Почему статистический прогноз вызывает сопротивление? 4 страница

В истории развития концепции валидности можно про­следить, что становилось основным предметом рассмотре­ния в тот или иной период и каким образом аккумулировались требования. Первый акцент был сделан на предсказании поведения. Вначале доминировал прагма­тический, а не теоретический интерес (Angoff, 1988). Ин­тересовали задачи, пригодные для тех или иных профессий. Это стало отправной точкой как при разработке тестов, так и при определении критериев. Критерий необходимо опре­делить объективно, и тесты должны быть стандартизованы. Для применения в образовании были разработаны критери­ально-ориентированные тесты. Следующий акцент был сделан на развитии понятия конструктной валидности. Ан-гофф (1988) назвал это понятие изобретением «магического средства».

Развитие концепций валидности сопровождалось совер­шенствованием статистических методов, что в свою очередь оказывало влияние и на становление понятия валидности. Хорошо известный пример — это многометодная матрица свойств Кэмпбелла и Фиске (1959). Оценивалась валид-ность изучения ряда черт при помощи различных методов. Интерес был сконцентрирован на рассмотрении валидности черт. Предполагалось, что различные черты должны расхо­диться (дивергировать), а сходные — конвергировать, то есть речь шла о конвергентной и дискриминантной валид­ности. Предполагалось, что отдельные черты будут нечув­ствительны к используемым методам. Использование этой

 

I I i

матрицы оыло очень популярным и рассматривалось как метод конструктной валидизации. Магнуссон (1961, 1967) описал этот метод в своей книге по теории тестов и назвал его процедурой «полной конструктной валидизации».

В истории дифференциации и интеграции концепции ва­лидности присутствует некоторая волнообразность. Это очень старая проблема, и она была предметом размышле­ний у греческих философов. Концепция допускает сущест­вование обоих подходов— и холистического, и атомистического.

В последнее десятилетие было добавлено еще одно новое значение понятия валидности. Так что можно говорить о дальнейшей дифференциации этого понятия. Представля­ется интересным, что само это понятие как бы привносит некое единство (или объяснение) в разнообразие коэффи­циентов прогностической валидности одного и того же тес­та. Это понятие представляет собой обобщение валидности. Исследование прогностической валидности одного и того же теста для различных, но связанных между собой критериев обнаруживает его разную ценность. Таким образом, по-ви­димому предпочтительнее подсчитывать новые коэффици­енты валидности для каждого критерия. Шмидт и Хантер (1977) полагают, что существует один «истинный» коэффи­циент прогностической валидности и что расхождения ко­эффициентов валидности теста по различным, но сходным критериям представляют собой дисперсию ошибки. Они указали на 7 источников дисперсии ошибки:

• ненадежность в оценивании критерия;

• ненадежность теста;

• ограничение интервала;

• ошибки при составлении выборки;

• тип критерия и значимость;

• ошибки при подсчете и письме;

• небольшие различия в структуре факторов между задача­ми определенного типа.

Авторы попытались оценить источники этих системати­ческих ошибок. Были проведены исследования, в которых подсчитывались коэффициенты валидности для сходных тестов и для сходных критериев. Подсчитывалась диспер-

сия в распределении коэффициентов валидности. Из этой дисперсии вычитались все показатели дисперсии, связан­ные с перечисленными источниками ошибок. Таким обра­зом может быть подсчитан истинный коэффициент валидности прогностического критерия. Подобные расчеты действительно проводились авторами. Например, авторы оценивали некоторые из возможных источников ошибок в предсказании успешности работы механиков службы сер­виса с помощью тестов на понимание принципов механики, а также при определении возможной эффективности труда работников службы быта с помощью интеллектуальных те­стов. Этот тип исследования Может быть рассмотрен как мета-исследование. В психодиагностике разработаны так­же статистические методы для оценки источников ошибок (Schmidt, Law, Hunter, Rothstein, Pearlman & McDaniel, 1993). Но остается вопрос о том, как могут быть использо­ваны знания о способах оценки истинного коэффициента корреляции и представления о возможных источниках оши­бок. Используется ли реально эта информация практиче­скими психологами или же они до сих пор обречены на то, чтобы подсчитывать коэффициенты валидности для каждой группы и для каждого критерия?

Подведем итоги. Итак, в истории развития представле­ний о валидности первым предметом рассмотрения была прогностическая валидность. Постепенно представления о валидности становились все более дифференцированными, и в качестве объединяющей их силы выступила концепция конструктной валидности. Сравнительно недавно была раз­работана обобщенная концепция валидности для объясне­ния различий между коэффициентами прогностической валидности сходных тестов по сходным критериям.

3.2.6. Статистическая оценка валидности Валидность представляет собой весьма широкое и слож­ное понятие. Этим и объясняется отсутствие специфиче­ских математических моделей или статистических методик для оценки валидности. Современная теория тестов вносит свой довольно скромный вклад в развитие понятия валид­ности (см. гл. 1) Для объяснения того, как даются ответы на отдельные задания теста или группу заданий, были разра­ботаны одномерные модели изучаемых (латентных) харак-

 

Пз

теристик. По мнению Гольдштейна и Уда (1987, р. 163— 164) в теории ответов на задания теста центральной про­блемой является вероятностная природа ответов, а не то, почему люди дают правильные или неправильные ответы. По мнению авторов, часто недостатком нелинейных логи­стических моделей является их относительная математиче-ская сложность, поскольку она может заслонять исследуемое реальное содержание. Эта критика не умаляет вклада современной теории тестов в объяснение тестируе­мого поведения.

Поскольку существует множество различных значений валидности, при изучении валидности в психологии ис­пользуется целая гамма способов анализа данных психоло­гии. В связи с этим при обсуждении проблемы валидности в учебниках авторы делают это несколько по-разному. Дрене и Сийтсма (1990) ограничиваются такими методами анализа данных, как регрессионные анализ и прогноз, фак­торный анализ (без их дальнейшей разработки). Крокер и Альджина пошли на шаг дальше. Они описывают процеду­ры шкалирования, модели линейного прогноза (при рас­смотрении прогностической валидности) и факторный анализ (для конструктной валидности). Наннелли и Берн-штейн (1994) пошли еще дальше в использовании статисти­ческих процедур. Кроме перечисленных методик они применяют дискриминантный анализ, многомерное шка­лирование и др.

По мере разработки новых методов анализа данных они будут использоваться при исследовании валидности. Труд­но найти специфические связи между исследованиями ва­лидности и ограниченным набором специфических техник. Однако некоторое устойчивые связи все же сложились. Ис­следования прогностической валидности связаны главным образом с моделями линейного прогноза (корреляции и ре­грессия). В исследовании конструктной валидности общей линейной модели используются многометодная матрица свойств и факторный анализ. Кронбах и Миль еще в 1955 году составили перечень множества процедур конструкт­ной валидизации.

• Изучение различий между группами.

Если существует теоретическое предположение о том, что между двумя группами имеются различия в отношении

определенной поведенческой характеристики, то можно попытаться оценить различия между средними показателя­ми.

• Изучение матриц корреляции и факторного анализа.

Первоначально эти методы оптимистически рассматри­вались как средства выявления основных параметров мыш­ления и характеристик личности (см. Cronbach & Meehl, 1955,стр.285).

• Изучение внутренней структуры тестовых заданий.

Это имеет отношение к многочисленным способам ана­лиза заданий.

• Изучение изменений во времени.

Интерес сконцентрирован преимущественно на том, на­сколько характеристики остаются стабильными с течением времени.

• Изучение процесса.

По мнению авторов, внимание должно быть уделено ана­лизу поведения во время работы с тестом, необходимо точ­ное ведение протоколов и фиксация допущенных ошибок.

С 1955 г. репертуар статистических методов существен­но расширился, помимо исследовательских методик стали использоваться и методы проверки гипотез.

Как показано в этом разделе, при оценке валидности используются все виды линейных и нелинейных методов анализа данных. Изучение валидизации сопровождается аналитическим «насилием» над полученными данными. Мессик говорит также о необходимости качественного ана­лиза поведения (материалов протоколов).

3.2.7. Соотношения трех уровней

Житейские представления о валидности в какой-то мере согласуются с психодиагностическими концепциями. Пси­ходиагностические концепции могут наполнять новым со­держанием «житейскую психологию». Эмпирические исследования прогностической и конструктной валидности также показывают, что житейские представления не так уж «скромны». Высокие ожидания, основанные на житейских представлениях, редко получают эмпирическое подтверж­дение, поскольку корреляции предиктора и критерия невы-

 

I 14

1 15

соки. Феномен внешней валидности является примером слишком большой веры в возможность непосредственно «увидеть» валидность предиктора. В итоге житейские объ­яснения являются объяснениями «post hoc»*, то есть объяс­нениями уже совершившихся фактов.,

Математический уровень с помощью нелинейной моде­ли и современной теории тестов ведет к объяснению того, как человек отвечает на задание или группу заданий. Эти модели элегантны, но ограничены. Леви (1973), Гольдш-тейн и Вуд (1989) высказывали критические замечания в адрес теории тестов, потому что связь с содержанием пове­дения, по мнению этих авторов, отсутствует почти полно­стью. Число моделей быстро возрастает, причем связи с реальным поведением рассматриваются как менее интерес­ные по сравнению с вероятностными моделями самими по себе (Goldstain & Wood, 1989). Следует добавить по поводу моделей, что они требуют тщательной проверки.

Анализ валидности может использовать все типы иссле­дований (экспериментальные и корреляционные) и все ти­пы методов анализа данных (линейные и нелинейные, количественные и качественные). Мессик указывает на то, что используемые методы анализа данных должны соответ­ствовать предполагаемой структуре психологических кон­цепций, поскольку эти методы не являются нейтральными. Велик соблазн использовать новые способы анализа дан­ных, и они действительно будут использоваться. Отчасти это необходимо, чтобы определить области их приложения и ограничения в их использовании. Главное значение все же имеют психологические теории и концепции, а не моде­ли. Аспектный анализ (the facet analysis) представляет со­бой попытку сочетания понятийного и статистического анализа. Цитируя «анархиста от методологии» Фейерабен-да (1975), можно сказать, что для исследования валидности «подходит» чуть ли не все. Важно, что в процессе опробова­ния любых возможностей устанавливаются разумные пред­елы,

post hos (лат.) — после-этого (прим. перев.).

3.2.8. Некоторые эпистемологические «строительные»

блоки понятия валидности в психодиагностике Концепция валидности в психодиагностике находится в центре теоретических, методологических изысканий и воп­росов методического обеспечения, что обусловливает ком­плексный характер этой концепции. В данной главе обсуждаются некоторые основные проблемы концепции ва­лидности. За основу взята статья Мсссика (1989), в которой автор предпринимает попытку связать концепцию валид­ности с общими эпистемологическими принципами (личное сообщение, 26 августа, 1993), что является достаточно трудной задачей. Сам Мессик оценивает результаты своей работы скептически, считая, что это в большей степени изыскания в области философии наук"и, чем строгие науч­ные факты, поскольку ни одно из его утверждений не под­креплено эмпирическими данными. Это замечание показывает, насколько осторожным в суждениях и требова­тельными к себе должен быть исследователь, обращающий­ся к основам проблемы валидности в психологии. С другой стороны, разработчики некоторых моделей не считают нужным рассматривать недостатки собственной модели, как, например, психометрики при представлении нелиней­ных моделей для ответов на задания теста. Этот пример показывает ограниченность эмпирической ориентации, ко­торая в определенные моменты времени являлась преобла­дающей в психологии.

В определении прогностической, содержательной и кон-структной валидности в психологии пятидесятых годов до­минировал логический позитивизм. В рамках этой эпистемологии, с одной стороны, существовала ориентация на логику, синтаксис и структуру, а с другой — на значе­ние, требующее эмпирической верификации. Первая (ло­гическая) относится к логической структуре теорий. Эти теории должны быть сформулированы аксиоматическим, математическим или формально-логическим способом. Аб­страктные теоретические термины должны быть связаны с категориями, доступными наблюдению, с помощью правил соответствия, то есть правил взаимодействия, определений или правил интерпретации, описывающих как теоретиче­ские понятия, так и соответствующие им эксперименталь­ные процедуры. Хорошо известным примером правил

 

I 16

соответствия служат операциональные определения психо­логических конструктов. Строгие требования подробной спецификации психологических понятий не получили пол­ной поддержки в психологии. Наиболее приемлемыми ока­зались правила соответствия, которые в той или иной степени определяются теоретическими понятиями. Теоре­тические понятия содержат некоторое «избыточное» значе­ние. Вторая составляющая относится к области значений. Согласно правилам проверяемости теории истины, утверж­дение является истинным тогда и только тогда, когда оно соответствует законам логики. Это можно интерпретиро­вать как подчинение предписанным конструктам и прави­лам формулирования выводов или как эмпирическую верификацию значения. Соотношение логического и эмпи­рического — это старая проблема, восходящая к предло­женному еще Кантом различению аналитических и синтетических суждений. Принципу верифицируемости всегда уделялось должное внимание, поскольку он призван «отделять имеющее смысл от бессмысленного» и способст­вовать исключению всякой метафизики.

Логический позитивизм в своей исходной форме очень быстро показал себя как слишком требовательная и жесткая концепция, чтобы его положения могли оказаться плодо­творными для развитии психологического знания. История науки знает примеры того, как концепции, не будучи чисто аналитическими или чисто эмпирическими, оказывались важными и значимыми. Много лет назад категории про­странства и времени были названы Кантом априорными синтетическими суждениями. Эти категории, существова­ние которых невозможно в рамках логического позитивиз­ма, имеют форму общих законов и гипотетических конструктов, и допускают возможность проверки эмпири­ческих заключений.

Логический позитивизм предполагает возможность двух интерпретаций значения. С одной стороны, значение все­цело зависит от данных эмпирического опыта (эмпиризм, позитивистская составляющая), с другой стороны, значе­ние определяется также связью утверждения с другими ут­верждениями (логическая составляющая, структурализм).

Структурный принцип, то есть определение абстракт­ных, бессодержательных конструктов с помощью набора правил, до сих пор оказывает влияние на развитие психо-

диагностики. Примером может служить современная тео­рия тестов с абстрактной нелинейной вероятностной мо­делью. Позитивистские принципы проявляются и в подчеркивании эмпирического и операционального опреде­лений. Эмпирическая интерпретация абстрактных бессо­держательных конструктов — это не простой процесс. Гипотетические конструкты должны быть дополнены сис­темой опытного знания, то есть система с бессодержатель­ными элементами и абстрактными отношениями должна быть соединена с элементами, которые могут быть почерп­нуты из наблюдений. Роскам (1991) формулирует это по­ложение (цит. по Hem pel, 1970, стр. 688) следующим образом: теоретическая проблема «плавает» в океане дан­ных и пытается установить с ними контакт, но как это сделать? Роскам считает, что связи не могут быть образова­ны на основе семантического содержания конструктов, для этого необходимо наличие сходства по форме и структуре. Конструкт — это не семантическая единица, но его необхо­димо описать как набор определенных элементов и связей. Теоретическая система называется номологической сетью. В рамках этой сети происходит формулировка выво­дов, прогнозов, утверждений об отношениях. Возможна эм­пирическая проверка этих утверждений. Связи между абстрактной и эмпирической системами носят вероятност­ный характер, используемые процедуры лишь частично «покрывают» конструкты. Считается, что конструкты име­ют дополнительное (избыточное) значение. Результат вза­имодействия элементов и отношений номологической сети с эмпирическими данными важен для обеих сторон этого процесса, поскольку становится ясно, получают ли поддер­жку эмпирические конструкты, возможно ли дальнейшее существование номологической сети, являются ли данные адекватными, надежными и валидными.

Следующая характеристика, влияющая на психологиче­ские и диагностические исследования и имеющая своим истоком позитивизм,— это предпочтение дедукции. Де­дуктивная номологическая модель содержит логические, теоретические (гипотетические) отношения, интерпрета­ция которых носит вероятностный характер. Объяснить ка­кой-либо феномен — значит представить его как проявление общего закона. Если какой-либо феномен яв-

 

I 18

ляется частным случаем общего закона, то он может быть объяснен и предсказан. Подчеркивается, что гипотезы вы­водятся или, по крайней мере, формулируются без какого бы то ни было обращения к данным. Ван дер Хейден (1995) приводит примеры исследований, в которых многие сторон­ники клинического подхода честно признавали, что иногда они переформулируют гипотезы по мере получения дан­ных. Это часто называется «предложением, делаемым за­дним числом» («Harking»), т.е. это выдвижение гипотез уже после того, как стали известны результаты (см. также Кегг & Harris, в печати). Эти авторы указывают на то, что такая практика является достаточно распространенной в некото­рых школах.

Логический позитивизм влияет на развитие концепции конструктной валидности. Конструктная валидизация ка­сается отношений, специфицированных номологической сетью. По крайней мере, некоторые элементы и отношения нуждаются в эмпирической интерпретации, тоестьонидол-жны быть операционализированы и соотнесены между со­бой тем или иным способом.

Мессик (1989) пришел к выводу, что исходные строгие требования логического позитивизма не были использова­ны в «чистом виде», они были адаптированы к возможно­стям конкретных эмпирических исследований. Значение логического позитивизма для психологии он определяет как (стр.23) «освещение того, как должна быть представлена роль конструктов в психологической теории и измерении». В психологии не слишком сильны «принудительные» эле­менты логического позитивизма, но дидактические прави­ла анализа конструктов, взаимодействие между конструктами, их отношения представляются достаточно важными и ценными. Мессик согласен с Кронбахом, утвер­ждающим, что было бы слишком претенциозным использо­вать позитивистскую эпистемологию в «нашей незрелой науке». Это замечание еще раз показывает, с каким уваже­нием психологи относятся к эпистемологии. В философии логический позитивизм был популярен в течение короткого времени, и тем более удивительно, что он до сих пор оста­ется идеалом познания в психологии.

Идеология логического позитивизма оказала значитель­ное влияние на развитие концепции валидности в психоло-

гии. Попиер (1939/1959) подверг критике верификацию логического позитивизма. Он указывал на возможность фальсификации утверждений с помощью других правдопо­добных утверждений. Не бывает единственно возможного объяснения. Существует множество п равдоподобных и кон­курирующих между собой объяснений. Впрочем, это поло­жение не получило распространения в исследованиях конструктной валидности, возможно, из-за относительного характера объяснений. Кук и Кэмпбелл (1976), обсуждая вопросы внутренней валидности в квазиэксперименте, вы­двинули альтернативное объяснение.

Проверяемость и фальсифицируемость предполагают строгое разграничение теоретических и эмпирических тер­минов. Считается, что иногда такое разграничение невоз­можно. Концепция исследовательских парадигм предполагает, что каждая теория в какой-то степени сама создаст свои собственные данные и факты (Kuhn, 1962, 1970). Хотя эти представления достаточно хорошо известны в психодиагностике, тем не менее они редко становятся предметом дискуссий.

Существование различных парадигм с их собственными исследованиями и собственными «истинами» обусловлива­ет наличие релятивизма. Конструктивизм и контекстуа-лизм относятся к радикальному релятивизму в определенной степени из-за своей приверженности пози­ции, что научное знание образует всего лишь одну из мно­гих эквивалентных парадигм или один из подходов. Применительно к психодиагностике, можно утверждать, что невозможно установить истинные показатели испыту­емого, поскольку полученные показатели во многом зави­сят от контекста, с помощью же методик оценивается «сконструированный» человек. В ситуации тестирования и в эксперименте испытуемый является «сконструирован­ным» субъектом. При том, что исследователи все-таки при­нимают во внимание относительный характер полученных результатов, главным предметом интересов психодиагно­ста остаются стабильные характеристики поведения, мыш­ления, эмоций. Отмечается, однако, что исследования зависимы от контекста. Конструктивисты обычно не при­знают «ремесленную» работу психодиагностов, ими разра­ботан метод естественного наблюдения и качественного анализа.

Релятивизм предполагает эквивалентность любого отве­та на вопрос или любого решения проблемы. Считается, однако, что по определенным причинам некоторые ответы и решения «лучше» других. Теории и конструкты в той или иной степени противоречат реальности. Лакатос (1978) ут­верждает, что исследовательские программы имеют опре­деленную продолжительность сушествования. Их «ядерные» конструкты какое-то время сохраняются, буду­чи предметом эмпирической проверки и обсуждения. Про­грамма может быть приостановлена или изменена, если ее концептуальные решения становятся неудовлетворитель­ными, а эвристическая сила падает. При отсутствии под­тверждения со стороны эмпирических данных теории и основные понятия исследовательской программы становят­ся изолированными. В этой ситуации программа может быть заменена новыми теориями и концепциями. Таким образом, никакого релятивистского объяснения тому, что программы возникают и исчезают, нет. Функционирование программ — их «жизнь» и «смерть» — подчиняется рацио­нальным законам. «Рационалистическая» ориентация не предполагает, что теории должны быть немедленно замене­ны, когда появляются альтернативные теории или если эм-пирические исследования не дают ожидаемого подтверждения. Эта ориентация способствует проведению исследований конструктной валидности.

В данном разделе мы попытались показать, что несколь­ко различных эпистемологических концепций оказали вли­яние на развитие понятия валидности в психологии. Это дало основание для упрека в том, что данное понятие с философской точки зрения противоречиво (Norris, 1983). Понятие валидности в психологии должно охватить столь сложную и многостороннюю реальность, что сосуществова­ние различных критериев и точек зрения вполне возможно.

3.2.9. Конструктная валидность и системы исследования

Мессик (1989) попытался прояснить понятие валидно­сти, используя концепцию «системы исследований», пред­ставленную эпистемологом Чечменом (1971). Последний предпринял попытку представить и проанализировать эпи­стемологические теории в виде системы исследовательских

вопросов (inquiry). Каждая такая система имеет свои спе­цифические «строительные» блоки или информационные единицы, с помощью которых представляется существо проблемы. Имеются также гарантии того, что само пред­ставление проблемы будет отвечать требованиям валидно­сти.

В системе Лейбница основным является формальный или символический способ представления проблемы, точнее эпистемологической проблемы познания. Набор простей­ших аналитических истин и системы правил и операций образуют основу дедукции теоретических суждений. Кри­териями валидности являются согласованность, полнота и

др.

Учение Локка применяет эмпирический и индуктивный подход к постановке проблемы. Система знаний развивает­ся путем обобщения данных наблюдения. Критериями ва­лидности являются согласие экспертов, объективность, беспристрастность к данным и методам их сбора и анализа.

Мессик замечает, что обе эти системы пригодны для ана­лиза хорошо структурированных проблем. В том случае, когда проблема плохо структурирована, стоит вечный воп­рос о том, как сформулировать се суть. По-видимому, во многих случаях ученые еще не могут найти адекватный способ представления проблем. Это те проблемы, о которых в одной из своих ранних работ (1916) Витгенштейн сказал: «О чем нельзя говорить, о том должно молчать».

Система исследовательских вопросов у Канта содержит способ представления проблемы, интегрирующий подходы Лейбница и Локка. В рамках этой системы существует, по крайней мере, два подхода к представлению проблемы и к систематизации данных или совокупности фактов. Эти под­ходы могут в одних случаях дополнять друг друга, в других случаях — находиться в антагонистических отношениях. В течение долгого времени наилучшей считалась та теория представления проблемы, которая более успешно опериро­вала эмпирическими данными.

Диалектическая система Гегеля содержит противопо­ложные способы представления проблемы. Для анализа од­них и тех же данных используются две конкурирующие теории. Противоположность позиций со всей наглядностью обнаруживается в публичном споре. Конфликт позиций пе-

реносится на более высокий уровень — уровень интегра­ции, гдеи«ст тмается». Возможно противостояние интегри­рованной теории новым конкурирующим теориям, так что диалектический процесс может продолжаться. Конечно, этот процесс развертывается между идеями, а не между людьми.

Чечмен рассматривает еще одну, не столь хорошо изве­стную систему, систему Синджера. Эта система содержит описание перечисленных систем и рассматривает связь каждой из них с остальными. Данный метод способствует лучшему пониманию преимуществ каждой системы. Кри­терием валидности является прогресс путем последователь­ного приближения.

В психологических исследованиях валидности основное значение имеют системы Лейбница и Локка. Система Кан­та, рассматривающая альтернативные модели, использует­ся не столь часто. Диалектическая система также используется редко, возможно, из-за трудностей формули­рования противоположных теорий. Другой весьма вероят­ной причиной не столь широкой распространенности диалектической модели является опасение скатиться к ре­лятивизму, если к каждой теории добавлять противополож­ную. Мессик считает, что «метарефлексия» в системе Синджера могла бы способствовать проведению достаточно «сбалансированных» исследований конструктной валидно­сти.

Таким образом, в психологических исследованиях ва­лидности доминируют формально структурная (Лейбниц) и эмпирическая (Локк) системы постановки проблем. Мес­сик считает необходимыми и полезными для исследований валидности увеличение числа соперничающих теорий и анализ всех систем. Его рассуждения напоминают в той или иной степени аргументацию из концепции фальсификации Поппера.

3.3. Исследование валидизации и понятия, несущие высокую смысловую нагрузку

В завершение данной главы приведем пример того, что диагностические категории и психологические конструкты характеризуются смысловой нагрузкой. Мессик указывал

на то, что наши категории и конструкты не являются нейт­ральными. Рассматриваемый нами пример заимствован из работ клинического психолога Ричарда Бенталла (1992). Предметом его анализа является феномен счастья, кото­рый, как он считает, следует отнести к числу психиатриче­ских расстройств.

С сожалением Бенталл говорит о том, что клинические психологи слишком мало внимания уделяют рассмотрению феномена счастья. По мнению автора, этот феномен явля­ется достаточно важным и заслуживает того, чтобы быть представленным в учебниках по патопсихологии и в клас­сификации психиатрических расстройств (DSM IV-R).