Гора Брокен (Гарц) в традиционных представлениях — место, где раз­ыгрывались мистерии нечистой силы; см., в частности, сцену Валь­пургиевой ночи в «Фаусте» Гёте

ской ситуации в мире сводится к эгоцентрическим страхам существа, подверженного тайной и тщательно лелеемой мании величия — страхам, в основе которых лежит опасе­ние, что воображаемому величию при соприкосновении с реальностью может быть нанесен ущерб. Так гора рождает мышь, а мировая трагедия оказывается не более чем коме­дией жалкого, тщеславного человека. Трагикомедии и ма­скарады этого рода известны нам слишком хорошо.

Но у нас нет достаточных оснований для того, чтобы уви­деть здесь только climax a majori ad minus (сведение вели­кого к малому). Мысль о том, что образ сеятеля полон смысла, подсказана нам не только его огромностью и нео­бычностью, но и нуминозностью породившего его бессоз­нательного «фона», полного символических ассоциаций. Если бы в картине не выражалось ничего, кроме чувства личного тщеславия или инфантильной потребности в само­возвеличивании, был бы уместнее выбор иного символа: лица, конкурирующего с автором в его профессии. В этом случае автор, движимый завистью к успехам конкурента, возвысил бы его в ранге и, как показывают относящиеся к аналогичным случаям наблюдения, сообщил бы тем самым особую значимость самому себе.

Но на деле в нашей картине ничего этого нет; как раз наоборот, изображенная на ней фигура, как я уже говорил, целиком архетипична. Подобно архаическому царю или богу, она бесконечно превосходит по размерам обычного человека; она сделана не из плоти и крови, а из огня; ее голова — округлой формы, подобно небесному телу или ангелу Апокалипсиса (см. Откровение, 10, 1): «над голо­вою была радуга, и лице его как солнце, и ноги его как столпы огненные». Кроме того, голова фигуры напоминает средневековые изображения богов, олицетворяющих пла­неты, чьи головы выглядели как звезды. Голова отделена от тела, что подчеркивает ее независимость; в этом плане она аналогична таинственной субстанции алхимиков — философскому золоту (aurum non vulgi = «не простое золо­то»), «элементу-голове» (elementum capitis) или «элементу омега» (греческая буква омега идентифицировалась с го­ловой; этот символ восходит к Зосиму Панополитанскому, III в. н. э.). Дух — это странник, который бродит по земле, сея огонь; в этом он похож на тех богов или богочеловеков, которые обходят страны, совершая чудеса, разрушая или принося исцеление. В Псалме 103 сказано, что Господь «служителями Своими» творит «огонь пылающий»; Бог сам есть «всепожирающий огонь». Этот «огонь» выражает и обозначает интенсивность чувства; это — символ Святого Духа, который в день Пятидесятницы чудесным образом изливается с неба в виде огненных языков¹.

Архаические признаки буквально переполняют картину; частично они восходят к известной автору библейской тра­диции, частично же проистекают из его наследственной предрасположенности к воспроизведению аналогичных, но автохтонных мыслей и представлений. Более или менее осознанное привлечение феномена НЛО проливает свет на внутреннее родство этих двух комплексов идей: один из них объясняет другой, поскольку оба имеют общее проис­хождение.

Интересно, что в другой картине того же автора обнару­живается мотив (выписанный в голубых и белых тонах), сопоставимый с тем, что мы уже встречали в связи со вто­рым сном. Речь идет о весеннем пейзаже, где голубой не­бесный свод оттенен серебристой дымкой. Но в одном месте тонкий покров облаков содержит округлое отверстие, сквозь которое можно видеть глубокое синее око чистого неба. Небольшое, горизонтально растянутое по обеим сто­ронам отверстия белое облако сообщает целому форму гла­за. Внизу находится шоссе, по которому движутся весьма реалистически изображенные автомобили. Художник объ­яснил мне, что «сидящие в автомобилях не видят глаза». На этой картине традиционный «глаз Бога» — глаз, смот­рящий с небесной высоты, — занимает место НЛО.

Во всех упомянутых символических представлениях мы встречаем архетипические образы, родившиеся отнюдь не в связи с наблюдениями над НЛО; образы эти существова­ли всегда. Мы располагаем историческими свидетельства­ми об аналогичных фактах, насчитывающими десятки, а то и сотни лет. Тридцать лет назад, когда проблемы «ле­тающих тарелок» вообще не существовало, мне стал изве­стен целый ряд очень похожих сновидений, например: множество маленьких солнц или золотых монет, нисходя-