Механизмы прерывания контакта у созависимых

 

Механизмы прерывания контакта в семьях, при наличии в них химически зависимых членов семьи

 

В данной работе мы будем говорить о созависимости как о симптоме в семьях, где есть химическая зависимость (алкоголизм или наркомания), а также о созависимости в более широком понимании этого термина как о созависимом типе реакции. «Наркомания включает только наркоманов»- слишком узкий взгляд на существующую проблему. Даже если в семье один из членов семьи зависимый, вся семья страдает от наркомании или алкоголизма. На каждого зависимого человека, как правило, приходится двое, трое или даже больше людей из его непосредственного окружения, которые являются жертвами заболевания. Они тоже нуждаются в реальной помощи и должны быть включены в любую долгосрочную модель терапии». Вся семья страдает от своих же попыток остановить употребление близкого – вот первая из причин по которой таким людям необходима помощь. А вторая заключается в том, что возврат химически зависимого в прежнюю неизменившуюся среду, т.е. семью нередко бывает причиной рецидивов.

Есть множество различных определений самого термина созависимость. Мы остановимся на одном из них. Его автор Мелоди Битти стала уже практически классиком литературы по этой теме. «Созависимый человек – это тот, кто позволил поведению другого человека сильно воздействовать на нее или него, и кто одержим попытками контролировать поведение того человека. (Тот другой человек- это может быть ребенок, взрослый, любимый (ая), супруг (га), брат сестра, бабушка или дедушка, родитель, клиент или лучший друг. Он (она) может быть алкоголиком, наркоманом, психически или физически больным человеком, нормальным человеком, временами склонным к печальным чувствам. Созависимость многогранна. Это зависимость от людей — их настроения, поведения, болезней или благополучия и от их любви. Это парадоксальная зависимость». (5,стр.51)

 

В практике терапевтов, так или иначе работающих с созависимыми клиентами, нередко звучит вопрос «почему сын мой родственник болен алкоголизмом или наркоманией?». Нас интересует другой ракурс этой же проблемы «что происходит в семье, в которой есть зависимый человек?». Болезнь может быть симптомом нарушенного функционирования всей семейной системы. Поскольку зависимый является ее частью. И тогда зависимость является своеобразным вызовом, бунтом по отношению к нездоровой обстановке в семье. «Рассматривать созависимость только как ответную реакцию на стресс в семье в виде зависимости от психоактивных соединений у одного из членов было бы неправильно. Стресс выступает триггером, пусковым механизмом процесса, когда имевшаяся «почва» приходит в движение». (7,стр.138)

 

Как зависимость, так и созависимость представляет собой длительное, хроническое страдание, приводящее к изменениям во всех сферах личности, как умственной, физической и психической, так и духовной. Самим термином созависимость пользуются далеко не все терапевты. Но обычно по первым же словам на первой сессии, становится ясно злоупотреблял ли кто-то в из близких в семье алкоголем или нет.

 

Для начала остановимся на самых ярких проявлениях свойственных таким клиентам. Одной их характеристик созависимости, как и самой зависимости являются трудности в выражении чувств. Что это значит? Если для алкоголика или наркомана употребление химических веществ является способом «анестезировать» свои негативные чувства, и тем самым лишить себя возможности чувствовать полноценно. То для созависимого порой единственной возможностью выжить в ситуации, когда близкий человек злоупотребляет химическими веществами, и соответственно справиться высоким уровнем тревоги, остается лишить себя практически любых чувств. Нередко созависимые являются «выходцами» из дисфункциональных семей. Таки образом они продолжают нести на себе предписание семьи, а одним из них может быть установка о том, что чувствовать опасно. В результате весь широкий спектр чувств у созависимых «отключается» и остается только одно — тревога.

 

В момент, когда такого рода клиент обращается за помощью, прежний способ жизни уже становится невозможным (в силу разных обстоятельств). Но для открытого и полноценного взаимодействия с терапевтом нет, еще ни сил, ни возможностей. «Если усилия не приносят желаемого результата, у человека возникают тяжелые разрушительные переживания: гнев, смятение, неприкаянность, разочарование и т.д. Тогда он вынужден направить свою энергию на поиск разных способов, снижающих возможности его контакта со средой». (10,стр.63) Итак, поговорим о сопротивлении в терапии у созависимых клиентов.

Принципы работы с созависимыми. Гештальт подход.

Механизмы прерывания контакта в семейной системе при наличии в ней химически зависимого.

Слияние.

Не случайно именно с этого механизма мы начинаем рассмотрение проблем созависимости. Это первое, на что придется обратить внимание в работе с родственниками алкоголиков и наркоманов. Будь это мать или отец, жена или взрослый ребенок алкоголика, в начале терапии почти всегда звучит местоимение «мы». Когда возникает необходимость озвучить имеющуюся в семье проблему, почти всегда это выглядит как обобщенное «мы лечились в детоксе», «мы лежали в реабилитационном центре», «у нас трудности с общением» и пр.

 

Почему так происходит? До определенного момента (обычно это тот момент, когда семья обращается за специализированной помощью) семейная система находится в «жесткой сцепке», т.е. в ситуации, когда все члены семьи «намертво» приклеены друг к другу. С одной стороны к этому вынуждает сама ситуация употребления, когда кажется, что стоит ослабить контроль и ситуация немедленно ухудшится. На самом деле это всего лишь иллюзия созависимого, с которой очень трудно расстаться. С другой стороны семья, больного химической зависимостью — это семья где нет дифференцированных членов семьи, а есть нечто объединенное общей болью, страдающее и не имеющее права отделиться друг от друга. Обычно проработка этой темы вызывает много тревоги и страха у созависимого клиента. Поскольку необходимость отделиться неизбежно приведет к мыслям о своей жизни, своих желаниях и о своих потребностях, а они, как правило, игнорируются, их как бы нет. Желания «мои» и значимого «другого» настолько сплетены друг с другом, что странно даже представить, что можно чего-то хотеть в отрыве от темы болезни близкого. «Если он перестанет пить/употреблять наркотики, то и у меня будет все хорошо», — заявляют родственники на ранних этапах терапии. Созависимым трудно выделить фигуру потребности, пока они находятся в слиянии с проблемой.

 

Стоит отметить, что эта ситуация рождается не только за время злоупотребления близким химических веществ. Корни слияния видны еще задолго до появления первенца в созависимых семьях. Если учесть, что родители химически зависимых в свою очередь нередко являются взрослыми детьми алкоголиков, то умения выделять свои потребности и желания, у них нет и в тот момент, когда они заводят свои собственные семьи. «В созависимых отношениях партнеры как бы связаны между собой невидимой веревкой: малейшее движение одного вызывает реакцию другого, их положения жестко фиксированы, каждое слово контролируется с учетом предполагаемой реакции партнера. «Не говори об этом, ты ее расстроишь», «Я не могу действовать, потому, что боюсь его реакции»,- так думают и говорят созависимые». (4,стр.12) Мы уже сказали о том, что такие клиенты происходят из семей с нарушенным внутренним функционированием. Правила дисфункциональной семьи Клаудиа Блэк в своей книге «Это никогда со мной не случится» (Black C.,1981) сформулировала кратко. Это правило трех «не»:- не говори, — не чувствуй, — не доверяй. «Большая часть того, что мы называем созависимостью, происходит из-за того, что мы не чувствуем себя в безопасности в наших взаимоотношениях. Это является причиной контроля и фокусировки на другом человеке, в это время мы не обращаем внимания на себя, либо выключаем свои чувства». (6)

 

«Слияние – это своего рода игра, в которой «скованные одной цепью» партнеры заключили «соглашение» не спорить. Это негласный договор со скрытыми правилами, известными только одному партнеру». (10,стр.80)

 

На практике, в семье, где есть проблема алкоголизма/наркомании употребляющий человек в тайне надеется, что семья в очередной раз будет решать его проблемы. Ведь так было много раз, почему в этот раз должно пойти по-другому? И именно поэтому, как ответ на разрыв слияния у созависимых возникает чувство вины при малейшей попытке отделиться. Зачастую провести границу между собой и зависимым, означает «бросить», «оставить его на произвол судьбы», «отказаться от близкого», — такие выражения обычно используют родственники. Перестать, наконец, потакать употреблению, и восстановить собственные границы для большинства созависимых означает оказаться «плохим» отцом, матерью, женой и т.д.

 

Чувство вины занимает, пожалуй, центральное место в терапии созависимых. Порою не просто вины, а категоричной собственной ответственности в возникновении болезни близкого человека. «Я виновата в том, что он стал алкоголиком /наркоманом»,- традиционное заявление родственника клиента. Подробнее об этом мы поговорим в одном из следующих разделов.

Стратегии работы терапевта: Одной из основных задач терапевта остается – самому не попасть в слияние с таким клиентом. Пожалуй, самым фрустрирующим слияние вопросом для такого клиента будет «что ты хочешь?», «в чем твоя уникальность?», «чем ты отличаешься от других?». Поскольку созависимый клиент не ориентируется на свои потребности, а только на того, от кого он зависит. Контакт с внешним миром для поиска объектов удовлетворения своих потребностей заменяется на «как бы контакт» с другим человеком – для снижения тревоги и напряжения.

 

При конфлуэнции нет приближения отдаления, есть только захват-поглощение. Очень важно помочь осознать клиенту от чего может прятаться в таких отношениях. В групповой терапии с такими клиентами возможен перевод слияния, на слияние с группой для возможности получить поддержку. В этом случае слияние будет выполнять функцию адаптации. Тогда у клиента будет возможность в последствии придти к идентификации через принадлежность к группе.

Дефлексия

Обычно клиенты склонные к созависимым отношениям с трудом способны держать напряжение. Поэтому, в этом случае дефлексия является удобным способом его рассеять, снять ненадолго остроту напряжения. Реальным подтверждением этого, может стать факт, что стандартной обстановкой в группе таких клиентов является отсутствие пауз. Их боятся как огня, паузы вызывают тревогу неопределенности, которую необходимо снять любимым способом — начать говорить. Также в такой группе самым трудным из упражнений оказывается то, когда необходимо некоторое время воздержаться от вербальной активности. В личной терапии для таких клиентов по форме свойственна быстрая речь с поверхностным дыханием. А по содержанию традиционное перескакивание с темы на тему, и невозможность сосредоточиться на той теме, которая вызывает большее возбуждение. Внешне это может также выглядеть как некая суета, когда клиент не может сосредоточиться на чем-то одном.

 

Также дефлексия может проявляться в прерывании своих чувств, выскакиванием из эмоций. Когда клиент еще минуту назад плакал, а теперь уже закатывает глаза (удушая себя слезами) и пытается говорить на любую отвлеченную тему, но только не ту, которая вызывает сильные переживания. Терапевту стоит и нужно обращать внимание клиента на такие моменты. Например, в одной из сессий созависимая клиентка поняла, что она очень боится расплакаться, потерять лицо, и быть при этом увиденной. Здесь мы подходим к еще одной важной теме в психотерапии созависимых — страхе потерять контроль над ситуацией. «Будучи с детства неуверенными в себе, они испытывают отчаянную потребность контролировать людей и свои отношения с ними. Они маскируют свои усилия контролировать людей и ситуации желанием «быть полезной»,- говорит в своей книге «Не будьте рабой любви». (8,стр.18) Тема контроля неизбежно возникает и во время терапии. Рано или поздно такого рода клиент может, например, потребовать составления плана будущей терапии, или попытается вернуть себе власть иным способом. «Посредством контроля над происходящим они пытаются создать для себя ощущение безопасности. Никаких потрясений, никаких сюрпризов, никаких чувств». (8,стр.44)

 

Терапия созависимых является отражением их жизни, потому как там они тоже переключаются с одного дела на другое, нередко незавершая дела двигаются от одного к другому. Например, ищут клиники для алкоголиков и наркоманов для того, чтобы снизить уровень своей тревоги, но не всегда внутри они готовы помогать, реально меняя свое поведение. И не всегда готовы принять его трезвым. Это очень похоже на описание работы с больными шизофренией. «Если такого пациента «ввести в здравый ум», пользуясь выражением Бейтсона, мать часто сходит с ума. Он выписывается из госпиталя, а мать попадает туда. Такие пациенты доказывают, что для безумия нужны два человека. Лучше он сойдет с ума сам, чем позволит сойти с ума матери». (3,стр.62)

 

И, пожалуй, главный вопрос, в работе терапевта, что же вызывает такое, казалось бы, непереживаемое напряжение? Ответ будет почти всегда одинаковым. И если мы говорим о клиентах с созависимым типом реакций, то основным страхом здесь является страх отвержения. Вот почему хочется любыми способами вступить в прочный и монолитный союз - слияние. В случае контрзависимости, основной бессознательной задачей человека является задача несближения. т.е. страх приближения, который по факту также является страхом отвержения. «Я боюсь доверять»,- говорят такие клиенты, «ведь меня столько раз предавали мои близкие». Но и так как живет сейчас, он, клиент тоже жить больше не может, потому как в его изоляции нет близости и тепла, необходимых для полноценного функционирования.

Стратегии работы терапевта: Не давать клиенту возможность «убегать» от напряжения. Если происходит работа с проекцией, например, рисунком, тогда в работе необходимо концентрироваться только на этом, не давая возможность клиенту «забалтывать» свои чувства. То есть, возвращать клиента к работе с таким трудным для него «здесь и сейчас». Поскольку созависимым свойственно убегать в «там и тогда» связанное с будущим или прошлым, и тем самым неосознанно усиливать свою тревогу.

Интроекция

Для созависимых клиентов также характерен и следующий механизм прерывания контакта — интроекция. Поскольку обычно их действия продиктованы не тем, что они чувствуют, а интроецированными убеждениями. «Чтобы не быть плохой матерью, я должна…»,- говорит такая клиентка и в очередной раз дает деньги на дозу сыну – наркоману, «Ведь он же пойдет воровать, и его посадят в тюрьму». И, конечно, для семьи где «все держат секрет семьи, поддерживают фасад псевдоблагополучия. Это будет «непереносимая» ситуация стыда. «Поскольку они же «хорошая» семья, и у них не может быть таких детей». (7,стр.127). При этом, как правило, созависимые могут и не разделять этих убеждений, но и не меняют своего поведения.

 

Для семей больных зависимостью, т.е. тех, где существует проблема созависимости, характерны твердые, «зацементированные», неизменяемые правила. «Не выносить сор из избы»,- то есть не говорить о проблемах семьи посторонним. «За радость придется расплатиться печалью», — установка, которая мешает проявлению беззаботной радости. «Никого не интересуют чужие проблемы». И еще многие другие «проглоченные» установки. Приветствуется деление на плохое и хорошее всего того, что окружает человека. На практике у таких клиентов, в речи много фраз начинающихся со слов «я должен, я должна, мне нужно». «Я не могу опустить проблему своего сына»,- говорит мать наркомана, — «Потому, что тогда получается, что я его брошу, а я должна его спасти».

 

У родственников зависимых обычно очень много интроективных установок относительно своей родительской роли. «Каждая мать…/ мы матери…/ ребенок это продолжение матери…». И, как правило, за этими фразами нет ничего, ни реальных убеждений, ни чувств, ни желаний. Желания где-то на периферии о них даже не идет речь, на них нет права. Нет права свободно выбирать и поступать так как хочется. «Избегается переживание желания»,- так говорит об этом Е.Косырева в своей лекции «Зависисмость: феноменологии, динамика и терапия». (Интенсив 2006).

Запрет на выражение чувств, усвоенный в родительской семье служит верным помощником для интроектора. За неумением осознавать свои чувства лежит и неспособность чувствовать свои потребности. «Нейтрализуя собственные чувства, человек избегает агрессии, необходимой для изменения того, что существует. Он ведет себя так, будто все существующее незыблемо, и он должен принимать все как есть и ничего не менять. При интроекции человек пассивно принимает то, что предлагает среда. Он прилагает мало усилий к тому, чтобы определить свои потребности и желания». (10,стр.67)

Стратегии работы терапевта: Первая задача по устранению интроекции состоит в том, чтобы создать у человека чувство, что выбор возможен, и усилить различие между «я» и «ты». Например, сочинять предложения, которые начинаются со слов «Я думаю, что …», а затем обратить внимание на то, какие из этих убеждений основаны на своем опыте, а какие переняты у других людей. В конечном итоге любой опыт усиливающий чувство собственного «Я» для таких клиентов,- это важный шаг на пути от освобождения от интроекции. Ну и конечно само проговаривание, осознавание интроектов и есть работа с ними. «Работа с интроекцией состоит в том, чтобы научиться не «проглатывать», а «жевать» — в прямом и переносном смысле». (10,стр.68) «Любая интроекция, полная или частичная, должна пройти через мельницу перетирающих моляров, чтобы не стать или не остаться инородным телом — мешающим изолированным фактором внутри нашего организма». (9,стр.173)

Ретрофлексия

Итак, тема виновности звучит на первых этапах работы с созависимыми, как в индивидуальной, так и в групповой терапии. «Виновата за то, что отец ребенка не жил с нами и у сына не было отца»,- говорит клиентка, сын которой употребляет наркотики уже порядка десяти лет. «Я окажусь предателем, я не могу уйти, от своего друга-алкоголика»,- делится еще одна проходящая терапию клиентка, «Я не смогу жить с этой виной на душе, потому что окажется, что я его предала»,- продолжает она. Жизнь, с человеком, который ежедневно разрушает себя, употребляя химические вещества, наполнена огромным чувством раздражения и злости. Но эти чувства обычно направлены к кому угодно, к правительству, наркодиллерам, милиции, только не к их истинному адресату.

 

Созависимые отлично умеют сдерживать свои негативные эмоции, оставляя себе только приемлемые и разрешенные, а именно вину и обиду. Эта связка на много лет замораживает возможность честного, настоящего общения в семье алкоголиков и наркоманов. Тотальный страх отвержения и покинутости, страх быть брошенной и остаться в одиночестве заставляет созависимых мириться с порой невыносимым для их жизни существованием. Ощущение вины и/или обиды (невысказанное требование) цементирует это слияние. Родственники живут в ощущении, что права требовать, давно уже нет.

Рассмотрим тему вины как ретрофлексированной агрессии. Нередко в таких семьях у ее созависимых членов могут возникать мысли о самоубийстве, как своеобразный способ ретрофлексировать свой гнев, не направляя его вовне, а оставляя его себе. Такого рода клиентам очень сложно выразить свою злость в силу разнообразных интроецированных установок. Например, если заявить о своем недовольстве больному, то обязательно «обстановка в семье станет хуже, чем сейчас…», хотя обычно хуже уже некуда. Или остановка энергии злости происходит с помощью проективного мифического «нельзя, а то он обидится и покончит с собой». В созависимых семьях вообще «любят» догадываться за другого, что он чувствует или думает. Это хорошо становится заметно, когда созависимый клиент в группе начинает отвечать за другого участника, пользуясь минутной паузой,- «она думает…», «она хочет…»,- смело, проецируя свои желания. Это удобный способ не вступать в настоящий, подлинный контакт с окружающим миром и поддерживать в себе иллюзорную установку «я контролирую ситуацию». При этом ретрофлексированные гнев, злость, страх, бессилие и отчаяние неминуемо уходят в телесный план. Такие клиенты обычно совершенно не чувствуют свое тело, но оно напоминает о себе всевозможными психосоматическими заболеваниями. Астма, радикулит, головные боли, гипертония, суставные боли – таков краткий перечень заболеваний свойственных созависимым.

 

Помимо огромного количества вины для созависимых клиентов также характерно болезненное проживание такого чувства как стыд. Стыд влияет на созависимых несколькими способами. Для них характерна безрадостность, неспособность спонтанно веселиться. «Дети или взрослые, которых заметным образом затрагивают отношения с алкоголиком, часто перенимают его стыд. Стыд взаймы должен быть возвращен владельцу, чтобы человек мог увидеть свою жизнь в перспективе. Возврат стыда — это способ начать построение более прочных и определенных границ». (11,стр.20)

Стратегии работы терапевта: Нередко у терапевта может возникать чувство вины, как реакция на склонных к обидчивости созависимых клиентов. Эти проявления терапевта могут служить некоторым маяком, говорящим о слиянии с клиентом, о невозможности отодвинуться. Работа с телесными проявлениями (внимательное отношение к собственному телу, возвращение телесной чувствительности) также является очень важной. Как правило, ретрофлексированные чувства предназначены кому-то из близких. Поэтому в работе разворачивание ретрофлексии, приводит к осознаванию, к кому на самом деле обращены чувства клиента.

 

Не менее важной является в работе и тема стыда. Поскольку в обществе такие болезни как алкоголизм и наркомания являются «стыдными». «Безусловно, не весь стыд созависимого – заимствованный. Он может нуждаться в работе с собственными сущностными проблемами отчаяния, отсутствия собственной ценности и унижения. Но полезно помочь отделить эти критические проблемы от негативных чувств на свой счет, порожденных другим человеком». (11,стр.120)

Проекция

Для начала рассмотрим этот механизм как способ отчуждения, какой то части себя. Нередко такие клиенты проявляют удивительную настойчивость в «прорастании» к какой–то одной из своих полярностей. Например, в своем однообразии в отношениях с зависимым, который требует деньги на очередную дозу. «Я не могу ему отказать, я очень мягкий человек»,- говорит большая часть матерей наркоманов. То есть фактически она дает ему умереть, лишь бы только остаться в собственных глазах доброй и любящей матерью или женой. Или наоборот происходит застревание в жесткости, граничащей с жестокостью, и тогда бывает очень сложно учиться доверять проявлять любовь и заботу, к тому, кто еще недавно был самым главным врагом — зависимому, который встал на путь выздоровления. «Человек прибегает к проекции, когда не может принять свои чувства и поступки, потому, что не «должен» чувствовать или поступать так. Это «не должен» является, конечно интроекцией, которая вызывает у человека глубинное неприятие этих чувств и поступков». (10,стр.69)

 

Внутри у созависимых очень много страха отвержения. Потому как неважно каков предмет их зависимости (человек имеющий проблемы с алкоголем, или с проблемами веса) созависимый ощущает себя ущербным, не таким как все. И поэтому он стремится отвергнуть других, прежде чем они смогут это сделать. Именно поэтому любая семья с наличием нелицеприятной проблемы рано или поздно изолируется от своего привычного окружения. Друзей перестают приглашать в гости, им не звонят потому, что нечем хвалиться, и к ним не приезжают тоже все по той же причине. Здесь проявляется тяжелый в эмоциональном плане вид проекции других на самого себя. «Они будут меня осуждать, я плохая», — так говорят такие клиенты. «Контакт начинает осуществляться на основе собственных проекций, а не опыта. Естественно, следующим шагом становится ретрофлексивное сдерживание негативных чувств, возникающее в ответ на собственные проекции». (12)

 

Клиенты используют проекцию или отвержение из-за своей неспособности выдержать тот уровень напряжения, который необходим для развития цикла контакта. «Что вы можете понимать в моей проблеме, у вас же нет сына наркомана»,- обращение к терапевту. Созависимый клиент амбивалентен по своей сути с одной стороны он и хочет улучшить свою жизнь, а с другой он ужасно боится изменений.

Страх будущего — является одной из самых ярких характеристик созависимых. В будущее проецируются самые тревожные ожидания. «Если я отстранюсь от него, тогда он умрет без моей поддержки».

 

Созависимый клиент избегает своего бессилия, с помощью тотального контроля себя и своей жизни, и жизни других подпитывая тем самым ощущения своего всесилия. С ним очень трудно расстаться, поскольку прощаться придется с образом, который клиент создавал, холил и лелеял многие годы. Для кого-то из клиентов это станет неразрешимой, невозможной задачей, такие люди, не сумевшие принять в себе «отторгнутое» как правило, преждевременно прекращают терапию. Для остальных, осознавание своего бессилия станет поворотным моментом для освобождения энергии.

 

Созависимые склонны порой обвинять в своих бедах кого угодно правительство, местные власти и даже саму судьбу в том, что у них такая судьба. Любимый вопрос порой «За что мне это?». «Такие проекции вины дают преимущество временной передышки, но лишают личность Эго-функции контакта, идентификации и ответственности». (9,стр.208)

Стратегии работы терапевта:

Основная задача терапевта — помочь в ситуации поддержки присвоить свои проекции. «Психотерапевтическая техника работы с проекцией основана на предположении о том, что мы сами создаем свою жизнь и, восстанавливая свою причастность к ней, обретаем силу для изменений нашего мира». (10,стр.70) И конечно овладение проективным «материалом» происходит только при искренней поддержке терапевта. «Любой человек, попавший в неловкую ситуацию, так или иначе, ищет способ обрести над ней контроль. У членов неблагополучных семей эта естественная реакция становится гипертрофированной из-за слишком сильных страданий». (8,стр.55) Цель терапевта- помочь пациенту в понимании динамики внутренней борьбы и выражении чувств, связанных с этой борьбой. Терапевту важно понять, что созависимый тип реакции стал когда-то единственным способом адаптации для выживания в сложных условиях. Он и теперь, возможно спустя много лет, мешает строить полноценные удовлетворяющие отношения с другими людьми, получать радость и от этого и от жизни в целом. Одна из задач терапии помочь клиенту осознать свои пораженческие установки. Одним из поворотных моментов в терапии, когда клиент, в рассказе про себя и свою жизнь с улыбкой говорит «это моя созависимость». И это значит, что он уже может рефлексировать свое поведение, и порой с иронией смотреть на себя со стороны. Также он может полноценно, не пугаясь проживать весь спектр чувств. Об этом говорит в своей работе по психотерапии инфарктов А.Лоуэн. «Мы должны осознать свой страх быть отвергнутыми, потенциальную боль, связанную с утратой любви. Мы должны также принять свое бессилие по отношению к различным случаям жизни: рождению. Любви, болезням и смерти. К счастью у нас есть методы против этого бессилия. Мы имеем способность к самоизлечению. Когда мы травмированы мы можем плакать; когда нас предают — мы можем реагировать злостью. Эти реакции гарантируют нашу интеграцию, мы можем справляться с изменяющимися жизненными ситуациями». (1,стр.22)

 

Список источников

1. А. Лоуэн Секс,любовь и сердце- М:2006

2. Джонсон В. «Я брошу завтра»- М:1999

3. К.Витакер Полуночные размышления семейного терапевта2006

4. Майер П., минирт Ф.,Хемфелт Р. Выбираем любовь (Борьба с созависимостью) —:2007

5. М.Битти Алкоголик в семье, или преодоление созависимости — М: 1997.

6. М.Битти День за днем из созависимости Hazelden

7. Москаленко В. Зависимость семейная болезнь- М:2004

8. Норвуд Р. Не будьте рабой любви- М: 1999.

9. Перлз Ф.С. Эго, голод и агрессия- М: 2005

10. Польстер И.,Польстер М. Интегрированная Гештальт-терапия:Контуры теории и практики — М: 2004

11. Роналд Т.Поттер-Эфрон Стыд, вина и алкоголизм — М: 2002

12. Т.Сидорова Зависимость- проявление личностной структуры, ttp://www.dnovikov.nm.ru

 

ГЕШТАЛЬТ-ПОДХОД В ТЕРАПИИ СОЗАВИСИМОСТЕЙ

Малейчук Г.И., Олифирович Н.И.