Другие концепции интеллекта 11 страница

Таков обширный список различных форм предубежде­ний. Иногда, читая его, задаешься вопросом: почему по­вседневные суждения не разрушают повседневной жизни. Нисбет и Росс (1980) с некоторым удивлением констатиру­ют, что, несмотря на ограничения человека в переработке информации, человечество многого достигает и что оно да­же способно понимать простейшие статистические прави­ла.

7.3.1. Является ли диагност плохим экспертом?

Распространяются ли все пристрастия непрофессиона­лов на диагноста-специалиста? И возможно ли предотвра­тить его заблуждения? Исследования показали, что диагностам также свойственны пристрастия (Westenberg & Koele, 1993, стр. 360—365). Диагносты были чувствитель­ны к первому впечатлению, больше доверяли информации, которая подтверждала их мнение, и пренебрегали противо­речащей ему информацией, следовали стереотипам при ор­ганизации информации, обнаруживали иллюзорные корреляции, подпадали под власть их собственных теоре­тических предубеждений, излишне доверяли незначитель­ной по объему информации и не принимали в расчет, что многие события происходят очень редко. Такие искажения (полностью или частично) обнаружены не только у диагно­стов, но также и у экономистов, врачей (Kleinmuntz, 1990). Осознание этих обстоятельств повлекло определенные ме­ры противодействия им. Если воспользоваться образами знаменитого Гейдельбергского катехизиса, диагностика сначала впала в печаль, затем у нее появилась надежда на спасение (модели решения и проверка эмпирическим пу­тем) и в конце — благодарность, хотя в науке редко встре­чаются проявления последней.

Первой очевидной мерой противодействия стала предва­рительная тренировка диагноста, позволяющая избежать предубеждений. Нисбет и Росс рекомендовали курс стати­стики, но предупредили, что успех не будет слишком велик. И все-таки некоторая помощь в предупреждении пристра­стий возможна: диагносты обучались принимать в расчет всю базу оценок явлений или событий, не поддаваться име­ющимся догадкам, выдвигать больше гипотез для объясне­ния и избегать преждевременных суждений. Обычно диагност обучался с некоторой степенью успешности пра­вилам получения корректных выводов (см., например, Dumonl & Lekomte, 1987). Итак, существует определенная возможность избегать предубеждений, контролируя их в ходе диагностического процесса.

Вторая, связанная с предшествующей мера противодей­ствия,— зашита диагноста от этих нападок. Диагност ока­зался в позиции подотчетного, тогда как работа его должна

быть более или менее скрыта от посторонних, поскольку люди просят личного совета. Фандер (1987), например, ут­верждает, что диагност отклоняется от нормативной модели и допускает погрешности, но это нечто иное, чем ошибка. Ван Дам (1991) посвятила монографию анализу многих возражений в адрес работы диагноста (эксперта). Исследо­вания хрупкости построений диагноста она назвала «оши­бочной парадигмой». Эти исследования проводились исключительно для того, чтобы показать ошибки экспер­тов, по той причине, что «ошибки забавны». Она выдвигает четыре аргумента против «парадигмы погрешностей». Во-первых, решения или суждения индивида сравниваются только с нормативной или идеальной моделью. При этом предполагается, что именно данная модель содержит кри­терий достоверности и правдивости. Конечно, это слишком сильное предположение. Содержат ли эти модели реалисти­ческие допущения? Наполнена ли наша повседневная ре­альность только ясными выборами? Возможно ли, что все разумные альтернативы заранее ясны? На эти вопросы не­легко ответить. Во-вторых, автор сомневается, что ответы испытуемых, придуманные в лабораторных условиях,— показательны для тех процессов, которые моделируются с помощью формул. Возможно, люди приходят в лаборатории с совсем иными установками и предположениями, чем ожи­дает исследователь. Ван Дам полагает, что непозволитель­но выстраивать чуть ли не целую метафизическую систему на паре ответов, полученных в лаборатории. В-третьих, для нее ясно, что лабораторные задачи отличаются от ежеднев­но принимаемых решений и диагностических проблем. Вдо­бавок понимание задачи испытуемым молсет не совпадать с тем, как ее понимает исследователь. Почему исследователь не спрашивал себя, при каких условиях испытуемый воз­вращался к средним значениям, принимая в расчет базовую оценку? Более того, лабораторные ошибки не всегда явля­ются ими за ее пределами. В действительности ситуации, требующие решения, редко носят такой ясный характер, как в лаборатории. В-четвертых, каков статус «погрешно­сти» в нормативной модели и каков в ежедневной жизни? Вызвана ли погрешность неспособностью испытуемого дать точное решение, или она является артефактом эксперимен­тальной задачи? Автор приводит примеры, которые пока-

зывают, что те ошибки, которые имеют место в лаборатории (например, консерватизм, т.е. недостаточно гибкая адапта­ция суждений в свете новой информации), в повседневной жизни могут иметь определенный разумный смысл. Они могут основываться на разумном отношении к источникам информации, как недостаточно независимым и ненадеж­ным. Ван Дам соглашается с позицией Фандера (1987, стр.86): «...человеческое суждение нельзя считать непра­вильным, пока не доказана его ошибочность».

Аргументы Ван Дам привлекательны. Критика заставля­ет задуматься над допущениями, лежащими в основе моде­лей, и целями, ради которых они создаются. Автор, однако, не выдвигает новых моделей, которые бы не подпадали под ту же критику. Критика полезна, чтобы увидеть ограниче­ния моделей. Тер Лаак (1994) привел довод в пользу того, что точность суждения обусловлена его контекстом. Он убе­дился эмпирическим путем, что учителя были точными (в соответствии с определенным критерием), давая оценку поведению учеников. Очевидно, что это является основным для исполнения профессиональных обязанностей. Адекват­но оценивались и нарушения в поведении, однако не было адекватности при оценке межличностных взаимоотноше­ний между учениками. Социальный психолог Сванн (1984) высказывает в обзорной статье свою точку зрения на точ­ность человеческого восприятия: «...обращения к процес­сам человеческого восприятия в прошлом ограничены и вводят в заблуждение, поскольку теоретики и исследовате­ли отказали социальным аспектам этого процесса в уни­кальности» (стр. 471^-472). Сванн указывает на некоторые специфические элементы — аспекты диагностического процесса. Восприятие имеет дело не с неодушевленными предметами, а с людьми. Последние же не могут не менять­ся и не существуют отдельно от наблюдателя. Их идентич­ности не фиксированы, а как бы устанавливаются договаривающимися сторонами в ходе социальных взаимо­действий (стр.472). Иногда наблюдатели не стремятся к точности, и это глобальное описание достаточно, оно позво­ляет успешно друг с другом взаимодействовать. Возможно, многое в наших ежедневных разговорах и не преследует цели достичь точности, а говорится с целью развлечения (Тег Laak, 1994). Сванн (1984, стр.472) указывает на то,

что люди могут выступать очень по-разному в различных ситуациях. Что сказать о профессоре, который благодаря мудрым советам популярен в газетах, но не интересен кол­легам в его области? Или что сказать о супругах, которые спустя год или около того разочаровались друг в друге, потому что супруги точно учли частные детали (прекрас­ные голубые или серые глаза, белокурые волосы, прекрас­ные манеры, хороший доход), но были далеки от точности в целостной характеристике или оценке личностных ка­честв (свободный пересказ по книге Сванна, 1984, стр. 473). Эти аргументы — довод для принятия в расчет общего контекста диагноза.

Третий способ избежать погрешностей в ходе диагности­ки тщательно разработан и принимается почти без огово­рок. Речь идет о первых попытках усовершенствовать диагностический процесс путем регулирования его в соот­ветствии с научно обоснованными правилами. Тот факт, что профессиональные диагноз и суждение едва ли превос­ходят диагноз с позиций здравого смысла, способствовал тому, что процесс был описан с использованием научных правил и стал ими регулироваться. Тем самым повысился статус научного исследования, что небесполезно для него. Примером такого рода является «модель проверки гипотез» диагноза. Название отражает центральное положение од­ной из частей исследовательского цикла — проверку гипо­тез. Во-вторых, отреагирование допускает использование моделей, заимствованных из теории решения для того, что­бы усовершенствовать способы объединения диагностиче­ских данных. Такой контроль может в некоторой степени предохранить от предубеждений, которые обнаруживаются у диагноста при обработке данных.

В этом разделе показано, что диагносты также могут стать жертвами пристрастий и предвзятых суждений. Раз­работаны три способа избежать подобного положения дел. Во-первых, диагностов обучают, как можно предотвратить предвзятость суждений. Но это дает только частичный ус­пех. Во-вторых, появились попытки защитить диагноста на том основании, что модели, которые выявляли его погреш­ности и ошибки, сами критиковались как неполные и не применимые ко всем диагностическим ситуациям одним и тем же образом. Хотя это исследование привлекательно,

оно не привело к созданию новых моделей. В-третьих, по­пытки усовершенствовать диагноз, подчинив его правилам, выведенным научным путем, и применение моделей (о кри­тике которых речь шла выше, во втором пункте) позволяют избежать некоторых предубеждений в ходе суммирования диагностической информации.

В следующем разделе разрабатываются проблемы регу­ляции и структурирования диагностического процесса в со­ответствии с эмпирическим циклом. Этот цикл заменен или дополнен диагностическим циклом. Вдобавок упоминаются анализ решения и две нормативные модели, которые реко­мендуются для совершенствования процесса принятия ре­шения в диагностике. Приводятся рекомендации по совершенствованию процесса принятия решения. Рассмат­ривается процесс оценивания как звено в обсуждении каче­ства научных знаний.

7.4. Диагностический процесс

как форма научного исследования

и как процесс принятия решений

Диагностический процесс — это процедура, необходи­мая для ответа на запрос или для решения проблемы. Такое определение валидно и для процесса научного исследова­ния, в ходе которого проверяются гипотезы (идет поиск ответов на поставленный вопрос). Эмпирический цикл Де Гроота (1961, первое издание; 1994, двенадцатое издание) — хорошо известная процедура получения ответа на вопрос в соответствии с принятыми методологическими правила­ми.