См.: С. G. Jung. Mysterium Coniunctionis, III, S. 48. — Zürich, Rascher (прим. автора)

Облако выказывает готовность немедленно поделиться с людьми своими познаниями. Один молодой астроном до­бровольно соглашается стать объектом опыта. Но, впав в гипнотическое состояние, он умирает от воспаления мозга; ему так и не удается сообщить полученную информацию другим. Тогда на участие в опыте дает согласие гениаль­ный профессор из Кембриджа — при условии, что процесс коммуникации будет протекать значительно медленнее. Облако принимает условие, но, несмотря на это, профессор впадает в горячку и вскоре также умирает. Между тем об­лако решает покинуть солнечную систему и отправиться на поиски какого-нибудь другого светила. Солнце выходит из-за своего «покрывала» и все возвращается на круги своя, если не считать причиненного жизни на Земле нево­образимого ущерба.

Ясно, что автор в своей книге касается характерной для нашего времени проблемы НЛО: образование округлой формы приближается из космоса к Земле и истощает ее катастрофами огромных масштабов. Молва чаще всего усматривает косвенную причину появления НЛО в ката­строфической политической ситуации на Земле или в опы­тах по расщеплению атомного ядра. Но нередко за появ­лением НЛО видят другую, непосредственную опасность, заключающуюся в агрессии со стороны инопланетян; в ре­зультате такой агрессии нашему и без того непрочному по­ложению грозили бы неожиданные и, вероятно, крайне не­желательные осложнения. Странная мысль, что облако об­ладает неким подобием нервной системы, то есть психиче­ской субстанцией или даже разумом, не является оригинальным открытием автора: ведь умозрительное во­ображение тех, кто верит в НЛО, уже разработало гипоте­зу о «чувствующем электрическом поле» (sentient electrical field). Этому же умозрительному воображению мы обяза­ны идеей, будто НЛО «запасаются» на Земле водой, кис­лородом, мелкими животными и т. п. — примерно так же, как облако из нашей книги «запасается» солнечной энер­гией. Это облако вызывает гигантские перепады темпера­тур и «черноту», уже являвшуюся алхимикам в их виде­ниях. Обрисованная здесь картина дает представление об одном из характерных аспектов психологической пробле­мы, возникающей, когда «дневной свет» (сознание) непосредственно сталкивается с «ночной тьмой» (коллективным бессознательным). Это влечет за собой столкновение контрастов высочайшей степени интенсивности; отсюда, в свою очередь, вытекают потеря ориентации и помрачение сознания, которые часто принимают угрожающие масшта­бы, — нечто подобное нам иногда приходится наблюдать на ранних стадиях психозов. Описывая столкновение пси­хического содержимого облака с сознанием двух несчаст­ных жертв, Хойл подчеркивает именно данный аспект, то есть аналогию с психической катастрофой. Психическая субстанция и сама жизнь двух ученых уничтожены в ре­зультате внезапной встречи с бессознательным — анало­гично тому, как большая часть живых существ уничтожена после столкновения облака с Землей.

Округлость, как уже говорилось, является несомненным символом целостности. Но в момент своего появления этот символ обычно встречается с абсолютно неподготовленным сознанием, которое ничего не понимает в целостности, за­блуждается насчет нее; соответственно, оно не в силах его воспринять и выдержать. Такое сознание способно заме­тить целостность в виде внешней, спроецированной фор­мы, но не способно интегрировать ее в себя в качестве субъективного феномена. В подобной ситуации сознание совершает ту же роковую ошибку, что и некоторые душев­нобольные: оно воспринимает проявление целостности как факт внешнего порядка, но не понимает, что на деле это — субъективный, символический процесс. Последствия по­добной ошибки, естественно, весьма серьезны: ведь в гла­зах душевнобольного мир отныне становится безнадежно раздробленным и неупорядоченным; миру приходит конец постольку, поскольку больной теряет связь с конкретной, повседневной действительностью. Автор подсказывает эту аналогию с психозом, изображая бредовое состояние гени­ального математика. Ту же фундаментальную ошибку со­вершают не только душевнобольные, но и все те, кто при­дает значимость объективной реальности различного рода философским или теософским спекуляциям — например, с теми, кто, веря в ангелов, в самом факте этой веры видит гарантию их объективного существования.

Показательно, что несчастье коснулось именно героя по­вествования, гениального математика. Писателям, вообще говоря, свойственно наделять героев чертами собственного характера — как бы они ни старались избежать этой фа­тальной закономерности; таким образом, в любом герое можно усмотреть частичное отражение психологической специфики автора. Происшедшее с героем, символически говоря, выпадает и на долю автора. В данном случае это, естественно, производит неприятное впечатление, по­скольку возникает серьезный повод для опасения, что воз­можная встреча с бессознательным приведет к катастрофе, к утрате дифференцирующей функции сознания. Несом­ненно, здесь мы имеем дело с широко распространенным предрассудком, с опасением, которое можно назвать почти нормальным: неужели глубокое понимание предрасполо­женностей и движущих сил сферы бессознательного неиз­бежно влечет за собой нарушение функций сознания? Мы с уверенностью отвергаем это опасение и утверждаем, что главным результатом проникновения в глубины бессознательного является модификация сознательного отношения к миру. Что касается фабулы рассматриваемого здесь ро­мана, то она показательна еще в одном отношении: по­скольку в нашем сегодняшнем мире все спроецировано вовне, человечество и, шире, вся земная органическая жизнь становится жертвой самых страшных опустошений, причем данное обстоятельство, похоже, не особенно трога­ет автора; всеобщая катастрофа упомянута им как одно из малозначащих вторичных последствий, что, естественно, указывает на преобладающую роль интеллектуального фактора в его сознании.

Слегка напуганное несколькими сотнями водородных бомб (возможно, благодаря радиоактивному излучению нанесших определенный ущерб его нервной системе), об­лако удаляется. Мы так ничего и не узнаем о том, что оно собой представляет; впрочем, судя по всему, оно, подобно нам, действительно не обладает знаниями, касающимися одной из важнейших метафизических проблем. Как бы то ни было, уровень его разума оказался непереносимым для человека; это дает нам повод заподозрить в облаке суще­ство, близкое к богам или ангелам. Здесь великий астроном протягивает руку простаку Анджелуччи.

Рассматривая роман с психологической точки зрения, мы можем сказать, что благодаря символической природе описанных в нем фантастических явлений последние об­наруживают свои бессознательные истоки. В каких бы об­стоятельствах ни происходила подобная встреча сознания и бессознательного, мы почти всегда можем усмотреть в ней попытку интеграции. Где в нашем романе выявляется такая попытка? Я полагаю, что ее выражением служит стремление облака на длительное время «прислониться» к Солнцу, чтобы почерпнуть из него энергию. Психологиче­ски это означает, что бессознательное, соединившись с сол­нцем, приумножает свою жизненную силу. При этом Сол­нце, конечно, не теряет своей энергии, но Земля, жизнь на Земле и, в частности, жизнь человечества не могут не пострадать. Человек должен платить за это вторжение, за этот прорыв бессознательного: психической жизни челове­ка угрожают страшные опасности.

Но что означает — опять же с психологической точки зрения — это космическое, то есть, на самом деле, психи­ческое столкновение? Оно, несомненно, означает, что бес­сознательное затемняет сознание вследствие прекращения нормального диалектического процесса между содержи­мым сознания и бессознательного¹. Для личности это оз­начает, что облако лишает ее солнечной энергии, то есть, иначе говоря, что ее бессознательное берет верх над созна­нием. Явления тождественного порядка мы усматриваем во всеобщих, катастрофических эпидемиях безумия, подо­бных национал-социализму или нынешнему разгулу ком­мунизма, этого архаичного социального порядка, грозяще­го уничтожить человеческую свободу и заменить ее рабст­вом и тиранией. Человек пытается противостоять этим тре­вожным явлениям, используя свое «лучшее» оружие (в нашем романе таким оружием служат водородные бомбы). То ли чтобы избежать бомбовых ударов, то ли вследствие изменения образа мышления (последнее в данном случае больше похоже на правду) облако удаляется. Психологи­чески это означает, что бессознательное, получив соответ­ствующую энергетическую «подпитку», отступает туда, откуда оно вышло. Баланс происшедшего печален. Само­сознание человечества и вся земная жизнь претерпели не

1) См. об этом: С. G. Jung. Die Beziehungen zwischen dem Ich und dem Unbewußten. — Zürich, Rascher, 1933.

 

поддающийся оценке ущерб, причиной которого стала не­понятная, лишенная смысла, выходящая за рамки челове­ческого разумения «игра природы» (lusus naturae), дурная шутка, достигшая космических масштабов.

Этот последний аспект также указывает на некое обсто­ятельство психического порядка, не вполне понятое совре­менной эпохой: для тех, кто пережил драму, кошмар ис­чез, но сами они остались жить в опустошенном мире; со­знание катастрофически страдает от падения собственной значимости. Кошмар, исчезая, как бы похитил у сознания нечто очень важное и существенное. Понесенный сознани­ем ущерб состоит в том, что в связи со столкновением, ко­торое может больше не повториться (или если даже и по­вторится, то не скоро), сознание упустило возможность контакта с содержимым сферы бессознательного. Хотя лю­дям и удалось установить интеллектуальную связь с обла­ком, восприятие его содержимого привело к смерти тех, кто отважился подвергнуть себя риску непосредственного контакта. Мы так ничего и не узнаем о потустороннем со­держимом. Встреча с бессознательным оканчивается без­результатно. Наши знания ничем не обогащаются, остава­ясь бесплодными. С этой точки зрения мы остаемся на той же позиции, что и до катастрофы. К тому же мы лишились по меньшей мере половины живших на земле существ. Ве­дущие ученые, самые передовые умы оказались слишком слабыми и незрелыми, чтобы суметь воспринять сообщение из сферы бессознательного. Будущее покажет, является ли этот печальный конец порождением субъективной убеж­денности автора или здесь мы имеем дело с пророчеством.

Сравнивая этот роман с наивными писаниями Андже­луччи, можно точно представить себе разницу между вы­сокоразвитым научным образом мышления и мышлением человека, лишенного культуры. Оба переводят проблему в конкретный план; но один из них делает это для того, что­бы в достоверном виде представить небесную акцию спа­сения, а другой превращает тайное, или лучше сказать, тревожное ожидание в забавную литературную шутку. Но несмотря на огромную разницу между нашими авторами, оба они испытали воздействие одного и того же бессозна­тельного фактора; они используют одинаковую в своей ос­нове символику, чтобы с ее помощью выразить то бедствие, которое в настоящее время испытывает человеческое бес­сознательное.

ПРИЛОЖЕНИЕ

О летающих тарелках¹

Ваше желание обсудить вопрос о «летающих тарелках» яв­ляется, несомненно, весьма своевременным. Обратившись ко мне с вопросом вы, пожалуй, не ошиблись адресом; тем не менее я должен сказать вам, что несмотря на мой ин­терес к данному предмету, зародившийся около 1946 года и с тех пор нисколько не уменьшившийся, я все еще не в состоянии установить эмпирическую основу, достаточную для каких-либо выводов. В течение ряда лет мне удалось собрать объемистое досье о видениях, включающее сооб­щения двух хорошо знакомых мне лично очевидцев (сам я ничего подобно никогда не видел!); кроме того, я прочел все доступные мне книги. И все-таки сегодня я даже при­близительно не могу определить природу этих наблюде­ний. Пока ясно только одно: речь идет не только о слухе, а о чем-то таком, что люди действительно видят, и что может быть либо субъективным видением (или галлюци-

1) Письмо Юнга в газету «Вельтвохе» (Цюрих), написанное в ответ на просьбу редактора об интервью и опубликованное в № 1078 от 9 июля 1954 года. В том же номере вслед за письмом были помещены вопросы и ответы на них. Отрывки из публикации в «Вельтвохе» были без раз­решения автора перепечатаны лондонским «Обозрением летающих та­релок» (май-июнь 1955) и Бюллетенем Организации по изучению не­бесных явлений АПРО (Аламогордо, Нью-Мексико, июнь 1958). До­пущенные в публикации неточности и поднятый вокруг них реклам­ный шум заставили Юнга обратиться с заявлением к агентству ЮПИ (датированному 13 августа 1958 года) и открытым письмом к упомя­нутому в тексте книги «Современный миф» майору Кэйхоу. Оба до­кумента приводятся ниже.

нацией) одного человека, либо видением коллективного порядка, являющимся одновременно большому числу лиц. Психический феномен подобного рода сходен со слухами в том отношении, что он также имеет компенсаторное зна­чение, поскольку служит спонтанным ответом бессозна­тельного на ситуацию, сложившуюся к настоящему време­ни в сознании — то есть на страхи, порожденные явно без­выходной политической ситуацией, способной в любой мо­мент привести к всеобщей катастрофе. В такие времена люди обращают свои взоры за помощью к небу, и свыше им являются чудесные знаки угрожающей или умиротво­ряющей природы — причем символы округлой формы, от­личающиеся особой силой внушения, появляются ныне во многих спонтанных фантазиях, прямо ассоциированных с угрожающим положением в мире.

Возможность чисто психологического объяснения иллю­зорна, так как большое количество наблюдений указывает на явления природного или даже физического порядка — например, на явления, объяснимые исходя из отражений, возникающих в результате «инверсий температуры» в ат­мосфере. Несмотря на противоречивый характер своих за­явлений по данному вопросу, ВВС США, так же, как и Канады, считают видения «реальными» и создали специ­альные бюро для сбора информации. Но «диски», то есть сами объекты, ведут себя не в соответствии с законами фи­зики, а так, как если бы они были невесомы; кроме того, они выказывают признаки разумного управления — словно их пилотируют некие человекоподобные существа. С дру­гой стороны, ускорение, с которым они движутся, настоль­ко велико, что ни один человек не способен его выдержать.

Широко распространенная (в Америке) убежденность в реальности дисков привела к тому, что сообщения об их приземлениях не заставили себя ждать. Недавно я прочел отчеты этого рода, происходящие из двух различных ис­точников. В обоих случаях явственно выражен мистиче­ский элемент видения (фантазии): описываются получело­веческие, идеализированные человеческие существа, похо­жие на ангелов и выступающие с соответствующей просве­тительской миссией. К сожалению, в отчетах отсутствует хоть сколько-нибудь полезная информация. К тому же в обоих случаях не удалось сделать никаких фотографий. Отсюда — необходимость воспринимать любые сообщения о приземлениях с известной осторожностью. Особенно уди­вительным мне кажется то обстоятельство, что несмотря на всю свою предполагаемую информированность, а также на публично выражаемые опасения спровоцировать пани­ку, похожую на ту, которая разразилась в Нью-Джерси в связи с радиопостановкой пьесы Уэллса, американские ВВС упорно отказываются публиковать какие бы то ни бы­ло достоверные, заслуживающие доверия сообщения, и, та­ким образом, работают как раз на разжигание паники¹. На нашу долю остается только случайная информация, добы­тая журналистами. В результате непосвященные не имеют возможности составить себе адекватное представление о происходящем. Я в течение восьми лет собираю все, попа­дающее в поле моего зрения, но должен признать, что за все его время я ничуть не продвинулся вперед. Я до сих пор не знаю, с чем именно мы сталкиваемся в лице этих «летающих тарелок». Сообщения о них настолько удиви­тельны и фантастичны, что даже если бы их реальность не вызывала сомнений, возникал бы соблазн сравнить их со случаями парапсихологического порядка.

За неимением сколько-нибудь надежных оснований лю­бые наши спекулятивные рассуждения будут лишены цен­ности. Нужно подождать и посмотреть, что принесет нам будущее. Так называемые «научные» объяснения, наподо­бие теории отражений Менцеля, возможны только при на­рочитом пренебрежении данными, не соответствующими теории.

Вот и все, что я мог бы сказать на тему о летающих та­релках. Интервью, на мой взгляд, не имеет смысла.

1) Отчет майора Доналда Э. Кэйхоу о его борьбе с Пентагоном за при­знание инопланетного происхождения НЛО был напечатан в 1958 году под заголовком «Летающие тарелки из космоса» (прим. автора).

 

(Дополнительный вопрос, заданный Юнгу в письмен­ном виде)

Предполагая, что за нами, возможно, следят разумные существа внеземного происхождения, считаете ли вы, что это обстоятельство может быть включено в суще­ствующую ныне картину мира, не причинив особого вре­да? Или вы думаете, что оно обязательно приведет к чему-то наподобие Коперниковской революции и, как следствие, — к панике, которой вы опасаетесь как един­ственного вида противодействия, обусловленного психо­логическими законами?

Далее, должны ли компетентные органы власти пред­принять шаги для предотвращения паники, и какие пси­хогигиенические меры кажутся вам наиболее подходящи­ми для данной цели? *

Ваши вопросы совершенно оправданны, поскольку ком­петентные, облеченные властью и лучше меня информи­рованные лица полагают, что обсуждаемые нами феноме­ны имеют внеземное происхождение. Как я уже сказал, за неимением возможности получить необходимые подтверж­дения я пока не могу разделить этот взгляд. Но даже если часть объектов действительно имеет внеземное или, воз­можно, инопланетное (Марс, Венера) происхождение, нам необходимо учитывать сообщения о тарелках, появляю­щихся из моря или из земли. Мы должны также иметь в виду многочисленные сообщения о феноменах, похожих на шаровые молнии или на странные, стационарные подобия «блуждающих огоньков» (не путать с огнями св. Эльма). В редких случаях шаровые молнии могут достигать значи­тельных размеров и казаться ослепительными световыми шарами величиной чуть ли не в половину луны, движущи­мися от одного облака к другому или прожигающими лес­ные тропы шириной до пяти и длиной до двухсот ярдов. Шаровые молнии либо бесшумны, как тарелки, либо нео­жиданно исчезают с громоподобным звуком. Возможно, шаровые молнии в форме изолированных электрических зарядов (так называемые «молнии-бусинки») являются истинным прототипом тех выстроенных в ряды тарелок, которые удалось сфотографировать некоторым наблюдателями. В связи с тарелками неоднократно отмечались и дру­гие электрические явления.

Итак, в вопросе о происхождении тарелок все еще много неясного. Если же их внеземное происхождение будет ког­да-нибудь подтверждено, мы получим доказательство того, что между планетами существует осмысленное сообщение. Трудно представить себе, что может значить этот факт для человечества. Но не приходится сомневаться, что мы ока­жемся в той же критической ситуации, что и первобытные общества, столкнувшиеся с высшей культурой белого че­ловека. Бразды власти будут вырваны из наших рук и, как сказал мне некогда со слезами на глазах один старый зна­харь, «мы больше не будем грезить»: крылья нашего духа окажутся подрезанными, и он никогда не восстановит свою способность к высоким порывам.

Естественно, наша наука и технология тут же будут от­правлены на свалку. Моральные последствия подобной ка­тастрофы легко представить на примере жалкого упадка первобытных культур, происходящего на наших глазах. Не подлежит сомнению, что способность строить такие меха­низмы свидетельствовала бы об уровне научной техноло­гии, бесконечно превосходящем наш собственный. Подобно тому, как племенные распри в Африке прекратились в ре­зультате установления Pax Britannica ¹, нашему миру так­же придется свернуть свой «железный занавес» и отпра­вить его на слом вместе с миллиардами тонн вооружений, боевых кораблей и военного снаряжения. Все это был бы не так уж плохо, но ведь мы были бы «открыты» и «коло­низованы» — а это уже достаточный повод для всеобщей паники!

Если мы хотим избежать подобной катастрофы, офици­альные лица, владеющие достоверной информацией, дол­жны, не колеблясь, по возможности оперативно и подробно ознакомить с нею общественность и прекратить глупую иг­ру мистификаций и двусмысленных намеков. Но вместо этого они допускают разгул фантастических и лживых со­общений — и трудно придумать более успешный способ подготовки грядущей массовой паники и психических эпи­демий.