По делам, связанным с предвыборной агитацией

 

Имеются ли в словах... в тексте листовки... обещания автора материала передачи избирателям денежных средств и других материальных благ по итогам голосования?

Имеется ли в тексте информация, направленная на возбуждение национальной ненависти и вражды, унижение национального достоинства... а также иные признаки экстремистской деятельности?

В последнее время участились случаи споров о наличии авторских прав на отдельные части литературного произведения, вплоть до названий, имен персонажей, что требует рассмотрения слов русского языка, особенно имен собственных, в аспекте индивидуального творчества. Это связано с тем, что творческая самостоятельность произведения - важное условие приобретения им правового статуса объекта, подпадающего под защиту авторского права. Определение оригинальности или неоригинальности произведения - задача для экспертов-лингвистов нетривиальная. Ведь многие объективно новые творческие результаты могут быть достигнуты, получены разными лицами, работающими параллельно, независимо друг от друга. Авторское же право охраняет лишь те творческие результаты, которые являются уникальными, оригинальными. Это относится как к произведению целиком, так и к отдельным частям произведения, если эти части могут употребляться самостоятельно и являются оригинальными.

Так, по запросу генерального директора закрытого акционерного общества "Издательский дом "Комсомольская правда" было проведено лингвистическое исследование словосочетания "лица года". Перед специалистами были поставлены вопросы: "Какие слова и словосочетания в русском языке относятся к индивидуальным, уникальным словам? Является ли словосочетание "лица года" индивидуальным, уникальным, т.е. оригинальным, неповторяющимся? Отражает ли словосочетание "лица года" творческую самобытность какого-либо автора и содержатся ли в нем какие-либо признаки индивидуального авторского стиля? Насколько распространено в современном публицистическом жанре и разговорном дискурсе масс-медиа данное словосочетание?"

В результате было установлено, что в современном русском языке к индивидуальным, уникальным словам относятся окказионализмы и неологизмы. Словосочетание "лица года" индивидуальным, уникальным, т.е. оригинальным, неповторяющимся, не является. Словосочетание "лица года" творческую самобытность какого-либо автора не отражает. Признаки индивидуального авторского стиля в нем не содержатся. В современном публицистическом жанре и разговорном дискурсе масс-медиа данное словосочетание широко распространено для наименования различных конкурсов и номинаций <1>. Поскольку словосочетание "лица года" не является уникальным, оригинальным и неповторимым и, следовательно, не обладает охраноспособностью с точки зрения авторского права, судебной перспективы подачи иска не имелось.

--------------------------------

<1> Исследование проводили действительные члены ГЛЭДИС: М.В. Горбаневский, Е.И. Галяшина, Ю.А. Сафонова, Ю.А. Бельчиков.

 

Другая проблема - это установление охраняемых и неохраняемых элементов в составе комбинированных товарных знаков, фирменных наименований, включающих словесный компонент. Для определения различия или сходства до степени смешения какого-либо обозначения с товарным знаком необходимо назначение лингвистической экспертизы.

Типичный пример.

ЗАО "Аргументы и факты", г. Москва, обратилось в арбитражный суд с иском к ЗАО "Республика", г. Ижевск, об обязании прекратить нарушения исключительных прав на товарный знак "АиФ" и использование товарного знака "АиФ" в логотипе товара. Решением суда первой инстанции исковые требования удовлетворены по следующим основаниям <1>.

--------------------------------

<1> Шулепова Т.И. Применение законодательства, регулирующего вопросы интеллектуальной собственности (по материалам дел, рассмотренных Арбитражным судом Свердловской области, кассационной и надзорной инстанциями в 2000 - 2001 гг.) // Арбитражная практика. 2002. N 9.

 

В соответствии со свидетельством от 22.09.1997 N 156411 ЗАО "Аргументы и факты" является владельцем зарегистрированного товарного знака "АиФ". Свидетельство удостоверяет исключительное право владельца на товарный знак и приоритет последнего для товаров 16 - 20 класса Международной классификации товаров и услуг, в том числе для печатной продукции, с 10.04.1997.

Согласно ст. 4 Закона РФ от 23.09.1992 N 3520-1 "О товарных знаках, знаках обслуживания и наименованиях мест происхождения товаров" владелец товарного знака имеет исключительное право пользоваться и распоряжаться товарным знаком, а также запрещать его использование другим лицам. Нарушением прав владельца товарного знака признается несанкционированное изготовление, применение, ввоз, предложение к продаже, продажа, иное введение в хозяйственный оборот или хранение с этой целью товарного знака или товара, обозначенного этим знаком, или обозначения, сходного с ним до степени смешения, в отношении однородных товаров.

ЗАО "Республика" занимается распространением газеты "АиФ Удмуртии", название которой в качестве составной части включает товарный знак истца, т.е. является обозначением, сходным с его товарным знаком до степени смешения. Для определения различия или сходства до степени смешения названного обозначения с товарным знаком судом первой инстанции назначена экспертиза. В заключении экспертизы содержатся выводы о том, что обозначение "АиФ Удмуртии" сходно до степени смешения с обозначением "АиФ", зарегистрированным в качестве товарного знака. Вывод сделан по результатам сопоставительного графического, фонетического и семантического смыслового анализа, поскольку обозначение "АиФ Удмуртии" может в целом ассоциироваться в сознании потребителей с обозначением "АиФ", несмотря на отдельные отличия данных обозначений.

По мнению вышестоящих судебных инстанций, вывод суда первой инстанции о нарушении исключительного права на товарный знак правомерен, соответствует нормам п. 2 ст. 4 Закона о товарных знаках, п. 14.4.2 Правил составления, подачи и рассмотрения заявки на регистрацию товарного знака и знака обслуживания (в ред. Приказа Роспатента от 19.12.1997 N 212).

Лингвистическая экспертиза по делам о нарушении прав на товарный знак может оказать существенную помощь арбитражному суду для вынесения обоснованного и законного решения, поскольку в ее рамках можно установить сходство до степени смешения противопоставляемых словесных обозначений по фонетическому, семантическому и графическому критериям. Заметим, что по общему правилу словесное обозначение считается сходным до степени смешения с другим обозначением, если оно ассоциируется с ним в целом, несмотря на их отдельные отличия. При этом наличие только звукового сходства одного из элементов товарного знака истца и обозначения, применяемого ответчиком, не позволяет сделать вывод о сходности этого обозначения с товарным знаком истца до степени смешения.

В арбитражных спорах нередко оспаривается предупреждение, вынесенное СМИ по факту распространения экстремистских материалов, пропаганды наркотических средств и психотропных веществ.

Применительно к злоупотреблению свободой массовой информации под деяния, за которые СМИ может быть вынесено предупреждение (с перспективой дальнейшей ликвидации СМИ как юридического лица), подпадает такая информация, которая содержит отрицательную эмоциональную оценку и формирует негативную установку в отношении определенной этнической (национальной), расовой (антропологической), конфессиональной (религиозной) группы или отдельных лиц как членов этой группы, подстрекает к ограничению их прав или к насильственным действиям против них, порождает напряженность в обществе, нетерпимость к сосуществованию людей разных рас, национальностей и вероисповеданий, поскольку создает благоприятную почву для межнациональных и межконфессиональных конфликтов.

Термин национальная, религиозная, расовая исключительность или превосходство означает преобладание по каким-либо признакам одной группы людей над другими в силу несовершенства последних, т.е. якобы их природной, биологической, социальной, нравственной ущербности или порочности.

Под пропагандой понимается распространение среди широкого круга лиц идей, взглядов, представлений или побуждений к действиям, направленным на возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды. Вербально она может выражаться в виде призывов, воззваний, поучений, советов, предостережений, требований, угроз и т.п. Выявление смысловой направленности высказываний, разоблачение скрытых приемов и способов пропаганды национальной, религиозной розни и вражды является центральным звеном в установлении противоправности совершаемого деяния <1>.

--------------------------------

<1> Ратинов А.Р., Кроз М.В., Ратинова Н.А. Ответственность за разжигание вражды и ненависти. Психолого-правовая характеристика / Под ред. проф. А.Р. Ратинова. М.: Юрлитинформ, 2005. С. 3 - 7.

 

Сложность возникает в правовой квалификации публичных высказываний и текстов СМИ в качестве экстремистских материалов. Это объясняется тем, что толкование и интерпретация смысла высказываний требует привлечения специальных лингвистических познаний не только в случаях использования специальных манипулятивных приемов речевого воздействия на аудиторию или камуфляжа ксенофобных высказываний средствами изощренной словесной эквилибристики, но и для выявления рефлексируемой аудиторией пропаганды и агитации, призывов к совершению тех или иных действий, угроз и подстрекательств, оправдания террористических актов.

Приведем конкретный пример из судебно-экспертной практики.

На разрешение судебной экспертизы был представлен материал, опубликованной в газете "П..." на 24 страницах N 1 за март 2004 г. Перед экспертом были поставлены следующие вопросы.

Имеются ли в тексте статьи "Обращение...", опубликованной в N 1(58) за март 2004 г. газеты "П...", высказывания, содержащие призывы к осуществлению экстремистской деятельности, если имеются, то какой именно:

деятельности общественных и религиозных объединений, либо организаций, либо средств массовой информации, либо физических лиц по планированию, организации, подготовке и совершению действий, направленных на:

- насильственное изменение основ конституционного строя и нарушения целостности Российской Федерации;

- подрыв безопасности Российской Федерации;

- захват и присвоение властных полномочий;

- создание незаконных вооруженных формирований;

- осуществление террористической деятельности;

- возбуждение расовой, национальной или религиозной розни, а также социальной розни, связанной с насилием или призывами к насилию;

- унижение национального достоинства;

- осуществление массовых беспорядков, хулиганских действий и актов вандализма по мотивам идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти либо вражды, а равно по мотивам ненависти либо вражды в отношении какой-либо социальной группы;

- пропаганду исключительности, превосходства либо неполноценности граждан по признаку их отношения к религии, социальной, национальной, религиозной или языковой принадлежности;

- пропаганду и публичное демонстрирование нацистской атрибутики или символики либо атрибутики или символики, сходной с нацистской атрибутикой или символикой до степени смешения;

- публичные призывы к осуществлению указанной деятельности либо совершению указанных действий;

- финансирование указанной деятельности либо иное содействие осуществлению или совершению указанных действий, в том числе путем предоставления для осуществления указанной деятельности финансовых средств, недвижимости, учебной, полиграфической, материально-технической базы, телефонной, факсимильной и иных видов связи, информационных услуг, иных материально-технических средств.

Имеются ли в тексте статьи "Обращение...", опубликованной в N 1(58) за март 2004 г. газеты "П...", высказывания, направленные на возбуждение ненависти либо вражды, на унижение достоинства человека либо группы лиц по признакам национальности, языка, происхождения, отношения к религии, принадлежности к какой-либо социальной группе?

Исследованию был подвергнут текст указанной статьи, опубликованной в N 1(58) за март 2004 г. газеты "П..." на странице 1.

В результате проведенного исследования эксперт пришел к выводу, что в тексте статьи "Обращение...", опубликованной в N 1(58) за март 2004 г. газеты "П...", не имеется высказываний, содержащих призывы к осуществлению экстремистской деятельности. В тексте статьи имеются высказывания, направленные на возбуждение расовой, национальной и социальной розни, связанной с насилием. Однако в тексте статьи "Обращение...", опубликованной в N 1(58) за март 2004 г. газеты "П...", не имеется высказываний, направленных на пропаганду исключительности, превосходства чеченских граждан по признаку их национальной принадлежности.

В ходе судебно-лингвистического исследования текста к компетенции экспертов-лингвистов относится выявление в нем высказываний, в которых экстремизм или его разновидности упоминаются как явление, а также выделение среди них оценочных высказываний ксенофобной направленности, толкование и интерпретация их семантики.

Приведем некоторые типовые вопросы по данной категории дел <1>.

--------------------------------

<1> Галяшина Е.И., Горбаневский М.В., Пантелеев Б.Н., Сафонова Ю.А. Памятка по вопросам назначения судебной лингвистической экспертизы: Для судей, следователей, дознавателей, прокуроров, экспертов, адвокатов и юрисконсультов / Под ред. проф. М.В. Горбаневского. М.: Медея, 2004.

 

Имеются ли в текстах "..." слова, выражения или высказывания, содержащие негативные оценки в адрес какой-либо одной национальной, конфессиональной или социальной группы по сравнению с другими социальными категориями?

Имеются ли высказывания, содержащие резкую негативную оценку или выражающие неприязненное, враждебное отношение по отношению не к отдельным представителям, а ко всей этнической группе. Если есть, то в какой форме они выражены: утверждения, мнения, эмоционально-экспрессивной оценки, субъективно-оценочного суждения и т.п.?

Является ли автором высказываний, содержащих негативную оценку, высказываемую в адрес какой-либо этнической, социальной группы, редакционная коллегия или высказывания с отрицательной оценкой даны в виде цитат, персональных мнений респондентов, личного мнения комментатора, корреспондента или официальных лиц?

Имеются ли высказывания, содержащие пропаганду неполноценности граждан какой-либо национальности или социальной группы по сравнению с другой нацией или группой?

Имеются ли высказывания, содержащие призывы к осуществлению каких-либо враждебных или насильственных действий по отношению к лицам какой-либо национальности?

Имеются ли высказывания уничижительного характера по отношению к лицам какой-либо национальности, этнической или социальной группы?

Имеются ли высказывания побудительного характера или фразы в форме директивного предписания к действиям в пользу одной социальной группы за счет другой?

Имеются ли высказывания, которые с точки зрения современного носителя русского языка можно истолковать как приписывание всем представителям одной этнической группы следования древним обычаям, верованиям, традициям, действиям, негативно оцениваемым современной российской культурой?

Есть ли высказывания в форме утверждения о природном превосходстве одной нации и неполноценности, порочности другой?

Есть ли высказывания, содержащие утверждения о возложении ответственности за деяния отдельных представителей на всю этническую группу?

Есть ли высказывания побудительного характера, содержащие призывы к враждебным или насильственным действиям в отношении лиц определенной национальности, одной социальной группы против другой?

Есть ли высказывания об изначальной враждебности какой-либо нации?

Есть ли высказывания о полярной противоположности, антагонизме, принципиальной несовместимости интересов одной этнической группы по отношению к какой-либо другой?

Есть ли высказывания, где бедствия, неблагополучие в прошлом, настоящем и будущем одной социальной, этнической или конфессиональной группы объясняются существованием и целенаправленной деятельностью (действиями) другой нации, народности, социальной или этнической группы?

Имеются ли высказывания о враждебных намерениях какой-либо нации в целом?

Имеются ли высказывания, содержащие положительные оценки, восхваление геноцида, депортации, репрессий в отношении представителей какой-либо нации, конфессии, этнической группы?

Имеются ли высказывания, содержащие требования, призывы к ограничению конституционных прав и свобод граждан, каких-либо этнических, конфессиональных или социальных групп?

Имеются ли высказывания с призывами дать привилегии отдельным гражданам или группам лиц, объединенных по национальному, конфессиональному или иному социальному признаку?

Конечно, список вопросов является открытым и может и дальше расширяться в ответ на запросы практики.

 

6.8. Судебно-психологическая экспертиза

 

Судебно-психологическая экспертиза назначается в случаях, когда при выяснении важных для дела обстоятельств требуются специальные психологические знания. Судебно-психологическая экспертиза направлена на исследование непатологических явлений психики и поэтому проводится преимущественно в отношении психически здоровых людей. Такое исследование осуществляется амбулаторно комиссией экспертов или одним экспертом (если создание экспертной комиссии невозможно или нецелесообразно).

Судебная психологическая экспертиза базируется на данных психологической науки, категориях и понятиях общей психологии и использует возможности всех отраслей психологии. В судебной психологической экспертизе системно используются надежные, положительно зарекомендовавшие себя в экспертной практике методы, заимствованные из общей психологии, клинической психологии дифференциальной психологии, психофизиологии, психолингвистики, психологии речи и других областей, а также специально разработанные для решения конкретных экспертных задач и выяснения обстоятельств, способствующих установлению истины по делу <1>.

--------------------------------

<1> Возможности производства судебной экспертизы в государственных судебно-экспертных учреждениях Минюста России. Научное издание. М.: АНТИДОР, 2004. С. 395.

 

В последнее время в судопроизводстве все чаще возникает необходимость в проведении комплексной психолого-психиатрической экспертизы <1>.

--------------------------------

<1> Приказ Минздрава России от 19 мая 2000 г. N 165 "О медицинском психологе в судебно-психиатрической экспертизе".

 

Общим объектом для указанных экспертиз является психическая деятельность подэкспертного лица в юридически значимый период <1>.

--------------------------------

<1> Кудрявцев И.А. Комплексная судебная психолого-психиатрическая экспертиза: Научно-практическое руководство. М., 1999; Сафуанов Ф.С. Комплексная судебная психолого-психиатрическая экспертиза в гражданском процессе // Медицинская и судебная психология. Курс лекций: Учебное пособие / Под ред. Т.Б. Дмитриевой, Ф.С. Сафуанова. М., 2005.

 

Цель комплексной психолого-психиатрической экспертизы состоит в более дифференцированной, чем при проведении судебно-психиатрической экспертизы, оценке индивидуальной возможности подэкспертного полностью сознавать значение своих действий и определении, в какой мере он мог ими руководить. Комплексная психолого-психиатрическая экспертиза может проводиться также в отношении свидетелей и потерпевших.

Назначение судебно-психологической экспертизы по уголовному делу целесообразно в тех случаях, когда психическое здоровье направляемых на экспертизу лиц не вызывает сомнения у представителей следственных органов или подтверждено заключением судебно-психиатрической экспертизы. Поэтому судебно-психологическая экспертиза не должна предшествовать судебно-психиатрической (или проводиться параллельно с ней в рамках комплексной психолого-психиатрической экспертизы).

Как род судебная психологическая экспертиза может быть условно разделена на виды (отличающиеся специфичностью предмета в отношении общих родовых объектов исследования):

- экспертиза психических (эмоциональных) состояний;

- экспертиза индивидуально-психологических особенностей;

- экспертиза психических процессов.

Родовым объектом судебной психологической экспертизы является психическая деятельность лица в ситуациях, имеющих юридическое значение. Судебно-экспертному психологическому исследованию подвергаются живые лица, требующие очного обследования; лица, в отношении которых обследование проводится заочно (в отсутствие лица либо в отношении умершего лица, посмертные); вещественные доказательства (тексты, видео-, аудиозаписи, материализованные продукты деятельности); документы и материалы дела.

Специфика объекта судебной психологической экспертизы обусловлена недоступностью психики непосредственному познанию. Однако исследование психической деятельности возможно через анализ действий и поступков, являющихся отражением этой деятельности. Эксперт-психолог получает информацию из материальных источников, а также путем экспертного психологического обследования живых лиц с применением соответствующих методов. При этом зафиксированные результаты экспериментально-психологического обследования также становятся материализованными источниками информации, которые содержат общие психологические сведения о субъекте и сведения о психическом состоянии и особенностях психической деятельности (в том числе поведении) субъекта в определенный период.

Экспертному исследованию и анализу подвергаются показания родственников и знакомых, неформальные характеристики, трудовые книжки, послужные списки, продукты психической деятельности (авторские произведения, письма, дневниковые записи, проч.), справки, медицинская документация, показания участников процесса; письменные доказательства, вещественные доказательства, документы, аудио-, видеозаписи, заключения судебных экспертиз других родов (медицинской, психиатрической, криминалистической) и т.д. Изучение и анализ материалов дела является основным методом судебной психологической экспертизы.

Эффективность судебной психологической экспертизы во многом определяется корректностью вопросов, выносимых на разрешение эксперта. В судебной и следственной практике нередки случаи постановки вопросов, либо не относящихся к компетенции судебной психологической экспертизы, либо не конкретизирующих задачу экспертного исследования. Недопустимо ставить перед экспертом-психологом правовые вопросы. Эксперт-психолог не должен давать правовую оценку материалам дела, имеющимся в них доказательствам, устанавливать виновность лица, квалифицировать совершенные деяния.

К задачам судебной психологической экспертизы относится установление характера психического состояния лица и его влияния на подлежащее правовой оценке поведение. В психологии понятие "психическое состояние" используется для условного вычленения в психике человека относительно статического момента в отличие от динамических моментов, отображенных в понятии "психический процесс", и устойчивых, т.е. закрепленных и повторяемых, проявлений психики, отображенных в понятии "психическое свойство". Различные проявления психики могут рассматриваться одновременно как психическое состояние, психический процесс и психическое свойство <1>.

--------------------------------

<1> Большая психологическая энциклопедия. М.: ЭКСМО, 2007. С. 357.

 

В судебной психологической экспертизе понятие психического состояния трактуется в широком смысле как интегративный показатель функционирования всех психических процессов во взаимосвязи с психическими свойствами <1>.

--------------------------------

<1> Теория и практика судебной экспертизы в гражданском и арбитражном процессе: Научно-практическое пособие / Под ред. Е.Р. Россинской. М., 2006. С. 405 - 429.

 

Основные задачи судебно-психологической экспертизы.

1. Установление способности психически здоровых подэкспертных лиц, свидетелей и потерпевших воспринимать имеющие значение для дела обстоятельства и давать о них правильные показания.

2. Установление способности психически здоровых потерпевших по делам об изнасиловании правильно понимать характер и значение совершаемых с ними действий и оказывать сопротивление виновному.

3. Установление способности отстающих в психическом развитии несовершеннолетних обвиняемых полностью сознавать значение своих действий и определение степени способности руководить своими действиями.

4. Установление наличия или отсутствия у обвиняемого в момент совершения противоправных действий состояния физиологического аффекта или иных эмоциональных состояний, способных существенно повлиять на его сознание и деятельность.

5. Установление возможности возникновения у субъекта различных психических состояний или выявление индивидуально-психологических особенностей, делающих невозможным или затрудняющих выполнение профессиональных функций (в авиации, автомобильном и железнодорожном транспорте, в работе оператора автоматизированных систем на производстве и т.п.).

6. Установление наличия или отсутствия у лица в период, предшествовавший смерти, психического состояния, предрасполагавшего к самоубийству. Это требует проведения посмертной судебно-психологической экспертизы, которая может оказаться полезной, если следственные органы располагают сведениями о совершении определенными людьми действий, провоцирующих самоубийство (доведение до самоубийства), а также при возникновении предположения относительно инсценировки самоубийства.

7. Установление у испытуемого лица индивидуально-психологических особенностей, которые могли способствовать совершению конкретных противоправных деяний.

В целом задачи судебной психологической экспертизы могут быть подразделены на диагностические и классификационные. Экспертные задачи конкретизируются вопросами, поставленными перед экспертом, определяя пределы исследования объекта экспертизы. К компетенции эксперта-психолога могут быть отнесены разнообразные вопросы психологического содержания, требующие применения специальных психологических знаний в целях установления фактов и обстоятельств, имеющих значение доказательств.

По характеру вопросов, решаемых экспертизой, и юридическому значению экспертных заключений можно выделить следующие виды судебно-психологической экспертизы:

- экспертиза индивидуально-психологических особенностей (личности) обвиняемого (подсудимого) и их влияния на его поведение во время совершения инкриминируемых ему деяний;

- экспертиза физиологического (эмоционального) аффекта у обвиняемого (подсудимого) в момент совершения инкриминируемых ему деяний;

- экспертиза способности несовершеннолетнего обвиняемого (подсудимого) с отставанием в психическом развитии, не связанном с психическим расстройством, в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий либо руководить ими;

- экспертиза способности свидетеля или потерпевшего правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для дела, и давать о них правильные показания;

- экспертиза по делам сексуального характера;

- экспертиза психического состояния лица, окончившего жизнь самоубийством <1>.

--------------------------------

<1> См., напр.: Нагаев В.В. Основы судебно-психологической экспертизы. М.: Закон и право, 2000. С. 42; Эксперт. Руководство для экспертов органов внутренних дел / Под ред. Т.В. Аверьяновой и В.Ф. Статкуса. М.: КноРус; Право и закон, 2003; Возможности производства судебных экспертиз в государственных судебно-экспертных учреждениях Минюста России / Под общ. ред. начальника Управления судебно-экспертных учреждений Минюста России Т.П. Москвиной. М.: РФЦСЭ при МЮ РФ, 2004; Россинская Е.Р. Судебная экспертиза в гражданском, арбитражном процессе, административном и уголовном процессе. М.: Норма, 2005. С. 531 - 535; Энциклопедия судебной экспертизы / Под ред. Т.В. Аверьяновой и Е.Р. Россинской. М.: Юристъ, 1999.

 

Примерный перечень вопросов, выносимых на разрешение судебно-психологической экспертизы.

I. Установление способности воспринимать обстоятельства и давать о них правильные показания.

Учитывая индивидуальные и возрастные особенности обследуемого и конкретные условия, в которых происходило событие (указать, какое), мог ли он правильно воспринимать важные для дела обстоятельства (указать, какие именно)?

Учитывая психическое состояние обследуемого в момент конкретного события, мог ли он правильно воспринимать важные для дела обстоятельства (указать, какие именно)?

Обладает ли испытуемый абсолютной чувствительностью зрительного, слухового (или иного) анализатора, достаточной для восприятия раздражителя (указать, какого)?

Имеются ли у испытуемого признаки повышенной внушаемости?

Имеются ли у испытуемого признаки повышенной склонности к фантазированию?

Имеются ли у испытуемого признаки эйдетической памяти?

II. Установление способности изнасилованных правильно понимать совершаемые с ними действия и оказывать сопротивление виновному.

Имеются ли у испытуемой индивидуально-психологические особенности, например не связанное с психическими заболеваниями отставание в психическом развитии, характерологические черты, свойства эмоционально-волевой сферы, которые могли существенно повлиять на ее поведение в исследуемой ситуации?

Учитывая индивидуально-психологические особенности испытуемой и содержание исследуемой ситуации, могла ли испытуемая понимать характер и значение совершаемых с нею действий?

Учитывая индивидуально-психологические особенности испытуемой и содержание исследуемой ситуации, могла ли испытуемая оказать сопротивление?

III. Установление способности несовершеннолетних обвиняемых сознавать свои действия и руководить ими.

Имеются ли у несовершеннолетнего признаки не связанного с психическими заболеваниями отставания в психическом развитии и если да, то в чем конкретно они выражаются?

Учитывая состояние психического развития несовершеннолетнего, мог ли он полностью сознавать значение своих действий?

Учитывая состояние психического развития несовершеннолетнего, в какой мере он мог руководить своими действиями?

IV. Установление у обвиняемого в момент происшествия состояния, способного влиять на его сознание и деятельность.

Находился ли обследуемый в момент совершения преступления в состоянии физиологического аффекта?

Находился ли обследуемый в момент совершения преступления в эмоциональном состоянии (стресс, фрустрация, растерянность), которое могло существенно повлиять на его сознание и деятельность?

V. Установление психических особенностей, исключающих нормальное выполнение профессиональных функций.

Находился ли обследуемый в момент инкриминируемых ему деяний в психическом состоянии, которое могло оказать существенное влияние на качество выполнения профессиональных функций?

Мог ли обследуемый, учитывая его индивидуально-психологические особенности, правильно оценить ситуацию (или ее отдельные компоненты), принять правильное решение и реализовать его?

Соответствует ли психологический уровень сформированности у обследуемого профессиональных навыков требованиям конкретной ситуации?

VI. Установление психического состояния, предрасполагавшего к самоубийству.

Находилось ли данное лицо в период, предшествовавший смерти, в психическом состоянии, предрасполагающем к самоубийству?

Если обследуемое лицо находилось в предшествующий смерти период в предрасполагающем к самоубийству состоянии, чем это состояние могло быть вызвано?

VII. Установление у испытуемого лица особенностей, которые могли способствовать совершению противоправных действий.

Имеются ли у обвиняемого индивидуально-психологические особенности (интеллектуальные, характерологические, эмоционально-волевые, мотивационные и др.), которые могли существенно повлиять на его поведение в исследуемой ситуации?

Наиболее распространенными в гражданском процессе являются следующие виды судебно-психологических экспертиз, устанавливающих:

- эмоциональное состояние;

- способность стороны в процессе, в том числе несовершеннолетней, в полной мере осознавать значение своих действий и (или) в полной мере руководить ими;

- способность сторон, свидетелей, как взрослых, так и несовершеннолетних, правильно воспринимать имеющие значение для дела обстоятельства и давать о них правильные объяснения, показания;

- личностные особенности сторон в деле;

- особенности функционирования в человеко-машинных системах (при выполнении человеком профессиональных функций в области управления современной техникой) - преимущественно в отношении ответчиков по регрессным искам;

- содержание и иерархия основных мотивационных линий личности.

В гражданском процессе судебная психологическая экспертиза назначается по таким категориям дел, как:

- дела о признании недействительными сделок с пороками воли (ст. 177, 178, 179 ГК РФ) - при наличии обоснованного сомнения в нарушении волеизъявления стороны, не было ли у стороны сделки сформировано неправильное представление о ее существе, не действовала ли сторона в условиях принуждения и т.п.;

- дела о компенсации морального вреда (ст. 151 ГК РФ) для установления психического состояния лица в период, последовавший после психотравмирующего события, качественных и динамических характеристик такого состояния (глубины, стойкости, длительности); ценностей и отношений субъекта, наименее устойчивых к психотравмирующему воздействию, особенностей, способствующих увеличению глубины и интенсивности негативных субъективных переживаний (страданий), причинно-следственной связи между состоянием, имеющимися изменениями в психической деятельности и психотравмирующим событием (действиями причинителя вреда);

- дела об определении места проживания ребенка, порядка участия в воспитании отдельно проживающего родителя, целесообразности усыновления, о лишении или ограничении родительских прав, восстановлении в родительских правах, установлении опеки и попечительства (ст. 24, 65, 66, 67, 69, 72, 75, 76, 146 СК РФ) для установления действительного отношения и привязанности ребенка к каждому из родителей (или опекунов), влияния состояния, личных качеств (индивидуально-психологических особенностей) родителей, опекунов, их действительного отношения к ребенку, стиля воспитания и прочих психологических факторов на всестороннее развитие ребенка.

Данный перечень не является исчерпывающим, так как судебная практика может потребовать расширить круг гражданских дел, по которым может быть назначена судебная психологическая экспертиза <1>.

--------------------------------

<1> См., напр.: Сахнова Т.В. Судебно-психологическая экспертиза в гражданском процессе. Красноярск, 1990.

 

В последнее время судебная психологическая экспертиза нередко назначается при рассмотрении дел об оспаривании сделок по основаниям ст. 177 ГК РФ. Эта потребность проявилась в увеличении числа экспертиз (психологических, а также комплексных психолого-психиатрических), назначаемых по указанным делам с целью установления наличия у стороны сделки психологических коррелятов порока воли <1>.

--------------------------------

<1> Секераж Т.Н. Теоретические и методические основы диагностики порока воли в судебной психологической экспертизе: Автореф. дис.... канд. юрид. наук. Москва, 2004.

 

Сделка - действия граждан и юридических лиц, направленные на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей (ст. 153 ГК РФ). Условно в структуре любой сделки принято выделять следующие элементы: участники, объекты, воля, волеизъявление, мотив, цель, правовой результат и т.д.

Воля в сделке - желание или намерение лица совершить сделку. Являясь недоступной для окружающих (мыслительный процесс человека), именуется внутренней или субъективной стороной сделки.

Волеизъявление в сделке - доведение воли до сведения третьих лиц. Формы волеизъявления (устная и письменная, посредством конклюдентных действий, молчание), всегда имея внешнее выражение, именуется внешней или объективной стороной сделки.

Для действительной сделки характерно совпадение субъективной и объективной сторон сделки, т.е. воли и волеизъявления.

Мотив сделки - то, что побуждает лицо к совершению сделки. Обычно побудительная причина не влияет на действительность сделки; исключение составляют случаи, когда законодатель или стороны придали мотиву значения условия - "с целью, противной основам правопорядка и нравственности".

Понятием порок воли объединяется ряд обстоятельств, при которых может быть порочной субъективная сторона сделки. Сделки данной категории могут быть признаны недействительными в том случае, если они совершены:

- гражданином, хотя и дееспособным, но находившимся в таком состоянии, когда он не был способен понимать значение своих действий и руководить ими (ст. 177 ГК РФ);

- под влиянием заблуждения, имеющего существенное значение (ст. 178 ГК РФ);

- под влиянием неблагоприятных факторов: обмана, насилия, угрозы, злонамеренного соглашения представителя одной стороны с другой стороной, стечения тяжелых обстоятельств, кабальной сделки (ст. 179 ГК РФ).

Покажем это на примере оспаривания завещания. Б. оформлено завещание, удостоверенное нотариусом Ф. В соответствии с завещанием Б. все принадлежащее ему ко дню смерти имущество завещал Г. Как следует из объяснений сторон, Г. является сыном сестры Б., т.е. племянником наследодателя. В установленный срок с заявлением о принятии наследства обратился Г. - наследник по завещанию, иные лица, в том числе наследники по закону, с заявлением о принятии наследства не обращались. В соответствии со ст. 1131 ГК РФ завещание может быть признано судом недействительным по иску лица, права или законные интересы которого нарушены этим завещанием. Оспаривание завещания до открытия наследства не допускается. При этом в силу ч. 3 данной нормы не могут служить основанием недействительности завещания описки и другие незначительные нарушения порядка его составления, подписания или удостоверения, если судом установлено, что они не влияют на понимание волеизъявления завещателя. Недействительность завещания не лишает лиц, указанных в нем в качестве наследников или отказополучателей, права наследовать по закону или на основании другого, действительного, завещания. Воля, т.е. осознанный и целенаправленный выбор определенного поведения и его последствий, - необходимая предпосылка возникновения и осуществления гражданских прав. Отсутствие воли (недееспособность - ст. 171 - 177 ГК РФ) или ее искажение (ст. 178, 179 ГК РФ) влекут недействительность гражданско-правовых сделок. Указанное завещание оспаривается И., бывшей супругой наследодателя. Брак между И. и Б. был расторгнут, что подтверждается свидетельством о расторжении брака, а следовательно, И. не является наследником имущества Б. Согласно данным медицинских карт Б. страдал шизофренией до момента смерти, состоял на учете в психоневрологическом диспансере (ПНД). Доводы истца о том, что завещание Б. не может соответствовать его волеизъявлению, так как в силу своего состояния здоровья он не мог понимать значение своих действий на момент составления и подписания завещания, суд не может признать обоснованными, поскольку, как следует из заключения комплексной психолого-психиатрической экспертизы (посмертной), Б. страдал параноидной шизофренией с эпизодическим типом течения. На это указывают данные анамнеза о спонтанном возникновении и автохтонном процессуальном течении у него на протяжении жизни бредовых, галлюцинаторных, аффективных, поведенческих расстройств, что потребовало лечения его в психиатрических больницах, многолетнего амбулаторного лечения, применения к нему мер социальной реабилитации.

Однако заболевание его протекало эпизодически и не сопровождалось, по данным медицинской документации, выраженным дефектом психики в межприступных периодах. Время оформления завещания как раз приходится на длительный межприступный период, и врачами-психиатрами, наблюдавшими его, прямо расценивается как "ремиссия, т.е. стабильное улучшение его психического состояния". В этот период отсутствуют указания в медицинской документации на нарушения ориентировки, искаженное восприятие окружающего, бред, галлюцинации, нарушения поведения. С точки зрения экспертов-психологов, действия его носили последовательный характер при осуществлении юридически важных поступков (сам явился к нотариусу и изложил свою волю, оформил завещание на племянника, потом развелся с женой и ушел жить к сестре). Поэтому комиссия пришла к заключению, что в период оформления завещания Б. не был лишен способности понимать значение своих действий и руководить ими. Не доверять указанному экспертному исследованию у суда оснований не имеется, проведено надлежащим составом экспертов, научно обоснованно, логично, а потому суд придает ему доказательственное значение. Судом не установлены какие-либо обстоятельства, которые бы ставили под сомнение правильность выводов экспертов.

Суд не может согласиться с доводами истицы и ее представителя о том, что оспариваемое завещание не соответствует воле Б., так как он его подписал только под влиянием племянника, который сопровождал его и к врачу, и к нотариусу, поскольку с момента подписания данного завещания до момента смерти Б. данное завещание не отменялось и не изменялось. На момент его подписания он понимал и осознавал характер своих действий. Только факты присутствия вместе с Б. на приеме у врача, а затем у нотариуса не могут свидетельствовать о пороке воли для совершения данной сделки со стороны Б. Ссылку представителя истицы на использование Г. болезненного состояния своего родственника с учетом того обстоятельства, что на момент подписания завещания Б. не был лишен способности понимать значение своих действий и руководить ими, суд считает несостоятельной. Анализируя доказательства по делу в их совокупности, суд в удовлетворении исковых требований о признании гражданина недееспособным, признании завещания недействительным отказал.

Другой пример. В суде рассматривалось дело о признании завещания недействительным по мотивам ст. 177 ГК РФ. Сын от первого брака умершего оспаривал завещание, в котором отец все свое имущество передавал своей второй супруге. По мнению истицы, завещание не отражает истинные намерения завещателя, а составлено под влиянием эмоционального переживания, вызванного сообщением о тяжелой болезни, а также под воздействием супруги, усугубившей негативное психическое состояние его отца, который отличался капризностью и тревожностью. Поскольку обстоятельства, изложенные в иске, требовали проверки в условиях судопроизводства, суд правомерно не стал назначать судебную психиатрическую экспертизу, а назначил судебную психологическую экспертизу с участием эксперта-геронтолога. В ходе экспертизы необходимо было выявить психофизиологические особенности личности завещателя, наличие особого психического состояния в момент составления завещания, психологические факторы окружающей ситуации и их воздействие на завещателя. Анализ установленных экспертом фактов позволил дать компетентный и обоснованный ответ на вопрос, вынесенный судом в определении о назначении судебной психологической экспертизы: "Был ли способен завещатель в момент составления завещания в полной мере осознавать фактическое содержание своих действий и был ли способен в полной мере сознательно руководить своими действиями?" Заключение эксперта было положено в основу решения суда о признании завещания недействительным.

В последнее время расширяется практика назначения комплексных судебных психолого-лингвистических экспертиз. Этому способствует тот факт, что многие судебно-экспертные учреждения имеют в своем штате как эксперта-психолога, так и эксперта-лингвиста. Психологическая экспертиза на постоянной основе традиционно проводится в системе государственных экспертных учреждений Минюста России <1> и включает в себя "исследование психологии и психофизиологии человека" <2>. Лингвистическая экспертиза также проводится в системе государственных экспертных учреждений Минюста России и МВД России и включает в себя "исследование письменного текста или устного высказывания в целях решения вопросов смыслового понимания" <3>.

--------------------------------

<1> Смирнова С.А. Судебная экспертиза на рубеже XXI века. Состояние, развитие, проблемы. 2-е изд., перераб. и доп. СПб.: Питер, 2004. С. 461.

<2> Перечень родов (видов) экспертиз, выполняемых в судебно-экспертных учреждениях Министерства юстиции Российской Федерации, утвержден Приказом Минюста РФ N 114 от 14 мая 2003 г.

<3> Перечень родов (видов) экспертиз, производимых в экспертно-криминалистических подразделениях органов внутренних дел Российской Федерации, утвержден Приказом МВД России N 511 от 29 июня 2005 г.

 

Следует отметить, что комплексная психолого-лингвистическая экспертиза проводится двумя специалистами - психологом и лингвистом. На практике понятие комплексной психолого-лингвистической экспертизы ошибочно подменяют понятием психолингвистической экспертизы.

Термин "психолингвистика" используется в науке для обозначения пограничной отрасли знания и понимается разными учеными неоднозначно. Одни считают психолингвистику "вариантом" лингвистики <1>, специфическим ракурсом теоретического языкознания <2>, экспериментальной лингвистикой <3>. Другие полагают, что психолингвистика в основной своей части - приложение психологии в лингвистике, а не приложение лингвистики в психологии <4>. Третьи расценивают психолингвистику как раздел социальной психологии. Четвертые полагают, что психолингвистика - это часть психологии. Это означает, что в таких устоявшихся областях науки, как лингвистика и психология, нет пока общепринятых взглядов в отношении психолингвистики, которая остается предметом научных дискуссий, споров и обсуждений.

--------------------------------

<1> Сахарный Л.В. Введение в психолингвистику: Курс лекций. Л., 1989.

<2> Супрун А.Е. Лекции по теории речевой деятельности. Минск, 1996.

<3> Prideaux G.D. Psycholinguistics: The Experimental Study of language. London; Sidney: Groom Helm, 1984.

<4> Баранов А.Н. Введение в прикладную лингвистику. М.: УРСС, 2001. С. 51.

 

Методология психолингвистики как отрасли научного знания находится еще в стадии разработки, а теория окончательно не сформирована, пределы и содержание научных знаний окончательно не определены, многие положения носят гипотетический, спорный, дискуссионный характер <1>.

--------------------------------

<1> Там же. С. 13.

 

Если в науке процессы дискуссии в становлении новых направлений вполне естественны, то указанное обстоятельство совершенно недопустимо в судебно-экспертной деятельности, которая, как известно, не тождественна научному исследованию <1>. Судебный эксперт при производстве судебной экспертизы может опираться только на научные факты, которые сами по себе достоверно установлены, в том числе экспериментальным путем.

--------------------------------

<1> См., напр.: Энциклопедия судебной экспертизы / Под ред. Т.В. Аверьяновой и Е.Р. Россинской. М.: Юристъ, 1999; Основы судебной экспертизы. Часть I. Общая теория. М.: РФЦСЭ МЮ РФ, 1997; Зинин А.М., Майлис Н.П. Научные и правовые основы судебной экспертизы. Курс лекций. М.: МА МВД РФ, 2001.

 

При производстве судебных экспертиз недопустимо использовать методы научного познания, которые не апробированы или находятся еще в стадии разработки, не являются общепризнанными в соответствующей научной области. А это, в свою очередь, означает, что комплексную психолого-лингвистическую экспертизу могут проводить только эксперты разных специальностей (эксперт-психолог и эксперт-лингвист). Назначение и производство комплексной психолого-лингвистической экспертизы одному лишь эксперту, именующему себя психолингвистом, но не имеющему соответствующих экспертных специальностей в области судебной лингвистической и судебной психологической экспертизы, по нашему мнению, недопустимо.

В связи с этим следует отметить, что при назначении комплексной психолого-лингвистической экспертизы нельзя ставить перед экспертами-психологами вопросы, относящиеся к компетенции судебной лингвистической экспертизы, и наоборот. Равно как следует избегать вопросов, которые могут носить правовой характер.

Тем не менее на практике в постановлениях (определениях) суда о назначении судебной комплексной психолого-лингвистической экспертизы нередко можно встретить вопросы об установлении "наличия (отсутствия) намерения передать (взять) взятку за совершение незаконных действий", "умысла (желания) на получение денежных средств путем вымогательства", "факта получения денежных средств путем вымогательства", "предполагает ли говорящий, что он совершает заведомо незаконные действия". Подобные носящие правовой характер вопросы находятся вне компетенции судебного эксперта. Недопустимо возлагать на эксперта задачу квалификации речевого акта или поведения как преступного деяния и/или установления его субъективной стороны, к которой относится умысел и целевая установка данной конкретной ситуации коммуникации, мотивы и цели преступного деяния.

Так, недопустимо ставить перед экспертом вопрос о том, "кто из участников разговора имеет властные полномочия в отношении обсуждаемой темы переговоров" или "осознает ли участник разговора, что он говорит с должностным лицом", поскольку понятия "властные полномочия", "должностное лицо" являются правовыми и устанавливаются на основе юридической оценки соответствующих документов, а не субъективного мнения эксперта-психолога или эксперта-лингвиста.

Известный ученый А.Р. Ратинов, говоря о формулировке вопросов эксперту <1>, подчеркивал, что они должны быть адекватны предмету экспертизы и материалу, представленному эксперту для исследования и подготовки заключения. Тип материала, его содержание, объем, форма подачи во многом задают специфику вопросов, которые следует ставить перед экспертами. Вопросы должны быть четко и ясно сформулированы, что необходимо для точного и однозначного понимания экспертом своей задачи.

--------------------------------

<1> Ратинов А.Р., Кроз М.В., Ратинова Н.А. Ответственность за разжигание вражды и ненависти. Психолого-правовая характеристика. М.: Юрлитинформ, 2005. С. 216 - 217.

 

Однако на практике следователю трудно бывает устоять перед искушением задать эксперту вопросы, решение которых позволяет ему прямо сформулировать обвинительное заключение.

Покажем это на конкретном примере. Расследуя уголовное дело, возбужденное по подп. "а", "в", "г" ч. 4 ст. 290 УК РФ, следователь назначил комплексную психолого-лингвистическую экспертизу фонограммы. Перед экспертами были поставлены следующие вопросы.

Позволяет ли смысловое содержание произносимых З. в ходе встречи с Л. слов прийти к выводу о том, что он желает получить путем вымогательства от него денежные средства?

Позволяет ли смысловое содержание произносимых З. и Н. в ходе встречи с Л. слов прийти к выводу о том, что они путем вымогательства получили от него денежные средства?

Каково смысловое содержание междометий в диалогах З. и Н. в ходе встречи с Л. на представленной экспертам фонограмме?

Отвечая на указанные вопросы, эксперты указали, что "смысловое содержание произносимых З. в ходе встречи с Л. слов позволяет прийти к выводу о том, что он желает получить путем вымогательства от него денежные средства"; "смысловое содержание произносимых З. и Н. в ходе встречи с Л. слов позволяет прийти к выводу о том, что они путем вымогательства получили от него денежные средства"; "смысловое содержание междометий в диалогах З. и Н. в ходе встречи с Л. на представленной экспертам фонограмме заключается в воздействии на собеседника, усиливая обещание, утверждение, требование. При этом местоименное существительное "это" используется в качестве "сокрытия истинного наименования действия или предмета (денег)". Смысловое содержание фразы: "Вот, значит, может, я вас тогда неправильно понял" - это "напоминание об обговоренной сумме взятки и требование ее передачи, т.е. вымогательство".

Понятно, что голословность выводов и выход экспертов за пределы своей компетенции дали стороне защиты повод и основание для ходатайства перед судом о признании заключения экспертов недопустимым доказательством.

Проиллюстрируем это еще одним примером. В постановлении о назначении комплексной психолого-лингвистической экспертизы были поставлены следующие вопросы.

Каковы основные темы разговоров, зафиксированные на аудиозаписи?

Какова степень участия каждого из участников разговора?

Кто из участников является инициатором обсуждения тем, зафиксированных на аудиозаписях?

Следует ли из разговоров, зафиксированных на представленных аудиокассетах, что С. принимал активное участие в действиях по приобретению оборудования и попытках его реализации? Если да, то какими фрагментами разговоров это подтверждается?

Следует ли из разговоров, зафиксированных на представленных аудиокассетах, что их участники осведомлены о ходе расследования по уголовному делу, возбужденному по факту незаконной реализации оборудования, и намеревались оказать активное противодействие следствию, если да, то каким образом? Какими фрагментами разговоров это подтверждается?

Следует ли из разговоров, зафиксированных на аудиозаписи, что С. заведомо известно о том, что фирма "ДДДД" использовалась членами организованной преступной группы при совершении хищения государственного имущества? Какими фрагментами разговора это подтверждается?

Исходя из анализа разговоров, имеется ли со стороны кого-либо из участников побуждение других участников разговоров или иных лиц к активным действиям (воздержанию от действий)? Если да, то какими фрагментами разговоров это подтверждается?

Следует ли из разговоров, зафиксированных на представленных аудиокассетах, что упоминаемый в разговоре пистолет принадлежит С.? Если да, то какими фрагментами разговоров это подтверждается?

Следует ли из разговоров, зафиксированных на представленных аудиокассетах, что их участники осведомлены о ходе расследования по уголовному делу, возбужденному по факту незаконного хранения наркотических средств, огнестрельного оружия и боевых припасов, и намеревались оказать активное противодействие следствию, если да, каким образом? Какими фрагментами разговоров это подтверждается?

Исходя из анализа разговоров, имеется ли со стороны кого-либо из их участников побуждение других участников разговоров или иных лиц к активным действиям (воздержанию от действий)? Если да, то какими фрагментами разговоров это подтверждается?

В каких отношениях находятся между собой участники разговоров, исходя из содержания анализов их разговоров?

Сгруппируем эти вопросы по предмету судебной экспертизы, производство которой позволило бы их разрешить.

По нашему мнению, опирающемуся на опыт практической судебно-экспертной деятельности, к компетенции лингвистической судебной экспертизы могут относиться первые три вопроса, а именно:

Вопрос 1. Каковы основные темы разговоров?

Вопрос 2. Какова степень участия каждого из участников разговора?

Вопрос 3. Кто из участников является инициатором обсуждения тем, зафиксированных на аудиозаписях?

К компетенции психологической экспертизы могут быть отнесены вопросы 7, 10. А именно:

вопросы 7 и 10 (они идентичны в своей формулировке). Исходя из анализа разговоров, имеется ли со стороны кого-либо из участников побуждение других участников разговоров или иных лиц к активным действиям (воздержанию от действий)? Если да, то какими фрагментами разговоров это подтверждается?

К компетенции комплексной экспертизы относится вопрос 11. А именно:

вопрос 11. В каких отношениях находятся между собой участники разговоров, исходя из содержания анализов их разговоров?

Вопросы 4, 5, 8 и 9 носят либо явно правовой характер, либо не требуют применения специальных познаний, а значит, не могут решаться в ходе производства судебной экспертизы.

Недопустимыми для постановки судебным экспертам являются вопросы об "осведомленности", "заведомости", "намеренности оказания противодействия следствию", так как такие вопросы подразумевают установление умысла (прямого или косвенного). Неправомерность постановки экспертам подобных вопросов очевидна, поскольку умысел устанавливается с учетом всех имеющихся по делу доказательств и, следовательно, его решение является прерогативой следствия и суда.

Заметим, что в перечне вопросов, поставленных следователем на разрешение данной "комплексной психолого-лингвистической экспертизы", полностью отсутствуют вопросы о ретроспективной диагностике психического состояния участников разговоров, об "эмоциональном спектре" состояния каждого из них в динамике на различных стадиях развития исследуемой ситуации, об индивидуальных психологических особенностях их личности и речевого поведения, о возможном наличии в разговоре высказываний, искаженно описывающих действительное положение вещей, вольно или невольно трансформирующих положение дел в речи <1>.

--------------------------------

<1> Леонтьев А.А. Основы психолингвистики. М.: Смысл, 1999. С. 252; Белянин. Психолингвистика. М.: Флинта, 2004. С. 169 - 172, 188.

 

В заключение нельзя не привести высказывание А.Р. Ратинова, которое логически подытоживает сказанное: "Не владея специальными знаниями в области судебной экспертизы и не понимая принципиального различия между мнением, которое каждый человек вправе иметь по тому или иному вопросу, и заключением экспертизы как источником судебных доказательств, лица, назначенные экспертами, нередко брались обсуждать вопросы, не относящиеся к их специальности... Ошибки подобного рода зачастую провоцировала неправильная постановка вопросов, которые должны определять предмет экспертизы и область специальных познаний, необходимых для их решения. Анализ показал, что задание эксперту зачастую сводилось к выяснению наличия юридических признаков состава преступления, предусмотренного соответствующей нормой Уголовного кодекса, что наталкивало специалиста на решение сугубо правовых вопросов, которое является исключительной прерогативой лиц, осуществляющих производство по делу: следователя, прокурора, судьи" <1>.

--------------------------------

<1> Там же. С. 230.

 

6.9. Судебная компьютерно-техническая экспертиза

 

Судебные компьютерно-технические экспертизы (СКТЭ) производятся в целях определения статуса объекта как компьютерного средства, выявления и изучения его роли в расследуемом преступлении, а также получения доступа к информации на носителях данных с последующим всесторонним ее исследованием. Специальные знания СКТЭ составляют электроника, электротехника, информационные системы и процессы, радиотехника и связь, вычислительная техника (в том числе программирование) и автоматизация. Общим предметом СКТЭ являются факты и обстоятельства, устанавливаемые на основе исследования закономерностей разработки и эксплуатации компьютерных средств, обеспечивающих реализацию информационных процессов <1>, которые зафиксированы в материалах гражданского или уголовного дела, дела об административном правонарушении. Необходимость в СКТЭ обусловливается широким внедрением компьютерных технологий практически во все сферы человеческой деятельности.

--------------------------------

<1> Информационные процессы - это процессы сбора, обработки, хранения, поиска и распространения информации (Федеральный закон "Об информации, информатизации и защите информации").

 

Родовая классификация СКТЭ организована на основе обеспечивающих компонент любого компьютерного средства (аппаратного, или технического, программного и информационного обеспечения). Соответственно этому в СКТЭ выделяются:

1) аппаратно-компьютерная экспертиза;

2) программно-компьютерная экспертиза;

3) информационно-компьютерная экспертиза (данных);

4) компьютерно-сетевая экспертиза.

Данная классификация может быть эффективно использована при назначении комплексных экспертиз и решении большого перечня задач.

Сущность судебной аппаратно-компьютерной экспертизы заключается в проведении исследования технических (аппаратных) средств компьютерной системы. Предметом данного вида СКТЭ являются факты и обстоятельства, устанавливаемые на основе исследования закономерностей эксплуатации аппаратных средств компьютерной системы - материальных носителей информации о факте или событии гражданского либо уголовного дела.

Объектами судебной аппаратно-компьютерной экспертизы являются персональные компьютеры (настольные, портативные); периферийные устройства; сетевые аппаратные средства (серверы, рабочие станции, активное оборудование, сетевые кабели и т.д.); интегрированные системы (органайзеры); пейджеры; мобильные телефоны и т.п.; встроенные системы на основе микропроцессорных контроллеров (иммобилайзеры, транспондеры, круиз-контроллеры и проч.); любые комплектующие всех указанных компонент (аппаратные блоки, платы расширения, микросхемы и др.). В судебно-экспертном аспекте наиболее важны такие объекты, как запоминающие устройства и носители данных, включая все известные на момент проведения экспертизы электронные носители данных: микросхемы памяти, магнитные и лазерные диски, магнитооптические диски, магнитные ленты, флэш-карты и т.д.