На руинах имперской государственности

Одним из факторов обострения внутренней ситуации в России накануне свержения монархии являлся национальный вопрос. Это не было случайностью. В период стремительного развития страны на рубеже веков в ней начинается процесс унификации национально-государственного устройства. Не все нововведения в этой сфере приживались безболезненно. Некоторые проявления модернизации в сфере межнациональных отношений, такие, например, как русификация, трансформация привычных форм местного самоуправления и т.д., вызывали напряжение, подчас ощутимое, в среде малых наров Империи. Возникшие трудности, как и во всех других областях, в годы мировой войны только обострялись. Не последнюю роль в этом сыграли допущенные ошибки царскими властями (в том числе и военными). Но свою роль сыграла и целенаправленная деятельность внешних сил, направленная на разрушение российского исторического пространства и подрыв единства тыла воевавшей державы. К этим, недружественным нашей стране силам, относились, конечно, Германия и её союзников. Они стремились использовать национальную карту для ослабления России, разжигавших на западных окраинах страны сепаратистские настроения. Однако к силам, заинтересованным в распаде России, относились и её союзники по Антанте. Странным такой расклад может показаться только на первый взгляд. Французы и, в ещё большей степени, Англичане, вступая в союз с Россией, вовсе не стремились к её усилению. Наоборот, они ожидали, что из войны Российская империя выйдет ослабленной. Допускать Россию к дележу «военных трофеев» на равных с западными странами-победительницами в Лондоне были не намерены.

Временное правительство с первых же дней своего существования было готово разыграть национальную карту для укрепления своего престижа. Одним из важнейших мероприятий в сфере межнациональных отношений является принятие 20 марта постановления “Об отмене вероисповедальных и национальных ограничений”, по которому ликвидировалось ограничение для инородцев гражданских прав для инородцев, им предоставлялась возможность занимать должности в государственных учреждениях и армии, снимались ограничения в передвижении и поступлении в высшие учебные заведения. В постановлении расширялась сфера официального употребления языков малых народов, разрешалось употребление “иных, кроме русского, языков и наречий и наречий в делопроизводстве частных обществ, при преподавании в частных учебных заведениях всякого рода и при ведении торговых книг. Однако, как указывал в Л. Троцкий, предоставление народам империи равных гражданских прав реально сказалось только на еврейском населении. Гражданское равноправие ничего не давало ни финнам, ни полякам, которые стремились не к равенству с русскими, а к отделению от России, ни украинцам, которые и прежде никаких ограничений не встречали, ни народом Азии, нуждавшимся не столько в юридических свободах, сколько в экономическом и культурном подъёме их территорий.

Однако окончательное решение национального вопроса, как и других важнейших вопросов революции, откладывалось Временным правительством до Учредительного собрания. Не в последнюю очередь это было вызвано серьёзными противоречиями в подходах к будущему территориально-государственному устройству между различными силами, входившими в него. Если кадеты настаивали на сохранении целостности страны (исключение делалось только для Польши, к тому времени оккупированной Германией и под её протекцией уже провозгласившей свою независимость5 ноября 1916 года), то социалисты, прежде всего эсеры, выступали за преобразование страны по федеративному принципу. Такой подход эсеровская верхушка закрепила в решениях III съезда ПРС, проходившего в мае—июне 1918 г. Вскоре, а именно на I Всероссийском съезде Советов, среди делегатов которого правые социалисты имели решающее большинство, была принята резолюция, в которой приветствовалось самоопределение наций вплоть до их отделения от России и провозглашения независимых государств. В начале июля противоречия между правыми и левыми министрами стали формальным поводом для острого правительственного кризиса. Но даже после завершения кризиса и формирования нового состава Временного правительства, оно оказалось совершенно не в состоянии выработать чёткую и понятную населению линию в национальном вопросе.

Безволие центральной власти поощряло сепаратизм в национальных окраинах. Особенно остро проявился национальный вопрос на Украине. Уже 4 марта в Киеве украинские правые социалисты формирует т.н. Центральную раду. Вскоре она станет ядром фактически независимого от России украинского правительства, хотя никаких юридических предпосылок к этому не имелось. В опубликованном в начале июня 1917 г. своём “Первом универсале” Центральная рада провозглашала, что только украинский народ должен сворить свою судьбу. В других уголках разрушаемой империи ситуация так же постепенно накалялась. Так, в Молдавии возникает подобный Центральной раде орган Сфатул цэрий, в Минске — Белорусская рада. В мае 1917 г. проводится I Всероссийский мусульманский съезд. На нём, а так же на II мусульманском съезде, под давлением азербайджанской националистической партии “Мусават”, среди ключевых принципов развития мусульманского движения выдвигается требование “национально-территориальной автономии”.

Драматично события развивались в Финляндии. Здесь 5 июля 1917 г. местный Сейм принимает по сути провокационный, основанный исключительно на прицепах революционной целесообразности закон о верховенстве своих прав по отношению к Петрограду во всех делах управления, разве что за исключением внешнеполитических и военных. Это коренным образом меняло статус Финляндии, вырывало её из общеимперского правового поля. Менялся так же правовой статус Среднеазиатских российских территорий. В частности, свержение Николая II, его отречение от престола фактически освобождало хана Хивы Сейид-Исфендияра и эмира Бухары Алим-хана от феодальной клятвы вассальной верности. Восточные монархи открыто не выступили против Временного правительства, но пошли по пути укрепления национального суверенитета. Сепаратистские настроения возникают даже в районах, преимущественно населенных великороссами. О своих правах на самоопределение начало заявлять казачество, в Сибири усиливается движение “областников”. “Областники” называли Сибирь колонией России, а сибиряков — новой сибирской “нацией”, выступали за автономию, а затем и полную независимость Сибири. Над Россией нависла реальная угроза сжаться до размеров Московского Княжества времён Ивана III и Василия III.

Значимой вехой на пути дезинтеграции единого многонационального государства становится проходивший в сентябре в Киеве съезд народов и областей России. Сам факт созыва такого съезда не только в обход, но и вопреки позиции центральной революционной власти, способствовал росту в обществе сепаратистских настроений. Тем самым, уже к осени 1917 г., т.е. ещё до прихода к власти большевиков Россия не только оказалась на грани распада, но и начала постепенно распадаться на удельные, не признающие Петроград государственные образования. Прежние механизмы поддержания государственного и межнационального единства уже не действовали. Требовались подходы к решению национального вопроса, новая идея, способная объединить нацию, удержать её от полного разложения. Поиски такой идеи начались уже после Октябрьской революции 1917 г., но процесс этот оказался очень сложным и продолжительным.