Материальные свидетельства

У птиц со сложным звуковым общением левое и правое полушария головного мозга выполняют разные функции, как и у человека. И это сказывается на употреблении конечностей: попугай, так же как мы, бывает либо правшой, либо левшой.

Совсем недавно, проанализировав каменные орудия, сделанные в Восточной Африке предками человека, ученые установили, что около 1,6 млн лет назад (а это время возникновения прямостоящего человека) праворукие люди преобладали.

не выйдешь. Потому что они на языке только говорят, а когда думают на отвлеченные темы, обходятся без языка. Конечно, это только предположение, но знать о нем нам не вредно.

Да и в прошлом нет причины

Нам искать большого ранга, И, по мне, шматина глины Не знатней орангутанга.

А ТВОРЦА КТО СОТВОРИЛ?

Зоологи называют четыре признака, по которым наш вид уникален среди современных млекопитающих: прямохождение, речь, пользование огнем и способность все более совершенствовать свои орудия. Гуманитарии любят добавлять к этому набору пятый: религиозное чувство. Дальше как раз это чувство и разделяет людей на тех, для кого оно свидетельство вмешательства сверхъестественной силы, и на тех, кто в это не верит. Последним приходится каким-то образом объяснять феномен религиозности. И тут они заходят в тупик. Пытаясь вывести это чувство из «страха дикаря перед силами природы» и «мистического первобытного сознания», они ничего существенного не говорят. Почему первобытный человек должен был бояться природы больше, чем его дочеловеческие предки, и больше, чем другие животные? О последних мы уже говорили, что они природу, окружающий их мир любят. А искусство древнего человека: и позднепалеолитические фигурки, и рисунки в пещерах, расположенных на территории Испании и Франции, и тысячи рисунков на скалах в Сахаре — все проникнуто любовью к природе. Изображения любых животных — больших и маленьких, полезных и бесполезных, съедобных и хищников — созданы не только с точным знанием их внешнего вида и движений, но и с чувством восхищения.

А откуда взялись моральные заповеди — важнейший компонент всех религий? Из страха перед природой? Дай особое «мистическое» сознание —

Обсуждая детские страхи смерти и приемы ее избежать, мы заметили, что у многих животных есть программа заключения союза с кем-то сильным. Что эта программа может осуществиться реально. А может стать и мечтой, породив мнимый союз с покровителем.

Мы говорили, что животные не меньше нас любят природу, любят Солнце, небо, воду. Некоторые из этих стихий (например, Солнце) вполне могут воображаться в качестве «сверхдоминанта», стоящего выше человеческой пирамиды.

Итак, наверху могут оказаться и предок-герой, и сверхчеловек, и некоторые животные, и силы природы.

Если такой объект подчинения, поклонения и задабривания образовался, то живые люди, стоящие на верхнем этаже пирамиды — иерархи, — будут изображать союз с ним, какие-то особые отношения. То есть будут выполнять роль жрецов или шаманов. Эта вольная или невольная мистификация обретает свою логику, по которой орущего на восходе Солнца павиана удобнее признать участником культа Солнца, особым животным, наделенным священным чувством. Подобная логика порождает много сакральных тайн и таинств, непостижимых для непосвященного ума.

Мы говорили с вами, читатель, и о консерватизме, свойственном животным, их склонности тщательно воспроизводить свои или чужие действия и страхе что-нибудь упустить или нарушить. Эти

программы напрямую приводят нас к обрядности и строгому соблюдению традиций, важному атрибуту как религий, так и светского поведения.

Мы говорили, что рациональная причина консерватизма животных ясна: слабому или неопытному интеллекту лучше искать в событиях не причинно-следственные связи, а связки, совпадения и воспринимать причинно-следственную связь как двухстороннюю, обратимую. Такая инстинктив-

ная логика приводит и животных, и человека к выработке примет, табу, ритуалов. Среди них «правильные» перемешиваются с ложными и ошибочными.

Религиозное чувство возвращает нас в этот мир предков и детства, где безусловно и неоспоримо истинно все, во что веришь. Где, если «правильно», строго по ритуалу похлопать в ладошки — пойдет дождь, а произнеся без ошибки сложную абракадабру, получишь исполнение желания.

В отличие от способности точно применять свой интеллект, этой инстинктивной программой логического консерватизма от рождения наделен каждый из нас. Поэтому, если упаковать некие полезные знания или правила в ритуальную и сакральную форму, они легче и крепче усваиваются мозгом, чем логически стройные знания. Вторые доступны немногим и только после курса обучения, а первые — всем и сразу. В этом огромная позитивная сила религии как организатора и воспитателя масс. В этом же негативная сила и живучесть суеверий, гаданий, астрологии и любых их более современных аналогов.

Обязательную часть любой религии составляет так называемая общечеловеческая мораль — люби отца и мать, не убий, не укради и т.п. Мы убедились, обсуждая детство человека, что эти запреты не только общечеловеческие, значительно шире они распространены в мире животных — это инстинктивные программы.

Пророки всех религий просто выносили их из подсознания в сознание и облекали в четкую словесную форму. Это был соЁсем не зряшний труд: мы убедились с вами, что у человека инстинктивные запреты от природы слабы, легко нарушаемы и поэтому нуждаются в мощном подкреплении.

Чем же Дарвин тут виновен? Верь мне: гнев в себе утиша, Из-за взбалмошных поповен Не гони его ты, Миша!

Итак, читатель, мы видим, что этологи могут нам показать естественные корни, из которых вырастают религии. Такие же корни, как и у других проявлений человеческого поведения.

Мы с самого начала договорились с вами, что не будем бросать эти новые сведения ни на одну из чаш весов, у которых безбожники вечно спорят с религиозными фанатиками. В истине есть та прелесть, что она зачастую оказывается выше людских споров.

Познакомившись с нашими фактами, теолог может признать их ценными для себя: ведь получается, что зачатки религиозных чувств сидят у нас в генетических программах. А их, с его точки зрения, создал Творец. А то, что они есть и у животных, смутит далеко не всякого теолога: ведь многие религии считают, что и животные наделены душой, что она вообще едина и может переходить из бренной оболочки одного вида в оболочку другого, а человек — всего лишь один их них.

Нигилистов, что ли, знамя

Видишь ты в его системе?

Но святая сила с нами!

Что меж Дарвином и теми?

Познакомившись с теми же фактами, человек, испытывающий потребность в естественнонаучном объяснении природных процессов, увидит, что и в этой самой таинственной области творец оставил достаточно много следов и следы эти выдают автора — Естественный Отбор. Что при таком генетическом багаже создавать религии для человека неизбежно и нормально. Что, где бы и когда бы религии ни возникали, они будут приобретать некоторые сходные черты. И в то же время различаться многими деталями, порой очень яркими. Наконец, что лишение людей религии совсем не обязательно дало бы благие результаты. Скорее наоборот, оно привело бы к возникновению квазирелигий, диких и безобразных.

От скотов нас Дарвин хочет

До людской возвесть средины —

Нигилисты же хлопочут,

Чтоб мы сделались скотины.

В них не знамя, а прямое Подтвержденье дарвинисма, И сквозят в их диком строе Все симптомы атависма:

Грязны, неучи, бесстыдны,

Самомнительны и едки, Эти люди очевидно

Норовят в свои же предки.

Курс «Этология и экология человека как биологического вида» я читал студентам университета и при «диком строе». И учил их отвечать апологетам «всепобеждающего учения» стишком:

Если ты допустишь здраво,

Что вольны в науке мненья —

Твой контроль с какого права?

Был ли ты при сотвореньи?

А когда писал популярные статьи на эту тему и представлял, как их будет обкарнывать и запрещать очередной Миша из Комитета по печати, приговаривал:

Брось же, Миша, устрашенья, У науки нрав не робкий, Не заткнешь ее теченья

Ты своей дрянною пробкой!

Науку они, конечно, заткнуть не в силах, но скрывать ее достижения от «широкого читателя» не только умудрялись, но и теперь не потеряли надежды.

Расставаясь здесь с тобой, мой Благосклонный читатель, я надеюсь, что я тебя и развлек, и просветил хоть немного.

В самом начале книги мы задались детским вопросом: о чем думали, что чувствовали прачеловеки, жившие более миллиона лет назад? И решили, как археологи, покопаться в собственных инстинктах и инстинктах других животных. Раскопали столько, что теперь будем долго осмысливать. Если вы совсем не понимали поведения животных, мой читатель, то теперь начнете его понимать. Этологию Лоренц сравнивал с кольцом царя Соломона. Как известно, обладатель оного мог понимать языки животных. Конечно, вы не сразу достигнете уровня профессиональных этологов, которые, глядя на действия и позы птиц и рыб, читают их, как моряк читал в былые времена знаки размахивающего флажками сигнальщика. В своем поведении мы тоже раскопали много интересного. Теперь вы будете временами замечать, когда на ваши действия влияет инстинктивная программа. И, услышав ее толчок, либо поступать, как она подсказывает, либо делать что-то по-другому.

Как? И вы тут, мой Неблагосклонный читатель? Сколько раз возмущались, отбрасывали книгу, а до конца добрались?! Я на это и надеялся, за это я вас и люблю. Вам теперь очень хочется поспорить. Спорьте на здоровье. Для ваших ристаний я расстелил широкое поле. Есть где разгуляться. Но я верю, что теперь вы, хватаясь за оружие, вспомните, что мораль ваша должна быть соразмерна его тяжести, что атакуют спереди, а не в спину или из-за угла, что уважающие себя существа решают споры на турнире, по правилам. Когда вас охватит священный гнев, вам вдруг вспомнится, что агрессивность и страх — две стороны одной медали.

Если же вам придется подчиниться кому-то, то вас успокоит понимание того, что этот человек просто более настырный, чем вы. Очередной раз рассердившись на сына, вы вспомните вдруг, что не он плох и не вы несдержанны, а две программы распадения выводка одновременно сработали в вас обоих (значит, вы с сыном вполне синхронны, все идет как положено).

А если ты, мой юный читатель, еще не подрос, то, столкнувшись с тем, что взрослый тебя не понимает, ты можешь хитро ухмыльнуться: где им понять детей — они сами себя понять не могут.

А что же должны делать люди, плохо понимающие самих себя и еще хуже других? Ответ прост: быть снисходительными.

Но на миг положим даже:

Дарвин глупость порет просто—

Ведь твое гоненье гаже

Всяких глупостей раз во сто!

Этологические

Экскурсии

По запретным садам

Гуманитариев