Бонн 17.XII.1770г. – 26.III.1827г. Вена

Моим братьям, Карлу и Иоанну Бетховен.

О. вы, люди, полагающие или толкующие, будто я злобен, упрям, мизантропичен, - как вы ко мне несправедливы; вам неведома тайная причина того, что вам мнится. Сердцем своим и разумом я сызмальства предрасположен к нежному чувству доброты, я всегда был готов к свершению великих дел. Но подумайте только, что вот уже шесть лет нахожусь я в злосчастном состоянии, еще ухудшенном несведущими врачами; из года в год обманываясь в надежде на излечение, я принужден был, наконец, признать, что стою перед длительным недугом (излечение которого отнимет, быть может, годы, а то и вовсе невозможно); наделенный от природы пылким живым темпераментом, питая даже склонность к развлечениям света, я должен был рано уединиться и повести замкнутую жизнь. Когда же я решился пренебречь всем этим – о. как жестоко мстил мне мой немощный слух, заставлявший всякий раз отступать назад и испытывать двойную скорбь. И все же я не мог признаться людям: «говорите громче, ибо я глух» - ах, мыслимо ль мне было открыться в слабости чувства, которое должно у меня быть намного совершеннее, чем у других, чувства, которым я владел когда-то в высшей степени совершенства, в той степени, в какой им владеют, да и владели, наверное, только немногие из представителей моей профессии,- О.нет, это выше моих сил, а потому вы должны простить меня, когда видите, что я сторонюсь вас там, где мне очень хотелось бы побывать в вашем кругу. Несчастье мое причиняет мне двойную боль тем, что из-за него обо мне ложно судят. Для меня нет отдохновения в обществе, в непринужденных беседах и во взаимных излияниях, я должен находиться почти наедине с собой и могу себе позволить появляться на людях лишь при крайней необходимости; я должен жить как изгнанник, потому что как только я приближусь к какому-нибудь обществу, меня охватывает жгучий страх перед опасностью обнаружить свое состояние… Такое унижение приходилось мне испытывать, когда кто-нибудь, стоявший подле меня, слышал издалека звук флейты, а я ничего не слышал, или он слышал пение пастуха, я же опять ничего не слышал. Такие случаи доводили меня до отчаяния, недоставало немногого, чтобы я покончил с собой. Только оно, искусство, оно меня удержало Ах, мне казалось невозможным покинуть мир раньше, чем исполнено мною все то, к чему я себя чувствовал призванным, и так я влачил эту жалкую жизнь….Терпение – так зовется то, что я должен теперь избрать себе путеводителем, и я обладаю им… На двадцать восьмом году жизни я принужден уже стать философом; это – не легко, а для артиста труднее, чем для кого-нибудь другого… Желаю вам, чтобы ваша жизнь сложилась лучше, безмятежнее, нежели моя, внушайте вашим детям добродетель, ибо в ней одной, а не в деньгах обретается счастье, говорю это по опыту; именно она помогла мне устоять даже в бедствии, ей наряду с моим искусством, обязан я тем, что не покончил жизнь самоубийством….Итак, решено: с радостью спешу я навстречу смерти. Если она придет раньше, чем представится мне случай полностью проявить свои способности в искусстве, то, несмотря на жестокую судьбу мою, приход ее будет преждевременным, и я предпочитаю, чтобы она пришла позднее. Но все равно я буду рад ей. Разве она не избавит меня от бесконечных страданий? Явись, когда хочешь, я тебя встречу мужественно

«Он был художник, но также и человек, человек в высшем смысле… Он был одинок, так как не нашел равного себе спутника жизни. Но вплоть до смерти он сохранял для людей свое человеческое сердце… Таков был он, таким он умер, таким останется во все времена… Не подавленность, а возвышающее чувство должно охватить вас, когда вы стоите перед гробом человека, о котором можно сказать, как ни о ком: он совершил великое, в нем не было ничего дурного. Уйдите отсюда печальными, но собранными…» - надгробная речь составленная поэтом Грильпарцером и прочтенная на кладбище актером Аншютцем.

Франц Петер Шуберт

Лихтенталь 31.I.1797г. – 19.XI.1828г.Вена

Фредерик Францишек Шопен

1.III (22.II).1810г. – 17.X.1849г.