Инициатива и ответственность как формы активности и стратегии личности

 

Инициатива и ответственность — это прежде все­го формы активности, качества, которые развиваются у индивида в большей или меньшей степени в за­висимости от того, насколько обществом ему предо­ставлена свобода и насколько он принимает общест­венную необходимость. Это формы активности лич­ности, развивающиеся в общественной жизни и на реальном жизненном пути. Инициатива представляет собой опережающую внешние требования или встреч­ную по отношению к ним свободную активность субъекта, которая затем реализуется в интеллекту­альной или практической сферах. Она выражается в определенных начинаниях, предложениях, с кото­рыми выступает человек. (Это и нашло отражение в ее традиционных определениях как творческого начала личности.) Инициатива есть выражение по­буждений и желаний, мотивов субъекта. Ответствен­ность — это добровольное, т.е. внутренне принятое, осуществление необходимости, правил, требований и т.д.

Существуют люди более или менее инициатив­ные, более или менее ответственные. Почему же в одном и том же обществе в результате разных жиз­ненных обстоятельств возникают такие достаточно существенные различия? Чтобы ответить на этот вопрос, мы обратились, прежде всего, к исследованию инициатив в том возрасте, в котором они наиболее интенсивно формируются и наиболее открыто прояв­ляются,— в юности.

В исследовании инициатив старшеклассников, проведенном под нашим руководством Е. Н. Погониной, обнаружился такой противоречивый факт. В этом возрасте, который теоретически является возрастом интенсивного формирования и яркого про­явления инициатив, инициативы, как показал конста­тирующий эксперимент, отсутствовали. Этот пара­доксальный факт и определил дальнейшую исследо­вательскую задачу — выявить причины отсутствия инициатив. Исследование показало, что наличие или отсутствие инициатив зависит не от возраста (это видно из сравнения разных по возрасту групп). Инициатива имеет индивидуальные формы и осо­бенности проявления, которые и раскрывают причи­ны ее наличия-отсутствия, развитости-неразвитости, выраженности-невыраженности. У первой группы юношей инициатива была устойчивым качеством (их было в данной выборке меньшинство), у второй — проявлялась лишь в отдельных ситуациях, у третьей (их было большинство), можно сказать, инициатива вообще отсутствовала.

Чтобы выявить причины столь больших различий, мы выделили два этапа в развитии инициативы — внутреннее побуждение, своего рода инициативный порыв, и ее внешнее проявление, когда о своей ини­циативе нужно официально «заявить», ее соответ­ствующим образом выразить и даже обосновать. Мо­жет, у человека и возникают инициативы, но он не умеет их представить? Может быть, группа (класс) не принимает этих инициатив? А может быть, самолю­бивый юноша, опасаясь, что его инициатива будет встречена отрицательно, сам ее в себе подавляет?

Выявились три причины отсутствия инициативы. У одного типа личности инициативы, как оказалось, не были сформированы на ранних этапах развития личности и ее жизненного пути. Мы не уточняли, коренились ли эти причины в дефиците общения с матерью, в зависимом (или подавленном) положении ребенка в семье, но лишь констатировали, что они заключены в истории развития личности. Вторая при­чина безынициативности оказалась связанной с социально-психологическими условиями, а именно сама личность подавляла инициативу на стадии ее возникновения, заранее зная, что она не будет при­нята и одобрена окружающими. Педагогам известен такой принцип организации школьных групп, кото­рый предписывает их членам: «не высовывайся». Таким способом группа блокирует инициативы от­дельных активных своих членов.

Неумение реализовать инициативы, отсутствие развитых социально-психологических способностей, организаторских умений, неразвитые формы коллек­тивной жизни тормозят проявление инициатив и их зарождение. Ожидая и предвидя трудности, личность задерживает проявление инициатив, если заранее знает, что не сможет их реализовать. Эта третья группа причин связана с тем, что сама личность блокирует свои инициативы. Если в одном случае личность подавляет инициативу потому, что не смо­жет организационно-практически ее реализовать, в другом — подавляет ее, заранее зная, что социаль­но-психологическое окружение ее не поддержит, то в третьем — инициатива подавляется в результате внутренних личностных противоречий. Как мы уви­дим, одним из них оказалось противоречие инициа­тивы и ответственности; желание проявить инициа­тиву подавлялось сознанием ответственности за ее выполнение.

Ответственность — присвоенная субъектом и по­тому активно им реализуемая необходимость. В обще­принятых определениях ответственности (Пиаже, Кольберг, Хелкама, Хайдер и др.) ставится акцент на когнитивных аспектах ответственности (предви­дение последствий своих действий, а потому их свое­временная регуляция, коррекция) или на моральных (автономная регуляция субъектом своего поведения на основе собственного нравственного выбора). Мы определяем ответственность более широко — как са­мостоятельное, добровольное осуществление необ­ходимости в границах и формах, определяемых са­мим субъектом. Она выступает как идеальное мыс­ленное моделирование субъектом ответственной си­туации, ее пределов и уровня сложности, а затем — практическое осуществление.

Субъект ответственности сам вводит критерии, по которым ограничивает поле своей активности, сам ведет контроль. Личность проявляет готовность к самостоятельному достижению результата, который она гарантирует при всех условиях. Ответствен­ность — обеспечение самой личностью и способа дей­ствия (общения), и результата своими силами при установленном ею уровне сложности деятельности и времени достижения результата, при любых неожи­данностях, трудностях и т. д. Ответственность пре­вращает внешний долг во внутреннюю потребность, поэтому если внешний долг, или обязанность, тре­бует внешнего контроля за его выполнением, то его превращение во внутреннюю обязанность сопровож­дается переходом к самоконтролю. Ответственный че­ловек знает, что он делает, и предвидит последствия своих действий. За ним не нужен контроль, на него можно положиться.

Исполнительный человек сделает ровно столько, сколько ему поручат, сколько предписано инструк­цией, правилом. Он может пропустить очень важное звено, сославшись на то, что оно не было указано в инструкции. Ответственный человек берет на себя решение задачи в целом, а не отдельных ее звеньев. Мелочный контроль, присущий бюрократическим структурам, разрушает личностную ответственность, личностную самостоятельность.

Человек проявляет ответственность не из боязни последствий, а в силу желания и готовности не до­пустить, своевременно предупредить последствия. Таким образом, самостоятельность, независимость от внешнего контроля, осознание целостности решаемой задачи, выполняемого дела являются факторами от­ветственности. Сознавая свою ответственность, чело­век не ограничивает себя каким-то набором условий и требований, а испытывает потребность найти наи­лучшие условия, оптимальные для выполнения тре­бований. Ответственность предполагает уверенность в своих силах, их соразмерность решаемой задаче (только безответственный человек берется за непо­сильное дело).

Ответственность, ставшая устойчивым качеством личности, позволяет ей легко справляться с предъ­являемыми к ней требованиями окружающей дей­ствительности, согласовывать эти требования и собственные желания, освобождая себя от внешнего, принудительного контроля, проверок. Она возникает там, где общество доверяет личности. Там, где дове­рия нет, ответственными можно назвать лишь отдель­ные формы поведения человека, отдельные действия, отдельные поступки. В этом случае ответственность не становится качеством личности.

Если человек отвечает за дело в целом, за свой выбор, за свои поступки, то он сам может определять последовательность своих действий, средства и спо­собы достижения цели, отделить главное от второсте­пенного. Иными словами, беря на себя ответствен­ность, человек гарантирует себе определенную сте­пень независимости, самостоятельности, свободы. По­этому ответственность дает возможность строить раз­ные стратегии, пробовать разные способы достижения цели, искать оптимальные.

В процессе жизни человек выбирает сам, за что взять на себя ответственность. Очень часто сознание ответственности за судьбу детей приводит к тому, что родители берут на себя ответственность за каж­дый шаг, каждый поступок, задерживая тем самым формирование ответственности у самого ребенка, не подозревая, что ребенок это интуитивно улавливает. Поэтому ответственность предполагает выработку определенной стратегии действия, поведения. Одни подчиняют свою жизнь внешним требованиям, фор­мально выполняя свой долг. Это наихудшая страте­гия, поскольку выполнение таких обязательств для личности неинтересно, а отвечать за большое профес­сиональное, жизненное дело она не готова. Превра­щение внешнего долга в формальные обязанности опустошает и внутреннюю жизнь личности. Страте­гии жизни других людей даже в жестких социаль­ных условиях (например, подконтрольности) обеспе­чили им большую независимость именно потому, что они добровольно брали на себя ответственность и со­хранили интерес к делу, мотивацию самостоятельного преодоления трудностей и т. д. Критерием полноты принятия личностью ответственности может служить согласование необходимости с желаниями и потреб­ностями личности, а потому и с инициативой в осу­ществлении дела.

На первый взгляд инициатива выступает как свободная форма активности, и в этом смысле она про­тивоположна ответственности как якобы вынужден­ной форме. Считаем, что ответственность — это доб­ровольное принятие необходимости, а потому на ее основе могут возникать инициативы. Для доказа­тельства этого предположения мы исследовали усло­вия перехода ответственности в инициативу в двух случаях: когда человек взял на себя ответственность в силу или внутренней потребности, или внешней необходимости. Другая гипотеза состояла в обрат­ном предположении: внутренняя потребность взять на себя ответственность возникает как раз тогда, когда субъект приступает к реализации на практике собственных инициатив. Если бы мы доказали, что инициатива может возникать и в ситуации ответст­венности (как признак ее добровольного принятия), то стало бы очевидно, что в этом случае ответствен­ность полностью присвоена человеком, т.е. стала его потребностью в реализации необходимости.

Важным показателем подлинной ответственности является то, что человек рассчитывает на свои силы, действует в соответствии с требованиями, предъяв­ляемыми к самому себе, т. е. независимо от внеш­него контроля. Для выявления меры и характера ответственности эксперимент строился так, что испытуемые имели возможность или действовать самостоятельно, или прибегать к помощи окружаю­щих.

Создавалась такая ситуация, в которой социаль­но-психологическое окружение (зрители) выступало с критикой или одобрением, имевшими своей целью вскрыть степень уверенности личности, подкрепить ее, поколебать и т.д. Но одобрение и критика вы­сказывались безотносительно к реальному успеху деятельности, поэтому-то и можно было выявить степень уверенности субъекта, его ориентацию на внутренние или внешние критерии. Исследовалась группа студентов гуманитарных вузов, которые в порядке выдвижения своих инициатив предлагали короткие сценические сюжеты. Участники экспери­мента предлагали самые разные сюжеты — слож­ные, яркие, занимательные, соревнуясь друг с дру­гом. Затем авторам сюжетов было предложено реа­лизовать их на сцене, стать ответственными постановщиками. Этот момент в эксперименте был кри­тическим, так как обнаружил, предполагали ли авторы инициатив себя в качестве лиц, ответствен­ных за постановку. Когда они становились ответст­венными исполнителями, осуществлялся переход от инициативы к ответственности.

Кроме зрителей, к помощи которых могли при­бегать постановщики, в эксперименте участвовало жюри. Члены жюри оценивали сложность-простоту и другие параметры сюжетов-инициатив, следили за тем, насколько постановщики прибегали к помощи, подражанию, консультациям. Они фиксировали изменения первоначальных сюжетов, когда авторы становились ответственными за их постановку. Экс­перимент показал, что одни студенты, выдвигая инициативы, уже предполагали себя ответственны­ми исполнителями своих замыслов; другие воспри­няли это как неожиданность и отказались от поста­новки. Отказ рассматривался как отсутствие ответ­ственности.

Выявились три группы студентов, одна из кото­рых предлагала (на стадии инициатив, замыслов) ровно столько, сколько смогла бы реализовать, вто­рая группа не помышляла о реализации вообще. В третью группу включались лица, которые перво­начально не предполагали себя (в будущем) постанов­щиками. Но, когда им было предложено поставить свой сюжет, они вынуждены были его упрощать. Ока­залось, что их стратегия противоположна стратегии студентов первой группы, которые, видя, что поста­новка в целом получается, начали дополнять, рас­ширять и развивать первоначальный сюжет. Таким образом, обнаружились две стратегии реализации инициатив: упрощение замысла на стадии его ответ­ственной реализации и его усложнение, конкретиза­ция, расширение.

Критерий усложнения или упрощения сюжета позволил понять некоторые скрытые механизмы свя­зи инициативы и ответственности: упрощение сю­жета свидетельствовало о противоречивости иници­ативы и ответственности. Инициатива расширяет поле деятельности, активности, но возникающая вслед за ней ответственность требует четких кри­териев для саморегуляции, и, если они предварительно не выделены, личность вынуждена сузить «пространство» активности, упростить задачу.

Далее эксперименты показали, что если студенты не берут на себя ответственность целиком, то они обращаются к социально-психологическим опорам (подражанию, сравнению, оценке, инструкциям). Иными словами, ответственность строит внутренние или внешние опоры, ищет критерии контроля — или свои, или внешние (социально-психологические).

Полученные данные выявили, что наиболее глу­боко инициатива и ответственность связаны тогда, когда, проявляя инициативу, человек мыслит себя субъектом ответственности. Социально-психологиче­ские поддержки (подражание, инструкции), к ко­торым прибегает сама личность, свидетельствуют о ее несамостоятельности, зависимости, что вскрывает противоречивый характер ее ответственности. Од­нако если в случае сужения поля своей активности субъект все же сохраняет автономию, то при об­ращении к социально-психологическим поддержкам имеет место возложение ответственности на внешние опоры, т.е. частичная утрата самостоятельности.

Обнаружилась интересная зависимость между характером инициатив и притязаниями личности на публичное одобрение, успех, оригинальность. Жела­ние заявить о себе иногда оборачивается неспособ­ностью самостоятельно реализовать свой замысел. Существует так называемый функциональный тип личности, у которого инициатива не связана с от­ветственностью, поскольку на ответственной стадии этот тип полностью отказывается от автономии, целиком переключается на социально-психологи­ческие опоры и активно заимствует готовые реше­ния. Его ответственность теряет характер личной ответственности, но он активно реализует готовое чужое решение.

Смена инициативной позиции на ответственную дает возможность выявить характер связи инициа­тивы и ответственности. Гармоничное и продуктив­ное сочетание инициативы и ответственности поз­воляет личности полностью сохранить свою автоно­мию и высокий уровень активности. Противоречи­вые формы связи инициативы и ответственности понижают уровень активности личности и лишают ее самостоятельности. Отсутствие между ними вну­тренней связи ведет к активному использованию готовых внешних моделей, правил и т.д.

Предметом исследования была и такая ситуация, в которой ответственность предшествовала инициа­тиве: инициатива могла проявиться только как расширение границ того необходимого и достаточ­ного, за что принималась ответственность. Мера принятой необходимости выражалась, по нашему предположению, в появлении инициативы. Мы пред­положили также, что субъект ответственности смо­жет расширить поле активности, только будучи уверен в достижении результата своими силами. Эта уверенность является также показателем ответ­ственности. Предварительно мы выявили установку на успешность (неуспешность) результата деятель­ности, поскольку именно эта установка могла цели­ком определять уверенность в успехе.

В эксперименте исключалась возможность подра­жания постановщиков друг другу, но присутство­вали зрители, которые давали свои оценки. Для выявления того, на внешние или внутренние крите­рии опирается личность, мы всех участников поста­вили в такую ситуацию, где их деятельность оце­нивалась независимо от того, нуждались они в этом или нет. В эксперименте использовалась ролевая игра, где зрители одобряют или не одобряют поста­новщика безотносительно к реальному результату его деятельности. Таким образом, можно было вы­явить, опирается ли личность на внутренние кри­терии успешности (и тогда она способна противо­стоять критике) или обращается к социально-психо­логическим поддержкам и критериям, ищет в них для себя опору.

Мы учитывали и удовлетворенность (неудовлет­воренность) личности своими результатами через ее отношение к справедливости (несправедливости) оценок жюри. В целом выявилось: характер при­тязаний личности — установка на успех-неуспех, уверенность-неуверенность (по мере совпадения-не­совпадения собственных оценок с оценками одобре­ния-неодобрения зрителей), наконец, удовлетворен­ность-неудовлетворенность своими достижениями в конкурсе в свете справедливости-несправедливости оценок жюри, а также в зависимости от объектив­ного успеха-неуспеха.

Эксперименты показали, что принятие ответст­венности ведет к повышению роли установки на успех-неуспех, т.е. к предвосхищению результата деятельности. Существенно то, что ответственность брали на себя даже те лица, которые имели установ­ку на неуспех, т.е. ответственность — это более глубокое понятие, чем притязания на успех. Она возникает не только при мотивации достижения, но и при мотивации поражения. Это подтверждает нашу гипотезу, что ответственность — это предъяв­ление требований к себе: они повышаются, если возникает возможность неуспеха.

Выявлены два критерия ответственности — расширение поля деятельности и уверенность (ко­торая сохраняется при наличии оценок — одобрения или критики). Если инициатива гармонично сочета­ется с ответственностью, то личность может противо­поставить собственную уверенность одобрению-не­одобрению окружающих. Негармоничная или проти­воречивая связь инициативы и ответственности при­водит к неуверенности, которая и проявляется в неспособности противопоставить свои критерии успе­ха оценкам окружающих.

Однако обнаружилось, что иногда выдвижение инициатив было и своеобразным уходом от ответ­ственности. Выдвигая нереалистические предложе­ния, эти лица настаивали на их реализации вопреки очевидным неудачам. (В своих опытах с обезьянами известный психолог Келер наблюдал такой случай: животное, чтобы достать подвешенный плод, ставит ящик на ребро (поскольку зрительно оно длиннее, чем другие стороны) и карабкается на него, не понимая, что в таком положении ящик стоять не может.) Подобно этому некоторые студенты упрямо пытались доказать и навязать окружающим свои решения, предложения, несмотря на их очевидное несоответствие действительности. Такая особенность поведения была свойственна лицам с установкой на успех. Более того, они испытывали удовлетворение и при неуспехе, обвиняя жюри в несправедливости оценок.

Удовлетворенность-неудовлетворенность не однозначно связана с успехом-неуспехом: у одних лиц успех не вел к удовлетворенности, другие вопреки неудаче не были неудовлетворены. В целом удовлет­воренность-неудовлетворенность зависит и от уста­новки на успех-неуспех, и от уверенности в себе, способствующей расширению инициатив.

Установка на поражение повышает функции самоконтроля, но блокирует инициативу. Эти лица не противостоят критике окружающих. При уста­новке на неуспех самоконтроль дает возможность развести неуспех и неудовлетворенность: и при не­успехе некоторые были удовлетворены тем, что они правильно действовали, а неудачу приписывали действию внешних обстоятельств. Студенты с уста­новкой на успех и при отсутствии гармоничной связи между инициативой и ответственностью удов­летворялись одобрением окружающих при явном неуспехе. Таким образом, в эксперименте был вос­создан внутренний механизм конформизма: чело­век видит, что терпит поражение, но принимает одобрение окружающих. Не этот ли тип людей как особая психологическая «порода» был характерен для эпохи застоя? Они разваливали хозяйство стра­ны и принимали в благодарность за это ордена. Другие студенты при установке на успех и при гар­моничном сочетании инициативы и ответственности не теряли способности противостоять мнению окру­жающих, имели собственные критерии успеха-неуспеха.

Для лиц с отсутствием инициативы и понижен­ным самоконтролем одобрение окружающих служи­ло внешними социально-психологическими опорами, которые компенсировали внутренние, что повышало их уверенность. Далее, по характеру связи уверен­ности-неуверенности с одобрением-критикой окру­жающих выделились два парадоксальных типа: один из них становился более уверенным при воз­растании критики, т. е. противостояние критике повышало четкость внутренних критериев. (Таких людей в жизни называют упрямыми.) Второй, на­против, столь негативно реагировал на критику, что его способность к саморегуляции блокировалась, эмоции мешали действию.

Благодаря экспериментам удалось установить, как личность в своей инициативе и ответственности ориентирована на оценку окружающих, в какой мере она противопоставляет свои критерии при оценке результата деятельности критике или одобре­нию (критериям) окружающих. Выявились особен­ности самостоятельности, автономности личности: в начале нашего исследования о ее самостоятель­ности свидетельствовало отсутствие ориентации на социально-психологические критерии и опоры, далее показателем самостоятельности стала способность сохранять уверенность и даже противопоставить свои критерии успеха-неуспеха социально-психоло­гическому одобрению-неодобрению.

Способ реагирования на критику или одобрение окружающих обнаружил закрытость, нейтральность или открытость, зависимость личности от этого ок­ружения, что раскрывает механизмы ее ответствен­ности. Обнаружился тип настолько зависимый, что он одобрение окружающих ставил выше очевидного неуспеха; нейтральный тип, т. е. не нуждающийся в одобрении или порицании в силу уверенности во внутренних критериях; наконец, тип, закрытый по отношению к социально-психологическим воздейст­виям.

Почему столь важна роль социально-психоло­гического окружения для «испытания на прочность» ответственности личности? Итоги данного экспери­мента, который, конечно, носил конкретный, а пото­му достаточно узкий характер, можно сравнить с другими исследованиями. Дело в том, что большин­ство исследователей связывают ответственность с разрешением разного рода противоречий. Так, классические опыты Кольберга, исследовавшего ответственность, содержали два противоречащих друг другу моральных суждения — воровство или спасение жизни. (Герой рассказа Кольберга Ганс стоит перед альтернативой: чтобы спасти жизнь своей больной раком жены, он должен купить ле­карство, но, поскольку оно стоит слишком дорого, ему остается только его украсть.)

В наших экспериментах противоречие не задава­лось самой задачей, а возникало (или не возни­кало) как внутреннее противоречие (между иници­ативой и ответственностью) или как противоречие внутреннего и внешнего (самооценка и самоконтроль и внешняя оценка, внешний контроль). Это различие принципиально: для испытуемых Кольберга вся си­туация достаточно умозрительна, а потому трудно сказать, насколько ее противоречие оказывается собственно личностным, тогда как в наших экспери­ментах противоречие возникает между реальным действием личности (ее инициативой) и неожиданно возложенной на нее ответственностью (или между ее уверенностью в себе, внезапно поколебленной кри­тикой, и т.д.). Таким образом, психологическая реальность, исследуемая нами, охватывает действи­тельные личностные противоречия.

Мы не беремся обсуждать данные Кольберга о возрастных стадиях и характеристиках ответствен­ности, которые он различал по характеру социаль­но-нравственных позиций и соответствующих аргу­ментов при решении противоречия *. Но внутри исследованного нами возраста обнаружены такие различия в типах ответственности, которые ставят под сомнение глобальность стадий Кольберга, ука­зывают на чрезмерную абстрактность его подхода. В исследуемом возрасте обнаружилось характерное для ряда типов общее противоречие между личными амбициями, казалось бы ориентированными на со­циально-психологическое окружение, на успех в гла­зах группы, и реальной личностной несамостоятель­ностью, которая сразу проявляется в случае критики со стороны группы; противоречие между самоуве­ренностью, выражающейся в виде инициатив, и неуверенностью на стадии ответственности. Разли­чия типов инициативы и ответственности позволя­ют понять и те механизмы, которые лежат в основе подлинной ответственности и инициативы, и те, ко­торые препятствуют их формированию. На первый

взгляд тип, который оказывается независимым от суждений группы (позитивных или негативных), может быть назван индивидуалистом или даже эгоистом и служить скорее негативным образцом, чем идеалом ответственного человека. Можно пред­положить, что он не годится для коллективной, раз­деленной ответственности.

На самом деле только тот, кто обладает внутрен­ней свободой от давления непосредственного окру­жения (тем более что окружением была не сложив­шаяся студенческая группа, а случайные люд — зрители), и может отстаивать свой нравственный выбор, брать на себя ответственность. Тот же, кто спешит отказаться от своих инициатив, приходит к «фальстарту» при упоминании об ответственности, на того и группа не может возложить свои поруче­ния, ответственность за общее дело, сколь бы ни был он чуток к общественному мнению. В такой игровой ситуации, как наш эксперимент, мы не имели, казалось бы, ни юридических, ни нравствен­ных нарушений. Однако ряд типов (и среди них конформист в чистом виде) обнаружили серьезные человеческие, психологические издержки. Например, обычно считается ответственным тот, кто предвидит последствия своих поступков. Мы обнаружили формальность, «психологическую безнравственность» такой ответственности, при которой человек стремит­ся избежать прогнозируемого неуспеха, а его иници­атива становится способом ухода от ответственности в сферу фантазии, необязательного.

 

* Кольберг установил, что дети находятся на стадии доморального сознания, поскольку аргументируют опасностью быть уличенными, подростки аргументируют с позиций «молодого члена общества», стремящегося к соблюдению «порядка». Субъ­ектом (субъективная ответственность) ответственности, по Кольбергу, личность становится на стадии «морали хороших челове­ческих отношений», затем проходит стадию морали социальной системы и совести и, наконец, стадию гражданского этического сознания.

Подлинная ответственность обнаруживается, пре­жде всего, в характере притязаний, в требователь­ности к себе, в установке на преодоление трудно­стей. Фактором, препятствующим ответственности, является установка на успех в глазах окружающих, стремление к публичности. Подлинная ответствен­ность связана с уверенностью в себе и собственными критериями саморегуляции. Неполнота ответствен­ности проявлялась в неуверенности и в обращении к внешним критериям. Неуверенность в свою оче­редь проявлялась в неспособности отстоять свои кри­терии, когда деятельность подвергалась резкой кри­тике, в отказе от своих критериев при явно завы­шенных оценках.

Если личность стремится реализовать свою ини­циативу, не беря на себя ответственность, то внеш­ние требования воспринимаются как принудитель­ные, неожиданные. Это ведет к эмоциональному дис­комфорту личности, к неудовлетворенности и в ито­ге — к утрате инициатив. Если же деятельность осуществляется только через ответственность, огра­ниченную достижением результата, уходом от неуспеха, то отсутствует полнота самовыражения, а потому полнота удовлетворенности. Здесь раскры­вается ограниченность представления об ответствен­ности как обязанности. Обязанность исключает возможность разных стратегий реализации дела, решения задачи, внутреннюю свободу субъекта, его способность к маневренности, творчеству.

На первый взгляд, исходя из определения ответ­ственности как присвоения личностью внешней не­обходимости, человек в своих действиях должен руководствоваться внешними социально-психологи­ческими критериями, искать в них опору. На самом деле основным для ответственности является чувст­во уверенности человека в своих силах, наличие четких собственных критериев деятельности и спо­собность их отстоять, добиться своего. Ответственность, как показало исследование, может быть, или устойчивым качеством личности, или ответственным осуществлением конкретной деятельности, т. е. отдельным поступком. Следовательно, ответственный способ осуществления деятельности может быть доступен и тем, у кого ответственность не стала еще устойчивым качеством. Это значит, что ответственность как качество личности нужно фор­мировать через деятельность.

Потенциально способными к ответственному пове­дению могут быть и лица, обладающие исполнитель­ностью как устойчивым качеством личности, и лица по своему типу амбициозные, стремящиеся к популяр­ности, и т.д. Но одновременно выявились и слабые, ненадежные звенья присущего им ответственного по­ведения. Поэтому их ответственность нужно форми­ровать иным путем, не только опирающимся на их сознание и на осознание необходимости.

Данное исследование обнаружило оптимальное соотношение инициативы и ответственности в психологической структуре деятельности. На первый взгляд кажется, что деятельность всегда должна на­чинаться с инициативы, поскольку в последней про­являются мотивы, цели человека. Более того, деятель­ностью психологи считают только ту, которая отве­чает мотивам, потребностям. Тогда и оказывается, что ответственность сводится к предвидению или к дости­жению результата. Однако наше исследование пока­зало, что последовательность инициативы и ответст­венности важна не сама по себе. Деятельность может инициативно начаться, но не перерасти в ответствен­ную и, наоборот, ответственно начаться, но не пере­расти в инициативный способ ее осуществления.

Раскрытие соотношения инициативы и ответствен­ности как внутриличностного соотношения (гармо­ничного или конфликтного) очень важно для даль­нейшего понимания коллективных форм инициативы и ответственности, для раскрытия механизмов со­гласования инициатив и разделения (от понятия «разделенная ответственность») ответственности. Хо­тя данное исследование не ставило целью выявить согласование инициатив, но наблюдение показало многие формы «согласований», которые проливают свет на судьбы этой формы активности в обществе. Одни лица проявляли инициативы, когда были пас­сивны все остальные, другие — в порядке подража­ния или соревнования с окружающими, наконец, только некоторые были инициативны «по собствен­ному побуждению». Обнаружилось также неумение согласовывать разные инициативы. Как уже отмеча­лось, причины этого кроются в незнании организаци­онных путей их реализации. Старшеклассники были быстры на выдумку и «туги» на ее воплощение в жизнь. «Согласованность» инициатив выступала либо как их тождественность, либо как их «контраст­ность», но подлинное согласование инициатив отсут­ствовало.

Особенности взаимодействия разных типов ответ­ственности были еще более сложными и противоречи­выми во временных группах молодежи (старшеклас­сников и студентов). Они обнаружили неспособность к разделенной ответственности. Если легко обнаружи­вался лидер тех или иных инициатив (при условии пассивности группы), то лидера ответственности за группу оказалось найти очень трудно, хотя в нее и входили люди, действительно обладающие ответст­венностью как устойчивым качеством личности, но они были готовы отвечать только за себя.

Таким образом, условием выработки коллектив­ных инициатив и разделенной ответственности явля­ется, во-первых, знание особенностей каждого из чле­нов группы, во-вторых, знание межличностных отно­шений в данной группе («традиций» подавления ини­циатив, безответственности и т.д.), на основе которых только и возможно построение педагогических воспи­тательных стратегий. Однако учет этих особенностей и «традиций» (особенно негативных) не должен пре­вращаться в опору на них. Например, при сложных взаимоотношениях подростков, когда их инициативы блокируют друг друга, можно предположить новые, необычные для них формы совместной деятельности, такие, как организационно-деятельностные и ролевые игры. В них разрушаются негативные стереотипы, закрепленные роли («инициатора», «козла отпуще­ния»), лидерство и формы активности начинают переструктурироваться.

Таким образом, мы выяснили, что активность вы­полняет самые разнообразные роли в жизненном функционировании личности, обслуживает все сферы ее жизни — от «координатора», организатора всех жизненных отношений и проявлений личности, «посредника» между требованиями общественной и личной жизни до самых детальных, частных, «мелких» операций, осуществляемых человеком по­вседневно. Говоря об активности в жизни каждого человека, отметим, что она является как бы резуль­тирующей всех его жизненных планов: временного, ценностного, действенного и т.д. Так, осуществляясь личностью в действенном плане жизни, активность приобретает форму самореализации, во временном плане — форму актуализации своих действий, т.е. са­морегуляции, в ценностном плане — форму самовы­ражения (самолюбия) как проявления своего «я» в жизни.

 

Глава III