вашего друга в толпе. Сеть вза­имосвязей, составляющих лицо, слишком сложна и несет в себе слишком много оттенков — слишком нечетка, — чтобы ее можно было точно вы­разить в категорических языковых терминах: темноволосый, светлово­лосый; низкий, высокий и т.д.

Будучи малышом, я узнавал «шевроле», но мое знание не поддавалось вербализации. Это вообще распространено у детей: способность к вос­приятию языка у них опережает навыки устной речи. Задолго до того, как ребенок сможет сказать: «Я хочу банан», он умеет согласно кивать в ответ на вопрос: «Хочешь банан?» или протягивать руку, когда банан видит. Понятие банан уже в какой-то форме существует, но оно является подразумеваемым, а не явно выражаемым.

Группа брюссельских ученых во главе с когнитивистом Акселем Клеермансом полагает, что все знание располагается в сознании по ка­тегориям: начиная с подразумеваемого неявного знания и далее по раз­личным уровням понимания, пока не становится до конца определенным и вербальным. «Салат-палочка» Макрэя — хороший пример промежуточ­ного уровня вербального знания. Он отлично знал о существовании по­добия между сельдереем и салатом (зеленые овощи), а также знал форму сельдерея (похож на палочку), но еще не владел словом сельдерей. Клеер- манс смело утверждает, что по большей части процесс познания начина­ется с неявного знания—люди приобретают знания и навыки, но не мо­гут выразить словами то, что приобрели. Это неявное обучение, считает он, объясняет, как люди учатся говорить, запоминают лица и усваивают правила социального взаимодействия.

Позднее в этой книге я рассмотрю неявное обучение и его важное зна­чение для достижения мастерства в трейдинге. А пока обращу ваше вни­мание на один исключительно важный момент: трейдеры могут знать о рынках вещи, которые не всегда могут выразить словами. Если чте­ние коммуникаций и метакоммуникаций рынка сходно с пониманием социального взаимодействия, то неудивительно, что начинающие трей­деры столь же неумелы на рынках, как дети в общественных отноше­ниях. Кроме того, неудивительно, если первые признаки понимания ры­ночных моделей проявляются у них неявно и невербально, а не в очевид­ной вербальной форме. Трейдерам предстоит сначала лишь чувствовать то, что они знают, указывать на это и использовать неточный язык для выражения своего знания, прежде чем они смогут точно описать и пере­дать его другим. Значительная часть накопленных знаний в области тех­нического анализа напоминает «салат-палочку» Макрэя — неуверенную попытку описать, в словах и картинках, фрагменты усвоенного знания.

Являются ли такие усилия обязательно правильными? Вероятно, нет. Успешный трейдер, использующий какой-нибудь метод на основе Фибо­наччи или особую технику чтения графиков, может очень походить на П. С., пациента Газзанига и Леду. Напомню, что П. С. был пациентом с разделен­ным мозгом. Его левому глазу показали снег, а правому — куриную лапу. В ответ на просьбу указать на фотографию, изображающую то, что он ви­дел, П. С. смог левой рукой указать на лопату для уборки снега, а правой ру­кой — на курицу. Но словами смог описать только то, что видел правым гла­зом, т.е. курицу. На вопрос, почему левой рукой он указал на лопату, П. С. придумал объяснение: лопата нужна, чтобы убирать курятник!

Весьма вероятно, что теории трейдинга — такого же рода объясне­ния: вербальный сознательный ум пытается объяснить то, что трейдер испытывает подсознательно. Модели на основе теорий Ганна, Эллиотта, осцилляторов, графиков и свечей, используемые многими трейдерами, являются искусственными объяснениями прочувствованных ими откро­вений, помогающими интерпретировать их опыт. Однако, как в случае с П. С., объяснения эти могут иметь мало общего с действительностью. Они скорее удовлетворяют психологическую потребность — потреб­ность трейдеров в логическом объяснении, чем познавательную.

Это явление встречается не только в трейдинге. Исследования психо­терапевтических процессов и результатов последовательно демонстри­руют большую разницу между действиями психотерапевтов на своих се­ансах и тем, что они говорят о своих действиях. Для описания своего поведения на сеансах психотерапевты используют свои любимые тео­рии — когнитивное, психоаналитическое, гуманистическое направле­ния, но редко придерживаются этих учений систематически. Напротив, исследования показывают, что опытные, квалифицированные психоте­рапевты, представляющие совершенно разные школы, ведут себя уди­вительно похоже. Более того, эти схожие элементы видятся значительно

более важными для успеха терапии, чем специфические уникальные ме­тоды, отстаиваемые каждой из школ.

Применительно к трейдингу различные теории анализа графиков, ин­дикаторов, циклов и волн могут отражать скорее попытки трейдеров опи­сывать свои действия, чем их фактическое поведение и понимание. Я за­метил это во время своего участия в семинаре по трейдингу Линды Рашке, позволяющем трейдерам наблюдать торговлю Линды в режиме реального времени. Много раз случалось так, что Линда указывала на сигналы по­купки или продажи одновременно со мной. Однако, в то время как Линда объясняла ту или иную модель как функцию конфигурации графика и про­чтения осциллятора волатильности, я видел ту же модель с точки зрения уменьшения уровня покупки или продажи на внутридневных данных ро­ста/снижения и новых максимумов/минимумов. Мы видели одно и то же (и торговали в этих случаях очень похоже), но истолковывали свое пони­мание совершенно по-разному. Здесь уместно спросить, а не обнаружи­вали ли мы оба уменьшение скорости сначала подсознательно и лишь позднее искали доказательства, чтобы подкрепить интуитивное понима­ние. Это соответствует исследованиям Либета, который утверждает, что наши тела реагируют на ситуации раньше нашего сознания.

Если это направление исследований и аргументации верно, то оно указывает на центральную дилемму психологии трейдинга: в то самое время, когда трейдеры должны отбрасывать эмоциональные реакции, искажающие обработку информации, они должны и сохранять воспри­имчивость к тенденциям, которые ощущает их подсознательное знание. С одной стороны, если генерал, командующий на поле боя (левое полу­шарие), чрезмерно чувствителен к данным, собираемым передовым ох­ранением и разведчиками (правое полушарие), ему будет трудно выпол­нить план наступления. С другой стороны, если генерал не учитывает данные разведки, есть риск, что в случае изменения обстановки план на­ступления не будет должным образом скорректирован. Научиться прово­дить различие между искажениями, возникающими в результате эмоци­онального возбуждения, и невербальным знанием тела — оставаться от­крытым к восприятию, но не безоговорочно верить ему — является, ве­роятно, самой важной задачей, стоящей перед трейдером в процессе со­вершенствования его торгового мастерства.

КАК РАЗОБРАТЬСЯ В СЛОЖНОСТЯХ РЫНКОВ

Это поднимает вторую и, возможно, еще более трудную дилемму. Мо­дели рынков могут быть менее четкими — иметь больше нюансов

ГЛАВА ШЕСТАЯ. ЗЛЫЕ ПАУКИ 163

рынка и волатильностью в нескольких таймфреймах, формируют много­мерное концептуальное пространство, которое не поддается обычному описанию. Неудивительно, что статистики используют трехмерные ото­бражения для описания контуров предвычисленных переменных как функции предвычисления. Изображения в буквальном смысле стоят ты­сячи слов, потому что передают информацию, которую непросто выра­зить словами.

К сожалению, многие сторонники статистического моделирова­ния отрицают любую роль интуиции на рынках, а многие интуитив­ные трейдеры избегают математики. Полагаю, что между обеими обла­стями существуют тесные отношения, важные для успеха в трейдинге. У трейдеров первоначальное понимание рынка проявляется интуитивно на уровне ощущений в виде тенденций, на которые трейдеры могут ука­зывать до того, как смогут их полностью описать. Эти тенденции, однако, можно исследовать и найти у них общие черты и неотъемлемые компо­ненты. Данные компоненты перспективны для предвычислений, исполь­зуемых при разработке эмпирических торговых правил и систем.

Занимаясь собственной торговлей, я нашел, что многие из моих успеш­ных интуитивных внутридневных сделок основаны на ощущении пер­вого отката зарождающегося тренда, что позволяет осуществить вход с относительно низким риском. Хотя начало нового тренда можно уви­деть и на традиционных технических индикаторах, обычно я воспри­нимаю это изменение несколько раньше — как нежелание рынка про­должать двигаться в прежнем направлении, после чего следует относи­тельно легкое движение в новом направлении. Переводя этот опыт в чис­ловую форму, связывая вялость или легкость движения со значениями NYSE Composite TICK и новыми краткосрочными максимумами и мини­мумами в моей корзине акций, я могу затем на данной основе попы­таться создать более общую торговую модель. Могу найти, например, что когда определенное количество акций достигает новых краткосрочных максимумов при одновременном движении TICK вверх на два стандарт­ных отклонения, то цены, весьма вероятно, в течение определенного пе­риода времени продолжат движение вверх. Таким образом, я углубляю свои знания, выражая первоначальное интуитивное понимание в опре­деленной форме. Накопленный человеческий опыт не может быть полно­стью выражен в вербальных или даже количественных правилах, но сме­щение от подсознательного к более осознанному знанию дает больший контроль над торговлей.

Вот к какому выводу пришел Клеерман относительно функции созна­ния: люди развили в себе способность к сознательному мышлению, чтобы получить большую гибкость и контроль над своими действиями. Когда и сложностей, чем язык, используемый трейдерами для их описания. Это делает описание торговли очень похожим на описание лица чело­века. Хотя такое описание может отражать в общих чертах форму глаз, цвет кожи и т.д., маловероятно, чтобы оно смогло полностью отразить внешность человека. Точно так же попытки описывать рынки терми­нами «голова и плечи», «двойные вершины и основания» или «расту­щий клин» отражают общие контуры поведения цены — то, что я назы­ваю коммуникациями рынка, но не контекст, в котором оно происходит (метакоммуникации).

Грубость языка как средства, отражающего поведение рынка, озна­чает, что ответ на эту дилемму кроется не в открытии лучших индикато­ров, моделей графика или технико-аналитических методов. Все они по­ходят на описание слона, которое дают слепцы в известной притче, — это лишь приближения, которые не могут охватить целое. Фраза «Если увидишь на дороге Будду, пристрели его!» отражает идею, что достичь состояния Будды — просветления — можно лишь путем собственного опыта, а не со слов самозванного эксперта. Точно так же, если вы встре­тите на дороге торгового гуру, лучше всего не обращать на него внима­ния. Между тем внутри вас уже может жить реальный гуру — на уровне подсознания.

Мастерство в других сферах человеческой деятельности также трудно выразить словами.

Шахматисты, футболисты и автогонщики часто знают, что надо де­лать в следующий момент, без привлечения процесса логического мыш­ления. Более того, если вы попросите, чтобы они объяснили свои дей­ствия, то в ответ получите, как правило, очень отрывочные объяснения. Они знают, что делают, но не всегда могут передать свои знания словами. Это делает разработку экспертных систем особенно трудным делом, по­тому что эксперты должны как-то передавать программистам свои зна­ния, чтобы их можно было выразить на языке искусственного интел­лекта. Однако если не все наши знания можно выразить словами, то лю­бая такая попытка передать мастерство словами окажется тщетной.

Это, я думаю, убедительная причина для того, чтобы использовать для выражения представлений о рынке язык математики, а не словес­ное описание. Если у меня есть ряд предвычислений рынка, то я могу ис­следовать не только отношения между этими предвычислениями и из­менением цены, но и взаимосвязи между предвычислениями и их отно­шением к изменению цены. Некоторые простые взаимодействия можно выразить словами, например, когда сделки на прорыве работают в одно и то же время дня, но не работают в другое. Однако более сложные вза­имодействия, устанавливающие взаимосвязь между изменением цены

166 ПСИХОЛОГИЯ ТРЕЙДИНГА

клиенты, обращающиеся к психотерапевту, в вербальной форме узнают о своих неявных моделях поведения, им становится легче прерывать эти модели и пробовать что-то другое. Когда трейдеры могут сформулиро­вать ощущаемое ими понимание как систематизированные правила тор­говли, они не теряют ценности субъективного знания и при этом дистан­цируются от помех и искажений, вызываемых эмоциональными реакци­ями. Самыми успешными трейдерами, которых мне доводилось видеть, были люди, интуитивно постигавшие рынок и умевшие излагать знания, основанные на интуиции, в виде правил, а затем торговавшие по этим правилам. Их правила, подобно их телам, похоже, знают, что надо делать на рынке, до того как это осознают сами трейдеры.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Мысль о том, что трейдеры знают о рынках больше, чем они думают, что знают, прекрасно сочетается с ориентированным на решение подходом к торговле, описанным ранее. Лучшие результаты в трейдинге достига­ются благодаря неявному знанию, оно является фундаментом, на кото­ром трейдеры строят свое мастерство. Хотя очень поучительно разбирать ошибки, сделанные во время входов, выходов и в управлении капиталом, но простое исправление ошибок не поможет достичь мастерства. А вот понимание того, что трейдер знает неявно, и перевод этих знаний в точ­ные правила поможет ему создать личное лекало успеха.

Эти лекала лучше всего укрепляются сильным эмоциональным опы­том. Простое повторение имеет ценность для приобретения новых пове­денческих моделей, но живой опыт, воплощенный в новой модели, запо­минается лучше, чем простое вербальное перефразирование. При лече­нии Кена, Сью и Мэри решающим элементом их обучения был опыт мощ­ного опровержения их убеждений и ожиданий. Если обучение — пере­ход от неявного к более явному знанию — может быть ускорено с помо­щью эмоциональных средств, тогда кризис должен быть сильным обуча­ющим инструментом — ив жизни, и в трейдинге.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

БОЛЬШОЙ ЧЕЛОВЕК ПОД КРОВАТЬЮ

Не наличие стресса, а отсутствие благосостояния терзает душу.

Если бы существовала формула устойчивого личного изменения, она могла бы выглядеть примерно так: «Определите, что пугает вас силь­нее всего, и смело посмотрите ему в лицо; вы поймете, что страх не так уж и страшен, как кажется». Если ребенок боится темноты, то страх не исчезнет, если малыш спрячется под одеяло. А вот если включить свет, который рассеет тьму, ребенок увидит, что никаких чудовищ и призра­ков нет. Успешная психотерапия проливает свет на ваши личные страхи и комплексы, позволяя избавиться от них.

Кризисы являются сильными катализаторами изменений, потому что вынуждают людей напрямую противостоять их худшим страхам. Перефра­зируя Ницше («То, что нас не убивает, делает нас сильнее»), можно сказать, что кризисы, с которыми мы успешно справляемся, дают нам ощущение превосходства, которое нельзя пробудить в простой беседе. Такие кризисы, неизгладимо запечатлеваемые в наших умах, ускоряют процесс эмоцио­нального обучения, быстро перемещая нас от неявного знания к точному. В этом смысле ускоренную психотерапию можно считать инструментом ускоренного обучения, сокращающим нормальное постепенное движение от интуиции к вербальному пониманию. В этой главе мы рассмотрим, как наши неявные знания — решения, лежащие на подсознательном уровне, — могут указывать путь к решению кризисов и облегчать развитие трейде­ров —так же, как эти решения ускоряют изменение личности.